(читать просьба с начала: http://www.proza.ru/2011/11/10/76 )
...Солнце уже давно закатилось за горизонт; его последние лучи только что успели догореть, и двое верховых, державших путь на восток, оказались застигнуты темнотой в дороге.
-Элмер, далеко ли ещё до следующего селения? - спросил тот из них, что носил на поясе легкий меч.
-Не могу знать, сударь, - ответил другой, на сером коне в яблоках. - Похоже, мы сегодня заехали в Кринхиалл и находимся не так далеко от Травянистых холмов; а в этой местности малолюдно...
Тот, кто спрашивал, лишь покачал головой в ответ на это.
В прежние годы, скача невесть куда, они с верным Элмером добирались до тёплых морей и бескрайних зеленых земель, с которыми Травянистые холмы не могли сравниться даже летом. Путникам доводилось ночевать под открытым небом и в дешёвых гостиницах, попадаться разбойникам, зимовать у моря... Но такого, как теперь, ещё не бывало: в стужу, да ещё при ветре, им грозило остаться в поле на ночь.
"Я уже не тот, что прежде, - вздохнул про себя всадник, - это следует признать и больше не совершать таких безрассудств. Кто знает, не окажется ли одно из моих путешествий - последним?.."
И, вопреки всем обыкновениям, его сердце заволновалось, а в глазах - если только кто-то это видел - мелькнули боль и тоска; но тосковал он не о себе, - а о чём или о ком, он и сам едва ли мог сказать.
* * *
-Сударь, - вдруг оживился Элмер, когда они обогнули небольшой холм, - впереди огни!
-Далеко?
-Не больше получаса пути. Хотя, - задумался слуга, - при нашей нынешней прыти...
-Коням нужен отдых. Если мы сейчас ускорим шаг, чтобы добраться до огней, то нам придётся оставаться в том поселении, как бы там нас ни встретили. На усталых конях далеко не ускачешь!
-Как скажете, сударь, - ответил Элмер; и, сойдясь на этом, всадники поскакали вперёд.
Сизые тучи разогнало ветром, и на небе показалась почти полная луна - серебристо-белая, как и всегда в такое время года.
Всадник, что был при оружии, вновь замолчал и погрузился в себя; однако Элмер решил скрасить недолгий путь до селения интересной беседой.
-Сегодня, - слуга прищурился и всмотрелся в небо, - самая долгая ночь, сударь!
-Да, Элмер.
-Помните песенку?.. - прочистив горло, он запел:
Самая долгая ночь
при самой полной луне...
Да сна - ни в одном глазу,
если поверишь мне!..
В замке-то - свадебный пир,
в замке-то - пир горой!
Жених и невеста...
-Не надо, - поморщился всадник.
-Так это же старинная песня, - стал оправдываться слуга, - и потом, там ведь речь о короле, и...
-Не надо, - вновь проговорил тот, и Элмер смущенно примолк.
За всю остальную дорогу он не произнёс ни фразы - причиной тому была не столько обида (чего-чего, а этой напасти он сторонился как огня!..), сколько удивление. Погоняя своего коня, он всё пытался понять, отчего же сударь сегодня так тих и угрюм - и, главное, чем ему могла помешать простая весёлая песенка, которую он сам певал когда-то давно... там, в далёких селениях...
* * *
...Нынешние знакомые графа Оливера, разумеется, не могли не заметить некоторой странности в его исчезновениях, о которых он предпочитал не распространяться. Однако едва ли кто-то из них догадывался, насколько сильно он сроднился за свою юность с привычкой странствовать налегке, удаляясь от родных мест на многие дни пути...
Когда скончался его отец, старик граф, то власть над Ротанией получил младший брат отца - крепкий, бодрый человек средних лет, присутствие которого давало немного надежд всем остальным претендентам на наследство...
Оливеру в это время не было ещё и двадцати лет. Поняв, что титул вряд ли скоро достанется ему - если вообще достанется, - юноша решил и не рассчитывать на него, чтобы избежать вражды с другими и смятения в собственном сердце.
Согласно обычаю наследования, сыну покойного достались довольно большие деньги - полторы тысячи золотых. Большую часть этих денег Оливер доверил на хранение новому графу; сам же он, взяв с собой две сотни монет и слугу Элмера (он был лишь на два или три года старше своего хозяина), отправился в долгое путешествие.
Его поступок поразил всех, вызвав немало толков и кривотолков; однако довольно скоро волнение улеглось, и через полгода после отъезда об Оливере уже вспоминали не чаще, чем о каком-нибудь князьке - одном из тех, чьи владения лепились у северо-западных границ...
Три года юноши не появлялись в Ротании, и Оливер успел увидеть и испытать больше, чем за всю прежнюю жизнь. В то же время его спутник Элмер (в нём удачно сочетались редкая весёлость и редкое благоразумие) не жалел сил на то, чтобы предотвратить всяческие скверные положения. Поэтому по возвращении домой они не впали в немилость и не сделались всеобщим посмешищем.
Перезимовав в Снежном замке, Оливер и его слуга вновь отправились в путь и вернулись глубокой осенью. С тех пор сын графа часто уезжал куда-нибудь - то на целое лето, то на две недели, то без малого на год, - неизменно в компании своего верного спутника. Они без устали исследовали новые места и наведывались в старые, возвращаясь то в пышных одеждах, то пешком и без медяка в кармане - но никогда озлобленными и усталыми. Элмер даже ухитрился найти себе жену в далёком ротанском городе, привёз ее в Снежный замок и упросил графа найти ей хоть какое-нибудь место среди слуг... Словом, случалось всякое; только вот повторить своё первое путешествие Оливеру так и не довелось. Об этом он, впрочем, особенно не сожалел.
* * *
...Луна укрылась за небольшое облако; её холодный свет уступил место рыжим огонькам окон. Путники въехали в селение и теперь осматривались, неспешно продвигаясь вперёд.
-А тут ведь не такая уж и глушь, сударь, – заметил Элмер. – Здесь даже таверна есть... Глядите-ка! – он указал вперёд и чуть влево.
От главной улицы под непрямым углом отходила улочка поуже; и первым строением на ней была именно таверна, которую вернее было бы назвать трактиром.
Наметанный глаз путешественников сразу обнаружил в маленьком здании окошки спален; однако, по всей видимости, заведение это являлось по преимуществу харчевенным и питейным, а ночлежные комнатки для проезжих хозяин устроил заодно, чтобы не терять случайного прибытка. Двери были приоткрыты, и самый разный люд оживленно сновал туда-сюда.
-Хотел бы я знать, - проговорил граф-странник, - единственная ли это здесь гостиница?..
-Ну... - замялся слуга, - ведь мы можем не оставаться в ней на ночлег, а просто поужинать... и, разумеется, накормить и напоить коней! А там уж видно будет, сударь, - прибавил он.
Граф на секунду задумался.
Они странствовали так не в первый раз и не первый год; и Оливер отлично помнил, что спокойное элмерово "а там уж видно будет!.." неизменно сопутствовало, по крайней мере, сносному ночлегу, недурной пище и порядочным людям - в каких бы переделках ни оказывались путники. Отчего так получалось, он не знал; но опыт давал достаточно оснований положиться на Элмера.
Только откуда же взялась сегодня эта странная тоска?..
"Так и в ночь полнолуния поверишь!" - подумалось ему.
С досады на себя всадник скрипнул зубами и решительно направил коня вверх по улице.
* * *
...Трактир, к счастью, не оправдал опасений путешественников. Людей там сидело немало, включая и приезжих; однако никто не напивался до беспамятства и не затевал безобразных свар, отчего в трактире было тихо и даже уютно (что, как известно, большая редкость для небольших дешевых харчевен). Ужин, хотя и не очень-то изысканный, по крайней мере не расстраивал желудка; а Оливеру и его слуге, привыкшим за годы странствий к лишениям и неудобствам, этого было вполне достаточно. Наконец, - самое главное, - для коней нашлось и место, и пропитание. Граф окончательно на этом успокоился: похоже, обустройство этих животных заботило его едва ли не больше, нежели своё собственное.
Какое-то время путешественники провели в обществе трактирщика и других гостей.
Элмер, устав от дорожного одиночества, веселился вовсю. Он произнес не одну сотню слов, пропустил за разговором не одну кружку ячменного пива, завел знакомство чуть не с половиной трактирных слуг и, разумеется, не упустил случая затянуть свою любимую песню. Граф же, как и в пути, всё больше молчал; хотя после крепкого фруктового вина он заметно повеселел - даже подпел Элмеру раза два или три, чему тот немало удивился.
Наконец утомление дало знать о себе, и они отправились спать, несмотря на то, что едва минуло девять часов пополудни: Оливер был намерен отправляться в путь засветло.
* * *
-А здесь будет душно, сударь, - заметил Элмер, когда они пришли в приготовленные комнаты. - Видно, что тут всё-таки больше трактир, чем постоялый двор... Ну, хоть коней хорошо пристроили - и на том спасибо!
-Разумеется, - улыбнулся граф.
-Доброй ночи, сударь! - проговорил слуга и тут же исчез за своей дверью.
-И тебе доброй ночи, - сказал Оливер.
Он закрыл дверь, снял плащ и повесил его на большой медный крючок.
Спать пока не хотелось, но вино делало своё дело: граф, как это бывало с ним и всегда, чувствовал, что щедрое хмельное веселье сменяется задумчивым спокойствием, при котором хорошо побыть наедине с самим собой...
Он уселся в скрипучее деревянное кресло и, забыв обо всём, стал наблюдать, как догорает маленькая сальная свеча.
В бликах пламени, в скользящих по стене тенях, в самых очертаниях вещей ему настойчиво мерещился неясный образ - тот, что преследовал его всю дорогу сюда... Впрочем, дурные предчувствия уже оставили Оливера; он вспоминал о них не иначе как о спутанном сне или кратковременном наваждении. Теперь его мысли, освобождённые из-под гнета тяжелых дорожных дум, текли с каждой минутой всё более радостно, если не сказать - дерзновенно; и вскоре граф, словно преодолев некую таинственную преграду, тихонько рассмеялся.