Как удивительно устроена наша память: события и переживания давно минувших лет воскресают в ней с годами все ярче и отчетливее с тихой грустью и тоской по навек ушедшему и утраченному. Они неожиданно возвращаются к нам с журчанием ручейка или потрескиванием дров в печурке, с криком журавлей в небе или запахом парного молока. Они заставляют наши сердца сладко заныть или тревожно забиться, вызвать на лице улыбку или скатиться по щеке непрошенным слезам. Подобные чувства знакомы каждому человеку и сродни ностальгии. Это ностальгия по прошлому, по самым ярким и чистым впечатлениям жизни, по тем местам, где прошло детство.
Для меня таким местом является маленькая деревенька Кордюки, затерявшаяся среди полей и буераков у самой границы с Рязанской областью.
«Деревня возникла около Кордюкова Липяга (леска), который хранит память о некоем человеке Кордюкове, владевшем здесь небольшим дачным участком. Земля около Липяга принадлежала служилому человеку Спицину, о чем говорится в документе 1677 г. Позднее здесь образовалась деревня, которая упоминается в документе 1716 года. Она стала называться «Кордюковка»»,- читаем мы в книге А.Н. Больных «История поселка Лев Толстой и поселений Лев-Толстовского района»
Деревня расположена на высоком месте, что не является случайностью. Наши предки тщательно выбирали место под строительство. Считалось, что на возвышенностях самая светлая энергетика.
Передо мной лежит карта Рязанской губернии, в состав которой входила и наша Кордюковка. Она была составлена в 1850 году известным русским картографом Александром Менде. Согласно карте, деревня тогда состояла из 44 дворов и соседствовала с такими населенными пунктами как Загрядчино
( Малые Топки), Загрядские Хутора, Кордюковские Выселки, Руденки, Епенетово. Видно, что через Кордюковку проходила большая дорога из города Данкова в город Ряжск. Видимо, речь идет о дороге, по которой в прошлом через Троекурово наши предки осуществляли связь с внешним миром . В народе она именовалась большаком.
Точное время, когда название «Кордюковка» сократилось до «Кордюки», мной не установлено.
В прошлом деревня состояла из пяти деревенских улиц: Каржавины, Лачиновы, Казанкины, Бугор, Хутор.
Мой путь лежит по самой оживленной на сегодняшний момент – Каржавины. Ее название пошло, видимо, от фамилии помещицы Каржавиной Евдокии Никитичны, которая, согласно архивным документам, владела этой землей с 1782 года. Жилыми сейчас являются семь домов, а когда-то их было почти 30. Улица заканчивается старым деревянным зданием магазина, который давно закрыт. Много лет назад здесь было оживленно и шумно. Жители спешили в магазин за покупками и часто задерживались для обсуждения последних новостей.
Я не спеша бреду этой тихой деревенской улицей, тропинкой, по которой сотни лет ступали мои предки. Босые ноги нежно ласкает еще не просохшая от росы трава. Здесь с детства знакома каждая кочка, каждое дерево. Как жаль, что все реже улыбаются мне навстречу родные лица моих односельчан: большинство из них уже покинули этот мир, а те, кто должен был бы прийти им на смену, разлетелись по свету в поисках лучшей доли. Покосились, накренились осиротевшие дома, а от некоторых из них остались жалкие руины. С каждым годом все больше места у деревни отвоевывает бурьян.
Тропинка петляет через небольшой овражек, вдоль которого когда-то размещалось несколько домов. Об их существовании сейчас не напоминает ничто. Это место называлось Лачиновы, по фамилии помещицы Лачининой Прасковьи Никаноровны, владеющей этой землей с 1858 года. Говорят, что улица начиналась добротным домом семьи Моисеевых, в составе которой было 4 взрослых мужчины. Это были трудолюбивые люди, имевшие большое хозяйство: 4 лошади,3 коровы, поголовье овец и птицы . В тридцатые годы они были объявлены кулаками и сосланы в Сибирь.
Как видим, события, которые происходили в свое время в нашей стране , не обошли стороной и мою малую Родину. Семь семей: Терехова Федора Ивановича, Терехова Егора Федоровича, Терехова Тимофея Федоровича, Терехова Василия Ивановича, Терехова Михаила Васильевича, Козловы, Моисеевы-, были изгнаны с родной земли, которую они с такой любовью возделывали, из домов, которые построили своими руками. Еще несколько семей, предупрежденных сочувствующими заранее, смогли ночью спешно покинуть Кордюки и скрыться в неизвестном направлении. Такова цена, которую заплатили мои земляки за ошибки и перегибы, допущенные при раскулачивании. Имуществу сосланных кордюковцев было найдено разное применение.
Дом Моисеевых ,например, был приспособлен под клуб, заведующей назначена Петрова Елизавета. Наши бабушки рассказывали, что до открытия клуба деревенская молодежь в зимнее время по очереди устраивала посиделки в домах друг у друга. Они пели и плясали под балалайки, мандолины, гармонь. С открытием клуба все стали собираться в нем. Старожилы с гордостью вспоминают, что кордюковский клуб посещали и жители соседнего села Загрядчино, у которых не было такого заведения. Клуб функционировал несколько лет и по какой-то причине был закрыт еще до войны. Дом стали использовать как овощехранилище. Позже его разобрали на стройматериалы.
Миновав место, где когда-то были Лачиновы, оказываюсь на улице Казанкины, самой, на мой взгляд, живописной. Она утопает в зелени садов и расположена на берегу барского пруда.
Останавливаясь перед водонапорной башней, вспоминаю, что до середины прошлого века в Кордюках всегда была проблема с водоснабжением . Из-за глубокого расположения грунтовых вод здесь не было колодцев. За питьевой водой ходили за несколько километров в колодец с. Загрядчино. В зимнее время использовали прудовую воду. Для этого в Каржавинском пруду рубили две проруби: из одной брали воду для питья, из другой – для хозяйственных нужд. В сороковые годы жители решили положить конец этим мытарствам и пробурить свою скважину. Для руководства этой работой был командирован мастер по строительству водонапорных башен, вместе с семьей он квартировал у Березина Петра Павловича.
Строительство было прервано войной, которая нарушила размеренный ход жизни нашей деревни. Более сотни кордюковцев было призвано на фронт, самым младшим из них было по семнадцать. Всей деревней мужчин провожали по большаку в сторону Троекурова до границы кордюковского поля, на подводах подростки везли вещмешки. В Троекурове призывников строили около вокзала в шеренги и распределяли по вагонам. Здесь жены и родители, в последний раз с молитвой обнимали своих мужей и сыновей и еще долго потом, задыхаясь от рыданий, смотрели вслед поезду, уносящему их вдаль. Каждый понимал тогда, что далеко не всем суждено вернуться домой.
Весь трагизм тех далеких прощальных минут, безмерное горе матерей, прижимающих, быть может, в последний раз к груди своих сыновей, я ощутила с особой остротой, когда сама стала мамой.
Военные годы стали самым тяжелым испытанием в жизни людей. Большинство женщин от шестнадцати лет и старше забрали на трудовой фронт. Оставшимся приходилось работать с утроенной силой. Голод, изнуряющий труд, томительное ожидание вестей с фронта стали неизменными спутниками тех лет. Время от времени воздух разрывался от пронзительных криков – в дома приносили похоронки. Более половины призванных на фронт кордюковцев отдали свои жизни за освобождение Родины.
Долгожданную радостную весть о победе сообщил жителям бригадир Березин А.Я.. Люди вспоминают всеобщее народное ликование и слезы тех, кому уже никогда не суждено дождаться своих близких .
Солдаты стали возвращаться домой. Первыми пришли Лукьянов Петр Петрович, Березин Владимир Никитович, Березин Петр Павлович, Воронин Михаил Иванович, Терехов Николай Трофимович и др. Позже всех бои отгремели для моего дедушки, Терехова Дмитрия Васильевича, попавшего еще и на японскую войну.
Постепенно жизнь в Кордюках вернулась в мирное русло.
В 1948 году было закончено строительство водонапорной башни. Глубина ее скважины достигла 54 метров. В то время еще не везде было электричество, поэтому над скважиной соорудили ветряк, с помощью которого качали воду. Он был виден далеко за пределами Кордюков. От него работала и мельница, построенная рядом. Позже мельница сгорела, воду стали качать электрическим насосом, а многометровый великан- ветряк еще долго возвышался над деревней. При сильном ветре его огромное колесо со стоном и оханьем лениво поворачивалось.
В 1955 году в Кордюки провели электричество. До этого люди для освещения пользовались керосиновыми лампами. Правда, местный умелец Терехов Виктор уже в 1953 году научился получать электричество при помощи изготовленного им ветряного движка, и при сильном ветре в его доме появлялся яркий свет. Кроме этого, он соорудил санки с пропеллером, а еще долго бился над созданием двигателя, который позволил бы ему подняться над землей. Имея всего семь классов образования, легко разбирался в самой сложной технике, из груды металлолома мог собрать мотоцикл или трактор и охотно оказывал односельчанам помощь в ремонте электропроводки и бытовых приборов. К сожалению, много лет назад он безвременно ушел из жизни.
В 1958 году в деревне появилось радио, поразившее воображение кордюковских жителей как нечто сверхестественное.
Вслед за этим потрясением пришло другое – Лукьянова Мария Федосеевна, первая в деревне, приобрела телевизор, на который приходили посмотреть как на диковину. Ежедневно народ набивался в ее избу до отказа. Очевидцы вспоминают, что особенно людно у Федосеевны было в день полета Гагарина – деревенское население сбежалось посмотреть на еще одно чудо. Все, от мала до велика, возбужденно обсуждали этот факт, радовались и ликовали, как дети.
Моя прогулка по улице Казанкины продолжается. Через несколько метров от водонапорной башни я останавливаюсь перед непроходимыми зарослями крапивы и кустарника. Более века назад на этом месте, на берегу пруда, в окружении зеленых насаждений, была построена начальная школа. С улыбкой представляю, как мои бабушка и дедушка, будучи детьми, старательно выводили здесь свои первые буквы, макая перышки в чернильницу, и учились счету. По вечерам в школе был ликбез.
На протяжении многих лет бессменными учителями Кордюковской школы были попавшие сюда по распределению супруги Бубенцовы – Надежда Ивановна и Сергей Андриянович. Старожилы вспоминают, что все деревенские жители относились к ним с благоговейным почтением. Сначала семья учителей жила при школе, в отгороженной комнатке, позже через дорогу они построили дом – на тот момент лучший в деревне. В начале 70-х годов была построена новая кирпичная школа, а старая бревенчатая стала использоваться как сарай. После закрытия клуба все собрания, сходы граждан проводились в школе. Здесь же демонстрировали привезенные из Троекурова фильмы, для чего на доску вешали полотно, служившее экраном. Жители деревни вспоминают, что люди набивались до отказа, кое-кто приносил с собой табуретки, дети рассаживались на полу. В 1971 году Кордюковская начальная школа прекратила свое существование, последним ее учителем стал А.П.Кузнецов. Здание было отдано под квартиры, а затем разобрано на стройматериалы. Сейчас трудно представить, что когда-то на этом месте звучал детский смех и заливисто звенел школьный звонок. Грустно смотрит на пустырь заколоченными окнами давно опустевший учительский дом.
Миновав плотину пруда, попадаю в Ильичев сад. Это бывшая усадьба помещика Ильичева. После революции в опустевшем барском доме был открыт детский сад, его заведующей была Персикова Е.В., а няней – Андреева М.А. Бывшие посетители детского сада до сих пор помнят деревянные тарелки, рассыпчатую крупяную кашу и картофельную похлебку. Сейчас трудно отыскать даже место, где стояли когда-то дома. Все аллейки и стежки-дорожки Ильичева сада, так знакомые с детства, исчезли, поглощенные буйной растительностью.
С трудом пробираюсь сквозь заросли сирени и под раскидистой черемухой останавливаюсь перевести дух. Пестрая птичка, перескакивая с ветки на ветку, подобралась совсем близко и, поворачивая свою головку с боку на бок, принялась с любопытством разглядывать меня блестящим глазом-бусинкой. Мое тихое «привет» заставило ее вспорхнуть и стремительно скрыться в листве. Видно, нечасто ей приходится слышать человеческий голос.
А память услужливо подсовывает мне картинки из далекого детства, связанные с Ильичевым садом: то мы, деревенская ребятня, оголтело носимся здесь, играя в казаки- разбойники; то в сумерках уходящего дня сидим вокруг костра и за обе щеки уплетаем печеную картошку; то устраиваемся на стволах склоненных над прудом деревьев и с таинственным видом рассказываем друг другу страшилки.
За садом много лет назад располагался колхозный огород площадью 10 гектаров. На нем выращивали помидоры, огурцы, репу, капусту, табак Была здесь и плантация коксагыза, который использовался для производства резины. Все работы проводились вручную, воду для полива черпали в пруду и возили в поле на лошадях.
Недавно мне в руки попала книга, изданная в начале прошлого века под руководством известного исследователя П.П.Семенова (Тянь-Шанского) «Россия. Полное географическое описание нашего отечества». Из нее я узнала, что земледелие являлось главным занятием крестьян, проживающих в этой местности много лет назад. Среди всех посевов первенствующая роль принадлежала посевам озимой ржи, яровая встречалась как редкое исключение. Следующим по своему значению хлебом являлся овес. Большое внимание уделялось просу и гречихе. Возделывались также горох, чечевица, картофель. Часть земли засеивалась масличными растениями: коноплей, подсолнухом. Крестьяне почти не употребляли белого хлеба, поэтому пшеница сеялась преимущественно на продажу и вывозилась в промышленные губернии в виде муки. Садоводство и огородничество было развито слабо. Приусадебные земли, предназначенные под огороды, большой частью засеивались коноплей. Из этой культуры получали масло, ткали грубые холсты. Малая часть огородов отводилась под лук, репу, редьку, морковь. Для нашей местности характерным было существование промыслов по обработке животных продуктов, а именно кож, овчин, шерсти. Сюда относится изготовление валенок, шитье тулупов. Как и везде, обязанностью женщин было обеспечение всех членов семьи одеждой. Поэтому зимним занятием женского населения традиционно являлось изготовление холстов, шитье и вязание.
Уверена, что были люди, достигшие в этих промыслах большого мастерства. Но многие имена и события, связанные с Кордюками, уже канули в Лету. Значительная часть информации основывается на рассказах стариков и на их воспоминаниях о том, что им поведали когда-то отцы и деды. На некоторые интересующие вопросы, к сожалению, уже никогда не дождаться ответа.
Еще одна деревенская улица Хутор, отрезанная садами и огородами, находится в стороне от центральных , чем оправдывает свое название. Ведь, согласно толковому словарю Ожегова, хутором считается обособленный земельный участок с усадьбой владельца. В настоящее время жилыми являются здесь только три дома.
В 40-е годы за Хутором на двадцати гектарах земли был посажен фруктовый сад . Старожилы вспоминают, как все работоспособное население было привлечено к этой работе: одни копали ямки, другие укореняли саженцы, третьи подвозили с пруда воду и занимались поливом. В зимнее время молодые деревца оборачивали мешковиной, чтобы спасти от грызунов. Но, несмотря на все усилия, фруктовый сад почти полностью погиб, так и не начав плодоносить. Участок земли, выделенный под него, был перепахан.
Место, где располагалась еще одна улица, называется Бугром.
Дело в том, что в Кордюках берет свое начало огромный овраг протяженностью в несколько километров. Он пролег через Загрядчино, Топки, Гагино, где соединился с руслом реки. Улица, отрезанная от других этим оврагом, находилась «на том бугре» - отсюда и название. Ее жители, помимо имени и фамилии, имели еще одно уточнение – бугровские.
По свидетельству жителей, после революции в Кордюках было образовано три колхоза: «Смерть кулакам», «Парижская коммуна», «Правда». Их председателями в разное время были Кисляков Иван Андреевич, Терехов Ефим Дмитриевич, Персикова Елизавета Васильевна, Андреев Николай Андреевич. Правление одного из колхозов находилось на улице Казанкины, двух других – на Бугре.
За Ильичевым садом и на Бугре находились крытые соломой колхозные фермы: коровники, конюшни, овчарни. Изначально в них содержался скот, изъятый у кордюковцев во время коллективизации и раскулачивания.
В сороковые годы на Бугре из кирпича домов сосланных в Сибирь односельчан был построен большой амбар. Рядом находились рушалка и мельница. В начале шестидесятых возвели птичник, который почему-то лет через десять разобрали.
Будучи детьми, мы проводили на Бугре значительную часть времени. Летом пасли здесь скот, гоняли мяч, а после обильных дождей собирали луговые грибы. Зимой весь овраг был изрезан следами наших лыж и санок. Как только луг начинал освобождаться от снега, мы до позднего вечера гоняли здесь в лапту.
Как беззаботны и счастливы мы тогда были! У каждого впереди – целая жизнь, полная планов, надежд, свершений!
Я останавливаюсь на берегу пруда. Мое сердце тоскливо сжимается: жалкая лужа с грязной водой – все, что от него осталось. А когда-то в некоторых местах невозможно было достать дно, а рыбу ухитрялись ловить кошелками. Мне вспомнилось почему-то время таяния снегов, когда воздух наполнялся первыми запахами весеннего пробуждения природы. С веселым журчанием к пруду со всех сторон устремлялись хрустально-чистые ручьи. Мы пускали по ним бумажных корабликов, загадывая, чей кораблик доберется первым . Постепенно уровень воды поднимался настолько, что она начинала перекатываться через плотину, которая в конце концов не выдерживала такого напора. Бешеный поток с ревом и грохотом устремлялся вниз по оврагу. Чтобы спасти пруд, все население сразу поднималось на ремонт плотины. Мужики везли на подводах все, что могло послужить стройматериалом. Cовместными усилиями кордюковцев плотина всегда восстанавливалась.
Вокруг пруда в любое время года кипела жизнь. Летом здесь плескались ребятишки, а деревенские бабы, полоща белье, громко переговаривались между собой, а иногда устраивали шумные перебранки. Коровы, вытянув шеи и томно прикрыв глаза, спасались в пруду от полуденного зноя и надоедливой мошкары.
Зимой мы, раскрасневшиеся от мороза, играли в хоккей, гоняя по прозрачной толще льда смятую жестяную банку. Два раза в день из конюшни, что была на Бугре, конюх пригонял на водопой табун лошадей. Я помню, как они трусцой спускались к проруби и жадно припадали к воде. Утолив жажду, лошади поднимали покрытые инеем морды и перебирали мягкими губами, с которых стекали блестящие капли…
Как жаль, что наши дети лишены теперь возможности общаться с этими совершенными творениями природы. Для нас же лошади ежедневно были привычными спутниками и помощниками. Мы знали клички и нрав каждой из них. Одним из самых больших удовольствий были скачки. Помню, как мы вскакивали на спины дрожащих от нетерпения коней, крепко обхватывали ногами их горячие бока, и , низко припав к холке, бешеным галопом неслись наперегонки. Ветер свистел в ушах, трепал наши волосы и лошадиную гривы, а под копытами мелькала земля. Казалось, что в эти минуты лошадь и человек существовали не отдельно друг от друга, а сливались в единый, рвущийся вперед живой организм.
Без лошади не могли обойтись и на Масленицу. Помню, как тщательно деревенская молодежь готовилась к этому празднику . Предстояло как можно наряднее украсить лентами и цветами конскую сбрую и выбрать в конюшне самых резвых и выносливых лошадей. Целый день по улицам на нарядных подводах с песнями и шутками разъезжали парни и девушки, а в воздухе витал блинный дух.
…Как и много лет назад, где-то высоко в небе радостно зазвенел жаворонок. Прошелестел, касаясь листьев, ветерок. Но не слышно уже ни веселого гомона ребятни, ни скрипа телеги с возом душистого сена, ни спорого звона струй молока о дно ведерка… Эти звуки ушли из нашей деревни навсегда.
Пытаясь заглянуть в прошлое, я неоднократно жалела о том, что до сих пор не создана машина времени, которая могла бы перенести меня на несколько сотен лет назад, в то время, когда люди только начинали обживать эту местность. Я бы увидела, как они осваивали землю, разводили скот, строили дома. Для строительства в те дальние времена использовали растущий кругом в изобилии лес и добытую в соседнем овраге глину. В прошлом веке за лесоматериалами кордюковцы стали ездить в Дубовое. Более предприимчивые из них (попавшие, кстати, затем в разряд кулаков) из глины, извести и песка научились делать кирпич.
В послевоенное время для строительства домов стали использовать шлак, который привозили из Троекурова. Камни для фундамента и известь возили почти за двадцать километров через Алмазово из Урусова. Возведение домов было трудоемким делом. Почти все работы производились вручную, основным средством перевозки был гужевой транспорт. Но отсутствие тракторов и подъемных кранов компенсировалось тем, что сельчане всегда приходили друг другу на помощь. Строительство велось всем миром: одни приносили из пруда воду, другие месили раствор, третьи подавали его тем, кто заливал раствор в изготовленные заранее опалубки.
Хорошим плотником и мастером по строительству считались Терехов Василий Федорович, Бобоедов Григорий Николаевич. Многие дома в Кордюках построены с их участием.
Все деревенские строения: фермы, дома, надворные постройки,- были покрыты соломой. Чтобы крышу не сносило ветром, сверху на нее насыпался песок. Старожилы вспоминают, что лучшим мастером по возведению крыш в деревне считался Бобоедов Антон Николаевич.
Рассказывают, что часто заготовленное на зиму сено заканчивалось раньше наступления пастбищного сезона, и, чтобы спасти скот от голодной смерти, часть соломенной крыши приходилось разбирать на корм. Для этого солому предварительно промывали от песка, резали и запаривали в специальных бадьях. Летом крышу восстанавливали заново.
Цитирую книгу краеведа А.Н.Больных: « У крестьян не было крепостных повинностей. Они были свободны и работали у землевладельца за оплату. Поэтому кордюковцы не испытывали той нужды и притеснений, которые царили в других местах»
В подтверждение этому старики рассказывают, что когда в деревне не было работы, кордюковские мастера отправлялись на заработки. Говорят, что, переходя из губернии в губернию, они доходили в поисках заказов до Москвы.
Я устремляю свой взгляд в сторону Алексеевского леса. И в лучах восходящего солнца, и на фоне багряного заката эти пейзажи, без сомнения , достойны пера любого известного живописца. Когда-то в этой стороне находилась усадьба помещиков Грачковых, у которых батрачили наши прабабушки, обрабатывая здешние поля и огороды. Чуть правее, по рассказам, располагался огромный фруктовый сад, принадлежащий помещикам села Алмазово (по фамилии первых землевладельцев). Наши земляки нанимались к ним в работники и ухаживали за садом.
Уже исчезли с лица земли расположенные с Кордюками по соседству населенные пункты Алексеевка, Грачковы, Алмазово, Кабельша. Неужели моя деревенька когда-нибудь пополнит этот печальный список?...
Перечисляя односельчан – мастеров своего дела, старожилы вспоминают и прекрасного резчика по дереву Семина Егора Романовича, проживавшего на улице Казанкины. Он мог изготовить все: от корыта и снапряхи до кухонной посуды и детских игрушек. До сих пор крышу его опустевшего и покосившегося дома украшает сделанный им когда-то петушок.
С большой любовью и благодарностью я вспоминаю кордюковских бабушек. Помню, как они встречали нас участливым взглядом, всегда интересовались нашими школьными успехами, а в период затяжных дождей спасали от скуки увлекательными повествованиями «про старину». В эти повествования входили и интересные истории из жизни, и рассказы о встречах с лешими, домовыми, русалками. Некоторые из этих добрых старушек были знатными целительницами и знахарками. Например, Семина Анна Никитична, Терехова Аграфена Егоровна, Семина Татьяна Федоровна умели заговаривать детский крик и испуг, кожные болезни, снимать сглаз и порчу. Березина Наталья Федоровна и Терехова Агафья Ивановна оказывали женщинам помощь при родах, т.е. были повитухами. Сотни маленьких кордюковцев пришли в этот мир через их умелые руки. Они так же могли вправлять вывихи и грыжи, доставать из глаз соринки, лечить ангину. Лишь в крайне тяжелых случаях кордюковцы запрягали лошадей и везли заболевших в Гагино, где, по рассказам, работал очень опытный доктор. Его имени, к сожалению, уже никто не помнит, но все отмечают высокий профессионализм и чуткое отношение к больным, что помогло ему спасти многих людей из близлежащих сел.
Своей церкви в Кордюках не было. Деревня относилась к приходу церкви в честь иконы Казанской Божьей Матери, построенной в 1808 году в с. Загрядчино. Церковь имела придел Архангельский в честь одного из самых почитаемых на Руси святых - архангела Михаила. Благодаря этому главным, козырным, праздником в Кордюках является Михайлов день. После революции церковь в с.Загрядчино прекратила свое существование в качестве христианской святыни и использовалась как зернохранилище. В 1953 году ее взорвали, а кирпич был взят на строительство ферм.
Однако традиция многих поколений кордюковцев широко праздновать Михайлов день не исчезла. Жители деревни готовились к нему заранее: забивали поросят или другую живность, варили холодец, пекли блины и драчена, доставали из погребов моченые яблоки и квашеную капусту. Праздник продолжался целую неделю, чтобы многочисленная родня, кумовья, сватья успели погостевать друг у друга. Почти все деревенские свадьбы игрались в этот день. Долгие годы существовал обычай «брать» в гости молодоженов: новоявленные супруги в течение нескольких дней после торжества отдавали визиты всем, кто пировал на их свадьбе. Очередность приема обговаривалась между сельчанами заранее.
Все праздники в деревне отмечались с большим размахом. Жители забывали о повседневных трудах и заботах, доставали из сундуков свои лучшие наряды и с упоением предавались веселью. Самыми желанными гостями во всех домах становились гармонисты, последним гармонистом
д. Кордюки стал Иванов Иван Николаевич.
Часто вспоминается праздник Святой Троицы. Дома украшались ветками деревьев, пол посыпался травой. В этот день все население отправлялось веселиться в лес, именуемый орешником. Сюда же стекались жители близлежащих сел и деревень. Все собирались на большой поляне и до вечера плясали и пели озорные частушки.
Некоторые праздничные традиции были характерны только для нашей местности. Например, мне запомнилось, как интересно кордюковцы отмечали праздник Русалки. Готовились к нему заранее: шили костюмы, чучела, мастерили маски и головные уборы. В следующее за Троицей воскресение, именуемое Русальным заговением, по деревне в сопровождении гармониста шла толпа ряженых. Люди пели веселые песни, плясали, кувыркались и кривлялись.
Внимательно изучив книги с описанием старинных обрядов и обычаев, я узнала, что праздник Русалки уходит своими корнями в язычество и основывается на вере наших далеких предков в русалок, которые , по поверью, раз в году появляются на земле и становятся видимыми для людей. Это время называлось Русальной неделей. Чаще всего она начинается с Духова дня и заканчивается днем Всех Святых . По представлениям русских, время разгула русалок совпадал со временем цветения ржи. Жители Кордюков рассказывали друг другу «достоверные» истории, как русалки расчесывали свои длинные волосы на берегу пруда, или раскачивались на ветвях деревьев, или бегали во ржи и хлопали в ладоши. Они обладали неземной красотой, перед которой не мог устоять ни один мужчина.
Их магическая сила могла проявляться как с положительным , так и с отрицательным знаком. С одной стороны, они осмысливались как хранительницы урожая, от которых зависело количество влаги, получаемое в течение лета полями. Считали, что там, «где русалки бегали и резвились, там трава растет гуще и зеленее, там и хлеб родится обильнее». С другой стороны, в их силах было причинить посевам вред: они могли наслать сокрушительные бури, проливные дожди с градом. Повсеместно бытовали поверья об опасности встреч русалок с человеком. Они могли защекотать, напугать, утопить. Встреча с русалкой могла закончиться для человека продолжительной болезнью, а познавший любовь русалки или хоть раз поцелованный ею вскоре умирал от тоски или заканчивал жизнь самоубийством. Наши далекие предки верили, что почитание праздника русалок гарантировало их доброе отношение и избавляло от их вредоносного влияния. Русальная неделя заканчивалась обрядом проводов русалок, который символизировал изгнание с пространства, освоенного людьми, столь опасного и вселяющего страх существа. Проводам русалок сопутствовали всеобщие гулянья, во время которых устраивали игры и общие трапезы, пели песни и водили хороводы. Затем хороводы делились на две части, которые начинали между собой шуточную борьбу за обладание заранее изготовленным чучелом русалки. При этом люди обливались водой, бросали друг в друга песок. В конце концов чучело сжигали на костре или рвали на части и разбрасывали по полям. После этого гулянья продолжались до вечера. Видимо, праздник русалок, который я видела в детстве, явился отголоском именно этого обряда.
На сороковой день после Пасхи церковь праздновала Вознесение. Этот день заканчивал пасхальные торжества, а в народном сознании этот день означал конец весны и начало лета. Он совпадал с периодом созревания озимой ржи, формированием ее колоса. Наши предки считали, что именно в этот день они получали возможность магическим образом воздействовать на посевы и на будущий урожай. Существовала языческая традиция обходить свои посевы с заранее приготовленной яичницей, которая считалась символом плодородия, время от времени останавливаясь и съедая по кусочку.
В народном календаре к Вознесению приурочивались приметы и обряды, связанные с кукушкой, которая, как правило, накануне этого праздника замолкает. В народе говорили: «Кукушка подавилась житным колоском». В этот день совершался обряд «крещения» кукушки. Для обряда наши предки мастерили кукушку-куклу, используя растительный материал: траву «кукушкин цвет» (или «кукушкины слезы»), ветки березы, солому и т.д., украшали ее лентами и бусами. «Крещение» происходило под березой, под которую, перекрестив три раза, сажали куклу. Затем собравшие рассаживались вокруг, выбирали кума и куму, обменивались крестами, бусами, платками и угощали друг друга яичницей.
До нас эти обряды дошли в существенно упрощенном виде: на Вознесение наши бабушки готовили яичницу, которую мы относили за деревню и оставляли в поле с посевами ржи , чтобы «угостить» кукушку-именинницу. Помню, что мы становились очень важными от причастности к чему-то таинственному и с большим трудом справлялись с соблазном съесть кукушкино угощенье еще дорогой.
Я и мои сверстники являются последним поколением кордюковцев, которым посчастливилось прикоснуться к этим старинным языческим обрядам.
Давно отгремели деревенские свадьбы, смолкли разудалые переливы гармони, ушли в небытие увлекательные праздничные обряды. Страшно, неотвратимо, с каждым новым холмиком на погосте из Кордюков уходит жизнь. Нам, разлетевшимся отсюда птенцам, судьба дарит редкие счастливые моменты, когда мы можем собраться вместе, сесть вокруг костра и совершить прогулку в прошлое. Мы вспоминаем наше детство и безобидные шалости, нашу старую школу и первую любовь… Я знаю, как бесконечно дороги каждому из нас и эти редкие счастливые минуты, и наши трогательные воспоминания. А в глубине души у всех упрямо живет наивная мечта о возрождении нашей маленькой деревеньки.