Дождь. Одна из центральных улиц. Сижу в машине, не доезжая светофора. Обочины заняты, втиснуться некуда, ждем, когда кто-нибудь освободит место. До мероприятия, ради которого я приехала, целый час. Ну, не рассчитала. Злая на весь белый свет, с тоской смотрю в окно. Мимо рекой текут машины. Тормозят на светофоре, замирают, нетерпеливо бьют копытами мокрый асфальт, и мгновенно срываются с места и уносятся вскачь, как только загорается зеленый.
Откуда-то появляется старушка. Опираясь на палочку, тяжело переваливаяь на больных ногах, идет вдоль машин с протянутой рукой. Останавливается у водительского окна, терпеливо ждет некоторое время и тихонько движется дальше. Подают не все. Охотнее - из отечественных автомобилей. В основном, мелочь. Из крутых иномарок - реже. Но купюры крупнее: в основном, десятирублевки. Женщины - не подают. Вот и задумайся, кто жалостливее. Не подают таксисты и менты. За час ковыляния между машинами, рискуя жизнью ежеминутно, бабулька насобирала приблизительно стольник, включая и мои десять рублей. Это я не хвастаюсь, это чтобы не подумали, что я старушку, как жука под микроскопом изучала, а сама денег дать не догадалсь. Догадалась.
Все время пыталась понять, действительно бедствует бабуля, или профессионалка. Так и не определилась. На голове, как капустные листья, платки - один из-под другого. На ногах калоши, подвязанные тряпочками. Чтобы не сваливались? Или чтобы жальче было? Драповое пальтишко. Поношенное. Не грязное, но подуставшее. Работает или из беды выкарабкивается?
Я в теплом сухом салоне, под музычку наблюдаю жизнь. Она - под дождем на улице, среди несущихся машин, шаркает мимо туда-сюда, туда-сюда.
Ей бы дома сидеть, у телевизора, внуков нянчить, пироги им печь. Почему она здесь? Что должно случиться с человеком, чтобы под ледяным дождем стоять с протянутой рукой у урчащего автомобиля? Из-за тонированного стекла разносится современный городской аналог туземного там-тама, от сверхзвуковых ударов стереоустановки сотрясается даже асфальт. Кажется, что и дома вокруг тихонько подпрыгивают в убойном ритме. А старушка покорно стоит, раскрыв ладошку, как антенну. Ладошка настроена на человеческое тепло, а тепла нет, и ладошка остается пустой.
Подъезжает жигуль, за рулем милиционер в форме. Окно открыто, и его хорошо видно. Старушка равняется с ним и молча протягивает ладошку. Здоровый молодой мужик даже не поворачивает головы. Он продолжает сосредоточенно смотреть вперед. Старушка также молча стоит рядом. Мент так же равнодушно смотрит вперед. Постояв, старушка тащится дальше, а мне хочется взять что-нибудь тяжелое и звездануть по этой чугунной башке, чтобы на его каменной физиономии проступили простые человеческие чувства.
2008г.