-Кёнски-блин… - Заметил Кен грозовому небу. Но дождя в тот день не было. Амэ гуляла по городу и закупалась продуктами – им предстоял долгий путь.
Беги, Лола, беги…
Лола выбралась на крышу, но там была девочка. Она танцевала на самом краю.
-Это мой край. Уйди. – Попросила Лола, а девочка, улыбнувшись, сделала реверанс.
-Я сегодня счастлива.
-Ты думаешь, я стану завидовать?
-Не-а. – Сказала девочка, как мяукает кошка, настоящая кошка. – Просто ты не поняла.
-Мне противно понимать счастливых. Уж извиняй.
Лола подошла к краю и взглянула вниз.
-Счастье – награда за выполнение ГОСПЛАНА. Ну, или БОГПЛАНА. Короче той мути, что в твоих генах. Ни больше, ни меньше. Я играю в счастье, как гены играют со мной. Ни меньше, ни больше. Если с тобой играет бог, то почему бы не сыграть в бога.
-Ты больная?
-А ты пришла сюда прыгать? Тут многие прыгают. Только все в разных мирах. В твоем пока еще никто отсюда не прыгал – ты первая, возможно, у тебя счастливый билет! Это очень хорошая крыша.
Лола взглянула на девочку повнимательнее. В темноте сложно было что-то сказать определенное, но та была странно одета – раз, говорила странные вещи – два, пыталась читать мысли – три. От одного третьего Лола пришла бы в ярость.
-Ты хотела сказать – плохая?
-Ну, прыгунам-то лучше знать – какая. Наверное, они как кот Шредингера, ведь самоубийца как класс парадоксален, чем его больше – тем его меньше.
-С чего ты взяла, что я хочу прыгнуть? Может просто нравится стоять на краю.
-Тогда ты свалишься. Когда-нибудь.
-Ты тоже танцуешь в темноте на самом краю неогороженной крыши.
-А… ну да, но я-то уже свалилась когда-то, а ты еще – нет.
Лола не стала расспрашивать незнакомку. Она просто ушла в ту ночь, решив придти утром и снова посмотреть на город, чувствуя свою власть над своей жизнью и близость двери в лето, куда можно шагнуть в любой момент, уйдя от всего на свете. Не пытаясь перебороть, не желая играть с ними в их игры – просто сказать, что ты «пасс». Они, конечно, обидятся, говнюки, но все игроки не понимают тех, для кого игра – не самое важное в жизни.
А жизнь – это что-то, что включает в себя смерть.
Лола не была склонна к депрессиям, как обычные рядовые подростки-самоубийцы, про которых любят болтать «специалисты» по телевизору и не только. Она просто сильно уставала от того, что почему-то притягивало всех людей, во что её тянула жизнь и куда, отучившись, ей, скорее всего, предстояло окунуться.
Лола сделала шаг и зависла над пропастью. В этот раз всё будет по-настоящему. Прохладно. И страшно внутри.
-Амэ… - позвал тихий голос. – Варп готов, а следующей ночью будет ливень, ты ведь знаешь – спящие люди чувствуют дождь, опять попадем в какой-нибудь мрачный унылый и депрессивный мир, новый Линкинпарадиз, Планетарный Матан или вообще Алисины заскоки на тему «всеобщего счастья» и «дружбы охотника с жертвой», И.О. Антихриста блин.
Лола обернулась. На пустой крыше, а точнее частично в ней – на десяток сантиметров внутрь покрытия – лежал огромный катамаран невероятной конструкции. К звездному небу раскручивалась спираль зеленого цвета, она вращалась как-то не так – Лола даже не понимала, вращение ли это? Концы двойной спирали из света исчезали в пустоте, но Лола не могла понять – где именно, просто стоило чуть сдвинуть глаза – и спирали нет вообще, а если снова посмотреть на катамаран – она становилась видна.
Амэ, девочка, к которой обращался мальчишеский голос, сидела рядом на краю и, свесив ножки, болтала ими. Лола могла поклясться, что мгновение назад тут никого кроме неё самой не было.
-Это цензура. – Ответила Амэ на невысказанные мысли Лолы. – Мы не часть этого мира, поэтому ваш бог не показывает нас, не дает нас никак ощутить – даже потрогать или понюхать, даже лизнуть нас не получится. Пока мы сами не захотим и не приложим заметных усилий. Ну, или… - Амэ махнула рукой назад не глядя. – Пока варп не заработает.
Амэ повернулась и впервые взглянула своими глазами в Лолины.
-Вообще-то Софиона на шестерых, но нас там трое. В общем-то, все равно как уходить из этого мира, вопрос в том – важна ли тебе память о нём. Можем подбросить.
-Я не собиралась прыгать. Почему все думает – если стоишь на краю крыши и подолгу смотришь вниз – то ты самоубийца?
-Не самоубийца, - поправила Амэ, - а «прыгун», мы тоже прыгаем, в общем – нет особой разницы. Это в любом случае смерть – система распадается, чтобы собраться в новую, вопрос в том – будет ли сохранена информация. И еще, самое главное – твое отношение к ней.
-К смерти?
-Лоли-нет! – Улыбнулась милым коварством Амэ. – К твоим воспоминаниям. Метаинформация или «душа», как чаще всего говорят люди. Посмотри на мои глаза – в прошлый раз они были бездонно синие, а теперь карие. Я не та, что была прежде, я помню свое прошлое, но каждый раз после прыжка я меняюсь, по-иному начинаю ко всему относиться. Есть в глубине меня место, которое я никому не сдам, которое не изменится никогда. Это – мое самое ценное сокровище. Если у тебя такое место есть – можешь отправляться с нами.
-А если нет?
-Можешь отправляться с нами. Но это будет все равно, что прыжок отсюда. Ты может, и выживешь, но такой же как прежде никогда не станешь. Ты устала от себя такой, и у тебя нет ничего, что хотела бы сохранить?
-Есть. – Ответила Лола плача. Она не могла сдержать слезы, и была зла на себя за них. – Я потому и смотрю подолгу на этот город свысока, я боюсь, что не смогу живя в нем сохранить себя.
Меня изменят все они, а скажут – изменилась я сама. Меня изменят?
-Нет. – Ответила Амэ. – Завтра будет иной дождь.
***
Тараканьи бега.
-Я тогда обнимала девочку. Вроде, - Амэ дотронулась до подбородка, - её звали Нина. Она первая показала на небо и сказала таким странным зачарованным голосом: «смотри, Дракон ест Луну!»
-Дракон?
-Я увидела, как огромный зверь пробивает луну насквозь, на вылет – потом то, что от неё осталось, падало на землю. Не иначе, ведь я снова лицезрела темноту, прежде чем очнуться в постели.
-Так это был сон?
-Много, много снов и не снов. Тебе сейчас это трудно объяснить, но я была больна. Болезнь каждый раз относила меня обратно на два года, и я просыпалась в постели, в то время, как должна была умереть.
-Вроде ты прожила 2013й несколько раз? – Подняла челку левой рукой Люси. Не особо вслушиваясь в разговор, она грузила «банановые» ящики – стоил отпустить такую штуку, как она медленно, но уверенно погружалась под землю, плотность в семь раз выше свинца, что поделаешь.
-Несколько тысяч раз. – Посмотрела в темноту прошлого Амэ. – Я все никак не могла совершить то, что хотела, и мир забирал меня с собой, погибая каждый раз по-другому. Триша не знала, а Чарли твердила – упрямая ты, ошибка ты.
-Ты окончательно испортила себе карму тогда. – Вздохнула Люси. – Как хорошо, что эти миры позади, вся ненависть человечеств прожигала бы обшивку Софионы. Помню, ты была в ТОПе Ада, вроде – триллион укокошила лично за одну прожитую жизнь? Меф ржал, выпучив все четыре глаза через сжавшие лицо пальцы. Я давно его таким не видела – просто чокнулся Мефик от счастья. Все ждал тебя. Бедный.
-Я ей сказала тогда: призрачный Дракон пытается поймать Лунного Волка.
-Призрачный?
-Кто-то считал, - Амэ снова апатично посмотрела на небо, которое жгли четыре разноцветных солнца. – Вроде Вита или Тикки. Тикки отправлялась в ад каждый раз последней.
-Тикки – это с тетрадкой? – Осведомилась угрюмая Люси, Лола с ужасом смотрела на висевший рядом с ним банановый контейнер, удерживаемый Люсиным вектором – вот урони она его сейчас и от Лоли ничего не останется.
-Ты помнишь её!
-Ну, в общем – да. – Безо всякого энтузиазма согласилась Люси, и бросила «банановый» в содрогнувшийся корпус увязшей в песках Софионы.
-Он его поймал? Что за Волк?
-Вероника.
-А помню – эти лапы. Когда на остановке – я чуть не чокнулась, увидев девочку с трехметровой стальной волчьей лапой.
-Они доставали куда угодно.
-Вероника – оборотень?
-Не уверена, но волки считали её за свою. А еще она очень оскорбилась, когда увидела как шевалье Лизы, обернувшись Драком, перепрыгнул на Луну. Огромный, с Земли видно невооруженным глазом.
-Наследственные владения – как-никак.
-Да это было подло.
-Тикки считала – двадцать секунд летел. Она тогда сказала – скорость у Дракона минимум одна двадцатая от световой. Он нематериален, а материальным становится только для нанесения удара. Я тогда подумала – во сейчас будут махаться на релятивистских скоростях. А потом об этом сложат легенды, и после конца света пройдут века, будут сидеть мудрые индейцы и рассказывать своим радиоактивным скво как тысячу лет назад Лунный Волк и Призрачный Дракон рвали Сырную Луну на части и потом её осколки упали на землю – так зародились первые Индейцы Апокалипсиса. Все там разнесут… так и вышло, наполовину, конечно.
-Что весь город стоял и смотрел, как Дракон ест Луну?
-Ну да, пока на них кусок Флориды, вырванный при толчке тем Драком, не грохнулся с неба обратно на землю. Так и не преодолел притяжения земли, а Луна когда-то смогла.
-А что было потом?
-Для меня – темнота. Не помню. В следующий раз я дала Веронике по башке и заказала кидаться на шевалье Лизы. Дети, блин. Они что не видели Нибиру?
-Ну, просто планета – подумаешь, еще одна в небе.
-Нет, ты посуди – там все Маги, а половина Сорока Семи полезла махаться с Лизиными шевалье.
-Дети.
-Это была в шестьсот какой-то там конец света. Но и в следующие сто они так и не поумнели. Я думала, что сойду с ума.
-Ну да – они-то в отличие от тебя ничего не помнили.
-Жесть.
-Для них это было каждый раз в первый раз.
-Я не поняла – для кого?
-Для Чудовищ. Амэ – ты совершенно не умеешь рассказывать!
-Я такая. Лизины шевалье ставили палки в колеса, «они просто веселились гады, в то время как с таким трудом собранные Сорок Семь пытались хоть что-то сделать. Ненавижу эти наглые ехидные веселые рожи» – сказала бы Флора. Один раз кого-то из шевалье переклинило, и он создал на орбите Земли черную дыру. Ты представляешь – наша планета сразу перестала вращаться.
-Это называется – остановите Землю, я сойду.
-Нас всех подняло в воздух и последнее что я помню – искрящаяся улыбка пронесшейся Мантикора Мари и приближающийся с востока грозовой вал из воды, земли и того что когда-то было на ней. До небес. Земля-то остановилась, а то, что было на ней – продолжило двигаться. Нас просто смело, увы.
-Вы хоть раз добрались до магов?
-Я… не помню. Нелу. Его гомункулы, Люси ты их помнишь?
-Жадность помню, он никогда не давал своих людей в обиду, говорил, что те принадлежат ему до последнего уголка души, и за каждую каплю их крови он потребует с нас бочку, глупец. Гордость и его брата-доппельгангера, теневого близнеца Гордыню, что вечно прятался в тени – надо было видеть как тьма с оскалами, полная презрительных глаз поднимается из тени этого мальчика, да всю Великолепную Семерку помню. Похоть первого поколения – кровавый прилив из тридцати миллиардов совокупляющихся тел трудно забыть, а еще труднее переварить. Из второго поколения помню Счастье, миры, где оно побывало забыть невозможно – эти шары из мяса, утонувшие в Солярисе, смотреть на их Счастье и полнейшее взаимопонимание со стороны было жутковато, но я не сомневалась уже тогда – они воистину счастливы навсегда. Правда, мне хотелось ими удить в ЛСЛ свои фантазмы, но это же аморальнее CP, я права? Помню Доблесть и Отвагу. Сколько же их было разных! Нелу считал Алису гомункулом Катарсис, одиннадцатой сфирой Сефирота, Ключами Знания, которыми он отворит Дверь Истины. Но та сбежала из тела Аделир и переселилась в Кэролл, что воспитывала семья Ноя – так Страруда стала её. Аделир досталась Нелу как Катарсис, надеюсь, он остался доволен.
-Гомункулы сожрали почти все альтернативные истории и Бог заболел. Нелу сказал, что Маги обязательно попробуют Бога вылечить. Так и случилось. Маги вытянули Нибиру из-за солнца с такой скоростью, что планета выросла за несколько минут, буквально у нас на глазах. Не меньше половины от световой.
-Из-за солнца?
-Они там прятались от земного бога, ну человечества, по сути – от Земли. Наблюдателя второго порядка там, или как они его сами называли, а Старуда на Темной Луне пряталась от Солнца, вращаясь так, чтобы Земля постоянно оставалась между вторым спутником нашей планеты и Солнцем. Там никогда не всходило Солнце, никогда не наступал день, Темная Луна – обитель вечной ночи и пристанище ночного народа. Маленькая, но полая внутри, эти Ветряные Мельницы Камарильи я не забуду никогда, хоть они и рассекали безвоздушное околоземное пространство…
-Настоящему мужику – как и вампиру – воздух не нужен, говаривал отец Кена. Gar!!!
Люси забросила последний «банановый контейнер» в Софиону. Лола зажарилась на свету всех этих пустынных солнц и отказывалась подавать признаки жизни. Кена все не было, а Амэ задумчиво удила песчаных скатов. Корпус Софионы нагрелся настолько, что будь он покрашен – пошел бы волдырями. Но он не был покрашен, зато шла волдырями кожа от прикосновения к нему. До вечера еще было далеко, четыре близкие и ненасытные звезды, водившие лесбийский хоровод вокруг общего центра масс, никак не хотели расходиться, или хотя бы милосердно заходить за кромку горизонта еле-еле вращавшейся планеты земной группы GainaX.