Аппаратные радио и телевидения находились рядом, через стенку. Иногда, ради хохмы, Сергей выжимал полное усиление на стоваттной звуковой колонке, брал в руки отрезок какой-нибудь фонограммы, и начинал медленно перемещать его между записывающей и воспроизводящей головками мощного студийного магнитофона. Эффект при этом возникал потрясающий, на частоте примерно в десять герц, появлялся стократно усиленный звук низкой частоты, давивший на уши. Ууууууу, слышалось в динамиках. Закладывало уши, и тряслись все внутренности.
Из-за стены прибегал взволнованный Викулыч - ветеран радио и испуганно спрашивал -Ты, что тут делаешь? У нас на столе графин с водой треснул...
На студии как-то так сложилось, что все, кому в данный момент нечем было заняться, прогуливались с глубокомысленным видом по длинному коридору и нещадно дымили сигаретами. Сергей уже несколько месяцев был в разводе, но особенно об этой своей свободе не распросстранялся. Он всё ещё оставался романтиком, продолжал верить в любовь с первого взгляда и в то, что всё каким-то образом утрясётся, и он кем-то будет замечен и востребован. Иногда, какая-нибудь дама от искусства, заводила с ним беседу на предмет:
-А что это за мальчик симпатичный у нас тут по коридору ходит?, но как только заходил разговор о чём-то серьёзном, она тут же испарялась без следа. А время между тем не летело, а ползло в своём однообразии и бессмысленности. Так всегда бывает, когда ты на распутье и не знаешь, как жить дальше, и чего собственно тебе нужно в этой жизни.
Мимо почти всегда открытой двери аппаратной туда и сюда прохаживались длинноногие и не очень красавицы из редакции радио и свысока посматривали на парней с телевидения. В один из тёплых июньских дней, Сергей стоял у стойки с магнитофонами и монтировал текст для очередной передачи. Неожиданно дверь аппаратной отворилась, и незнакомый женский голос врастяжку со скрытой иронией произнёс:
-Какие молоденькие мальчики у нас тут работают!, на что Сергей с той же интонацией, ответил:
-Ну, не такие уж мы и молоденькие.
-И сколько же тебе лет? - продолжала незнакомка, сразу перейдя на Ты.
-Ровно через месяц будет двадцать пять - ответил Сергей.
-А я бы дала тебе лет двадцать» - польстила незнакомка, лицо её при этом еле заметно подёргивалось какой-то странной нервной полуулыбкой.
-И, тем не менее, факт - сказал Сергей, чтобы продолжить разговор.
-Меня зовут Инна - сказала она.
-А меня Серёжечка - ответил он.
-Почему Серёжечка?
-А я и сам не знаю, видимо так кому-то хочется.
-У тебя нет сигаретки, Серёжечка?
-К сожалению, не курю.
-И не пьёшь?
-И не пью.
-Так я тебе и поверила, наверняка врёшь - сказала она и, резко повернувшись, исчезла в проёме дверей.
Работа у Сергея была творческая и очень ему нравилась, но, к сожалению, работал он через день - такой был странный график. В свободные дни снова наваливалась эта тоска от одиночества и он, как мог, загружал себя шабашками: то делал заезжему театру фонограмму для спектакля, то шёл настраивать очередное пианино, то монтировал запись с модного диска на магнитную плёнку. Всё это приносило деньги и немалые. В те далёкие времена это называлось извлечением нетрудовых доходов. Хотя, какие же они нетрудовые, если к вечеру гудели от усталости голова и руки. В результате всей этой «нетрудовой» деятельности в месяц выходило рублей по четыреста, это было почти в четыре раза больше его официальной зарплаты в 112 рублей, куда ещё входила и пятидесятипроцентная премия.
На телевидении абсолютно обо всех ходили сплетни и домыслы. Вот и про Сергея вскоре пошли слухи. Говорили, что он парень фартовый, чуть ли не фарцой занимается, а иначе, почему у него всегда есть деньги? Одет по моде и при галстуке – наверное, тряпками забугорными торгует. У Сергея был всего один костюм, четыре рубашки и двенадцать со вкусом подобранных галстуков. Он каждый день менял эти галстуки, а создавалось впечатление, что одежды у него, ну просто завались. Там, на телевидении, в мире приближённом к богеме, любая новая тряпка, появившаяся у кого-то или сплетня про кого-то становилась предметом всеобщего обсуждения. Но были три постоянные темы, которые не давали никому покоя: Первая - кто во что одет, где достал и сколько это стоит. Вторая – кто с кем переспал, сколько раз и при каких обстоятельствах. Третья - где, с кем, чего и сколько было выпито, и как после этого добирались домой.
Сергей не любил пустопорожней болтовни ни о чём и каждый раз, когда начиналось бурное обсуждение чьих то похождений или пересказывание модных тогда, но порядком поднадоевших политических анекдотов, незаметно уходил в сторону и шёл по близлежащим магазинам в поисках бутылки молока и булочки. В нашем деле, говорил он, самое главное вовремя что-то съесть. За двухчасовой перерыв, перед выходом в эфир, нужно было обязательно подкрепиться, так как во время эфира из-за пульта невозможно было никуда отойти. Он точно знал, что как только начнётся вечерняя напряжённая работа, весельчаки, до того болтавшиеся по коридорам студии, начнут ходить со словами:
-У тебя нет сухарика?
И вот, в один обычный рабочий день, наполненный трактовыми репетициями, видеозаписями и перерывами между всем этим, Инна подошла к нему, как к старому знакомому, и без всяких церемоний спросила:
-У тебя есть деньги?
-Сколько тебе нужно? - спросил он.
-Рублей тридцать, до получки - ответила она.
Сергей достал из визитного кармана пиджака пятидесятирублёвую купюру и молча протянул ей. Тогда в 72м году это были довольно большие деньги. Он увидел благодарное удивление и, вместе с тем, какую-то растерянность, мелькнувшую на её лице. Примерно через неделю, перед самым выходным, Инна вновь подошла к Сергею и, одарив его своей странной нервной улыбкой, спросила:
-У тебя есть ключ?
-Какой ключ? - не сразу сообразив, спросил он.
-Какой же ты непонятливый - произнесла она. -Ключ от дверей, которые можно закрыть - и, немного помедлив, добавила:
-Мы могли бы неплохо провести с тобой выходной и, возможно, поговорить на одну интересную тему.
-Ну, хорошо, - быстро прокрутив в голове услышанное, ответил Сергей, - раз ты так решила, завтра в 12 встречаемся у входа на центральный рынок.
Всю ночь Сергей ворочался с боку на бок, мысленно прокручивая в голове тот короткий разговор и пытаясь в услышанном уловить какой-то подвох или скрытую издёвку. Но всё сходилось на том, что никакого скрытого смысла в словах Инны не было, и что она, в довольно своеобразной форме, действительно назначила ему свидание.
На следующий день, ровно в двенадцать, он стоял в условленном месте и крутил во все стороны головой, пытаясь увидеть Инну. Она появилась неожиданно, вынырнув из толпы в больших солнцезащитных очках и сразу же удивила странной фразой, сказанной на лету:
-Иди за мной и не оглядывайся, возможно за нами следят.
Очень удивившись услышанному, Сергей последовал за ней на остановку такси и только очутившись в подъехавшей машине спросил: -Ну и что всё это означает: у тебя мания преследования? Инна ничего не ответила и лишь многозначительно кивнула в сторону водителя.
-Куда едем? - спросил не оглядываясь водитель.
Сергей, в свою очередь вопросительно посмотрел на Инну.
-Давайте куда-нибудь подальше, - сказала она, - ну, хотя бы за Исеть. Водитель крутанул баранку и машина понеслась вперёд.
Где-то там, за Исетью, они оказались в тихом и совершенно пустом, по причине дневного времени, ресторанчике. И только здесь, после выпитых ста граммов водки, Инна вдруг расслабилась и разговорилась.
-Ты что, не понимаешь куда попал? - спросила она, затягиваясь сигаретой и сосредоточенно глядя в пустоту. Мы все, работники радио и телевидения, являемся органом пропаганды, а следовательно все под колпаком у КГБ. И не улыбайся так, вполне возможно, что мы с тобой тут сидим, а нас подслушивают.
-Ты вообще-то что из себя представляешь? - вдруг спросила она, пристально посмотрев на Сергея.
-Ты сам-то, случайно, не оттуда? -Она многозначительно посмотрела на него и постучала костяшками пальцев по столу.
-Ты газеты читаешь, понимаешь что творится в стране?
От этих вопросов и от её странного ощупывающего взгляда, а особенно от этой непонятной улыбочки, то и дело передёргивающей её лицо, Сергею стало немного не по себе. -Ба, - подумал он, - да у этой мадам не всё в порядке с психикой. Интересно, кто и где так её запугал.
После третьей рюмки Инна наконец-то расслабилась и начала разговаривать нормальным человеческим языком. Она стала рассказывать про своё детство, про личную жизнь, про одарённого и хорошо зарабатывающего, но совершенно спившегося, мужа. Сергей, не перебивая, слушал её грустную историю и перед ним вырисовывался образ совершенно одинокой, потерявшейся в этой жизни женщины с расшатанной психикой. Ему всё больше и больше становилось жаль её, а где-то там, глубоко в подсознании, копошились совершенно другие мысли, и уже другое, его второе Я нашёптывало:
-А на кой ляд тебе всё это нужно? Ну, несчастненькая она, ну, не сложилось у неё, а у тебя-то самого что - всё прекрасно?
-А ты, Серёжечка, не так уж прост, каким хочешь казаться - произнесла она, доедая салат.
-Я давно к тебе присматриваюсь, - продолжала она. - Ты парень самостоятельный и мы вполне могли бы жить с тобой вместе, если ты этого захочешь.
-Но ты меня совсем не знаешь.
-Ну и что, - возразила Инна, - я бы тебя уважала.
-Нет, так с маху решать серьёзные дела я не умею.
-В таком случае, считай, что этого разговора не было.
К вечеру, Сергей высадил на остановке уже совершенно протрезвевшую Инну и поехал к себе домой. После этого случая, увидев его в коридоре студии, она лишь лёгким движением головы, да странной полуулыбкой давала понять, что они где-то встречались, но когда это было?…