Последний высокий звук потерялся в струнах фортепиано и растворился в теплом пространстве студии.
На ощупь находишь выключатель, щелкаешь – по глазам бьет темнота. Ослепляет, как яркий солнечный свет.
Пару минут стоишь, рассматривая скорее отпечатки света в своей памяти, нежели лежащую перед тобой черной кошкой темноту.
Всматриваешься в себя, в свой мир. Он отличается. Хорошо это или плохо – решать не тебе. Но это тяжело. Осознавать, что ты другой и что ты хочешь совсем не того, что может дать тебе реальный мир. Приходится брать из своего внутреннего. И тогда приходит музыка…
Темнота постепенно отступает, ты уже можешь различить темные образы предметов, связанные серебристыми нитями лунного света.
Теперь все выглядит не так, как есть на самом деле. Тебе нравится это. Здесь ты чувствуешь себя своим, не отторгнутым. Более похожим на себя настоящего. Только здесь и на сцене…
В тенях, там, куда не достают лунные нити, прячется другой мир. Ты знаешь, что он твой, но этот мир недоступен человеческому глазу. А ты человек, к сожалению.
Этот мир не отпускает тебя, но и не принимает в себя…
Выходишь из студии, закрыв за собой светлую высокую дверь. Она немного скрипит – это звук того мира.
В коридоре прохладнее –здесь открыты окна, и свежий, серебряный ветер ласкает светлые легкие шторы.
Луна повсюду. Твой мир преследует тебя. Он окружает, но не впускает. В высоких потолках теряется тихое эхо твоих шагов – еще один звук того мира.
Дверь в спальную приоткрыта и лунный мир разбивается, отступает, умирает в теплом, желтоватом свете ночника. Мягком, теплом. Он не в твоем мире, но…
Ступаешь в полосу желтого света, сбрасывая с себя остатки луны, входишь в царство реальности.
Темная, широкая, низкая кровать в середине – символ реального мира для тебя. Подходишь, садишься на темно-серые простыни. В свете ночника, они кажутся теплого, коричневатого оттенка. Теплые.
Смотришь туда, где под простынями слышно дыхание еще одного мира. Его. Мужчины. Единственного, кто держит тебя в реальности.