Болезнь.
Наилю снится, что он играет с братишками и троюродными братьями и сёстрами. Все в очень яркой цветной одежде. Дети начинают летать по воздуху, а с ними и Наиль. Мальчик начинает чувствовать, что становится жарко. Он приходит к мысли, что видит сон, и хочет проснуться. Просыпается и открывает глаза. Но видение цветных детей не проходит. Они летают над кроватью, потом переходят на стену, и видны на стене словно картинки в книжках, но только движущиеся. Это удивляет Наиля и, даже несколько пугает.
– Мама! А, мама?! – старается позвать он. Но из горла выходит еле заметный шёпот. Ему, вдруг, кажется, что он лежит один. Бабушку не замечает.
– Мама! Иди сюда! Смотри скорее на стену, – громче, с хрипотой, зовёт мальчик.
Бабушка проснулась и позвала мать. Когда она подошла, Наиль показал на стену:
– Смотри, мама, на стене цветные дети бегают.
– Что ты, сынок?! Какие дети? Там нет никого.
Постепенно дети на стене уменьшаются и исчезают совсем.
– Всё. Они стали маленькими и ушли. Больше не видно, – сказал Наиль.
– Ты, похоже, заболел. Бредишь, – сказала мать, ощупывая голову сына.
– Я хочу в туалет, – чуть слышно проговорил мальчик.
– Вставай. Сейчас на улицу сходим.
Наиль попытался встать на пол. Но, как только ноги коснулись пола, он почувствовал, что падает и летит куда-то. Мать подняла его.
– Что с тобой? Почему не держишься на ногах?
– Не могу. Жарко.
Мать держит сына за подмышки. Подводит к ведру, что под умывальником.
– Пописай в ведро. Тебе сейчас на улицу нельзя. Похоже, заболел. Добегался раздетым.
Наиль и так уже хныкал. После этих слов совсем заплакал. Но в ведро пописал.
Мать уложила его в кровать, стала прикладывать на голову тряпки с холодной водой. Укрыла одеялом, оставив только голову.
– Не надо укрывать. Жарко! – плакал сын. Мать немного освободила одеяло от головы.
– Совсем снимать нельзя. Не плачь. Надо было слушаться, тогда не болел бы.
Всю ночь, наверное, пришлось матери просидеть у кровати сына. Днём вызвали врача. А на следующий день мать повела Наиля в больницу.
До больницы Наиль доковылял, иначе не скажешь. Ноги плохо слушались. Хотелось лежать. Всю дорогу он ныл и плакал. А путь был не близкий. Пешком до улицы К.Маркса по улице Чернышевского. Там – на автобус. Доехали до улицы Пушкина, за рынком вышли. Пошли пешком до улицы Тукаева.
Наконец и больница. Мать посадила Наиля на стул в небольшой комнате, а сама пошла выяснять: где, что и как.
Скоро вышла женщина в белом халате, посмотрела на Наиля и пригласила в другую комнату. Здесь мальчика раздели до трусиков.
– Что ты всё время плачешь? – спросила врач.
– Лежать охота. Холодно, – ответил мальчик.
Врач стала прослушивать его.
– Потерпи. Не плачь. Не дыши. Так. Дыши. Хорошо. Покажи язык. Скажи «Аааа». Всё, – обращаясь уже к матери, сказала. – Придётся его оставить в больнице. Правда, мест в палатах нет. Только в коридоре. Освободится место в палате, мы переведём его туда.
Мать пыталась ругаться, чтобы сына положили сразу в палату. Но врач сказала, что тогда, мол, лечите сына дома. Мать, всё же, согласилась оставить сына в больнице.
Наиля провели в холодную комнату с ванной. В ванной умыли холодной водой. Наиль опять заплакал. Теперь уже от стыда, что стоит голый, и от холода.
– Перестань плакать, – говорит нянечка, пожилая женщина в белом халате. – Ты ведь уже большой. Сколько тебе лет?
– Скоро семь будет.
– Ну вот. Скоро в школу пойдёшь, а плачешь как маленький.
Наиль несколько успокоился. В комнату принесли полосатые штанишки и куртку, кожаные тапочки. Одели мальчика. Когда его хотели уже вести из комнаты, в двери, через которую мальчика привели в эту комнату, показалась мать. Наиль кинулся к ней. Но нянечка удержала.
– Что вам нужно?
– Я хотела попрощаться с сыном.
– Мы его уже помыли. Сюда ходить нельзя. Стойте там! – ответила няня, придерживая Наиля за плечи.
– Ты, сынок, не бойся. Слушай врачей, – сказала мать, – выздоравливай. Босиком не бегай. Ладно. Я уж пойду. До свидания.
– До свидания, мама, – ответил Наиль.
Нянечка повернула мальчика за плечи в сторону другой двери и повела в длинный коридор.
В коридоре за столом сидела молодая красивая женщина. Нянечка сказала, что мальчика нужно положить на свободное место, и отдала какие-то бумажки.
– Ну что же ты, мальчик? Такой хорошенький, - и заболел? Идём, я тебе твою кроватку покажу, – сказала молодая женщина.
Она повела его по коридору. У стены стояли несколько кроватей. На одной уже кто-то лежал. На крайнюю, свободную, уложили Наиля. Штанишки и куртку сняли и повесили на спинку кровати.
Под одеялом Наиль почувствовал себя лучше. Совсем успокоился. Постепенно согрелся и, незаметно, уснул.
Проснулся Наиль от того, что кто-то его тормошил. Оказалось, что это та красивая женщина в белом халате. У неё в руках шприц.
– Проснулся? Вот и хорошо. Повернись на животик.
– Зачем? Я не хочу укол.
– Повернись. Как это – не хочу? Ты же здесь – чтобы лечиться. А без укола не выздоровеешь. Ну! Побыстрее поворачивайся. Кроме тебя ещё много больных.
Наиль заупрямился. Да ещё он вспомнил, что укол делают в попу. Значит, нужно снимать трусики. Мальчика охватило стеснение, и упрямство его возросло. Женщина не вытерпела и ушла делать уколы другим детям.
Позже, она подошла к Наилю без шприца и, откинув одеяло, уложила его на животик. Сама пошла набирать в шприц лекарство. Когда пришла к Наилю, он опять лежал на спине, плотно укрывшись одеялом.
– Ну хорошо. Сейчас я позову нянечку. Она будет тебя держать. А укол всё равно сделаем.
Женщина пошла к своему столу и по телефону вызвала нянечку, после чего пошла к другим больным. Наилю стало стыдно, что его будут держать, будто он совсем уж трус. Когда женщина проходила мимо него, он сказал:
– Ладно. Делайте. Только няню не нужно.
– Нет уж. Теперь подожди. Вначале другим сделаю уколы, – ответила она.
Когда пришла нянечка, молодая женщина подошла со шприцем к Наилю.
– Ну, давай на животик и сними трусики.
– Ладно. Только пусть нянечка не смотрит, – ответил Наиль, поворачиваясь.
– Так бы сразу. А то из-за тебя людей от работы пришлось отвлекать… Вот и всё. Полежи так. Ещё один укол нужно.
Наиль попытался что-то сказать, но, увидев нянечку, опустил голову на подушку. Второй укол тоже перенёс без звука.
– Больно было? – спросила женщина.
«Конечно больно! Ещё спрашивает!» – подумал мальчик, но в слух ответил:
– Нет, не больно.
– Ну вот. А ты боялся. Спи пока.
В коридоре Наиль пролежал дня три. Кушать ему носили прямо в постель. В туалет он ходил в горшок прямо у кровати. Вставать и ходить ему не разрешали. Да ему и самому не хотелось. Даже когда вставал на горшок, чувствовал слабость в ногах.
Что ему здесь понравилось, так это еда. Приносили: вкусную молочную кашу, омлет, необычные супы, компоты или кисели. Так вкусно дома ему кушать не приходилось – обычно вместе с бабушкой приходилось целый день пить чай с хлебом. Только вечером всей семьёй кушали суп. Поэтому, он с нетерпением ждал каждого приёма пищи, которое, к тому же, было единственным утешением и развлечением в этом коридоре.
Палата, в которую перевели Наиля, была на втором этаже. Светлая комната с большим окном и стеклянными стенами по бокам. В палате четыре кровати и две тумбочки.
Наиля уложили в правую кровать у окна. Напротив лежит девочка чуть постарше. У двери лежат почти грудные дети со своими матерями. Боковые стены снизу оказались деревянными. Чтобы посмотреть в другую палату, нужно встать на кровати. Стена, выходящая в коридор, тоже внизу деревянная, а сверху – из крашенного стекла в деревянных рамах. Основная стена, где окно, снизу до половины высоты выкрашена краской, а выше – побелена, как потолок. Подоконник высокий, выше роста Наиля.
Наиль лежит головой к окну, рассматривает соседнюю палату, что справа. Это последняя палата в коридоре. Там, на боковой стене, висят часы округлой формы с чёрными стрелками и цифрами. Видно, что в каждой палате на стене коридора висят плакаты с рисунками и стихами.
После тёмного коридора палата казалась очень яркой. Днём свет шёл от большого окна, а по вечерам зажигались яркие электрические лампы. Врачи, заходившие послушать и осмотреть детей, не велели Наилю вставать с кровати. Примерно с неделю он и сам не хотел вставать. А когда почувствовал себя лучше, то начал вставать на кровать и заглядывать через стекло в соседние палаты. Пробовал заглянуть в окно, но до подоконника достать не мог, так как кровать стояла чуть подальше от стены.
Глядя в соседние палаты, Наиль заметил, что к больным детям приходят родители. Да и к девочке, что лежала рядом, почти каждый день приходила мама и приносила яблоки, печенье и конфеты. Но эта девочка всегда дразнилась:
– У меня вот что есть! А у тебя нет! Я тебе не дам. И к тебе никто не ходит. Вот!
Вначале Наиль молчал. А потом стал говорить:
– Мне не нужнло. Сама ешь. Врачи говорят, что много сладкого есть нельзя. Вот! – и отворачивался к стенке.
В один из дней пришла нянечка и назвала фамилию Наиля. Мальчик подумал, что пришли его забирать, обрадовался. Но оказалось, одна из его тёток прислала немного мандаринок. Это только огорчило Наиля, уже скучавшего по дому. Он съел пару мандаринов, а остальные положил в тумбочку на свою полку.
Утром следующего дня он вспомнил про мандарины. Открыл тумбочку. Пакетик с мандаринами лежит на полке девочки-соседки. Он, всё же, взял кулёк, хотя с некоторым недоумением. В кульке осталось всего три мандарина. В это время проснулась девочка и закричала:
– Не трогай! Это мои! Это мне принесли!
– Как это тебе?! Мне же дали! А тебе только яблоки и конфеты мама приносит. Я же помню!
– Нет! Это мои! Положи на место! – кричит девочка.
Наилю стало неловко. Он ещё не встречал такого, даже как назвать такой поступок не знал. Только подумал: «Когда же я мог съесть свои? Нет. Наверное, она такая плохая девочка».
А девочка уже встала и вцепилась в кулёк и визжала:
– Это моё! Моё! Не отдам!
– Ну и ешь! Я и не хочу. Они горькие, – ответил Наиль, отдавая кулёк. Он опять отвернулся от девочки к стенке.
Вскоре принесли лекарства, сделали уколы.
На завтрак дали молочную рисовую кашу и омлет. Потом – чай с сахаром.
После завтрака был обход. Врач осмотрел Наиля и сказал, что тот уже поправляется. Разрешил ему вставать, но далеко не ходить. В этот день Наиль гулял по палате, выглядывал в коридор. Здесь он встретил девочку немного ниже себя ростом, но очень бойкую и разговорчивую.
– Ты давно здесь? – спросила она.
– Давно. Но сюда вышел первый раз.
– А я уже давно,- всё здесь знаю. Идём, покажу столовую.
– Идём, – сказал Наиль и пошёл за девочкой. Пройдя по коридору, они вошли в полутёмную комнату, где было много столов и стульев, и ни одного человека.
В это время кого-то стали звать нянечки.
Девочка залезла под стол и позвала Наиля.
– Иди сюда. Это меня ищут. Я не хочу в палату.
Наиль залез под стол к девочке. Когда в коридоре всё стихло, дети стали выходить из под стола. Неосторожным движением Наиль задел головой край стола. Стол сдвинулся. Какая-то чашка упала на пол и разбилась.
– Бежим скорее. А то попадёт, – сказала девочка и, выбежав из столовой, побежала по коридору. Наиль тоже шмыгнул в свою палату. Через несколько минут послышался плач девочки и голос няни:
– Опять бегаешь! Наверное, и чашку в столовой ты разбила!
– Не-ет! Не я!
– А кто же?
– Это он, тот мальчик.
– Какой ещё мальчик?
– Я не знаю. Отпустите. А-а-а!
Было ясно, что девочку взяли на руки и унесли в её палату.
Через день за Наилем пришла мама и забрала домой.
На улице было ослепительно ярко от блестящего, искристого снега, который скрипел под ногами. Небо голубое и чистое.
Наилю легко и радостно. Наконец-то домой! Лежать в палате ему порядком уже надоело. Дома ждут братишки, игры, бабушка, отец. Наиль идёт и рассказывает маме как вкусно в больнице кормят, расспрашивает о доме, бежит, тянет маму вперёд.
– Не торопись. Успеешь ещё наиграться, – говорит мама и улыбается, видно, радуясь выздоровлению сына.