Уже битый час Коля Сумин стоял в пробке на Рязанском проспекте. Если поначалу у него еще теплилась робкая надежда кое-как добраться до МКАДа, то в районе Выхино стало ясно, что сбыться ей в ближайшее время не суждено. Разноцветная масса автомобилей, казалось, застыла в напряженном ожидании. Она тревожно гудела моторами, перемигивалась разноцветными огоньками и …никуда не двигалась. Моросил тоскливый октябрьский дождик. Смеркалось, хотя можно сказать, что сегодня не рассветало совсем. Просто каждая минута добавляла серых красок в и без того неяркую палитру этого дня.
Коля заглушил двигатель, откинулся на сиденье и закурил. Настроение было на нуле. Проблемы на работе и не думали заканчиваться, а попытка сбежать от них пораньше и провести вечер с семьей привела лишь к тому, что он намертво встрял на Рязанке. “И что за город? – размышлял Колян.- Вечно все наперекосяк…”. Москва не уставала демонстрировать свой властный и своенравный характер. Она как живое существо постоянно вмешивалась в планы, вносила свои коррективы. Коля жил в столице уже лет 15 и казалось, ко всему привык- и к бешеному ритму жизни и к пробкам и к интернациональному многолюдству. Здесь он сделал карьеру, здесь нашел свою вторую половинку, здесь родились его дети. Он освоился, стал “своим” и мог бы считать себя москвичом, если бы не одно “но”.
Пару раз в месяц Колю “накрывало”. К чувству одиночества, которое он ощущал в столичной толпе, примешивалась ностальгия по давно покинутой маленькой родине. В такие дни тоска становилась такой же беспросветной и безысходной, как сегодняшний вечер. Такие приступы мучили Колю довольно давно, и никакого средства от них не было. Раньше он думал, что они пройдут сами собой, но они не проходили. Они не учащались, не становились сильнее или слабее, они просто случались каждые две недели. И их надо было просто пережить.
Чтобы как то отвлечься, Коля начал разглядывать людей в соседних машинах, своих товарищей по несчастью. Справа от него стоял необъятных размеров внедорожник, за рулем которого сидел устрашающе-небритый молодой кавказец. Он разговаривал по телефону, много жестикулировал и смеялся. Мужчина казался совершенно довольным жизнью, несмотря на глухую пробку. Интересно, помнит ли он еще родные горы? – подумал Коля и повернулся налево. В видавшей виды старенькой зеленой “Хонде” сидела девушка в больших очках и шапке какой-то совершенно неопределенной формы. Она сосредоточенно смотрела в экран мобильника – то ли читала смски, то ли лазила в Интернете. Весь остальной мир с его пробками и унылым октябрьским дождем, просто перестал для нее существовать. Москвичка,- с завистью подумал Коля, - ей торопиться некуда, она –дома. В зеркало заднего вида он еще обнаружил немолодого мужчину с внешностью выходца из Средней Азии, который задумчиво перебирал четки, положив руки на руль отнюдь недешевой “бэхи”.
-И зачем все эти люди сюда приезжают?- размышлял Колян. Гонятся за фантомами успеха и славы, отдают должное столичной суете, полжизни простаивают в пробках, повышают и без того сумасшедшие цены на жилье, а в итоге остаются навечно где- нибудь на Востряково, здесь в Кузьминках, или, если повезет, на Ваганьковском… Интересно, они чувствуют тоже что и я?
Настроение продолжало падать, а пробка по- прежнему не двигалась с места. Коля закрыл глаза. Легкий морозец щипал ноздри. Под голубым небом псковщины лежал девственно-белый первый снег. Пожаром горели лиственницы на фоне серо-зеленых сосен. И откуда-то издалека звала мама…Он не знал, сколько времени просидел, предаваясь детским грезам – может быть всего мгновение, а может быть целый час. Только вокруг ничего не изменилось, все также уходила в даль бесконечная вереница машин, все также моросил мелкий дождь и только мрак над Москвой становился все гуще..
Домой Коля добрался уже в десятом часу вечера. Дети укладывались спать, а Рита разговаривала по телефону с тещей. Ее родители жили неподалеку, но заходили нечасто. Зато созванивались Рита с матерью едва ли не каждый день и болтали часами, обсуждая все и вся. Вот и сегодня Рита поставила ужин перед супругом и ушла в гостиную, не отрываясь от телефона. Коля чувствовал себя одиноким и покинутым. Он без энтузиазма поковырялся в тарелках, бессмысленно пощелкал пультом от телевизора, потом чмокнул детей в лобик на сон грядущий. Включил ноутбук, немного почитал почту, и, придя к выводу, что все равно ни черта не понимает, отправился в спальню.
Рита, как обычно, заснула почти мгновенно, а вот Коле не спалось. Он ворочался с боку на бок, считал баранов, просто лежал на спине и разглядывал потолок. Коля вдруг понял, что завидует не только своей жене, но даже и детям. Они родились и выросли в Москве. И просто не представляют себе другой жизни. А он… Увы, несмотря на весь столичный лоск, Коля Сумин так и остался пареньком из небольшого поселка псковской области. Там, где час дольше московского дня. Там где неделями может не происходить вообще ничего. Там где все разговоры про Мишку, который опять напился, и про Катьку, которая то ли беременна, то ли нет. Там где ждет его мама… Тоска и одиночество сжимали сердце все сильнее. Когда это стало невыносимым, он решился и чуть-чуть тронул плечо жены. На лице Риты появилась недовольная гримаса, она что-то неразборчиво промычала.
- Рит, а, Рит, - тихонечко позвал Коля.
- Ну чего? – Рите совсем не хотелось открывать глаза.
- Я тут подумал, а давай к моей маме съездим на ноябрьские?
- И для этого надо было меня будить? До завтра подождать не мог? Чего тебе вдруг приспичило?
- Да надоело все тут, не могу больше…
- Ну вот, ты опять разнылся, Колян. Сам знаешь – Москва слезам не верит…
- То-то и оно. Тошно мне в Москве…
- Да что ты к Москве прицепился? Город, как город. Нормальный. Как все.
- Нет, не как все, - начал было Колян, но Рита перебила его.
- К тому же ты меня на ноябрьские в Нью-Йорк свозить обещал. Забыл?
- Нет, не забыл, вот только… Слушай, Рит, - Коляна посетила неожиданная мысль,- а вот ты смогла бы в Нью Йорке жить? Не пару дней, не месяц, а всю жизнь? Ведь тебе ж там нравится.
- Хм. Не знаю. Наверно, смогла бы. А вот ты – нет. Ты и в Москве-то постоянно ноешь.
- Как раз наоборот. Мне бы легче было. Родина человеку один раз дается, и я свою уже потерял. Мне теперь все едино. Я –человек без родины…
- Ну все – в голосе Риты послышались раздраженные нотки. Я спать хочу. Завтра поговорим. – Она повернулась к Коле спиной и с головой накрылась одеялом. Коля и сам понимал всю бесполезность этого диалога. Он уже жалел о том, что разбудил жену, просто надо было с кем-то поговорить… Поворочавшись еще минут сорок, Колян, как всегда, пришел к выводу что не так уж все у него в жизни плохо. Лучше чем у многих других. И не стоило, наверно, сегодня так переживать. С этой мыслью он и заснул.
За окнами последней осенней листвой шелестела Москва.