Вы можете назвать событием в Вашей жизни сон? Сон, который не только направил судьбу в другое русло, но и коренным образом изменил её содержание? Сон, который реальнее службы перевозок подсказал Вам вектор движения и даже выбрал за Вас маршрут?
Вот уже тридцать лет как я помню его до мельчайших подробностей, до такой напряженности чувств, которые до сих пор отзываются в сердце и просят понять их смысл, пеленгующий моё сознание в любую минуту жизни. Он снился мне в пограничный час перед рассветом с 15-го на 16-е ноября 1981 года. В Норильске этот час самый холодный, самый молчаливый, самый пропащий. Махонькая комнатка в коммуналке на улице Кирова была не готова к приему гостей, я соскочила как ошпаренная на тихую нервную дробь по двери, накинула что-то на сонное тело и открыла. В глаза мне смотрел Владимир Семёнович Высоцкий.
-Дочку поднимай и быстро за мной, ничего не брать! - Скомандовал он, подхватил мою сонную девочку на руки и буквально вытолкнул меня на площадку в подъезд. Через секунду мы с дочкой очутились на заднем сиденье старинной "Победы" военного образца, одну из таких машин я помнила - она потерялась где-то в переулках между отрочеством и детством. Высоцкий сел за руль и помчался по улицам города со скоростью, от которой резко закружилась голова. Прямой проспект летел на нас как взлетная полоса, в следующий момент мы уже мчались по тундре, вдоль железнодорожного полотна, на котором раскачивался в беге заскорузлый товарняк. Почему-то товарняк нужно было во что бы то ни стало обогнать, и , когда Высоцкому удалось отвоевать сотню метров, "Победа" превратилась в "дрезину", мощными рывками разгребающую воздух, как это делает опытный пловец в батерфляе. Состав грохотал за нами, я с ужасом следила за тем, как машинист нам строил устрашающие рожи в духе погребальных масок Тибета. Вдруг Высоцкий резко подскочил, и стоя, умудрился прибавить скорость. При этом крикнул мне - Ложись! А дочку сам, не отрываясь от руля, перекинул на переднее сиденье, да головку ей нагнул так, чтобы её не было видно. Я услышала:
- Достань автомат! Ошеломленно шаря руками под сиденьем, я нащупала холодный ствол, и пригнувшись, попыталась его пристроить к плечу. Высоцкий на ходу вырвал его у меня, как-то укрепил и направил на рожу машиниста. В этот момент товарняк стал распадаться на танки, которые не снижая скорости, ревели, на ходу группируясь в полукольцо, поднимали невообразимый тяжелый дым. Дрезина же превратилась в тачанку, но с колесами вездехода, и ещё какими то боковыми трубами, плюющимися огнем и паром. Высоцкий бросал в эти танки связки гранат, они почему-то беззвучно взрывались и взрывными волнами толкали нас сзади ещё на предельную скорость, от которой тачанке грозило самой на ходу развалиться. Тут тачанка выскочила на лёд, и я поняла, что Высоцкий вырулил на зимний тракт Енисея. Танки было помчались за нами, но один за другим стали проваливаться под лёд, и за нами образовывалась черная пропасть воды, в которой танковые фары таяли как утренние звезды.
Скольжение по льду вызвало чувство полета и неописуемую радость. К лицу Высоцкого вернулось выражение сосредоточенного покоя - такое присутствие неуязвимого духа. "Победа" остановилась у подъеда. Высоцкий взял на руки спящую доченьку, внес её в комнатку, положил на кушетку и укрыл одеяльцем. Облокотился о косяк старинного дубового шкафа. - Как мне вас благодарить? - Я, пожалуй, даже не вымолвила, а молча послала ему свой вопрос.
- Отдайте мне книжку.
- Какую?
-"Социологию личности" Кона.
Я ринулась искать эту книжку на полках, не нашла, затем стала рыться в ящиках, на которых мои гости сиживали как на табуретках, и там не нашла, выскочила на кухню, схватила беломорину и закурила. Только от запаха крутого табачного дыма поняла, что мне приснился сон, из которого я шагнула в свою реальность как его продолжение.
Вернувшись в комнату, нашла эту книжицу и вспомнила, что она не моя. Я её заныкала без спроса в гостях у одного режиссера, занимавшегося формированием тем для телевизионных дискуссий. Ещё через часок, собрав и отправив доченьку в школу, я вышла на воздух, дымящийся от крепкого мороза. В битком забитом автобусе, на котором мне предстояло добраться до работы, услышала растерянно-скорбные разговоры о том, что на рассвете в Алыкеле разбился рейсовый самолет из Красноярска. Почти все пассажиры погибли. Большинству снесло черепа. Взрывной волной в сугроб отбросило ребёнка лет трёх, и он остался жив. Несколько десятков человек были отправлены в реанимацию городской больницы. Этим рейсом летела первая учительница моей дочки, по имени Мария Васильевна. Через три дня её хоронили всей школой. Книжку, выбранную Высоцким, я отдала одной женщине, нашему экономисту, которой было плевать на её содержание, но именно она мне объяснила, что я должна её хоть кому-нибудь передать из рук-в-руки. Решение созрело сразу же: пора из этого города уезжать куда глаза глядят. Отработав месяц в счет увольнения, я купила билет на 30 декабря 1981 года до Питера. Взлет мне напомнил то чувство радости, которое испытала во сне на льду Енисея. Рядом сидела счастливая дочка.