В прицеле ей было очень хорошо видно, как солдат с гранатометом ловко перепрыгнул через расщепленный остов дерева. Он был ничего. Как странно, зачем он приехал сюда?
«На тебе сейчас метка, маленькая галочка с расходящейся в стороны мелкой цифирью. Ты не волнуйся, больше ты не убьешь никого, сам скоро сдохнешь».
Враг внутри зашевелился и начал новую атаку. Ударил, отступил, пригнулся, ударил снова. Всхлипнув, она прильнула к мягкой резине оптического прицела, вслед за красивым гранатометчиком из–за угла вынырнули еще два человека. Первый был с автоматом Калашникова с прикрепленным к нему подствольным гранатометом, второй со снайперской винтовкой Драгунова. «Гребаные убийцы».
Враг начал мучить ее, и она на секунду отвлеклась от тех трех.
Он затаился сейчас, выжидал удобного случая, подготавливал плацдарм для наступления, как сказал бы Адам. Воспоминания тут же нахлынули на нее, Адам в военной форме на фоне каменной россыпи предгорья. Адам с Катенькой на аттракционе. Она заулыбалась, вспомнив счастливый смех доченьки, но враг был начеку. Он снова вцепился в нее. Подлый, как все, что здесь происходило. Он безжалостно терзал ее тело, и воспоминания превратились в гадкую действительность, в центре которой был он, ее враг. Как сильно он ненавидел ее. «За что, Господи?»
« Наташа ». Ей показалось, что усилием воли она присмирила врага. Стало тихо, она прислушалась. « Наташа ». Голос похож на его голос, такой же низкий.
- Что это? – выдохнуло она. Молчание.
Она сжала винтовку и попыталась прицелиться, но враг легонько укусил ее. Он смеялся, играл с ней, как кошка с мышкой.
- За что, за что ты так ненавидишь меня? В ее голосе звучала дикая усталость. Надоело все. – Тебе мало Адама, Кати?
Она забылась на секунду, вспомнив, что они с Катенькой не сходили в кино, хотя она обещала.
- Прости, доченька? Как ты сейчас?
- Мама, мне холодно, мне так холодно, - Катя стояла перед ней, глаза ее смотрели с укором. – Как мне холодно!
- Маленькая ты моя, потерпи немножко, я сейчас приду к вам, чуть–чуть потерпи. Потом моя любовь тебя согреет, тебе тепло будет.
Враг снова цапнул ее, и она очнулась от обжигающего пальцы холода. В руках она держала снайперскую винтовку.
- Откуда? - спросил ее недоумевающий разум.
- Адамовская, ты все забыла? А теперь стреляй!
Она рванулась к прицелу, он отступил. Первый солдат в прицеле был виден очень хорошо, он говорил сейчас, мрачно отметила она. Враг. Цифирь с маленькой галочкой снова опутала его. А он не замечал, шел, хотя Катя и Адам… Она сжалась, вспомнив Адама с дочуркой. Муж такой рассеянный, всегда в мыслях. Солдат шел, он стал больше. Ей показалось даже, что глаза у него синие. Сеточка подрожала, опускаясь в середину его тела. А дочка хотела алычи, Адам обещал купить, но забыл, конечно. С ним надо поговорить. Работа работой, но Катюшке тоже нужно уделять внимание.
Враг поднял голову. « Как, столько времени без мучений? Так нельзя.» Он деловито осмотрел свою жертву и провел когтистой лапой по внутренностям, она зажмурилась от боли, и нажала на курок.
Лицо дочери расплылось, вспыхнуло яркой точкой и исчезло.
- Я щас представил себе Оксану, – Возбужденный Антон не говорил, а орал, во время последнего боя его немного контузило. – Они так сильно любили друг друга.
Антон и Никита были из одного города. Он знал, что друг собирался жениться, а сейчас… зубы его лязгнули… сейчас он лежал в собственной крови и моче с расползшимися в разные стороны разноцветными, как радуга, кишками.
- Ей песец, ей точно песец, - Он задыхался. Со стороны площади Минутка забухали танки, зашуршали короткие автоматные очереди. Новое дурацкое наступление на снайперов чехов в лоб.
- Щас попросим у Палыча пару снайперов для базы и поймаем сучку. Песец. Из-за бабы Никитон двухсотый…мля…
Голос Сергея звучал хрипло, он простудился вчера, когда стоял в дозоре. Чехи тогда попытались было порезать пацанов, как взвод ульяновских десантников в позапрошлую ночь, но «абакан» стрелял просто здорово. Двух духов разорвал в клочья с одной очереди. Но все–таки холодно было лежать на земле под шквальным огнем противника.
- Отведем ее в часть?
- Ты че? – Сергей от негодования даже начал заикаться. – Конешно, нет.
- Не, чтобы пацаны ее подрали.
- Я не смогу ее довести до части, у меня драгунка сама выстрелит.
Антон перешагнул через разбитую траку танка с оторванной башней. Они приближались к части.
- Не будем стрелять, порежем сучку.
- Согласен.
Палыч был не один, рядом стояли вв-шники. Они вошли в землянку и отдали честь. Палыч был классный мужик. Настоящий профессионал, он берег каждого солдата, для него они были как дети. На свои деньги покупал для них сигареты, сгущенку. Простым был, ну просто е–мае, но все, даже самый зеленый салага никогда бы не подумали нарушить приказ комбата. Его слово было закон.
- А где Никита? – Палыч внимательно посмотрел в глаза пацанов и побледнел.
- Товарищ комбат, это баба - снайпер. – Антон был убежден.
- Почему так думаешь?
- Вы не видели, куда попала пуля, а мы видели. Прямо в член. Никита у нас на руках стал двухсотым.
- Расскажите.
Комбат, еле сдерживаясь, молча слушал доклад Антона.
- Щас дам вам двух снайперов, гранатометчика и пулеметчика. Хватит? – Он замолчал. – Только пацаны, слухай сюды приказ -привести сучку живой в часть.
- Товарищи комбат, - взмолился Антон, но, заметив хитрый прищур маленьких глазок Палыча, сдержался. – Есть, товарищ комбат.
- Идите с Богом, пацаны.
Они отдали честь и вышли.
Обратная дорога заняла не больше пятнадцати минут. Комбат сдержал слово и послал с ними самых опытных бойцов. В дороге они молчали, думали о своем. Пришли наконец.
Дом был небольшой, двухэтажный. Некогда белые, а теперь почерневшие стены были выщерблены пулеметными очередями, дверь была сорвана. Непонятно, как он вообще остался стоять.
- Так, мужики, останьтесь здесь, а мы с Серым пойдем за сучкой. – Антон от нетерпения пританцовывал. – Договорились?
- Дуй с Богом, мы поняли.
Снайперы рассредоточились и взяли под прицел окна дома, тщательно следя за тем, чтобы в почерневших проемах не блеснул оптический прицел. Антон с Серым бегом устремились к дому.
Сергей был не такой безбашенный, как Антон, и мысль о том, что участок перед домом мог быть нашпигован противопехотными минами, вызвала у него суетливые мысли о том, что ему делать на гражданке без конечностей. Побираться? Он на секунду представил себя на центральном рынке. С деревянными культяшками вместо ног, с протянутой рукой… Он засмеялся.
Может, ему повезет, и он встретит слепую красотку с пышными формами? Он засмеялся еще громче. Свадьба инвалидов. Гости - все калеки, стоят, хохочут.
- Согласен ли ты, безногий, взять в жены слепуху? – Безносая женщина, держащая в руках папку, улыбается. Он снова заржал.
- Ты чево? – Антон был уже в проеме. – Ведь услышит.
- А мне похер, все равно ей не жить. – Смех пропал, когда он вспомнил заплаканные глаза «двухсотого» брата. Никита, Никита.
Сергей немного угомонился, наступила самая опасная часть операции. Следя за окнами и внимательно смотря под ноги, они шаг за шагом подошли к этажной клетке. Он сделал знак рукой, и Антон рванулся к первой двери. Пнул ногой, держа перед собой драгунку.
На первом этаже никого не было. Убийца Никиты была выше.
- Серый, она наверху, - Антон заулыбался, представив на мгновение, как нож вонзается в ее глотку. Ей повезло, он очень острый. Тупым было бы прикольнее. «Сучке повезло, не будет долго мучиться!»
- Щас…..- Сергей не договорил, со стороны второго этажа послышался крик, от которого у них, бывалых вояк, на секунду кровь застыла в жилах. Переглянувшись, они бросились наверх.
Она заскрипела зубами, чтобы не закричать, последняя атака была ужасной. Казалось, каждая клеточка ее тела разорвалась от яростной, невыносимой боли. Словно тысячи маленьких кинжалов пронзили все окончания организма, сотрясая ее, выворачивая наизнанку. Огромный, обметанный белой слизью язык, вывалившийся из обкусанного рта, вздулся до чудовищных размеров. Она снова прикусила козырек верхней губы, чтобы сдержаться, но враг внутри не желал отпускать ее. Он начал новую атаку. Лицо ее, некогда красивое, исказилось и превратилось в уродливую маску, глубокие царапины покрыли фиолетовой вуалью распухшие губы, щеки, лоб. Она сжала руки, металл винтовки упал и холодно звякнул.
Наконец она завертелась волчком и рухнула на пол. Затылок ее забился о холодный бетон, пронзительный, дикий, исступленный крик вырвался на свободу. Не в силах более сдерживаться, она впилась ногтями в свою плоть, постепенно теряя сознание. Из–под пальцев просочилось несколько капелек густой, как смола, крови, но враг не отпускал ее. Последнее, что она запомнила, были люди в камуфляжной форме, показавшиеся в дверном проеме.
- Серый, глядь, да это русская беременная баба. – Антон смотрел на молодую женщину со славянской внешностью. От удивления он чуть не выронил оружие. – Какого х.. она тут делает?
- Е–мае, - ошарашенно вторил ему напарник.
Взгляд его упал на полные ноги незнакомки. Рядом валялась снайперская винтовка с мощным оптическим прицелом. В животе у него забурлила ненависть. Не владея собой, он выхватил нож, и бросился на нее, но Антон перехватил руку с оружием и крепко прижал друга к груди.
- Ты че, слетел? - Он бережно, как нянька, держал Серого. – Мы же не изверги, в конце концов. – Она же рожает.
Тот выдохнул.
- Она завалила Никиту, а он так жить хотел, он так любил много.
Они стояли, обнявшись. Глаза предательски помокрели, но друзья чувствовали, что ненависти, которую они так старательно раздували в себе во время дороги, больше нет.
Раздался легкий шум, женщина очнулась, выгнулась дугой и завыла. Антон сглотнул ком и наклонился над ней.
- Ты кто? Зачем стреляла?
- Простите, простите, - она задыхалась. – Я во время института познакомилась с Адамом, мы поженились, у нас родилась Катенька.
Потом вторая война началась, и он поехал восстанавливать свою землю. Помогал Бислану Гантамирову. – Схватка была сильной, она практически потеряла сознание. Потом, очнувшись. – А потом, потом ваши солдаты поймали его и убили как собаку. Только за то, что он чеченец. Моего Адама.
- Ну, это же война, - выдавил Серый, понимая, что говорит совершенно не то.
- Я не договорила. – Лицо женщины исказилось, на лбу ее блестели крупные капли пота. – Убиилиии... А потом мы с Катенькой решили попрощаться с его родными и уехать домой. Но когда ехали в Ханкалу, нас поймали пьяные вв-шники. Меня, меня они… изнасиловали, а Катеньку….
- Что? – с ужасом выдохнул Антон, холодея.
- Ее они заставили пойти по минному полю. От дочурки остались только лохмотья кровавые. Ваши друзья убили все лучшее, что у меня было. Весь мой мир. Но вы не волнуйтесь, я сейчас помру. Вот только ребеночек….. Она заплакала. – Ребеночек, что с ним будет…. Бедненький….Я думала, что это мой страшный враг, но ведь это…маленький беззащитный человечек, который очень хочет жить!
Антон с Серым едва понимали, о чем она говорит. Они видели перед собой страдания человека, страдания женщины, которая была так похожа на их сестер, матерей, подруг.
- Да ты успокойся, успокойся, - лепетал Антон. Серый стоял рядом и громко, не стесняясь, рыдал. Как маленький мальчик, потерявший любимую игрушку. – Все будет тип–топ, обещаю. Как тебя звать?
- Наташа. Обещаешь? – ее голос был еле слышен.
- Канешна.
Новая схватка электрическим током прошлась по ее истерзанному телу. Она закричала, лица у нее уже не было, что–то ужасно мокрое и красное, вместо рта прорезалась щель с ощеренными острыми зубами. Антон оглох от шума.
- Что делать – то нам? – Он стоял перед ней на корточках и тряс за плечи.
Женщина на секунду открыла безумные глаза и снова зашлась в нечеловечески диком крике.
- Что делать скажи? – благим матом заорал он.
- Пппри…ми ре…ббббенка и…..пу…..ппо…ви..нууу...
Он, не соображая, тупо кивнул. «Перегрызть! Мля!» Сердце бешенными скачками прыгало в груди, спина вымокла так, словно он только что вышел из бани. Время остановилось, он лишь отдаленно слышал ее страшные, животные крики, видел, как внизу живота у нее происходит действо, от которого выворачивало наизнанку. Последнее, что он помнил, был вкус крови во рту, и маленький пищащий комочек в его дрожащих, как у паралитика, руках.
Он посмотрел на орущий теплый кусок живого мяса с глазами, носом, ртом и ушами, ручками и ножками. «…………….Да это же девка родилась!………….»
- Наташ, у тебя девочка, - радостно заорал он. – Слышь, Наташ, у тебя потрясающая девочка. Наташ?
Женщина молчала. На лице, в глазах, в густых мокрых ресницах застыла умиротворенная улыбка.
- Антош, она все.
- Что?
- Она умерла, брат, умерла, когда ты еще с пуповиной возился, она уже тогда мертвая была. – Серый опустил глаза и тихонько вздохнул. - Может, оно и к лучшему...кстати, чувак, из тебя вышла классная акушерка!
Они переглянулись и заржали.
Когда они вышли из дома, солнечный свет ослепил Антона. Он чуть споткнулся, со страхом прижал к груди завернутый во влажные, потные тряпки громко пищавшего человечка. Серый шел рядом и нес трофейную винтовку. Внезапно Антону в голову пришла одна мысль.
- Как мы назовем ее?
- Давай назовем ее Катей.