Истории, которые произошли на самом деле, не имеют продолжения. Эти истории, - небольшой эпизод, словно, стоп кадр, выхваченный из жизни. Нет в этих историях того, что необходимо для любого рассказа. Нет вступления, повествования и эффектного финала. Особенно, выводов никаких не сделаешь.
Эта история рассказана мне моей бабушкой по отцовской линии Дмитриевой Екатериной Дмитриевной.
- Это было в Покров. – Рассказывала бабушка. – Осень 1941года, самое начало войны. Пошла я за лес, на поля, где летом пасли коров, собирать коровьи лепешки.
- А, зачем, бабушка, коровьи лепешки? - спросила я.
- Был у нас поросенок, вот и кормила его этими лепешками. Да кормовой свеклой. Больше не было ничего. Взяла большую корзину, и пошла через лес, короткой дорогой. А сама на сносях была.
- Как это, на сносях?
- А вот так, носила своего ребеночка, под сердцем. Вчерась, к вечеру, холодом потянуло, а к утру выяснило и подморозило. Иду, время раннее не расцвело еще, а светло, луна вовсю светит. Мох под ногами хрустит. Дышишь, и пар изо рта идет.
За горой, вижу, свет какой-то ясный. Мне-то в поле идти, а я за гору бегу, посмотреть. Интересно, что так ясно светит. В гору быстро шла, а дальше, страх меня пробрал. Мало ли там что, а я так разбежалась. А свет все ярче становится. И стало мне видно, откуда свет идет. На окраине леса ольха старая, а в ней дупло небольшое. Из этого дупла идет свет, ясный, чистый, и притягивает меня к себе. Я ближе подошла, глазам даже больно от этого света. Смотрю, а в дупле человек стоит и на меня смотрит. Глаза у него большие, всю мою душу насквозь видят.
- Кто это был? – Спрашиваю.
- Ясно, кто, - отвечает она, - Господь Бог. Лик у него просветленный, одежда – простая накидка черная.
- А как он в дупло поместился?
- Так он маленький, вот и поместился. А я испугалась сильно, корзину кинула и опрометью назад побежала. Так бежала быстро, аж, «пятки засверкали». Домой прибежала, и тут и родила. Папу твоего родила.
- Как же, бабуль, у папы первого января день рождение.
- Тогда многих детей так записывали, другим числом, чтобы в армию не взяли. Никто ведь не проверял, когда он родился. Война была. А папа твой родился, точнехонько в Покров…
А сестра моей бабушки по материнской линии Иванова Надежда Ивановна рассказала такую историю.
- Было это в 1998 году, - рассказывала она мне. – Смотрела я сериал по телевизору и вдруг, погас свет. А если свет погас, ясно, кто-то в лесу кабель ворует.
Добавлю, что жила она в городе, но в этом месте, буквально три автобусные остановки, был лес, а дальше опять город шел. Так, вот, электрический кабель, почему-то, не вдоль дороги проходил, а делал большую петлю через этот лесок, словно для того, чтобы тем, кто ворует, было удобнее кабель воровать. И воровали, его, надо сказать, регулярно.
- Свет погас, я топор схватила, - продолжила она, и в лес побежала, ловить тех воров. А то, опять без света сидеть придется. Осенью дело было. Вечер, темным темно. Бегу с топором, около кромки леса, вижу, свет какой-то светит. Думала, что это воры и есть, на машине подъехали. Но нет никакой машины. Стерня высокая, колкая, я из-за нее выглянула и обомлела. Бегут по полю три собаки и светятся все. Сами в блестящих скафандрах, на головах шлемы стеклянные. И свет такой от них, все поле освещает. Испугалась я, домой побежала. Потом соседи рассказывали, что тоже тогда выскочили, и свет этот на поле видели.
Я потом нашла название «Огненные псы», и именно в Псковской области, прочитала, не похоже, здесь больше, Белка и Стрелка, и третий неизвестный пес.
Последняя история произошла с одной моей подругой, Васильевой Оксаной. Лето она проводила у своих бабушки с дедушкой в деревне псковского района. Мы с сестрой тоже лето в деревне проводили, тогда. Оксана рассказала мне эту историю, когда нам по пятнадцать лет было, а произошло все тогда, когда ей только одиннадцать исполнилось.
В деревенском доме был туалет, назывался тогда – уборная. Пристройка к дому с деревянным настилом и дыркой посередине. Под дыркой яма была. Такой, вот, деревенский туалет. Уборная, -короче. Дедушка Оксаны, человек был правильных традиций. В Бога верил, работал много, с женой, бабушкой Оксаны, они дружно жили. Почему я пишу об этом? Чтобы у вас ложных сомнений не сложилось.
В конце лета, один раз в пять лет, дед принимался за чистку уборной. Привлекались к этому делу и бабушка, и папа Оксаны и сама Оксана. Мать девочки в деревню редко ездила от своей занятости. Такая у нее работа была.
Отец Оксаны вычерпывал ведром все, что скопилось в уборной, а остальные выносили удобрение на картофельное поле.
Вдруг из уборной раздался дикий крик. Оксана тогда подумала, что папа в дырку провалился. Все побросали ведра и к уборной побежали. Папа Оксаны, как оказалось, никуда не провалился. Он стоял у ведра с жижей и что-то разглядывал в ней. Прямо из ведра, над поверхностью жижи торчала маленькая детская ножка.
- Аааааа! – Вопил папа.
- Молчи! – Цыкнул на него дед. – Замолчи, быстро!
Он взял небольшую доску и постарался подцепить то, что находилось в ведре.
Ужасное зрелище открылось перед ними. В дерьме находился маленький мертвый ребенок, 30 см ростом. Он, видимо, умер давно, потому, что кожа его уже прилипла к костям.
Дед быстро сколотил маленький гробик и поздно вечером вынес тело ребенка и закопал его в лесу.
С Оксанки взяли «честное пионерское» слово, что она никогда, никому не расскажет о том, что увидела. Даже маме нельзя было рассказать. Оксана честно молчала, пока не рассказала эту историю мне. Представляю, что пережила маленькая девочка, потому, что даже я была страшно напугана этим рассказом, ведь у нас тоже была уборная, и мне тоже было очень страшно вечером ходить в туалет. При неясном свете маленькой лампочки я пристально осматривала поверхность жижи и сердце мое предательски прыгало в груди.
Вопрос был один, и он был очень ясен. Как мог попасть в уборную этот мертвый, такой маленький ребенок?
Оксана говорила, что бабушка хотела отнести ребеночка в лабораторию, чтобы его там изучили. Ведь это мог быть инопланетянин. Дед был категорически против.
-Ты совсем рехнулась, на старости лет? – Гневно, спросил он бабушку. – Засудят нас с тобой, никто и разбираться толком не будет.
Мне и сейчас, по прошествии стольких лет страшно. В то время детей в уборные никто не выкидывал, это был страшный грех.