Эта история случилась аккурат в заграничный праздник Хеллоуин, и кто знает, случилась ли бы все так, как случилось, если бы не этот праздник.
В тот злополучный день Михална заждалась благоверного – тот отправился к свояку по каким-то делам, и, как водится, задержался. Ну не бывает же такого в нашей деревне, чтобы гостя за стол не посадили, а значит, Колюня придет домой не раньше часу ночи и на бровях. За окном стемнело, сизая луна печально освещала единственную деревенскую улицу, и, чтобы скоротать время, Михална включила телевизор посмотреть «Новости». Сначала показали каких-то футболистов, потом каких-то негров, а потом на экране замелькали улыбающиеся люди в чудных нарядах, изображавшие привидений, ведьм и прочую нечисть.
- Сегодня во многих странах мира отмечают Хеллоуин… - стала пояснять диктор. Михална недовольно смотрела на экран. «Вот ведь дурью страдают! – думала она. – Делать людям нечего!» И тут в экран выставилась мерзкая морда то ли висельника, то ли утопленника с черными кругами под глазами и зелеными пятнами по телу. Михална от неожиданности даже вздрогнула и переключила канал. По «России» показывали фильм про любовь, только любовь это была не земная, а подземная, про оборотней, которые по ходу то и дело превращались то в волков, то в людей и все время скалились, показывая окровавленные клыки, при виде которых у Михалны нехорошо зашлось сердце, и она опять переключила канал. Но и там шел такой же жуткий фильм – желто-зеленые с торчащими во все стороны костями мертвецы бродили по улицам и пожирали людей. Кровища хлестала ручьями, куски разорванной плоти смачно шмякались на асфальт, все это плохо подействовало на впечатлительную Михалну, и она решила прибегнуть к самому верному способу забыть все ужасы – поскорей лечь спать.
Михална погасила лампочку, облачилась в ночнушку и нырнула под толстое пуховое одеяло. Укутавшись по самый нос, она начала думать о чем-то приятном, и стала уже подремывать, как вдруг до ее слуха донесся странный звук. Стянув с головы одеяло, Михална прислушалась. Звук повторился. Как будто кто-то ходил в сенях. Сердце у Михалны замерло, а в ногах появилась неприятная слабость.
- Колюнь, ты? – крикнула она в темноту, от всей души надеясь, что это все же пьяный Колюня ищет дорогу домой, но ответа не последовало. И стало Михалне как-то нехорошо на душе и тоскливо. Сон с нее как рукой сняло, и она лежала в кромешной тьме, затаив дыхание и прислушиваясь, а перед глазами у нее маячили страшные покойницкие морды, белесые глаза с узкими зрачками и окровавленные клыки. Но больше звук не повторялся, и она начала понемногу успокаиваться. «Померещилось мне, - утешала Михална сама себя, - не надо было лампочку выключать, все не так страшно было бы». И только она так подумала, как вновь послышался странный шорох, словно пробежал кто и как будто бы по стене. Михална вновь затаилась. Звякнула банка, опять прошуршало, потом зачавкало, и Михалну осенило: это же кот Василий в сенях мышей гоняет! Вдохновленная этим открытием и счастливая тем, что все проблемы разом снялись, она вскочила с кровати и ринулась в сени. Она включила свет, ожидая увидеть кота, но в сенях было пусто. Ни кота, ни мышей. Тут что-то сверкнуло в счетчике, и свет погас. Михална немного постояла, прислонившись к стене, чувствуя, как ноги опять становятся ватными, а потом, прихватив тяпку, крадучись пошла обратно, выставив вперед руку, чтобы в темноте на что-нибудь не наткнуться. Подойдя к кровати, она различила кота, который спокойно себе спал на одеяле и, судя по всему, никуда не отлучался. Значит, шуршал не он. Михална села на постель, ища объяснения происшедшему, но не могла найти. Если бы это были мыши, Васька среагировал бы и кинулся их ловить, но подлый кот не выказывал никакого беспокойства, а продолжал себе мирно спать. Но кто-то же шуршал!
Сидеть в темноте на кровати было страсть как неуютно, и бедная Михална залезла под одеяло. О сне уже не было и речи. Она лежала, напряженно вслушиваясь, и сверля глазами темь.
Сколько так она пролежала, боясь пошевельнуться, она не знала. Ей казалось, что кто-то холодный и липкий стоит за ее спиной и только и ждет, когда она потеряет бдительность, чтобы наброситься на нее. На кладбище на окраине деревни загоготал филин и резко смолк, словно испугался чего-то. Тоскливо-тягуче, надрывно завыла собака и тоже замолчала. Густая леденящая тьма окутывала Михалну. И в этой густой тьме, в странной тревожной тишине она ясно услышала змеиное шипение. Кот проснулся и, сверкнув зелеными глазищами, утробно завыл, уставившись в угол, а потом сиганул прочь с кровати. Обмершая от страха Михална, поняв, что бежать некуда, да и как убежать от нечисти, села на постели, чувствуя, что волосы шевелятся у нее на голове. Звук шел из угла. Тихое, зловещее шипение, долгое и непрерывное, и уже было понятно, что никакая это не змея – змеи так не шипят, а что-то странное, пришедшее из другого мира. Михална, не помня себя от ужаса, схватила тяпку и кинулась к изножью кровати, чтобы нанести первый удар, но тут из-за туч вышла луна, и в ее призрачном голубоватом свете увидела Михална, как ей навстречу из густой темно-красной лужи тянется холодная прозрачно-желтая распухшая мертвецкая рука.
Дикий вопль накрыл деревню. Через три дома дед Макар, закончивший войну в Берлине, спросонки прыгнул в подвал – ему показалось, что начался налет бомбардировщиков. В соседском хлеву заорали разбуженные коровы. На ходу впрыгнув в сапоги и накинув на голову платок, Михална выскочила на улицу и помчалась к треклятому свояку, у которого засиделся Колюня.
Михална летела по деревне как паровоз, распугивая котов, выпучив глаза и раскрыв рот. Подол ее пестрой ночнушки развевался как знамя парижских коммунаров, платок сбился на сторону, а груди, никогда не знавшие бюстгальтера, метались и плясали во все стороны. В таком виде, с перекошенным лицом, она ворвалась к свояку и замерла на пороге. Колюня, увидав супругу, выронил стакан.
- Ты че, Михална? – только и спросил он.
- У меня… под кроватью… Мертвяк!!! – выпалила та.
Около избы уже собрались люди – крик Михалны переполошил всю деревню. После недолгого совещания был составлен план штурма: решили избу окружить, троим мужикам ворваться в нее через сени и по одному через каждое окно. Добровольцам раздали вилы и лопаты, свояк перекрестился и скомандовал «Навались!» Зазвенели стекла, хлопнула выбитая дверь, в избе вспыхнул свет, и вся толпа, снедаемая любопытством, кинулась смотреть – где мертвяк? Мужики ходили по всем комнатам, пытаясь отыскать проклятого мертвяка, но никого не находили. Наконец, окружили кровать, под которой, по словам Михалны, прятался упырь, свояк приставным шагом приблизился к спинке, осторожно заглянул за нее и в первый момент отпрянул назад, ажурно выругавшись, но тут же полез за спинку:
- Вот он, твой мертвяк!
Под изумленные взгляды публики он поставил на стол… трехлитровую банку брусничного вина, на горлышке которой покачивалась и вздрагивала раздувшаяся резиновая перчатка, а из-под перчатки стекала по банке красная жижа.
После этого случая Михална заграничные праздники невзлюбила, а Хеллоуин особенно.