В Москве я уже начал подумывать о том, чтобы ездить на лошади почаще. Для этого решил найти место где-нибудь поближе к дому. Нашел. Правда почаще не получилось, но я взял буквально три урока. Во многом это мне помогло. Прежде всего, мне поставили «на место» колени. В Ромашково, где я занимался как прилежный ученик на корде, мне сказали интересную вещь. В начале занятия между коленями и крыльями седла кладутся купюры (достоинство зависит от материального благосостояния всадника), по окончании урока они должны остаться на месте. С купюрами, конечно, шутка, но металлические пластинки весом граммов по 100 – это реально. А в целом отражает смысл правильной посадки.
Правда, приобрел я там и одну дурную привычку.
А сказали мне следующее – «кисти рук должны быть как бы в коробочке прямо над холкой», да и на галопе не возбраняется слегка опираться руками на холку. Возможно, я воспринял это слишком буквально, но на какое-то время у меня выработалась привычка ездить буквально касаясь руками холки, не только на галопе. Как следствие – стремление опереться на лошадь в нештатной ситуации. После пары падений я от этой привычки избавился.
Ну, а за посадку - спасибо. Усвоив несколько важных пунктов, дальше я опять совершенствовался сам.
Дочку Катю я тоже притащил на одно занятие, но она все-таки ребенок и не смогла сделать для себя маленьких, но полезных выводов. Ее единственный вывод был: «У Сережи лучше!»
Ну, а к Сереже мы поехали уже в мае. Я снова поменялся выходными на работе. Тут меня ждало первое падение. То, что всадник должен иногда падать, и должен уметь падать - это прописная истина. Мое первое падение даже никто не заметил.
В тот день нас повел Вася. Вообще, в Сенавиане кроме работника Юры, периодически появлялись какие-то люди, которые там жили, помогали, делали какие-то свои дела. Вася многим не нравился, тем не менее, прожил там сравнительно долго, и лично я против него ничего не имел.
Я ехал на Баньяне последним. Уже повернули к дому. Шли через поле. Такое бугристое, голое еще поле. Лошади периодически оступались. В момент одного из таких попаданий в рытвину Баньян совсем чуть-чуть подался в бок. Сказать, что конь прыгнул, было бы нечестно по отношению к нему. Я инстинктивно весь как-то осел на седло и на гриву. Но центр тяжести уже сместился в бок. Как я ни цеплялся руками и ногами, все же оказался на земле. Поскольку мы шли шагом, я моментально вскочил. Запрыгнуть снова в седло было делом еще пары секунд. Ха! Никто даже не заметил досадного пассажа. Прочие гости лишились заслуженного торта!
Насколько трудно восстановить центр тяжести, сместившийся вбок, я понял уже тогда. Поэтому бокового прыжка до сих пор побаиваюсь, правда, случалось и падать, но и удержаться в седле тоже удавалось.
Впереди было лето.
Я уже намечал поехать в Сенавиан.
Как обычно, приезду предшествовала переписка. Прежде всего, я отправил Сергею стихи. Это была уже третья вещь, и он снова отозвался коротко, но одобрительно. Потом утрясли дату приезда. На сей раз я договорился приехать прямо в начале лета – в июне.
Сказано – сделано. Дорога, уже ставая привычной… И вот, я торможу напротив дома, уже ставшего практически родным.
Сергей встретил меня лично. А вот приветствовал несколько необычным способом – мы обменялись «сложным» глубоким рукопожатием – за локоть и обнялись. Меня поразила в нем такая сентиментальность. Прежде всего потому, что я знал – у Сергея много друзей и знакомых. Многие гости вносят в Сенавиан что-то свое. Делают подарки. Оказывают помощь. Конечно, в глубине души я хотел и себя причислить к числу друзей Сергея, но при этом сам для себя, наверное, слишком высоко поднимал планку такого высокого звания.
Так или иначе, я заслужил то, что Сергей как-то признался мне: «Ты, Рома, относишься к тем, кто определяет лицо Сенавиана».
Пошли к дому…
Как обычно, бросив сумки прямо на улице, под березой во дворе, я стал осматриваться. У Кати были свои дела – подруги. Анжелика, Вита. Прежде всего, конечно, Анжелика. Девочка с непростым характером, иногда казалась угрюмой, тем не менее, Кате уже второй год удавалось найти с ней общий язык. Вита постарше и как-то более замкнута. Про себя я окрестил ее «чеченской девушкой». Даже внешне в ней есть что-то кавказское.
Ну, а Сергей спросил: «Видел, сколько новой птицы я приобрел!? Пойдем, покажу!»
Мне повезло – у Сергея была свободная минута, и он, как ребенок, хотел похвалиться своим хозяйством.
Мы пошли к птичнику.
Новые приобретения действительно были. Если обычных кур, о породе которых особенно не задумываешься, здесь держали давно, то теперь появились и экзотические породы.
- Вот голубые кохинхины, - Сергей показал на серо-стальных кур с пышным оперением.
- Их так просто не купишь – хорошие знакомые помогли.
- А вот эти, - он показал на петушков, с виду невзрачных, - голосистые.
Кроме того, появились индюки, гуси.
Я искренне порадовался за Сергея. Вот, человек живет, не унывает, преодолевает трудности, но и не забывает что-то делать для души.
Поселили меня в верхней комнате. Поселили, конечно, меня и Катю, но ее местом был сеновал - все девочки летом предпочитали жить там. Поселили в той самой комнате, которая была моим первым жилищем в Сенавиане. Конечно, после гостевого домика, она казалась убогой, но, постепенно обустраиваясь, раскладывая вещи, я снова вживался в эту простую обстановку.
Каждый занимался своим делом. Сергей в разъездах, Наталья в переписке по своим борзым собачьим делам, девочкам удавалось и побездельничать, но, как правило, они работали. В частности, мытье посуды – это было их «святое». В то лето там, в Рыблово, жила еще Агата, двоюродная сестра Виты и Анжелики, так что компания подобралась веселая. Правда, Агату напрягали во всю, только моя Катя помогала по собственному почину – на правах гостя.
Погода радовала. Лето было летом. Тем не менее, в какой-то момент я заскучал. Уже поздоровался с Юрой, с лошадьми. Делать было нечего.
Но вот, близится вечер. Откуда-то появившийся Сергей спрашивает:
- Ну что, кататься поедете?
- Конечно, сейчас, буквально пара минут!
Я бегу искать Катю. Ее иногда приходится подталкивать. А я уже испытываю неясное возбуждение. Скуку как рукой снимает. Как будто весь мир преображается. Иррациональная любовь к лошадям в один момент оживляет меня.
Катя в доме смотрит телевизор. К сожалению, даже в деревне есть этот «волшебный ящик». Причем Катю от него приходится иногда просто оттаскивать.
- Собирайся, сейчас поедем.
А сам уже иду в сторону конюшни.
Не помню, чтобы этим летом Сергей садился на лошадь. Увы, ему это уже не так было нужно. Во-первых, для него в этом уже не было прежней удали. Во-вторых, к сожалению, этот человек, все еще физически сильный, был не так здоров, как казалось. Старые травмы давали себя знать. Между силой и здоровьем не получается поставить знак равенства.
А ехать мы должны были с Натальей. И. естественно, борзыми.
К борзым я пока равнодушен.
Тем более, Наталья не разрешает с ними общаться. Наоборот. Она требует этих ласковых собак с умильными глазами бить по носу. Так безопаснее – собаки должны бояться чужих. От чужих не всегда исходит добро. Правда, не всегда такая методика помогает.
Но главное, что сегодня Сергей дает мне Корицу. Корицу, с которой вроде бы может справиться не каждый.
Отвлекаясь, замечу, что про Корицу я написал короткий рассказ (не говоря уже о песне), но здесь, не боясь повториться, расскажу обо всем заново. Но, наверное, немного другими словами.
История Корицы, как впрочем, истории многих лошадей Сенавиана, по-своему драматичная, но со счастливым концом. Жизнь в Сенавиане я считаю для лошадей вполне привлекательной. Здесь не работают на износ. Здесь у лошадей есть возможность свободно пастись. Выстраивать отношения с себе подобными. Здесь никогда не отправят работать лошадь, если она заболеет, или случайно повредит копыто. Ну, и без лечения, конечно, не оставят.
Так вот, Корица. В самом начале я обмолвился, что на ней ездила табунщица. Именно табунщица, а не табунщик. Это была девушка. И вот табунщица уволилась из хозяйства. По сложившейся традиции на эту лошадь уже никто другой не сел бы работать. Ей была прямая дорога на мясо. В тот день Сергей приехал в Снайп (хозяйство называется Снайп) за какой-то надобностью. Он с ними поддерживал постоянные отношения. Корица слонялась никому не нужная, некормленая, практически она ожидала своей незавидной участи.
Уехал с Корицей.
Кто и как его уговаривал – не столь важно. Все эти отношения в конном мире непросты и противоречивы, но с Корицей я познакомился уже в тот период, когда она была неотъемлемым персонажем сенавиановской конюшни.
Прежде всего, ее использовали, как головную лошадь. У Корицы быстрый размашистый шаг, поэтому, когда она шла первой, в зад ей никто никогда не втыкался. Помню, как во время одной из поездок Сергей обменялся лошадьми с какой-то девушкой. Дал ей как раз Корицу, сказав при этом: «Это тебе как следующая ступень.» И вот, теперь и мне предстоит перейти на следующую ступень!
В ответ на его предложение, я ответил, как всегда коротко:
- Хорошо.
- В галоп ее не пускай, - напутствовал Сергей дальше, - с ее скоростью тебе и рыси хватит.
Вывел Корицу из конюшни, сел в седло. Собран. Я всегда собран, когда впервые сажусь на незнакомую лошадь. Прохаживаемся за конюшней в ожидании остальных.
- Не затягивай повод, - замечает Сергей, - а то она будет бунтовать.
Наконец, все собрались, и мы поехали. Повела Наталья с борзыми. А еще были – Настя на Хазаре (наверное, чуть моложе меня, когда-то много ездила, но после падения и перелома был перерыв). Моя Катя на Баньяне (подростку Сергей дал предсказуемого коня). Ну, и я на Корице.