- Ну... Просыпайся же... Тебе лучше? - слышал Петер сквозь сон, - Давай. Открывай глаза...
- Это ты, Франц?
- Конечно! Кто еще?
- Не знаю. Что случилось?
- В каком смысле, что случилось? Ты вчера потерял сознание в парке.
- Да?.. Странно.
- С чего бы это?
- Не знаю. Устал, может быть...
- Хочешь кофе?
Петер приоткрыл глаза и увидел Франца, сидящего на стуле рядом с кроватью и с улыбкой смотрящего на друга.
- Нет, спасибо... - сказал актер, заворачиваясь в одеяло. Внезапно он схватил Франца за руку и потянул к себе, - Иди сюда.
Франц встал со стула и пересел на край кровати.
- Ближе, - Франц подвинулся, - Еще ближе!
Петер снова дернул друга за руку так, что тот упал на пол и оказался лицом к лицу с ним.
- Сейчас утро. Воскресенье. Выходной. - шептал Петер, хитро и лениво улыбаясь, - Может, поедем куда-нибудь?
- Мы так и не отрепетировали вчера четвертую сцену...
- К черту ее - усмехнулся актер, - Ковальский больше не руководит нами.
- Знаешь, ты сегодня какой-то странный... Сумасшедший немного.
Петер помолчал и улыбнулся. Прошла пара мгновений, когда друзья безмолвно переглядывались и пытались понять друг друга взглядом.
- Да это все потому что я устал от того, что ты такой скучный, серьезный, - внезапно весело заговорил Петер, затаскивая Франца к себе, - ты так давно не играл со мной... Давай. Мы целых 15 лет не играли!
Друзья рассмеялись.
- Ты сумасшедший, Петер!.. Правда... По-твоему мы 15 лет назад играли так, как ты хочешь поиграть сейчас?
- Да. Мы будем играть в шахматы.
- Что? - на лице Франца появилась тень испуга.
- Да. Именно в шахматы. Я буду белой королевой, а ты - черным королем.
- Да что за черт поселился у тебя в голове? - прозвучал голос Франца за прозрачной стеной веселого и звонкого, почти детского смеха.
- Так что. Будем играть?
- А куда я от тебя денусь...
Актеры смеялись, разговаривали, играли... Франц потерял всю холодность и старался как можно лучше скрыть то, что замечал в глазах друга выражение какой-то странной эмоции. Он не мог ее объяснить. Единственное, что было понятно - то, что Петера что-то сильно тяготит. Актер решил оставить эту тему до вечера в парке.
Со временем у друзей вошло в традицию обсуждать что-то, что их волнует в отношении друг друга, в парке возле дома. Когда наступает ночь - там так темно и хорошо, что любые слова, объяснения, признания сами льются. Это нравилось обоим.
- Что, Пойдем? - спрашивал Петер, снимая плащ с вешалки. (На дворе был октябрь. Ветренный и мокрый месяц. Ветер, то и дело пробиравшийся в окно, не предвещал теплой погоды на улице.)
- Да... - ответил Франц и поспешно вышел из комнаты. Оказавшись в коридоре, он закрыл лицо руками и постарался придти в себя. Вокруг, в темноте, ему мерещились страшные вещи. По опыту своему он знал, что все его видения чаще всего сбываются. Обычно все происхдит не совсем так, как он видел, но исход получается тем же.
Тело Петера покачивалось над черной лестницей на толстой и прочной веревке. На верхней ступени лежала записка, прижатая свечой. Актеру удалось ее разглядеть:
"Моему единственному и вечно любимому другу Францу.
Прости и прощай.
Навсегда твой. Петер."
- О, Боже... - воскликнул Франц полушепотом.
- Что случилось?
- А?.. - актер оглянулся на друга и опомнился, - Нет... Ничего...
- А честно?
- Правда ничего. Примерещилось просто...
- Странно.
- Пойдем, - ответил Франц и взял друга под руку.
Ветер гордо разгуливал по парку и самодовольно посвистывал. Собирался дождь, тучи закрыли и без того слабо и бледно светившую луну. Трава была немного сырой, Вдоль дороги горели только три фонаря, их свет еле-еле доходил до ближайшей лавочки.
- Ты что-то хотел спросить? - осторожно осведомился Петер.
- Да... - Франц немного помолчал, глядя на ползущую над головой тучу, - Ты последнее время странно себя ведешь. Мне кажется, ты думаешь о чем-то, что тяжело для тебя. Это приносит тебе боль. Даже когда ты смеешься, у тебя грустный взгляд и необычно глубокий... Тебе ведь было весело сегодня, правда?
- Да... Конечно...
- Так почему же твои глаза говорили об обратном?
- Давай сядем. Я расскажу тебе.
Дойдя до беседки, где не было ни сырости,ни ветра, друзья сели за небольшой столик.
Достав из-под его крышки бутылку вина и два бокала, Петер наполнил их темно-красной полупрозрачной жидкостью, аромат которой тут же разнесся по маленькому сооружению.
Отпив немного, Франц вопрошающе посмотрел на друга.
- Есть две причины. По крайней мере, из известных мне. Первая: мое здоровье. У меня часто стало болеть сердце. Раньше этого не было. Меня это беспокоит.
- Но, может, это не сердце?
- Что-то колет внутри при каждом его ударе...
- Сходил бы ты к врачу...
- Схожу когда-нибудь.
- Чем скорее - тем лучше. Иначе может оказаться поздно.
- Зачем же так мрачно? Вряд ли это что-то настолько серьезное...
- Зря ты так думаешь. Сходи. В чем заключается вторая причина?
- Вторая - это мы с тобой. Точнее не совсем мы... Знаешь что... Я хочу, чтобы с нами жил ребенок.
- Ребенок? - Франц чуть не опрокинул бокал на себя, но вовремя придержал его.
- Осторожно... Да. Ребенок. Я хочу, чтобы ты жил со мной и мы вместе бы его воспитывали.
Франц задумчиво хмыкнул и в раздумии
опустил голову.
- Ты уверен? - спросил он через пару минут, сидевшего в ожидании Петера.
- Да. Абсолютно.
- И... Где же мы его возьмем?..
- Этого я не знаю... Я думал, может, ты сможешь чем-нибудь помочь в этом вопросе.
- С одной стороны есть детские дома... С другой - есть Марина...
- Я думал о Марине. Но с моей стороны было бы не очень-то хорошо говорить об этом первым.
- И ты считаешь, мы сможем нормально воспитать человека?
- Конечно!
- Как бы ты его назвал?
- Михаэль... Или... - Петер помолчал и тихо добавил, - Анхе.
- Чудесные имена... Но все-таки как-то это странно.
- Что странного?
- Не знаю. Прежде чем говорить об этом с Мариной, нужно будет сказать ей о нас. Разве тебе этого хочется?
- Хочется, чтобы она знала? Ей все равно придется когда-нибудь рассказать...
- Было бы здорово сделать это как-то так, чтобы ничего ей не говорить.
- Интересно, как же ты собираешься это устроить, - усмехнулся Петер, допивая вино.
- Видимо никак... Дай мне неделю?
- Хорошо.
- И обещай, что не будешь портить себе настроение мыслями об этом.
- Обещаю.
- Вот и хорошо, - улыбнулся Франц, взял друга за руку и поцеловал.
Еще пятнадцать минут актеры сидели молча, прижавшись друг к другу от холода и глядя на оконьки фонарей вдали. Им не хотелось уходить; как будто что-то магически-магнитное заставляло их оставаться в беседке, недвижными и задумчивыми.