Чужая боль. 1-12

ЧУЖАЯ БОЛЬ. Очерки о мутанте.
роман
автор - С.Х. Нацусимэ
ноябрь 2011




СТЕПЬ. ЭМПАТИЙ.

Огромным тёмным куполом ночь накрыла глухую степь. По небу рассыпались тысячи ярких звёзд. Они висели так низко, что, казалось, стоит лишь протянуть руку - и можно до них дотронуться.
Эмпатий остановился, запрокинул голову, заворожёно уставился вверх. Вздохом ветра обдало лицо.
- Холодный поцелуй осени... - пробормотал он. Почесал место, куда осень его "поцеловала" - под ногтями захрустела недельная щетина.
Ветер усилился, запустил холодные невидимые щупальца в волосы. Растрепал их, как и ворсы травяного ковра, устилающего степь.
Степь убегала во все стороны вдаль, врезалась в горизонт, не встречая преград. Эмпатий посмотрел  вниз: отовсюду к ногам подступала ссутулившаяся низкая травка, как волны прибоя, наползающие на берег.
Прошёл немного вперёд, и низкую траву вытеснила бойкая высокая, достававшая до пояса. Теперь валы сухой, светлой - как и его волосы - травы, накатывали на него, высокого широкоплечего мужчину, как морские волны на грузный утёс.
Он продолжал идти, не останавливался, а трава вокруг становилась всё выше. Ветер забушевал сильнее, казалось, хотел выдрать к чертям всю эту траву, оставить степь с голой лысиной. Высокие стебли беспокойно зашумели, валы выросли до нескольких метров, чудовищно нависали над ним, накрывали с головой. Он ощутил себя крошечным, невзрачным, затерявшимся в шквалах травяного шторма. Всё вокруг шевелилось, шелестело, шептало, двигалось, будто он блошка, попавшая в волосы Гидры.
Прошёл ещё немного - и высокие заросли резко оборвались, уровень степного моря упал, будто случился отлив, и море опять по колено. Эмпатий залюбовался открывшимся видом: его обступил ковыль, лоснится в лунном свету, переливается бледным серебром. Таинственные блики, будто электрические вспышки, убегали вдаль, терялись в ночной темноте. Ветер подхватывал запахи степи, мешал их в один коктейль, охлаждая студёным осенним дыханием. Коктейль запахов, ароматов, шибал в нос, опьянял. Эмпатий дышал, дышал и всё не мог надышаться. Казалось, он хотел втянуть этот воздух в самый мозг, вдохнуть его всей кожей, внутренностями, сердцем. Широкая грудь вздымалась как гора, затем медленно оседала, как зыбучие пески. Изо рта вырывались облачка пара, прожив пару мгновений, они спешно растворялись, самоустранялись, исчезали - будто стеснялись быть, стеснялись существовать.
Эмпатий уловил в ветре запах надвигающегося дождя. Посмотрел в сторону, откуда дул ветер: и правда, на луну и россыпь звёзд сердито надвигались тяжёлые тучи.
Нахмурился. Он хотел провести эту ночь под открытым небом, любуясь созвездиями. Хотел зарыться в траву, слушать, как ветер вздымает травяные волны, купается в них, будто резвящийся в море кит. Хотел лежать на мягком степном настиле, смотреть на бесконечную пропасть звёздного неба, разверзшуюся над ним... Быть с ней один на один, лицом к лицу... Смотреть в пропасть, пока не утратится чувство ориентации и станет непонятно что где: над ним небесная пропасть, или под ним? Он вверху, или она? Какое это удивительное чувство: когда кажется, что это ты вверху, а звёздное небо разверзлось под тобой, и ты вот-вот соскользнёшь с земли, упадёшь в него, провалишься в космический мрак, в гущу сверкающих звёзд!..
...Но теперь его желанию не суждено исполниться - придётся искать укрытие от дождя.




НОЧЬ.

Он бросил последний взгляд на небо - пока ещё мрачные тучи не поглотили его целиком - быстро отыскал свою любимую звезду (он называл её "Синий паучок") и попытался прикоснуться к ней своим Чувством. Чувство взлетело как ракета, унеслось далеко вверх и... потухло, как быстро сгоревшая спичка. Эмпатий ощутил бессилие.
 - Кого я дурачу?! - усмехнулся он. - На такое расстояние Чувство не дотянется. Миллиарды световых лет, это ж надо...
Взглянул на звезду. Бросил ей, будто, она его слышит:
- Но, может быть... Когда-нибудь... Кто знает?!
Звезда загадочно подмигнула в ответ.
Тучи неумолимо наползали всей грудой, подминая друг друга, они уже поглотили две трети небосвода. Вдалеке, на горизонте, в клубящемся мраке вспыхнула молния.
Впереди Эмпатий заметил небольшую рощу, искусственное насаждение. Лесопосадки - так они называются, их обычно разбивали возле полей, чтобы оградить те от холодных ветров. Прибавив шагу, Эмпатий затрусил к роще. Огромный заплечный рюкзак ритмично зашуршал содержимым, как шейкер.
Уже в роще, он развёл небольшой костёр. Поставил на огонь котелок с водой, открыл пару банок консервов, принялся за ужин. Когда вода закипела, высыпал в котелок несколько щепоток зелёного чаю, размешал. Вода закипела во второй раз, и он снял котелок с огня, зачерпнул напиток пиалой, отставил остывать.
 Насытившись, он,  развлечения ради, решил просканировать Чувством пространство вокруг на предмет присутствия людей. В радиусе километра Чувство никого не обнаружило. Эмпатий сосредоточился, собрал силы и увеличил радиус сканирования. Чувство расширилось на два, три километра.
В радиусе около трёх километров Чувство обнаружило горстку человекообразных существ. Люди ли это были? Возможно, какие-нибудь мутанты... Эмпатий пока не знал.
Собрав ещё большие силы, сосредоточившись, Эмпатий занялся "точной наводкой" Чувства, чтобы более подробно узнать о тех, кого он обнаружил. Чувство сжалось вокруг группы существ, как ночная тьма стягивается вокруг гаснущего костра. И вот уже беспорядочная горстка превращается в его восприятии в нечто определённое: четыре человекообразных существа. Он всё ещё не знал, люди это или мутанты, поэтому про себя продолжал называть их "человекообразными существами".
Чувство ещё плотнее сжалось вокруг обнаруженных существ, сдавило их тугим кольцом. Эмпатий схватился Чувством, как огромной невидимой лапой, за одно, произвольно выбранное существо. Проник в него. Точка Идентификации Эмпатия, словно бутон, пышно распустилась внутри существа, заполнив собой всё тело. И он, словно, стал этим существом. Теперь он чувствовал его, как самого себя.
В разум Эмпатия хлынул поток информации о существе: Сканируемое существо -  мутант. Мутация незначительная, лишь несколько физических отклонений. Никаких аномальных способностей, простое уродство. Мутант мужского пола, чуть старше тридцати лет, состояние здоровья слабое...
Эмпатий оставил этот объект и перенёс Точку Идентификации в следующего.
Пару минут спустя он уже знал всё, что требовалось, об обнаруженной группе четырёх человекообразных существ. Эмпатий отхлёбывал из пиалы успевший остыть чай и размышлял о полученной информации.
Четыре человекообразных существа. На данный момент находятся на расстоянии около трёх километров отсюда. Движутся в его сторону. Из этих четырёх - трое мутанты, самцы, все, примерно, одинакового возраста и состояния здоровья. Все трое безопасны, с точки зрения обладания аномальных способностей. Четвёртым существом в группе является человек. Обыкновенный человек без какой-либо мутации. Женский пол, возраст - чуть старше двадцати лет.
Более точная наводка позволила узнать, что самка-человек - пленница трёх мутантов-самцов, те несколько дней назад похитили её из родного поселения.
- Интересно, куда они её ведут? - спросил вслух Эмпатий. Но никто не ответил - лишь тонкие стволы деревьев, скрипя, раскачивались на ветру. Он одним глотком допил чай.
Начал накрапывать мелкий дождь. Через десять-двадцать минут он превратится в настоящий ливень - Эмпатий узнал об этом, послав Чувство в сторону, откуда ветер гнал тучи: там уже шёл настоящий ливень, разразилась мощная гроза.
Эмпатий решил не тушить костёр - сам скоро погаснет. Он достал из рюкзака палатку, соорудил из неё нечто вроде навеса, растянув материал на ветках, постелил под ним спальник. Лёг. С сухим треском догорал костёр,  шептал томящийся в котелке чай.
Эмпатий решил вздремнуть, оставив Чувство бодрствовать - сканировать окрестность в радиусе километра на предмет появления опасных гостей. Он ожидал скорого прибытия той группы из четырёх существ. Как обычно перед сном - предусмотрительно положил автомат на грудь, ухватился за приклад. Саркастически усмехнулся:
- И почему мне вечно есть до всего этого дело?!
Подумал о девушке. Как она страдает в плену у мутантов...
Куда ведут? Чего от неё хотят? Почему они до сих пор не изнасиловали её? Во время сканирования, их жажда секса предстала перед Эмпатием, как на ладони, это было так очевидно, так ощутимо... Почему же они до сих пор не воспользовались своей пленницей? А, да какое ему, чёрт побери, дело до того,  какие винтики крутятся в головах мутантов!
И эта девушка... Он её знать не знает - но уже испытывает сострадание, желание спасти!  Такой уж он!
Эмпатий сердито сплюнул.
- Вечно ищу себе неприятностей! Зачем мне всё это?! - вопрос снова остался без ответа, растаял в ночной темноте.
Сжимая автомат, Эмпатий, незаметно для себя, провалился в глубокий сон.




СОН.

Как всегда, снились сны с вариациями на одну и ту же тему: детство и юность Эмпатия в родном селении.
В этом сне Эмпатию тринадцать лет. Тот возраст, когда он убежал из селения. И больше не вернулся.
Эмпатий стоит напротив своего отца - в селении его все звали Бушлат, потому что тот всегда ходил в неизменном засаленном бушлате, - и между ними ведётся очередная нравоучительная беседа. Отец - как он это часто делал - предостерегает Эмпатия не ссориться с сыновьями старейшин и Вождя, никому никогда не демонстрировать своего дара (или увечья?) - Чувства (кроме родителей о нём никто и не знал), не пользоваться им прилюдно, скрывать, скрывать, скрывать ото всех. По возможности, не пользоваться вовсе. Подавить его, забыть о нём. Жить, как простой человек, как все, быть на всех похожим.
С практической точки зрения, отец, конечно же, был прав. В том первобытном обществе, что представляло собой их селение, отличие от окружающих могло навлечь на тебя беду: велась ожесточённая борьба с мутантами, дабы те не загрязняли генофонд.
- Да, отец. Хорошо, отец, - покорно отвечает Эмпатий. Он всегда боялся сердить своего отца.
Бушлат был коренастым здоровяком, широк в груди и плечах, взгляд сверлящий, кулак размером с голову ребёнка. Старея, он обзавёлся огромным пузом - но это ничуть не умаляло его устрашающий вид, скорее наоборот, делало фигуру Бушлата внушительней.
- Значит, всё понял? -  сердито гаркнул отец.
- Да. Но старшие парни сами ко мне пристают, - Эмпатий встретил грозный взгляд отца, заставил себя выдержать его.
- Значит, не связывайся! Уклоняйся от стычек! Или, может, тебя лучше в доме запереть, чтобы не нажил себе неприятностей?
- Нет, отец! - поспешно ответил Эмпатий.
Хоть он и боялся отца всё своё детство и юность, его, однако, раздражала отцовская философия уклонения от конфликтов. Бушлат был действительно сильным мужчиной, грозного вида. По мнению Эмпатия, если бы отец был более смел и решителен, давно занял бы место среди старейшин в селении. Но Бушлат не мог видеть себя ни глазами малолетнего сына, ни глазами других жителей селения, а сам себя считал слабым и трусил перед каждым конфликтом с другими мужчинами.
В душе Эмпатий протестовал, кричал, изливал поток ярости на своего неконфликтного отца, укоряя его в трусости и тяге к уютной сонной жизни. Но снаружи - Эмпатий был сама покорность и страх: всё-таки отец в два раза выше его, раза в три шире.
- Значит, ты меня понял? - у Бушлата была раздражающая привычка затягивать нравоучительные разговоры с домочадцами до бесконечности.
- Понял, - Эмпатий чувствовал, что, затянись беседа ещё минут на десять - и он больше не сможет сдерживаться, наорёт на отца, пошлёт его ко всем чертям. А дальше - будь, что будет: если изобьёт - пусть избивает, зато Эмпатий наконец-то выскажет ему всё, что так долго сдерживал.
- Тогда иди, - хмуро произнёс отец.
Эмпатий вышел за ограждение - сетка из толстой проволоки, бесцельно побрёл по узким улочкам селения. Пройдя пару домов, наткнулся на Очкарика.
В бодрствующем состоянии, если сны запоминались, Эмпатий много раз пытался вспомнить настоящее имя Очкарика - но попытки не увенчались успехом.
Сейчас же, во сне, будучи тем юным Эмпатием, он легко называет друга по имени:
- Санёк, здорова!
- Привет, - весело отвечает Очкарик.
- Пошли за Толстяком?
- Пошли!
Ребята завернули на соседнюю улочку, прошли несколько домов, пока не оказались возле нужного ограждения, такой же проволочной сетки, как и всюду в селении. По ту сторону сетки, спиной к улице, сидел Толстяк. Он возился с каким-то хламом - ржавые трубы, консервные банки, обломки кирпичей.
- Антон! - позвали мальчишки.
Толстяк обернулся, узнал друзей, радостно побежал в дом, крича на ходу:
- Мам, пап, я пойду гулять с друзьями!

- Пошли на пруд? - предложил Толстяк.
- Пошли. Только надо быть осторожными: большаки ночью вернулись. Вся улица гремела от их мотоциклов, - мрачно произнёс Очкарик.
-  Слышал, - Эмпатий поморщился. - Козлы! Ничего, вырастем - наваляем им всем.
- Ага... - мечтательно вздохнул Толстяк.
Крадучись по закоулкам, троица направилась к пруду.
Выйдя за пределы селения, они оказались возле знаменитого среди ребятни оврага-свалки.
- Может, слазаем туда? На пруд успеем и позже, - предложил Эмпатий.
Очкарик с Толстяком жадно смотрели на всё то богатство, что лежит там, внизу, в овраге: ржавые разобранные тракторы, пустые корпусы автобусов, нагромождение шин, широкие трубы, обломки бетонных плит. Вот где лазить да лазить!
Очкарик шумно сглотнул.
- Большаки могут быть там, ты же знаешь, - зашептал он, будто боялся, что хлам на дне оврага его может услышать.  - Они там часто собираются.
Толстяк вопросительно взглянул на Эмпатия, ждал его решения.
- Подкрадёмся тихо, - ответил Эмпатий. - Если они там -  мы их заметим и вылезем назад, и пойдём к пруду. А?
Очкарик с Толстяком несколько секунд помолчали в раздумье, затем оба согласились. Ребята начали осторожный спуск в овраг.
В овраге большаков не оказалось. Друзья облегчённо вздохнули и принялись исследовать всё это ржавеющее богатство, скопившееся на дне. Они радостно разбрелись среди ржавых остовов автобусов, тракторов, залезали в их внутренности, исследовали скелеты этих неведомых динозавров из вымершей эпохи. Заигравшись, они быстро забыли про время, про пруд, про большаков.
Освоившись на новом месте, решили сыграть в прятки. Водил Очкарик. Толстяк и Эмпатий затаились внутри широкой бетонной трубы, лежащей на склоне оврага. Один конец трубы смотрел на дно оврага, усеянное ржавым барахлом, а другой - вперился в небо, как дуло пушки. Внутри трубы было темно,  снаружи не определишь, есть ли кто в ней. Очкарику пришлось самому залезть внутрь и продвигаться в глубину. Тем временем, Толстяк с Эмпатием осторожно отползали к выходу с другой стороны.
- Ау? Ребята, вы здесь? - жалобный зов Очкарика гулко пронёсся по трубе, отскакивая от толстых стенок.
Эмпатий с Толстяком еле сдерживались, чтобы не засмеяться. Они пятились и пятились к выходу, пока зад Толстяка не наткнулся на что-то твёрдое.
Толстяк не успел удивиться: в ту же секунду чья-то нога со всей силы пнула его.
- Ой! - жалобно вскрикнул Толстяк и выскочил наружу. Вслед за ним мгновенно вылез Эмпатий, а Очкарик высунулся с другого конца.
Все трое ужаснулись, увидев банду большаков, окруживших их.
- Смотрите-ка, народ! - нарочито громко объявил вожак большаков, Зуз. - Тут малолетки ошиваются в нашем овраге!
- Надо бы их проучить, -  осклабился большак по кличке Татарчонок, правая рука вожака.
Эмпатий тревожно взглянул на лица своих друзей - глаза каждого были полны ужаса, как и его собственные...




УБИВАТЬ И УМИРАТЬ. ЧУЖАЯ БОЛЬ.

Чувство грубо выдернуло его из сна. Тревога! - предупреждало оно. - Три мутанта и пленница на расстоянии чуть меньше километра от него.
Эмпатий быстро стряхнул остатки сна, вскочил на ноги, осмотрелся. Костёр давно погас, дождь утих, но мрачные глыбы туч продолжали ползти по небу. Ни луна, ни звёзды уже не смели показаться в такую непогоду. Частые вздохи ветра пускали мурашки по телу. Эмпатий полез в рюкзак, вытащил части Костюма, положил на траву рядом. Надевая Костюм, он попутно сканировал Чувством местность вокруг, ища более удобное место для боя.
Примерно через полчаса троица мутантов и пленница вступили на край поля, на котором их уже ждал Эмпатий. К тому моменту он успел тщательно приготовиться: Чувство обнаружило для него старый прожектор, погребённый в куче земли в поле. Зачем он был нужен полевым работникам - Эмпатий не знал. Вероятно, такие прожекторы включали при ночных полевых работах, а, возможно, их включали сторожа, чтобы ясно видеть, не обворовывает ли кто поле... В любом случае, это уже старая история, из прошлого века. Из, так называемого, "Золотого века".
Эмпатий проверил прожектор - тот оказался в рабочем состоянии. Откуда он получал питание - Эмпатий не потрудился выяснить. Всё равно, он использует этот прожектор всего лишь раз.
Он вырыл возле прожектора ямку, а сам прожектор развернул по направлению к ожидаемым гостям, так, чтобы луч при включении сразу же ударил в глаза противнику. Дело осталось за малым: затаиться в яме и ждать.
Вскоре послышались голоса мутантов: хрипы, ехидное шипение, утробный рык, напоминающий отрыжку. Голоса становились громче. Чувство Эмпатия плотно схватило приближающихся гостей, ни на мгновение не выпуская их. Посредством своего Чувства, как проводника, Эмпатий проделывал эти последние для мутантов шаги вместе с ними.
Ещё несколько метров, - пронеслось в голове. - И начнётся.
Он приготовился. К бою и к боли. Всё его существо насторожилось: сейчас он будет убивать и умирать одновременно.
Последние метры, - предупредило Чувство. - Пора начинать! Сейчас!
Эмпатий включил фару мотоцикла. Яркий луч света обжог противникам глаза, те машинально закрылись ладонями, встревожено зарокотали.
 Теперь невидимый для врагов, Эмпатий встал в полный рост.
- А ну стоять, мать вашу! - грозно проревел он и пустил короткую очередь из автомата в сторону.
Мутанты опасливо замерли на месте, их пленница тоже.
- Ты, девушка! - скомандовал Эмпатий. - Отойди в сторону!
Девушка вздрогнула, затем послушалась грозного голоса - чувствовалось, что обладатель голоса взвинчен, и с ним лучше не шутить. Нерешительно побрела на выход из луча света.
- Ещё, ещё! - требовательно подгонял голос.
Когда она отошла на порядочное расстояние от мутантов, голос скомандовал:
- А теперь замри и стой смирно!
Девушка снова вздрогнула, волна страха прокатилась по всему телу, послушно замерла, даже боялась дышать.
Не говоря больше ни слова, Эмпатий сосредоточился на трёх мутантах, слепо озирающихся в ярком свету.
Получайте! - мысленно произнёс он и, пуская короткие очереди в грудь и живот, расстрелял мутантов в упор. В одно мгновение грудные клетки и животы превратились в рваные мясные дыры, сочащиеся кровью. Кто-то из них успел лишь удивлённо хрюкнуть - и это было единственным звуком в этом молчаливом расстреле. Три мертвых тела нелепо повалились навзничь.
В тот же момент в груди и животе Эмпатия вспыхнула жаркая боль, словно его внутренности сжигают в печи. Он почти выронил автомат, чуть не упал на колени, но удержался: за годы выработалась привычка переносить боль, не теряя самообладания.
Девушка, стоящая уже не в свету прожектора, коротко вскрикнула, увидев побледневшее лицо Эмпатия. Он повернулся к ней, пронзительно посмотрел в глаза.
Боль потихоньку утихала, пламя в груди и животе унималось. Через пару минут всё закончилось. Эмпатий выключил прожектор, развернулся и неспешно побрёл прочь. Бесшумно закапал мелкий колючий дождь. 




НОЧЬ.

Девушка в удивлении простояла пару секунд, затем подобралась, опрометью ринулась за Эмпатием. Заслышав приближающиеся частые шаги, Эмпатий остановился, развернулся.
- Чего тебе? - недовольно спросил он.
- Постой! - переводя дыхание, взмолилась девушка. - Можно мне пойти с тобой?
- Нет, нельзя, - резко ответил Эмпатий. - Со мной не безопасно. Ты теперь свободна, иди куда хочешь.
Девушка потупила взор, уставилась себе под ноги, на лице отразилось разочарование: брови нахмурились, надулись губы, появились морщинки на лбу. Эмпатий сжалился:
- Ну, хорошо! Эту ночь можешь провести со мной.
Он резко развернулся и уверенно зашагал вперёд. Девушка подскочила, суетливо засеменила за ним. Дождь усиливался, снова грозил начаться ливень.
- Но только ночь, - бросил Эмпатий, не оборачиваясь.
Девушка промолчала в ответ.
Она, как могла, поспевала за Эмпатием, смотрела себе под ноги, стараясь не споткнуться в темноте. Откуда у них у всех такое хорошее зрение? - подумала она, представив сначала своих недавних похитителей, трёх мутантов, а потом взглянула на Эмпатия, уверенно шагающего впереди. Неужели, он тоже мутант? - пронеслось у неё в голове. Она не успела как следует подумать над этим, так как всё внимание привлекла широкая спина её спасителя, облачённая в странные чёрные доспехи. Что это на нём надето? - задумалась она и тут же споткнулась - нога угодила в ямку в земле. Она решила больше ни о чём не думать, а внимательно смотреть себе под ноги.
Они прошли в молчании несколько пустующих полей. Наконец, Эмпатий свернул к небольшой лесопосадке, девушка облегчённо вздохнула, предвкушая скорый отдых. Роща медленно, но уверенно приближалась к ним.
Эмпатий привёл незнакомку на место своей последней стоянки. Развёл костёр на углях предыдущего, поставил на огонь котелок с водой, достал из рюкзака консервы.
- Ешь, - Эмпатий протянул девушке две открытые банки с консервами, вилку.
Суровый тон не смутил её, она взяла пищу, послала Эмпатию благодарный взгляд.
Пока незнакомка торопливо поглощала консервы (видимо, похитители держали её впроголодь, если вообще кормили), у Эмпатия появилась возможность как следует рассмотреть её в свету костра:
Из-под тёмно-коричневой курточки спускалась до самых щиколоток, расширяясь к низу, длинная светлая юбка, вся в каких-то цветастых пятнах. Волосы незнакомки - русые, почти как у самого Эмпатия, разве что, немного светлее, - едва доставали до плеч. Личико у девушки маленькое, а черты и вовсе миниатюрные - кукольный носик, кукольные глазки (серые, разбавленные водянистой голубизной), едва различимые брови. Эмпатий хмыкнул: чувствовалось, что за кукольной внешностью кроется характер "злючки". Девушка немедленно отреагировала на усмешку, вопросительно взглянула.
Закипела вода в котелке. Эмпатий бросил в кипяток щепотку соли, размешал. Добавил несколько щепоток зелёного чая, снова энергично размешал - в котелке образовался причудливый водоворот. Когда вода закипела во второй раз, снял котелок с огня. Зачерпнул готовый напиток двумя пиалами, одну поставил перед девушкой, другую - возле себя.
Пока он проводил эти манипуляции, незнакомка удивлённо таращилась на него.
- Ух, ты! - вырвалось у неё под конец. - Ты мастак заваривать чай! Впервые вижу, чтобы чай так заваривали!
- Есть и такой способ. Как раз подходит для походных условий, - сухо отозвался он.
- Это травы?
Над чашкой клубился густой пар, она погрузила в него своё маленькое личико, вдохнула аромат и сразу же взбодрилась.
- Нет. Чай.
- Чёрный?
- Нет, зелёный, - скупо, по-армейски, отчеканил Эмпатий.
- Ой, я зелёный никогда не пила! Да и чёрный-то только в детстве. Пока не обнищали. Я даже и вкуса чёрного не помню, - девушка отпила немного из своей чашки, поморщилась.
- Вкус у чёрного неважный, - отрезал Эмпатий тоном, не терпящим возражений. - Чёрный даже в подмётки не годится зелёному.
- Как наша семья обнищала, - с жаром продолжала незнакомка. - Я никакого не пила. Правда, бабушка делала чаи, с листами смородины, мяты... и ещё такие фиолетовые цветочки, пахучие очень, знаешь?
Эмпатий промолчал. Видимо, посчитал ниже своего достоинства обсуждать какие-то занюханные фиолетовые цветочки...
- Да, - девушка тяжко вздохнула, упавшим голосом продолжила: - Бабушка делала травяные чаи. Пока не умерла. А когда умерла - никто в семье про чаи больше не вспоминал. Я тогда маленькая была. С тех пор ничего кроме воды не пила, - девушка шумно хлебнула из чашки.
Наступило молчание. Оба неспешно потягивали чай: девушка - шумно, Эмпатий - беззвучно.
- Послушай, - неожиданно нарушил молчание Эмпатий, на секунду замялся, облизнул губы, продолжил. - Я не принадлежу никакому селению, понимаешь?
Девушка закивала.
- Поэтому тебе нельзя остаться со мной. Я одиночка. А тебе лучше примкнуть к какому-нибудь селению. Понимаешь? Завтра подыщем тебе какое-нибудь поселение. Я помогу тебе в поисках.
Девушка промолчала, задумчиво уставилась на костёр.
- Как далеко находилось твоё прежнее селение? Ведь, ты же не одиночка, это очевидно.
- Я не знаю, - тихо ответила она.
- А как долго вы шли?
- Я была у них в плену несколько дней, три-пять - точнее не скажу. В тот вечер я вышла за селение, в рощу, одна. Двое страшилищ выскочили из кустов, набросились на меня, чем-то оглушили. Третьего тогда с ними не было. Пришла в себя в каком-то тесном ржавом вагончике. Они грубо схватили меня и заставили идти с ними, в тот момент их было уже трое. Весь остальной путь я помню смутно, как в тумане. Передвигались по ночам, спали днём, в каких-то заброшенных домиках, вагончиках...
- Ясно, - Эмпатий попробовал улыбнуться, желая приободрить собеседницу. - Как тебя зовут?
- Олеся, - девушка поставила пустую чашку перед Эмпатием.
- Ещё? - спросил он.
- Можно, - ответила Олеся. - Вкус горький, но согревает.
Снаружи рощи продолжал идти дождь. Олеся заворожено уставилась на стену из дождевых струй.
- А как тебя зовут? - осторожно спросила она.
- Я скажу, только не задавай никаких глупых вопросов по поводу моего имени, - ответил Эмпатий.
Олеся кивнула.
- Эмпатий.
- Ух-ты, какое удивительное имя! Иностранное? Что оно значит?
- Послушай, я же просил: никаких глупых вопросов по поводу имени.
- Ой, прости...
Они продолжили пить чай в молчании.

Эмпатий бросил Олесе второй спальник, девушка принялась неумело устраиваться в походном снаряжении для сна. Завершив собственные приготовления ко сну, Эмпатий вдруг резко выпрямился, широко выпучил глаза, вперил взгляд куда-то во тьму.
- В чём дело? - встревожилась Олеся.
- Опасность, - странным голосом произнёс Эмпатий. Он выглядел очень сосредоточенным. Казалось, будто он к чему-то прислушивается, к некому голосу в своей голове или какому-то чувству.
- Опасность, - как во сне повторил Эмпатий, медленно развернулся, показал пальцем в землю. - Здесь!
В ту же секунду в том месте земля вспучилась. Образовалась ямка, она начала расти, кучи земли полетели в стороны. Из ямки высунулись яростно копающие когтистые лапы. Они словно рвали землю на куски, загребали под себя.
Страх парализовал Олесю, девушка вцепилась в спальник. Могла лишь, оцепенев, наблюдать, как из образовавшейся дыры высовывается ужасная усатая морда. Морда зашмыгала поросячьим носом, повернулась в сторону Эмпатия (он стоял прямо возле ямы), неведомое чудовище ощерилось в клыкастой ухмылке, издало хриплый рык.
Эмпатий метнулся к автомату, направил дуло на тварь, выпустил короткую очередь. Тварь дико взвизгнула. Эмпатий выпустил ещё одну очередь, и голова земляного чудовища лопнула, как воздушный шарик, кровавые ошмётки разлетелись в стороны.  Две когтистые лапы конвульсивно дёрнулись, загребая кучи земли, и замерли.
Мгновение спустя, Эмпатий схватился за голову, дико вскрикнул. Он чувствовал, будто в его голове взрываются тысячи бомб, полыхают пожарища, сжигающие его мозги.
- А-а! - истошно завопил он. На этот раз не удержался и упал на колени. Зрачки закатились, он неуклюже повалился на бок, начал кататься по земле.
Олеся смотрела на него с ужасом. Она решила, что у Эмпатия эпилептический припадок, начала судорожно соображать, что нужно делать в таких случаях, чтобы помочь человеку. Бросилась к Эмпатию, скорчившемуся в позе эмбриона, повернула лицом к себе.
- Отойди! - дико проревел Эмпатий, грубо оттолкнул.
Пару минут спустя припадок закончился. Всё стихло. Эмпатий стрункой вытянулся на земле.
В тишине звучал лишь треск догорающего костра да шепчущий дождь, перебиваемые шумным  дыханием Эмпатия. Олеся с жалостью посмотрела на него: на бледном лице всё ещё держался отпечаток нестерпимой боли, рассасывался медленно. Светлые волосы - цвета сухой травы - напоминали рощу, по которой пронёсся ураган. Серые глаза невидяще уставились куда-то вдаль, широкая грудь часто вздымалась, жадно закачивая в лёгкие тонны воздуха.
- Что с тобой было? - спросила Олеся, дотронулась до его щеки. Белая ладошка тут же укололась о грубую щетину.
- Я не хочу об этом говорить, - раздражённо ответил Эмпатий. - Собирайся. Будем искать другое место для ночлежки, не спать же возле этого... - Эмпатий бросил хмурый взгляд на усатую кучу окровавленного мяса и две когтистые лапы. - ...Трупа.
Они прошли расстояние длиной в два поля, снова устроили привал в лесопосадках, под защитой древесных крон от дождя.
Дурак, дурак! - корил себя Эмпатий. - Как же я раньше не додумался сканировать и землю?! Похоже, и небо тоже теперь придётся...
Он предусмотрительно просканировал землю в радиусе около километра, опасаясь, что на запах сдохнувшей твари могут сползтись ещё несколько таких же. К счастью, Чувство не обнаружило ещё подобных тварей. Эмпатий сместил Точку Идентификации в тварь, исследовал её. Похоже, это чудовище было единственным в своём роде.  Что ж, спасибо и на том! - воскликнул в мыслях Эмпатий.
- Что это была за тварь? Я впервые видела такое... - спросила Олеся, забравшись в свой спальник.
- Не знаю. Какой-нибудь мутировавший крот или землеройка...
Эмпатий закинул руки за голову, сделал пару глубоких, расслабляющих вдохов-выдохов. Автомат, как всегда, покоился у него на груди. И как всегда, он оставил своё Чувство бодрствовать, сканируя окрестность, только теперь пришлось направить чувство ещё и в землю...
- Спокойной ночи, - сказал Эмпатий.
- Спокойной... - тихо отозвалась Олеся.
Когда Эмпатий уже погружался в вязкое болото сновидений, голос девушки вырвал его из сна:
- Эй! - прошептала она.
- Что? - сонно отозвался Эмпатий.
- Спасибо. Ну, что спас меня...
Эмпатий окончательно рухнул в пучину сна.




СОН.

Продолжение недосмотренного сна. Бесконечные вариации на одну и ту же тему...
Вот 13-летний Эмпатий снова стоит возле огромной бетонной трубы на дне оврага-свалки. У другого конца трубы - два его испуганных товарища, Толстяк и Очкарик. Вокруг трубы собралась банда "большаков" - так они с друзьями звали подростков, старше их на четыре-пять лет.
Большаки ухмыляются, предвкушая расправу над малолетками.
Как обычно происходит во снах - всё вокруг символично, само пространство - текуче, вязко, пластично...
Эмпатию кажется, что в трубе кто-то затаился. Четвёртый мальчишка, один из его компании.
- Кто бы это мог быть?! - судорожно размышляет сознательная часть Эмпатия. - Ведь нас было только трое.
Подсознательная часть Эмпатия ухмыляется в ответ, она-то знает, кто там, затаился в трубе.
Лишь бы он не высовывался, - пронеслось в голове Эмпатия. - Лишь бы он сидел себе тихо там, в трубе. Чтобы большаки его не увидели. (Чтобы никто его не увидел).
Всё вокруг полыхает в огне - сюрреалистическое допущение сна. Овраг охвачен пламенем, языки огня лижут ржавые остовы автобусов, тракторов - скелеты неведомых динозавров из вымершей эпохи. В воздух взлетает пепел. Образы размываются в потоках испарений. Стоит невыносимый жар.
Зуз, глава шайки большаков, сын самого Вождя, ухмыляясь, смотрит на Эмпатия.
- Ну что, поиграем, малышня? - усмехается он.
В тот же момент кто-то подбежал к Толстяку и пнул его в живот. Толстяк охнул и скорчился от боли.
- Посмотри на себя, ты такой жирный! - раздался смех в толпе большаков.
Толстяк поднял лицо, бросил жалобный взгляд на Эмпатия, глаза его слезились. Эмпатий ощутил пустоту и холод в груди.
- Приляг, отдохни, пухлячок! - один из большаков с силой толкнул Толстяка, и тот упал.
- А это тебе на добавку! - подскочил ещё один большак и сильно пнул Толстяка в живот. Тот снова скорчился, свернулся в позу эмбриона.
Большак поставил ногу на Толстяка, вытер об него подошву ботинка. Эмпатий знал по именам не всех из шайки большаков, но этого, кажется, знал точно - его звали Кляча, за огромные обвисшие губища.
- Оставь его, ты, Кляча! - крикнул Эмпатий.
- Как ты меня назвал? - Кляча резко дёрнулся на голос. Его глаза пылали яростью. В толпе большаков пронеслись смешки, Татарчонок и Зуз осклабились.
- Как он тебя, а? - Татарчонок задорно взглянул на Клячу.
- Заткнись! - Кляча сверкнул глазами. - Я его сейчас убью! Урою щенка!
Кляча решительно двинулся на Эмпатия.
Только бы тот, кто прячется в трубе, не вылезал, - пронеслось в голове Эмпатия. - Пусть сидит себе тихо, не высовывается.
Кляча подскочил к Эмпатию, лихо двинул кулаком в подбородок. Небо и земля подпрыгнули, перед глазами вспыхнул салют из белых искр. Это произошло так быстро - Эмпатий даже не успел почувствовать боль. Его сердце бешено заколотилось, казалось, все вокруг слышат этот стук. Его тело начало двигаться на автомате, он развернулся, попытался бежать. Но уже на втором шаге что-то твёрдое больно ударило по ногам, земля выскочила из-под него, Эмпатий провалился в пустоту. Больно ударился грудью и рёбрами о землю. Эмпатий растерянно озирался, стал искать того, кто ударил его по ногам, и тут же нашёл - над ним возвышался Зуз. Только сейчас, лёжа на земле, Эмпатий обратил внимание на его ноги - на голени Зуза были надеты металлические пластины.
Гад! Сволочь! - пронеслось в голове Эмпатия.
- Ну что, щенок! Бежать собрался? - прогремел над Эмпатием голос, и носок Клячиного ботинка со всей силы клюнул его в бок. - А, на-ка, получай!
В боку ужасно кольнуло, вспыхнула боль, будто что-то внутри оборвалось и отвалилось. Эмпатия скрутило. Слёзы обильным потоком побежали по щекам, но сам он этого не замечал.
- А, на-ка ещё! - Кляча со всей силы пнул по рёбрам, так, что тело Эмпатия подпрыгнуло, словно мячик.
Размазывая грязными руками по лицу сопли и слёзы, Эмпатий посмотрел снизу на своих обидчиков. Вот они все, возвышаются над ним, большаки. Ухмыляются, щерятся, некоторые откровенно гогочут.
Кляча, на потеху своим дружкам, вытирает об Эмпатия ноги, пинает в живот, по рёбрам.
Эмпатий почувствовал, что тот, кто скрывается в трубе, больше не сможет этого выдержать. Он собирается вылезти, он спешит на помощь Эмпатию.
Нет, не вылезай! - мысленно кричит ему Эмпатий. - Сиди в трубе! Не вылезай!
Но тот, незнакомый мальчик, не собирается слушаться его. Он уже почти вылез.
Сейчас он вылезет! - в ужасе подумал Эмпатий. - Сейчас он вылезет, и случится что-то ужасное!
Эмпатий снова посмотрел на своих обидчиков, теперь уже боясь не за себя, а за них всех. Ему в глаза бросилась парочка - Зуз, глава шайки, в своих стальных пластинах на ногах, обнимает за талию прекрасную красноволосую девушку. Они смотрят на Эмпатия с презрением, на их губах застыла ухмылка.
Девушка поворачивается и целует Зуза в небритую щёку.
Сознательная часть Эмпатия прокомментировала эту картинку словами: Большаки иногда ездили в другие поселения, откуда воровали девушек. Говорили, что свою девушку Зуз заполучил именно таким способом.
Заполучил девушку, - эхом отозвался Эмпатий. - За... О, чёрт! Ну и дурак же я!

Сон в мгновение ока растаял. Эмпатий вскочил, осмотрелся. Вокруг медленно таяли утренние сумерки, дождь продолжал нашептывать свои молитвы.
- Ну и дурак же я! - в сердцах выругался Эмпатий.
Он бросил взгляд на Олесю - девушка мирно спала в своём спальнике.
- Добывают девушек, чёрт возьми, - процедил сквозь зубы Эмпатий. Принялся разводить костёр. Поставил на огонь котелок с водой.
Посмотрел куда-то вдаль, сквозь завесу дождя, в глубину синего марева сумерек.
К кому же мутанты вели эту пленницу? - пронеслось в голове. - Как скоро там узнают о смерти своих  и всполошатся?
Эмпатий продолжал всматриваться в глубину сумерек, словно, ожидал разглядеть там того, к кому мутанты вели пленницу.
Вода в котелке закипела, и Эмпатий переключил своё внимание на заваривание чая.
Делая первый глоток получившегося напитка, неожиданно для себя, он снова задался вопросом:
- Как же всё-таки звали Очкарика?




ДЕНЬ.

Олеся сонным взглядом обвела пространство вокруг. Эмпатий сидел у костра и пил свой неизменный чай. Олеся зевнула, потянулась, потёрла кулачками глаза.
- Встала?
Олеся снова зевнула.
- Холодно, - ответила она, вздрогнула.
Эмпатий протянул ей пиалу с горьким солоноватым напитком, которому, как он уверял, чёрный чай не годится даже в подмётки. Угу, смотря в чём не годиться, - подумала Олеся, - если в горькости и терпкости, тогда, конечно, он прав. Тем не менее, она с готовностью приняла пиалу из протянутой руки. Пиала согревала ладони, пар, ароматный - не смотря на противный вкус напитка, -  клубами поднимался вверх, свиваясь в загадочные узоры. Олеся взглянула на Эмпатия - таинственных чёрных доспехов сегодня на нём не было.
- Они не говорили, куда тебя ведут? Или, к кому? - спросил Эмпатий.
- Сомневаюсь, что они вообще умели разговаривать, - отстранённо отозвалась Олеся и хлебнула чай.

Снова в пути. Олеся стонала и жаловалась по любому пустяку, через каждую сотню шагов просила устроить привал. Наконец, это вывело его из себя.
- Послушай! - резко отозвался на очередную жалобу Эмпатий. - Я не намерен таскаться с тобой по этой степи!
Он широким жестом обвёл пространство вокруг.
- Я тебе вчера помог - по дурости своей - и сказал, что теперь ты - свободный человек. Твои похитители убиты, ты можешь идти куда захочешь.  Если тебе не нравится идти со мной - я тебя не держу. Разворачивайся и шагай себе, куда глаза глядят. Я не собираюсь выслушивать твоё нытьё. Мы договорились, что найдём тебе сегодня селение, куда я тебя с радостью спихну и продолжу свой путь. Так я и намерен сделать. Тебе всё ясно?
Олеся промолчала, скорчила недовольную гримасу.
- Вот и отлично, - Эмпатий развернулся и продолжил двигаться вперёд бодрым шагом.
Олесе пришлось снова неуклюже нагонять его.
- Сон - это отдых, - бросил он, не оборачиваясь. - Отдых от предыдущих нагрузок. Перед грядущими нагрузками. Когда ты уже на ногах - желание тела понежиться в постели должно быть жёстко отброшено. День - для работы. Для отдыха была ночь.
- Работа-работа, - Олеся вспомнила о родном селении, где ей тоже приходилось работать с самого утра до позднего вечера, каждый день. - Работать всю жизнь? А когда же отдыхать? Когда уже можно будет отдохнуть наконец-то?
Эмпатий вспомнил своего друга, Пуэра. Человека, научившего его почти всему, что он знал. Человека, который, кроме всего прочего, подарил ему Костюм.

В одной задушевной беседе у костра, за чашкой терпкого зелёного чая (а Пуэр заваривал чай в сотни раз крепче, чем он) Эмпатий в сердцах воскликнул то же, что и Олеся:
- Пуэр, ты заставляешь меня тренироваться с восхода до заката! Сплошная работа, работа! А когда же мы отдохнём наконец?
Пуэр улыбнулся, погладил свою бороду. Рядом с ним сидела его жена - Лейла, миниатюрная красавица с восточными чертами лица. Она так же бросила любопытный взгляд на мужа, ждала его ответ.
- Мы - это кто? - наконец отозвался Пуэр.
- Мы - это я, - ответил Эмпатий.
- И всё человечество, - добавила Лейла. - Какой ужас творится вокруг! Людям так тяжело в нынешние времена. Нам всем тяжело.  Мы вынуждены бороться за выживание, трудиться, сражаться, добывать. Когда всё это закончится, дорогой? Когда мы все сможем отдохнуть уже?
- Мир оказался в таком плачевном состоянии, - с улыбкой ответил Пуэр между глотками чая. - Ничего не поделаешь. Когда-то люди жили просто и легко, но не ценили своей комфортной жизни. Животные, например, никогда не жили просто и легко, вся их жизнь - борьба. Вы оба молоды, Лейла, Эмпатий, я же застал те времена, когда люди жили просто и легко. Телевизор, компьютер, интернет, сотовые телефоны, горячая вода, супермаркеты, городской транспорт, отопление... Все эти слова вам ни о чём не говорят, я знаю. Но ничего тут не поделаешь! Пришли такие суровые времена - и мы все вынуждены соответствовать им, чтобы выжить.
- Неужели мы никогда не вернём то чудесное время, о котором ты говоришь? - Лейла обняла Пуэра, положила голову ему на плечо, задумчиво уставилась на пляшущие языки огня.
Пуэр пристально посмотрел в глаза Эмпатию, загадочно улыбнулся, а потом, изобразив голосом старого китайского мудреца - Лейла и Эмпатий всегда смеялись, когда он так делал - неспешно произнёс:
- Однажды...
Лейла тут же приняла сидячее положение, с интересом уставилась на мужа, ожидая очередную интересную байку. Эмпатий тоже очень любил байки Пуэра, весь подобрался, зачарованно смотрел на рассказчика.
- Один ученик Конфуция... - неспешно, растягивая слова, продолжал Пуэр.
Лейла и Эмпатий еле сдерживали смех. Глазами Пуэр тоже смеялся, однако вид сохранял строгий и почтительный.
- Однажды... Один ученик Конфуция... Пожаловался мастеру... "Я всё учусь, учусь... Когда же я отдохну?!"...
Пуэр помолчал, окинул взглядом своих слушателей, убедился, что полностью овладел их вниманием. Довольно крякнул и продолжил:
- Конфуций ответил... "Взгляни на могильный курган, сынок... Там ты отдохнёшь"...
Наступило молчание. Лишь сучья трещали в костре, словно оставляя свои комментарии на рассказанную историю.
- Конец, - довольно сказал Пуэр и шумно хлебнул чаю.
 Лейла вздохнула и снова приникла к плечу мужа.
Эмпатий чувствовал сонливость. Он лёг на свой лежак, закинул руки за голову, закрыл глаза. В его голове крутилась одна и та же фраза: Взгляни на могильный курган, сынок, - там ты отдохнёшь. Взгляни на могильный курган, сынок, - там ты отдохнёшь. Взгляни на могильный курган, сынок, - там ты...
И он, не заметно для себя, провалился в сон.
На следующее утро он проснулся необычайно бодрым и посвежевшим. Слова ли Конфуция так подействовали на него? Или здесь было что-то иное? Он не знал...

Эмпатий улыбнулся своим воспоминаниям. "Ах, Пуэр, Пуэр! Ах, Лейла! Как же мне не хватает вас, друзья!".
Он повернулся к Олесе, та настороженно взглянула. Эмпатий хотел пересказать всю историю Пуэра, целиком, с тем же пафосом и лицедейством. Но, столкнувшись с недоверчивым и колючим взглядом Олеси, передумал. Нахмурился.
- В могиле отдохнёшь, - буркнул он, развернулся и уверенно зашагал прочь.
Спасибо, - подумала Олеся. - Грубиян какой!

Ещё до того, как небольшое поселение вынырнуло из-за гребня холма, Чувство уже сообщило о нём Эмпатию, просканировало, привело исчерпывающую информацию.
Небольшое поселение, образовавшееся вокруг старых каменных развалин - ветряной мельницы, состоит из трёх вагончиков и одного самодельного домика из металлических листов. На настоящий момент в поселении находятся четыре человека, все четверо - люди, не мутанты. Две женщины и двое мужчин. Агрессивность в поведении отсутствует. Заразные болезни отсутствуют. Одна из женщин - беременна.
- Сейчас увидишь поселение, - сказал Эмпатий, когда они почти взобрались на вершину холма.
- Откуда ты знаешь? - Олеся бросила недоверчивый взгляд.
- Знаю, - уклончиво ответил он.
И вот, небольшое поселение вынырнуло из-за холма, как прекрасная рыбка показывается на поверхности озера.
- Ух, ты! - восхитилась Олеся.
Вокруг поселения на далёкие километры раскинулся необъятный луг. Как раз в этот момент из-за хмурых туч показалось солнце, и сочная, что необычно для октября, трава вспыхнула яркой зеленью. Несмотря на ржавчину и развалины, поселение замечательно вписывалось в окружающий пейзаж, создавая удивительный контраст цветов.
- Какие тут чудесные луга! - восхищённо вздохнула Олеся.
Да, луга, - задумался Эмпатий. - Природа неумолимо меняется, климат продолжает меняться. Откуда бы в сухой степи взяться сочным зелёным лугам? Да ещё и в середине октября?!
Они начали спуск. Олесе не терпелось спуститься как можно скорее, она постоянно забегала вперёд.
Ну, вот и хорошо, - подумал Эмпатий. - Что ей здесь нравится. Тут её и оставлю.
Он пустил своё Чувство по траве, словно тихий ветерок, приглаживающий стебли. Вскоре оно подтвердило его догадки: над этим "сочным зелёным лугом" в недавнем прошлом пролетало радиоактивное облако. Именно поэтому луг и "сочный" и "зелёный", даже в середине октября.
Чувство уловило враждебность в приближающемся селении, направленную на них. Эмпатий занялся "точной наводкой", и Чувство сообщило ему о конкретном враждебно-настроенном существе - это была собака. Неопределённой породы, просто дворняжка. Сука.
Селение неспешно приближалось к ним, вырастая на глазах. Вскоре они услышали собачий лай.
- Боже, я боюсь собак! - встревожилась Олеся, крепко вцепилась в руку Эмпатия.
- Тебя она не тронет, - беспечно ответил он. - Она бесится из-за меня, моего присутствия.
- Почему? Откуда ты знаешь? С чего ты взял?
Эмпатий промолчал в ответ. Она могла и сама догадаться, если бы хорошенько подумала над этим.
Эмпатий остановился, бросил рюкзак на траву, "сочную зелёную траву", открыл его, извлёк по частям Костюм. Неспешно принялся одеваться. Олеся ошарашено наблюдала за всем процессом.   

- Что это? - прошептала она наконец, постучав кулачком по чёрной, отливающей глянцевым блеском, броне.
Кулачок встретился с твёрдой поверхностью.
- Это Костюм, - довольно улыбнулся Эмпатий.
- Я вижу, что костюм, не слепая... - ответила Олеся. - Это броня?
Эмпатий опять загадочно улыбнулся в ответ и продолжил двигаться к селению. Олесе снова пришлось его нагонять.
За несколько десятков шагов до селения им навстречу выбежала собака. Бешено лаяла, неслась на гостей, вид имела самый решительный. Олеся вздрогнула, закрыла ладошками глаза. Эмпатий грустно вздохнул, его рука потянулась за шлемом, что остался лежать в рюкзаке, но остановилась. Он решил не надевать шлем, чтобы жители селения могли видеть его лицо, его человеческое лицо, никакое не мутантское.
Лающее серое пятнышко быстро выросло на глазах в крупную лохматую псину. За несколько метров до путников она сделала мощный рывок, взмыла в воздух, на лету впилась в руку Эмпатия. Хорошо, что Эмпатий вовремя заслонился рукой - собака была нацелена на шею.
- Ой! - выдохнула побледневшая Олеся. Глаза её были полны ужаса, как стаканы, наполненные до краёв.
- Не бойся, - спокойно ответил Эмпатий, попытался улыбнуться. Собака так и повисла на его руке, как прищепка, издавала утробное рычание.
Олеся недоумённо посмотрела на Эмпатия. Что означает это его "не бойся"?! На нём повисла злая собака, пытается прокусить руку, а он говорит "не бойся", будто ничего особенного не происходит!
- Я же сказал, - улыбнулся он. - Это Костюм! - в подтверждении своих слов, Эмпатий сильно постучал кулаком в грудь. Раздался глухой стук, словно кулак встретился с каменной кладкой.
Они неспешно двинулись дальше, в сторону поселения: собака, повисшая на руке, побледневшая Олеся, и Эмпатий, удивительно спокойный для такой ситуации.
Вскоре со стороны селения к ним двинулись две тёмные фигурки, они стремительно приближались. Одна из фигурок тревожным голосом верещала:
- Фу! Инга, фу! Нельзя!
Фигурки быстро выросли перед путниками, ими оказались двое пожилых мужчин в посеревших от пыли рваных одеждах. Один высок, второй пониже. У того, что пониже было настолько огромное пузо, что казалось, будто он проглотил арбуз. Эмпатию вспомнился его отец Бушлат, как он расхаживал по дому, открывая своим пузом двери, словно бульдозер, сметающий все препятствия на своём пути.
Оба мужчины остановились возле гостей, запыхались, закашляли. Собака, увидев хозяев, отпустила руку Эмпатия. Она попыталась совершить ещё один наскок на проклятого мутанта, но тот мужичок, что пониже, настойчиво позвал её:
- Инга! Инга, иди сюда! - он хлопал себя по бедру, привлекая внимание собаки.
Наконец, собака отступила. Она заняла настороженную стойку у ног своих хозяев.
- Простите, пожалуйста! - добродушно, с оттенком смущения, произнёс тот, что пониже. - Не знаем, что на неё нашло! Она науськана бросаться только на мутантов, не на людей! - он беспомощно развёл руками.
Олеся бросила изумлённый взгляд на Эмпатия. Тот спокойно встретил её взгляд, широко улыбнулся в ответ. Она наконец-то догадалась, - прочёл он в её глазах.
Эмпатий повернулся обратно к двум мужчинам, приветливо улыбнулся им. Те с любопытством рассматривали незнакомцев. Тот, что повыше, присел на корточки, чесал собаке за ухом, что-то успокаивающе нашёптывал ей.
- Всё в порядке! - поспешил заверить Эмпатий. - Меня зовут Эмпатий. А это Олеся, - он указал на девушку. - Недавно у меня произошла стычка с мутантами... Собственно, я с ними часто воюю, - Эмпатий усмехнулся, двое мужчин понимающе улыбнулись в ответ. - Видимо, пропах их кровью. Вот собака и приняла меня за мутанта.
Объяснение вполне удовлетворило мужчин.
- Понятно, - сказал тот, что повыше, вставая с корточек. - Извините нашу собаку ещё раз. Меня зовут Жердь. Фамилия у меня была такая когда-то... - на мгновение взгляд его помрачнел, - Жердёв. А это мой замечательный друг и кореш, Туча.
Тот, что поменьше, поспешил вставить слово за себя сам:
- Вообще, моя фамилия когда-то была Точин. Но из-за моей полноты, - он довольно похлопал себя по пузу. - Люди стали звать меня Тучей, Тучкой.
- Очень приятно, - просияла Олеся, сделала танцевальное па-поклон.
- Милости просим в нашу деревушку! - Туча сделал пригласительный жест рукой в сторону поселения.   
- Спасибо, - ответил Эмпатий, и все четверо двинулись к поселению.
Жердь держал собаку возле себя, подальше от Эмпатия, та продолжала возмущённо порыкивать, но бросаться больше не пыталась.
- Деревня наша называется "Старая мельница", - торжественно произнёс Туча. - Живём мы тут около двух лет. Место поистине волшебное! Посмотрите, какая зелёная трава! А там, там, дальше, - Туча возбуждённо тыкал пальцем в горизонт. - Просто фантастические леса! Река, озеро, даже небольшой водопад! Из камней бьют чистые холодные ключи! Водоёмы кишат жирной, раскормленной рыбой, на вкус она - объедение! Сочная, нежная... мм! - Туча закатил глаза и причмокнул.
Олеся хохотнула, наблюдая за этим проворным эксцентричным мужичком.
- Правда-правда! - энергично закивал Туча. - Растёт там и лесная ягода, и орехи, и грибы! Здесь мы живём, словно, в раю, друзья! Добро пожаловать к нам в рай! Добро пожаловать в деревню "Старая мельница"!




ЧУВСТВО.

Они вошли в селение.
Олеся светилась от счастья, дышала полной грудью, с интересом таращилась на всё, что попадалось на глаза. Иногда она пускалась вприпрыжку.
Туча болтал без умолку, расхваливал своё селение.
Эмпатий расслабился, решил "отпустить" Чувство, рассеять его по окружающему миру. В ту же секунду он ощутил, как его Точка Идентификации растекается вокруг, подобно вязкому желе, распространяясь всё дальше и дальше, как круги на воде.
И вот - Эмпатий стал самой землёй под их ногами. Он чувствовал, как двое мужчин, Туча и Жердь, уверенно шагают по нему - Эмпатию. До мельчайших подробностей он ощущал узор на подошвах их сапог.
Он чувствовал, как собака - Инга - трусит на своих четырёх лапах по нему.
Он чувствовал, как Олеся, лёгкой походкой, а иногда вприпрыжку, вышагивает по нему - Эмпатию. 
Затем он ощутил себя травой. Он почувствовал, как ветер приминает его, расчёсывает, словно волосы. Зелёные живые волосы Земли. Он впитывает в себя солнечный свет, его корни вытягивают влагу из почвы, в нём происходит процесс фотосинтеза.
Затем он стал вот этой чудесной женщиной с каштановыми волосами, в белом сарафане, вышедшей из своего вагончика им навстречу. Придерживая свой большой живот, словно, боясь обронить его, как бесценный хрупкий груз, она с интересом смотрит на прибывших гостей.
Став этой женщиной, Эмпатий почувствовал себя беременным. Необычное ощущение, ранее не знакомое ему. В его животе теплится новая жизнь. Мать с нетерпением ожидает рождения малыша. Радостно предвкушает заветный день, но испытывает и некоторую тревогу. Только бы всё обошлось, - проносятся в сознании Эмпатия сгустки эмоций и мыслей, чужих эмоций и мыслей. - Только бы роды прошли успешно, и малыш родился бы здоровеньким и крепким.
Эмпатий глубже проник в женщину Чувством, и сразу же ощутил себя малышом в её животе. Он не нашёл в себе (в нём) никакой мутации, никаких аномалий. Малыш совершенно нормален, здоров. Он действительно должен родиться крепким и здоровым. Правда, это место, этот радиоактивный луг с "сочной зелёной травой" - непременно оставит свой отпечаток на тех, кто проживёт здесь достаточно долго...
Затем Эмпатий почувствовал трёх щенков, из недавнего помёта Инги, с любопытством и опаской следящих за гостями из-под одного из вагончиков.
Он ощутил себя и вот этой девушкой в потрёпанном синем халате, вышедшей из своего вагончика навстречу. Она только что оторвалась от работы - чистка рыбы, и в руке у неё блестит нож с налипшей на лезвие чешуёй. Её светлые волосы заплетены в косу, неумелую, грубоватую, но Эмпатию понравилось. Его Чувство ещё глубже вошло в неё, и он уловил запах рыбы, исходящий от собственных рук и одежды. Он взглянул на самого себя, Эмпатия, глазами этой девушки: "Вот незнакомец в странном чёрном костюме. Довольно симпатичный". Эмпатию польстило отношение девушки к нему, но он решил не углубляться в её размышления.
Он заметил, что Костюм - первое, что бросалось людям в глаза. Костюм почему-то вызывал безотчётный страх. Возможно, потому, что он был чёрный, жутко чёрный, агрессивно чёрный. Он смахивал на доспехи, визуально увеличивал габариты того, на кого надет. Эмпатий помянул в мыслях Пуэра: Ты всё продумал, хитрюга! Один лишь вид человека в Костюме парализует врага.
Эмпатий продолжал смотреть на себя чужими глазами, видел себя с разных сторон, видел себя разным - в зависимости от смотрящих глаз, думающих умов. Мир зациклился. Всё перемешалось. Внимание замкнулось на самом себе.
Эмпатий не чувствовал страха по этому поводу, никакого удивления, изумления - подобные эксперименты были для него не внове. Ещё Пуэр,  часто побуждал его проводить такие эксперименты, связывая их с таинственным духовным опытом, который называл Прозрением.
Эмпатий множество раз совершал эксперименты "смотрения на себя чужими глазами", но никакого Прозрения так и не испытал. Пуэр только ехидно посмеивался над ним, слушая отчёты по этим экспериментам, и тогда Эмпатий чувствовал обиду. Лейла же защищала его перед мужем, увещевала того быть "снисходительней к мальчику".
Эмпатий снова улыбнулся проплывшей в сознании мысли о Пуэре и Лейле.
Он опять сосредоточился на своём Чувстве, разлившемся вокруг. Эмпатий стал всем, что его окружает на несколько десятков метров  (дальше решил не продвигаться, чтобы не перегружать Внимание объектами). Проводя такие опыты, он всегда чувствовал себя великолепно! Блаженство наполняло его, он ощущал Силу, не было никаких границ! Он чувствовал себя облаком, паром, дымом, мерцающим светом. Одним словом, духом. Да, именно так и называл это Пуэр: Дух.
Я есть небо, и я есть земля, - улыбнулся себе Эмпатий. - Я есть всё!
Перед мысленным взором мелькнула картинка: человек, стоящий на цветке, указывающий одной рукой в небо, другой - в землю. О нём часто рассказывал Пуэр. Как же его звали? Будда? Да, Будда. Пуэр добавлял: Тот же корень, что и в словах "будить", "бдеть", "бодрствовать"...
Но нужно возвращаться обратно, к телу и к личности "Эмпатий".  Жители поселения "Старая мельница" уже собрались возле них и начали с ними о чём-то разговаривать. Кто-то же должен им отвечать?!
Эмпатий "вернулся в себя", и первым, что ворвалось в его восприятие, стали слова Тучи:
- Итак, давайте знакомиться! Это Саша! - Туча указал на девушку с ножом.
Та смущённо взглянула на Эмпатия. Эмпатий ей улыбнулся.
- Олеся, - сказала Олеся и снова продемонстрировала танцевальное па. - А это Эмпатий, - Олеся хлопнула по Костюму. - И на нём надет Костюм.
Последняя фраза осталась для жителей поселения загадкой.
- Видимо, Саша потрошит рыбу, да, Жердь? - обратился к товарищу Туча.
- Да, я велел ей заняться рыбой, - ответил Жердь.
- Поэтому она и с ножом, друзья, - улыбнулся гостям Туча. - А вовсе не потому, что хочет вас прирезать, - он скорчил комичную гримасу и изобразил укол ножом. Все рассмеялись.
- Жердь - дедушка Саши. Они живут вдвоём вон в том вагончике, - добавил Туча, а затем указал на девушку в белом. - А это Белла. Она у нас уже на девятом месяце, правда, Белла?
Та смущённо улыбнулась.
- Олеся, - Олеся снова сделала па. - Примите мои поздравления!
- И мои, - добавил Эмпатий.
- Спасибо! Рада познакомиться! Будьте в нашей деревне, как дома! - Белла радушно развела руками.
- А где же твой муженёк? - спросил Туча.
- Ушёл, - ответила Белла. - Туда, - и указал пальцем на горизонт.
- Пошёл в леса, - пояснил гостям Туча. - Ловить рыбу, собирать грибы. Вернётся к вечеру. А вас я пока приглашаю к себе, друзья. Отдохнёте, перекусите. Вот мой дом, - Туча указал на домик, склёпанный из металлических листов.
- На дом пошли жестяные листы, - сказал Туча. - Поэтому я зову его "Дом из жести".  Забавно, не правда ли?
Он провёл их за угол дома, и им навстречу выплыла надпись на стене, сделанная белой краской - "ДОМ ИЗ ЖЕСТИ".

В "Доме из жести" стояли два столба, между ними подвешен гамак. Олеся поспешила занять его, пронеслась, отпихнув Эмпатия. По пути она что-то проворчала, вроде:
- С такими доспехами в гамак не ложатся.
Она довольно растянулась в гамаке, закинула ногу на ногу, заложила руки за голову, закрыла глаза. На её лице читалось блаженство. Она что-то довольно промурлыкала.
- Рад, что вам удобно, - отозвался Туча. - А вон там у меня раскладушка. Вы, Эмпатий, можете прилечь на неё.
- Нет, спасибо. Пока не хочется.
Эмпатий осмотрелся. В домике Тучи в самом центре стоял грубо сколоченный стол, вокруг него - четыре стула. Эмпатий присел на один из них, опёрся руками о крышку стола.
- Сейчас принесут обед, - спешно заверил Туча. - Им занимается Белла.
Эмпатий молча кивнул.

За обедом собрались все жители поселения, кроме отсутствующего мужа Беллы. Они разместились за столом, среди них сидел и Эмпатий. Перед каждым стояла чашка овощного супа. Эмпатий вдохнул аромат - недурно! Попробовал первую ложку - очень и очень даже недурно! Только соли не хватает.
Эмпатий встал из-за стола, подошёл к своему безразмерному рюкзаку, достал куль соли.
- Держите! - Эмпатий положил куль перед обедающими.
- Ой! Соль! Радость-то какая! - пронеслись над столом возгласы. - Спасибо вам, Эмпатий! Как здорово, что вы посетили нашу деревню!
Олеся в застолье участия не принимала. Её несколько раз звали обедать, но она не отозвалась. Лишь протяжный храп доносился с гамака.
- Устала, - сказал Эмпатий.
- Долго шли? Далеко идёте? Откуда? - затараторил Туча.
- Туча, не приставай к человеку, - хмуро произнёс Жердь.
- А что на вас надето, Эмпатий? - Белла с любопытством и опаской смотрела на глянцевый отлив, блуждающий по чёрной поверхности Костюма.
- Костюм, - просто ответил Эмпатий и пару раз стукнул кулаком в грудь.
Раздался глухой стук, словно, звуки вязли и тонули в этой черноте, как в трясине. На мгновение все замерли.
- Можно потрогать? - осторожно спросил Жердь и протянул руку к плечу Эмпатия.
- Да, пожалуйста, - безучастно ответил Эмпатий и принялся активно загребать ложкой суп.
Пальцы Жердя опустились на чёрную твёрдую поверхность. Он осторожно надавил - никакого эффекта. Он надавил сильнее. Ничего. Словно, перед ним стена. Жердь тихонько постучал костяшками - как будто стучит в стену.
- Можно и сильнее, - отозвался Эмпатий и вновь сосредоточился на супе.
Жердь постучал сильнее. Костяшки наткнулись на всё ту же твёрдую поверхность.
- Да сильнее, чёрт! - воскликнул Эмпатий, отодвинул в сторону уже опустевшую чашку. Он несколько раз яростно ударил себя в грудь. Снова раздался глухой стук. Все замерли в изумлении, за столом воцарилась тишина.
- Смотрите! - продолжил Эмпатий. Он взял со стола нож и с размаху вогнал себе в грудь. Все ахнули, Саша прикрыла ладонями рот. Что-то звякнуло в дальнем углу, блеснув, пропрыгало под гамаком. (Олеся, потревоженная звоном, лишь протяжно вздохнула, и вновь воцарился храп).
- Вот, - Эмпатий показал нож - у лезвия отсутствовал кончик, это он полетел в угол, прозвенел под гамаком.
- Но ведь это же не металл?! - после некоторого молчания, изумленно выдохнул Жердь. Он ещё раз опасливо ткнул пальцами в плечо Эмпатия. - Что же это? - прошептал он. - Из чего сделан ваш костюм?
- Не знаю, - улыбнулся Эмпатий. - Он достался мне от моего учителя. Спасибо за обед! Если вы не против, я бы вздремнул.
Он встал из-за стола, лёг на раскладушку и тут же захрапел.
Селяне проводили его изумлёнными взглядами, а потом вернулись к своим чашкам с супом. Обед продолжили в молчании.




ВЕЧЕР.

Эмпатий проспал несколько часов. Похоже, впервые за последние недели, ему ничего не приснилось. Никаких Зузов, Бушлатов, Татарчат... Или, Дедов. Да, в репертуаре его подсознания был и такой персонаж сна - Дед. Эмпатий тут же отогнал от себя мысли о нём. О таких ужасных существах лучше не думать.
И почему мне никогда не снится Пуэр - мой дорогой друг и учитель?! - проплыла жалобная мысль у него в голове. - Или красавица Лейла...
Эмпатий осмотрелся. Он всё ещё находился внутри "Дома из жести". Гамак пустовал - похоже, Олеся давно встала и ушла бродить по селению.  Кроме него никого внутри не было.
Снаружи раздавались далёкие голоса. Через щели между дверью и косяком в помещение вплывал мягкий красноватый свет. Уже вечер - понял Эмпатий. Солнце клонится к закату.
Интересно, чем они там занимаются? - он выпустил своё Чувство наружу. Оно растеклось во всех направлениях, подобно воде, становясь всё шире и шире. Оно затопило "Дом из жести", просочилось сквозь жестяные стены, потекло по траве, будучи самой травой. Всё шире и шире, всё дальше... Подобно хищнику, выслеживающему жертву, Чувство рыскало в поисках цели, достойной внимания, и вот, наконец, обнаружило: сердцебиение. Оно ринулось на стук сердца, на звуки дыхания, на движение крови. Вшу-ух! - и Эмпатий увидел мир глазами Саши, та в этот момент развешивала на верёвке постиранное бельё.
Чувство распространялось дальше, оно обнаружило ещё одно сердцебиение, устремилось туда. Вшу-ух! - и Эмпатий ощутил себя Тучей. Тот сидит на стульчике, лениво смотрит вдаль - на зелёные луга в свету заката, покуривает трубку.
Ещё одно сердце бьётся рядом, ещё одна жизнь... Вшу-ух! - и Эмпатий стал Жердём. Тот показывает Олесе трёх маленьких кутят. Девушка светится от счастья. Она берёт одного щеночка на руки, целует его. Рядом, у ног,  со смешанным чувством суетится его мать Инга.
- Единственный самец в помёте, - говорит Жердь про кутёнка в руках у Олеси.
- Как вы его назовёте? - спрашивает Олеся.
- Я подумал назвать его Мутадав.
- Мутадав? Странное имя. Что оно означает? - Олеся с любопытством посмотрела Жердю в глаза.
- Ну, - Жердь смутился пристального взгляда, потупился, заговорил запинаясь. - Понимаете... Есть порода волкодав... Чтобы давить волков... А этот будет давить мутантов... Я надеюсь... И потому...  Решил назвать его... Мутадав...
- Ух, ты! Удивительно! - просияла Олеся. - Какой ты у нас красавчик, Мутадав! - она снова чмокнула щенка. - Будешь великим бойцом. Весь такой чёрненький...
Чувство тут же переместилось в Олесю, и Эмпатий успел поймать её следующую мысль: "Прямо как Эмпатий в своём Костюме".
Он улыбнулся: он сразу понял, что Олеся так подумает.
Вернул Точку Идентификации обратно в своё тело. Растянулся на раскладушке, насколько она позволяла сделать это,  лениво уставился в потолок.
Да-а, - произнёс он в мыслях. - Люди становятся для меня, как открытая книга. Всё предстаёт передо мной, как на ладони. Мир, на самом деле, гораздо меньше и скучнее, чем кажется...
Вскоре он встал с раскладушки, вышел наружу и объявил всем, кого увидел: А теперь давайте-ка пить чай!

Поздним вечером все жители селения, а так же двое гостей, собрались на застолье возле развалин мельницы. Поставили большой стол, уселись вокруг него.  Эмпатию понравилось, как накрыли на стол (так он уже давно не ужинал): перед каждым едоком стояла чашка с наваристой ухой (благодаря соли Эмпатия ставшей ещё вкуснее), блюда с жареной рыбой, овощи. Туча принёс несколько бутылей с разноцветными напитками.
- Здесь самогон, - пояснил он. - А здесь вино из дикой сливы.
- Хорошо живёте! - воскликнула Олеся.
Эмпатий тоже внёс свою лепту в общее застолье - наварил чаю в котелке, налил в чашку каждому желающему. Чаю в селении неоткуда было взяться, как и соли, поэтому вклад Эмпатия с благодарностью оценили. До тех пор, пока не попробовали сам чай.
Все поморщились, но, чтобы не обижать гостя, вынуждены были осушить свои чаши до дна. Одному лишь Туче напиток понравился.
- Когда-то я обожал чай, - задумчиво произнёс он. - И зелёный пил тоже. Ах, Эмпатий, вы воскресили в моей памяти давно забытые времена...
Воцарилось молчание.
- Давайте не будем ворошить эту тему, - хмуро произнёс Жердь. - Жизнь продолжается.
- Жизнь продолжается, да! - подхватил мужчина, сидящий рядом с Беллой, обнимающий её за талию.
Он появился в селении лишь час назад, это и был муж Беллы - Герасим. Собственно, это его улов сейчас аппетитно лежал на блюдах, исходил ароматным паром.
- Мы выживем! Всё будет хорошо! - Белла поддержала своего мужа.
Герасим поднял стакан с вином. К нему присоединились все, кроме Эмпатия и Беллы. Радостно чокнулись, выпили.
- Эмпатий, вы точно не хотите вина? - спросил Герасим между двумя ложками ухи. 
- Мой учитель запретил мне пить, - ответил Эмпатий и развёл руками: мол, ничего тут не поделаешь.
- А кто ваш учитель? Чему он вас учил? Расскажите нам о себе, - обратилась Белла.
- Да. Откуда вы? Чем занимаетесь? - подхватил Туча.
- Он спас меня от мутантов! - объявила Олеся.
Эмпатий бросил на неё взгляд - у той раскраснелись щёки, блестели глаза. Уже опьянела, - понял он.
- Да, в самом деле? - пронеслось над столом. - Ну, ещё бы! С таким костюмом! С автоматом! Он молодец! Да, вы молодец, Эмпатий!
Начали поднимать тосты за него, за "праведную борьбу с мутантами", за "спасение"...
Эмпатий заметил, что Саша украдкой бросала на него взгляд. Как только он ловил её взгляд, она тут же смущённо отворачивалась, краснела.
Затем Туча объявил торжественным тоном:
- Друзья! Олеся выразила желание остаться с нами, в нашей деревне "Старая мельница"!
- Правда? - обрадовалась Белла. - Это так здорово! Олеся, мы так рады, что ты останешься с нами! Добро пожаловать!
Олеся просияла.
- А вы, Эмпатий? - спросил Жердь.
- Я... - начал он.
- Может, тоже останешься? - вклинилась Олеся.
- Правда, оставайтесь! Мы все будем так рады! - подхватила Белла.
- Очень рады! - добавил Туча.
- Про-сим! Про-сим! Про-сим! - начали скандировать селяне хором, хлопая в ладоши.
- Друзья... Я, правда, не могу... Я бы хотел...
Эмпатий бросил взгляд на Сашу - та напряжённо смотрела на него.
- Эмпатий, вы должны остаться! - пытался перекричать остальных Туча. - Раз вы спасли Олесю - теперь вы, как порядочный человек, просто обязаны на ней жениться!
Олеся истерично засмеялась, упала со стула. Саша бросила на Тучу негодующий взгляд.
Эмпатий лишь смущённо улыбался уголками рта, скромно потупил взор.
- Правда, вы должны жениться на ней! - с жаром подхватила Белла.
"А эта куда? Вроде бы не пила - беременная... Что на неё нашло?!" - подумал Эмпатий.
- Жениться, жениться! - заголосили селяне. Одна лишь Саша, побледневшая, с тревогой наблюдала за Эмпатием.
Туча помог Олесе встать с земли, усадил её обратно на стул. Та всё никак не могла унять смех.
- Эмпатий, - голос Герасима влился во всеобщий галдёж. - Что вы такой напряжённый? Одно дело - ваш костюм, твёрже металла. Другое дело - вы сами.
Как Эмпатий мог объяснить, что кроме Пуэра и Лейлы он ни с кем не общался последние несколько лет?! Да он и не собирался объяснять этого.
- Действительно, Эмпатий, - Туча ткнул его локтем в бок. - Может, вам всё-таки выпить? - он поставил перед ним стакан с самогоном (вино к тому моменту уже закончилось). - Вашего учителя сейчас нет. Можете расслабиться.
Эмпатий вспомнил последний раз, когда он "выпил".
Это было в Замке... Перед мысленным взором тут же возник образ Ириски, девушки, которая когда-то ему очень нравилась: на бледном лице запеклась кровь, остекленевшие глаза уставились в пустоту. Такую картину он увидел, когда пришёл в себя после пьянки.
Последний раз, когда он выпил...




ЗАМОК.

"Замок". Так назывался огромный заброшенный завод, в котором поселилась большая община. Раньше, до Того_Что_Произошло, многие из общинников работали на этом заводе. В тяжёлые времена они перебрались с семьями, знакомыми, соседями жить на завод, и так образовалась община. Завод вскоре стали называть "Замок". Вокруг Замка, как грибы после дождя, быстро выросли небольшие домики, и это место ещё больше стало напоминать замок: феодальную крепость и крестьянские наделы у подножья. Возле домиков образовались огороды, сады. Деятельные люди из общины распахали огромные участки земли неподалёку от Замка под поля.
Строй общины Замка сильно отличался от строя в родном селении Эмпатия: общиной управляли не сильнейшие, а старейшие. И община являлась коммуной. Среди общинников процветала дружба и взаимопомощь, никакой тирании, знакомой Эмпатию с детства, в общине не было.
Эмпатию было 16 лет, когда он услышал про Замок и загорелся желанием поселиться там. Община не принимала мутантов, в ней могли состоять только люди. Это не пугало Эмпатия - ведь он не отличался от людей внешне. Единственная его мутация - Чувство. Но оно не заметно для окружающих, никто не догадается. Разве что, собаки...
- Правда есть такое место? Где оно? Далеко отсюда? - спросил Эмпатий соседа по вагончику, Барсука.
- Правда-правда, - ответил Барсук, затянулся косяком с марихуаной и передал его Эмпатию. -  Не больше десяти километров отсюда. Двигаться нужно на юг. Через Овраг.
Эмпатию захотелось тут же вскочить и побежать на юг. Десять километров - какое смешное расстояние!
- Почему бы нам не отправиться туда?! - Эмпатий выдохнул длинную струю пахучего дыма и вернул косяк Барсуку.
(В то время Эмпатий часто пил алкоголь, курил марихуану. Эффекты опьянения сказывались и на Чувстве. Ему нравилось, как оно размазывается по пространству вокруг, по вещам, беспорядочно соскакивая с одного предмета на другой... Эмпатий в такие моменты называл себя "Пьяная вселенная").
- Ага. А Фёдыч отпустит, думаешь? - буркнул Барсук, упёрся спиной в жестяную стену вагончика.
Снаружи послышалось шуршание, чьи-то шаги. Ребята притихли. Дверь осторожно скрипнула, в вагончик вошли двое: Копоть и Щерик. Оба были моложе Эмпатия на год-два. (Барсук же - наоборот, старше Эмпатия на два года).
- Чё припёрлись? - недовольно проворчал Барсук.
Копоть подхватил табурет, сел в центре помещения. Переводя тревожный взгляд с Барсука на Эмпатия, сказал:
- Ребята, так жить больше нельзя.
- Ты о чём? - Барсук лёг на свою раскладушку, отвернулся к стене.
- Вчера убили Копушу! - отчаянно выпалил Копоть.
- На то он и Копуша, - пробурчал Барсук, не оборачиваясь. - Нечего было копаться! - он засмеялся сиплым харкающим смехом, перешедшим в яростный кашель. Эмпатий с тревогой посмотрел на тлеющий косяк у себя в руке и спешно отбросил его.
- Ребята, нельзя вечно заниматься воровством! Нас тоже всех перебьют со временем! Им достаточно собрать группу здоровых мужиков с оружием, взять собак и пойти по следу. Уверяю тебя, Барсук, скоро им это надоест, и они нагрянут сюда. Мы все умрём!
- И что? Плевать на всё, - проворчал в стену Барсук.
- Нужно уходить сейчас, - заговорчески зашептал Копоть, выразительно посмотрел на Эмпатия. - Нужно бежать, бежать отсюда!
- Куда бежать? - саркастично усмехнулся Барсук.
Эмпатий ощутил решимость, растущую в нём. Она волной поднялась вверх, расправила грудь, плечи, охватила голову, словно капюшоном. Он твёрдо произнёс:
- В Замок! - стукнул кулаком по колену, крепко сжал зубы, желваки вздулись тугими шарами.
Все трое ощутили волну уверенной силы, исходившей от него, удивлённо уставились, будто видели Эмпатия впервые.
- В Замок, - твёрдо повторил он. - Вставайте и пошли. Идём прямо сейчас.
- Ты дурак? - Барсук вцепился в руку Эмпатия. - Чего тебе здесь не сидится?
- Барсук, я хочу жить иначе. Мне противны эти бандитские рожи, среди которых мы обитаем.
- Нас скоро всех переловят и убьют, - вставил Копоть. - Никто не будет мириться с шайкой подростков, обворовывающих поля и теплицы. А ведь мы могли бы выращивать еду сами! Но Фёдыч использует теплицы под выращивание всякого дерьма: конопля, мак, табак... Нахрена нам это?! А жратву приходиться добывать воровством...
- Барсук, ты сдохнешь, если не прекратишь ширятся, - добавил Эмпатий. -  Посмотри, какой у тебя кашель! Это только от курева! А что происходит там, внутри, - Эмпатий ткнул пальцем в грудь Барсука, - Когда ты колешься?
- Пошёл к чёрту! - прошипел Барсук. - Моё дело! Что хочу, то и делаю! Меня устраивает такая жизнь!
Эмпатий покачал головой:
- Чёрт с тобой. Пошли, парни! - он решительно зашагал к выходу.

Они осторожно крались вдоль вагончиков, стараясь не высовываться из тени. Луна скрылась за облаками, словно, помогая беглецам оставаться незамеченными. Сзади послышался шорох, все трое обернулись.
- Я с вами, - прошептал Барсук, его белки сверкнули в темноте.
У ворот стоял вагончик сторожей. Ребята притаились сбоку вагончика, под окном. Сейчас в вагончике царила пьянка, доносился шум, громкие пьяные голоса. Недавно старшим удалось поймать двух девушек, сейчас они всей оравой насиловали их.
- Это нам на руку, - прошептал Копоть. - Они заняты "делом".
Он весело взглянул на товарищей, изобразил движения в половом акте. Щерик в ответ ощерился в ухмылке, между бледных губ показались два ряда острых маленьких клыков.
Эмпатий не чувствовал того же веселья, что и друзья. Ведь девушкам больно... - пронеслась мысль. Он кое-как сосредоточил опьяневшее от марихуаны Чувство (хорошо, что сделал только пару затяжек!), направил его в вагончик сторожей, обнаружил там двух девушек, послал в них свою Точку Идентификации и... почувствовал Это. Слёзы побежали по его щекам, ноги стали ватными, руки затряслись. Ему захотелось упасть на землю и зарыдать в голос.
- Что с тобой? - Барсук тронул за плечо, в голосе звучала тревога.
- Им же больно, - прошептал Эмпатий и шмыгнул носом.  - Им больно...
- Плевать на них, - Барсук гневно взглянул на Эмпатия. - Подумай лучше о нас!
Дверь вагончика, испуганно визгнув петлями, резко открылась - видимо, от удара ноги, широкая полоса света разлилась по траве. Друзья припали к земле, затаились.
В полосе света появилась тощая изломанная тень, над вытянутой яйцевидной головой поднимались клубы дыма - обладатель тени курил сигарету. Это Фёдыч! - сразу узнал тень каждый из ребят. У каждого сердце шумно заколотилось, волосы на голове зашевелились.
- Ревят, я фифяф веенуфь! - промямлись Фёдыч. - Офтафьте мефто и для меня!
- Кто успел, тот и съел! - раздался разгорячённый голос в ответ, и тут же взорвался пьяный хохот.
Среди грубых пьяных голосов иногда проскальзывали измученные тихие стоны девушек: Нет... нет... Оставьте меня! Оставьте меня!
Желваки Эмпатия заходили ходуном, скрип зубов услышали даже трое его спутников.
Фёдыч уныло помочился с крыльца, кашлянул, а затем вернулся в вагончик. Дверь с облегчённым вздохом захлопнулась, словно спешила скрыть от мира мерзость внутри вагончика.
- Пошли! - шёпотом скомандовал Барсук.

Через пару часов они уже были на краю Оврага.
- В такую темень что-то не хочется туда спускаться, - тревожно произнёс Копоть.
- Ты всё равно весь чёрный, тебя в темноте никто не разглядит! - Барсук сверкнул зубами, ощерился.
- Да пошёл ты, - огрызнулся Копоть.
Они решили заночевать на краю Оврага. Неподалёку обнаружили заброшенную стоянку автомобилей. Четверо ребят забрались в чудом уцелевший автобус (стёкла, двери, фары, колёса - всё было на месте!), закрыли за собой дверь, кое-как устроились в сидениях, заснули.

Утро было холодным. Опустился густой туман. Эмпатий нехотя вынырнул из сна по зову Чувства - оно с тревогой предупреждало о чём-то. Ему так не хотелось просыпаться! Он сосредоточился на Чувстве, и сон мгновенно сошёл с него.
- О, чёрт! - воскликнул он, вскочил на ноги, осмотрелся.
Автобус окружила стая диких собак. Они суетились возле закрытой двери, обнюхивали её, облизывались, скулили. Бегали вокруг автобуса, вставали перед окнами на задние лапы, царапали стекло, гавкали.
- Ребята, подъём! - крикнул Эмпатий.

Напрасно они прождали пару часов, рассчитывая, что собаки сами уйдут. Собаки не уходили, они выжидающе устроились вокруг автобуса всей стаей.
- Что будем делать? Здесь нет никакого оружия. Ни железной трубы, ничего! - простонал Барсук. Он в бессилии подёргал поручни - те не поддавались.
- А, может, эта штука работает? - Копоть указал на кабину водителя. - Ездит, в смысле.
Барсук усмехнулся в ответ и покачал головой:
- Когда ты видел, чтобы эти штуки ездили? Она умерла раньше, чем ты родился.
- Я попробую, - сказал Эмпатий.
Все обернулись, посмотрели на него с недоумением.

Он сел на сидение водителя. Закрыл глаза, расслабился. Послал своё Чувство в механическое нутро автобуса, желая узнать, как эта махина должна работать, и что должен делать водитель, чтобы её завести и ей управлять.
Пару минут спустя Чувство предоставило ему всю необходимую информацию. Ключа зажигания на месте, конечно же, не было, и Эмпатий уверенно проделал манипуляцию с двумя проводками.
Механизм заработал. Кашляя и отхаркивая едкий дым, этот ржавый сутулый старик всё же пришёл в себя после долгой спячки, готовый совершить свою последнюю поездку.
Глаза товарищей округлились.
- Как ты это сделал? - недоумевал Барсук. - Как ты узнал, что нужно делать?
Эмпатий загадочно промолчал.

Когда автобус завёлся, собаки тревожно вскочили на лапы, засуетились вокруг. Некоторые попытались лаять на странного механического зверя, но уверенности в этом лае не ощущалось. В ответ Эмпатий нажал на гудок, и собак возле решетки радиатора как ветром сдуло. Эмпатий включил фары, собаки судорожно выбежали из луча света, скрылись в тумане вокруг.
Ребята победно вскрикнули.
- Да! Молодец! Так их!
- Держитесь! - сказал Эмпатий и нажал на газ.
- Что ты собираешься делать? Впереди же Овраг! - воскликнул Барсук и упал - автобус сильно тряхнуло.
Потрескавшийся асфальт медленно затягивался под колёса. Одна из собак, никогда не знавшая автомобилей, пыталась укусить переднее колесо. Сначала её лапу затянуло под колесо, и раздался истошный визг, а потом и саму собаку, на чём визг и оборвался. Автобус слегка подпрыгнул, проехав по собачьей голове.
Впереди было ограждение - решётка из проволоки, она неспешно приближалась. Эмпатий вспомнил родное селение - такие ограждения стояли вокруг каждого дома, словно, в домах жили заключённые.
Эмпатий прибавил газу, решётка бросилась на автобус, раздался негромкий лязг, и решётка уплыла под колёса, автобус закачался, как на волнах.
- Воу! Воу! - весело озвучил тряску Щерик.
- Ты нас всех убьёшь! - закричал Барсук.
- Держитесь! - радостно крикнул Эмпатий. Он чувствовал себя капитаном корабля, ведущим судно прямо на скалы.
Из тумана выплыл край Оврага, словно губа огромного рта, она заспешила навстречу автобусу, желая поскорее протолкнуть в рот этот маленький ржавый кусочек пищи. Эмпатий не успел затормозить.
- Чёрт возьми!!! - закричал Барсук, когда автобус перевалил через край Оврага. Всех разметало по салону, туман в лобовом стекле скакнул вверх, его место заняла земля, усыпанная осенней листвой. Автобус начал падение в Овраг.

Эмпатий метнулся из кабины в салон, схватился за вертикальный поручень.
- Держитесь, чёрт возьми! - прокричал он. - Держитесь за эти палки! Держитесь крепко! Берегите рёбра!
Автобус трясло, как лихорадочного, подбрасывало в воздух.
- О чёрт! - крикнул Барсук, указав на кабину водителя.
В лобовом стекле возник ствол дерева, он быстро надвигался на автобус. Удар!
Эмпатия перекрутило в воздухе, бросило на сидения. Он боялся, что переломал все кости, но не было времени проверить, он спешно метнулся обратно к поручню. Он послал Чувство вперёд, желая знать маршрут автобуса заранее.
Автобус прочертил задом полукруг и разорвал свой страстный поцелуй с деревом, понёсся дальше. Теперь он ехал задом вперёд. Ребята с тревогой смотрели в заднее окно - ещё несколько деревьев выплыли из тумана, заспешили навстречу автобусу. Удар!
Автобус подбросило. Эмпатий изо всех сил держался за поручень, его руки выкручивало, жилы трещали, внутренности завязывались узлом.
- Впереди ещё целая куча деревьев! - воскликнул в ужасе Эмпатий, получив сводку от Чувства.
- Да уж догадались! - крикнул Барсук.
Автобус продолжал катиться вниз, целуя и обнимая каждое встречное дерево, словно просветлённый мудрец.

Спуск в Овраг занимал примерно полкилометра. Его не зря называли "Оврагом", с большой буквы. На середине пути автобус перевернулся и покатился вниз кувырками. Ребята, как могли, держались за поручни, не отпускали их. Руки выкручивало с ужасной силой, мышцы рвались, суставы трещали. Эмпатию много раз казалось, что его позвоночник переломился, как сухая тростинка. Дважды он расшибся о поручень, со лба и виска стекали струйки крови. Грохот и крик в салоне стоял адский, так много ругательств Эмпатий не слышал даже от своего отца.
Через некоторое время автобус выровнялся вдоль склона и продолжил кувыркаться, но теперь уже вертикально. Словно разогревшийся гимнаст, ему стало мало кувырков через спину, теперь он начал кувырки через голову, постоянно отбивая зад о деревья. Никто из ребят ни за что бы не поверил, что автобус способен на такие акробатические трюки.
Теперь их то засасывало в кабину водителя, как в разинутую механическую пасть, то отбрасывало к заднему окну, в промежутках ударяя о пол и потолок.
Через пару кувырков стекло в заднем окне отвалилось, и теперь тот, кто будет не осторожен - рисковал вывалиться из автобуса, переломать кости о камни и развесить собственные кишки на деревьях, как бельё для просушки
В конце концов механический акробат устал, лёг на спину, и, словно, сани, лихо понёсся вниз. Ребят бросило на потолок, который теперь был внизу, под обшивкой они чувствовали все неровности пути - рытвины, кочки, камни. Автобус шлифовал металлической спиной по каменистой поверхности, за  окнами можно было увидеть брызги искр. Беда была в том, что автобус катился задом, и теперь через разинутый рот заднего окна в салон влетали ветки, камни, кучи грязи и листья. Автобус нёсся прямо на дерево с ужасными ветвями, словно руками, скрюченными в припадке ярости. Длинная, нервозно скорчившаяся ветвь ворвалась в салон через окно, попыталась выколоть Эмпатию глаза. Тот вовремя зажмурился и отстранился, ветвь лишь расцарапала его щёки и губы. Рядом послышалось кряхтение, булькающие звуки. Эмпатий не мог открыть глаза и посмотреть, что происходит. Он направил на звук своё Чувство.
Автобус снова очертил галантный полукруг возле дерева, словно джентльмен, пропускающий даму, и, выломав злосчастную ветку, так и оставив её в салоне, понёсся дальше.
Эмпатий ужаснулся, когда Чувство, наконец, обнаружило источник булькающих звуков. Это был Щерик. Чёртова ветка проткнула ему шею. Кровь толчками выхлёстывала наружу, Щерик угасал, как догорающая свеча. Эмпатий был с ним до последней секунды. Он чувствовал всё, что чувствует Щерик. Ужас, боль, страх смерти, страх небытия. Угасание сознания, притупление чувств, опьянение от потери крови, головокружение, холод. Холод. Нет, мороз. Страшный колкий мороз во всём теле. Осколки льда, наполняющие грудь, лёгкие, сердце. Свет гаснет в глазах. Последняя отчаянная попытка крикнуть "НЕТ!", захлебнувшаяся кровью... И вдруг его не стало. Никого не стало!
Где он? Куда он делся? Куда он исчез? - Эмпатий судорожно щупал своим Чувством мёртвое тело, пытаясь найти в нём Щерика, Самого Щерика, его Точку Идентификации. Но её там не было, теперь это просто мёртвое тело.
Куда делась Точка Идентификации? Куда она девается, когда существа умирают? - мысли Эмпатия метались в голове, как стая перепуганных ворон. Он чувствовал, что если найдёт ответ на этот вопрос - он найдёт секрет бессмертия...

Остаток пути автобус прокатился боком, под конец ударился о здоровый валун, грузно перелез через него и свалился на бок. Механический зверь устал. Совершив последнюю, безумную поездку, он лёг, чтобы уснуть навсегда.
Ребята вылезли через заднее окно, предварительно вытолкав ветку, как безбилетного пассажира. Вытащили уже окоченевшего Щерика. Эмпатий с гневом посмотрел на злосчастную ветку: на конце одного из скрюченных пальцев этой страшной руки краснело пятнышко крови.
- Проклятая ветка! - закричал он. - Проклятая ветка!
Он принялся пинать ветку, топтать, хватал руками и разламывал, не обращая внимание на то, как колючие древесные когти впиваются в его ладони, протыкают их.
- Я сожру тебя, ветка! - истерично орал Эмпатий, бросившись перед веткой на колени. - Сожру тебя!
Он принялся ломать ветку на щепки, засовывать их в рот, пережёвывать, громко хрустя. Ветка даже во рту не сдавалась - изранило всё нёбо, и если бы Эмпатий проглотил щепки - подавился бы, или они проткнули бы его горло. Но Барсук вовремя подскочил к товарищу, ударил ладонью по спине, и Эмпатия вывернуло, изо рта вывалилась древесно-кровавая кашица.
- Хватит! - строго крикнул Барсук.
- Я виноват! Я мог убить нас всех! - закричал Эмпатий. - Я виноват в смерти Щерика!
- Плевать на Щерика, - хмуро буркнул Барсук. - Грустно, конечно, но он не такой уж и умный был. Он же мутант... Мы взяли его с собой только потому, что были знакомы с ним. Пользы от него никакой не было.
- А от меня?! - взревел Эмпатий, срываясь на визг. - От меня какая польза! Я чуть не покалечил нас всех! Чуть не убил!
- Ты всё сделал правильно, - Барсук крепко схватил Эмпатия за плечи, встряхнул, строго взгляну в глаза. - Иного пути не было. Иначе собаки нас разорвали бы. Ты молодец, ты всех спас. Щерика убил не ты. И даже не ветка, - Барсук сплюнул в сторону ветки, ехидно корчившейся неподалёку. - Это просто случай. Несчастный случай. Никто от этого не застрахован...
Я застрахован! - хотел крикнуть Эмпатий. - Я знал о дереве с веткой за минуты до того, как с ним поравнялись. Именно поэтому я смог уклониться, иначе остался бы без глаз. - Но внутри у него что-то оборвалось, в груди возник комок гнетущей пустоты... 
Он обнял Барсука, уткнулся ему в плечо, завыл, судорожно впился пальцами в его одежду, зарыдал в голос. Горячие слёзы крупными каплями бежали из глаз, так быстро и часто, что поток казался непрерывным, словно река.

Через пару километров перед друзьями возник ручей. Он весело журчал, бежал вдаль, огибая деревья и камни. Ребята умылись, ручей подхватил кровавые сгустки от их ран и унёс с собой. Сверху, по склону Оврага, по камням сбегали струи ключа, достигнув низа, они радостно сливались с ручьём. Эмпатий подставил ладони под миниатюрный водопад, набрал пригоршню воды, выпил. Вода показалась удивительно чистой и вкусной!
Туман постепенно рассеивался. Ребята прошли ещё около километра, и вдали, на краю Оврага, показалась верхушка Замка.
- Замок! Замок! - закричал Копоть. Он тыкал пальцем в сторону Замка, бросился обнимать товарищей, сплясал какой-то безумный танец.
Эмпатий и Барсук встретили его радость с прохладцей - обоих вымотали события дня.
Эмпатий направил Чувство в сторону Замка, попутно сканируя дорогу впереди. Через некоторое время он с тревогой сообщил:
- Ребята, опасность! Впереди свора злых собак!
- Чёрт! Что будем делать? - засуетился Копоть.
- Вбежим на склон? - предложил Барсук.
- Не уверен, что это поможет, но попробуем хоть что-то, - ответил Эмпатий.
Они вбежали на склон, стараясь подняться как можно выше, затаились среди густых ветвей.
Из-за поворота на тропинку на дне Оврага вышел старик с тростью. Его сопровождала свора огромных серых псов.
Один из псов что-то учуял, подбежал к склону, на который взобрались ребята, утробно залаял.
- Рав! Рав!
- Тихо! - густым командным голосом отозвался старик. - Что там?
Он остановился, прищурившись, всмотрелся в склон. Другие псы присоединились к первому, подбежали к подножью склона, завертелись, суетливо скуля.
- Мутанты? - гаркнул старик.
- Рав! Рав! - ответил первый пёс.
Старик снял с плеча ружьё, направил дуло на склон. Он, в отличие от собак, никого не видел, поэтому решил стрелять наугад по самым подозрительным местам - валежинам, частому кустарнику.
Бах! Копотя подбросило в воздух, он только и успел вскинуть руки и ахнуть, прежде чем закатились глаза. Эмпатий и Барсук увидели, как в груди у него вспыхнули кровавые дыры, будто в решете. Он повалился на бок, покатился, словно свёрнутый ковёр, вниз по склону, по веткам и сухостою, подпрыгивая на крупных валунах. Обмякшее тело скатилось на самое дно, плюхнулось в ручей.
Собаки сгрудились вокруг него, тыкались мордами, ворчали. Барсук, приложив ладонь, закрыл Эмпатию рот, выразительно взглянул, поднёс палец к губам: Тихо!
Старик поспешил к подстреленному, отпихнул собак, тростью перевернул Копотя вверх лицом.
- Мальчишка! - простонал старик.
Эмпатий направил Чувство в Копотя и не обнаружил никакой Точки Идентификации. Теперь это было просто мясо - как и в случае с Щериком - остывающее мясо в ледяном ручье. Ручей вымывал из ран кровь Копотоя, уносил её с собой, вдаль, возможно, в реку. А потом - в море. А потом, может быть, в океан...
Старик присел рядом с телом, засунул пальцы в рот Копотоя, раздвинул губы, осмотрел зубы и язык. Осмотрел уши, порылся в волосах.
- Не мутант! - снова простонал старик. - Простой мальчишка! Господи, что я наделал!
Собаки суетливо крутились рядом, жалобно скулили.
- Заткнитесь, твари! - старик огрел подвернувшегося пса тростью. Тот взвизгнул и отскочил в сторону.
- Господи, спаси и сохрани. Господи, спаси и сохрани, - старик судорожно зашептал, начал быстро креститься, поцеловал медальон, висевший на шее. - Прости, Богородица. Прости, Пресвятая Дева Мария...
Старик взял Копотя на руки, встал с корточек.
Один из псов заскулил, скорчил жалобную гримасу перед стариком.
- Что скулишь? Придётся похоронить. Я должен...
Старик взвалил труп на плечо и неспешно продолжил путь, постукивая тростью по утоптанной земле. С одного плеча свисал труп мальчика, а с другого - дымящееся ружьё.

Старик уже скрылся за поворотом, но Барсук и Эмпатий не осмеливались пошевелиться ещё некоторое время. Затем они осторожно спустились со склона, встали у ручья, возле того места, где старик подобрал труп Копотя.
Эмпатий слепо уставился в пространство, оба молчали.
- Ты видел это? - наконец, клацая зубами, спросил Эмпатий. Его трясло, на коже высыпали мурашки, он обнял себя за плечи.
- Видел, - Барсук сделал шаг к товарищу, но Эмпатий отпрыгнул.
- Не надо меня успокаивать! - крикнул он.
- Тихо! - зашипел Барсук. - Дед и собаки ещё неподалёку, а слышимость в Овраге - отменная!
- Мне плевать! Я говорю: ты видел это? Ты видел? Ты видел это?
Эмпатий схватил Барсука за плечи, начал яростно трясти.
- Видел? Видел это? Ты видел, как нашего друга убили у нас на глазах?
- Отвяжись! - Барсук стряхнул руки Эмпатия, бледные, худые, с узловатыми пальцами. - Он мне был не друг.
Барсук отвернулся, молча стоял, вглядываясь вдаль, в вершину Замка на горизонте.
Эмпатий сел возле ручья, глупо уставился в воду. Его отражение размывалось, искажалось. Ему казалось, что в ручье до сих пор плывут бурые облачка крови.
- Чувство не помогает... - как во сне пролепетал Эмпатий.
- О чём ты? - бросил Барсук, не оборачиваясь.
- Только однажды оно помогло, - продолжал Эмпатий. - Когда я убежал из селения...
Барсук развернулся, подошёл к товарищу, положил руки ему на плечи.
- Эй, успокойся, слышишь?
- Однажды помогло Чувство, однажды.. Та девушка, с красными волосами... Она ведь не любила Зуза, я знал это... Она притворялась... Она...
- Успокойся! - Барсук поднял Эмпатия на ноги, крепко обнял.
- Она боялась его... - продолжал Эмпатий как в бреду. - Боялась... Все его боялись... А мой отец - боялся его отца... Вождя Селения! - Эмпатий сделал ударение на этих словах, а потом истерично хохотнул. - Хрен с горы, мать его! Я их всех убил! Тогда - в овраге... Боже, сколько же было крови! Ха-ха-ха!
Барсук слушал околесицу товарища, не понимая о чём он, но слушал внимательно. Крепко прижимал Эмпатия к груди, по щекам бежали крупные горячие слёзы. Каждый раз зажмурившись, он видел распростёртое в ручье тело Копотя: немигающие глаза уставились далеко в небо, даже ещё дальше - внутрь неба, сквозь небо. Барсук снова зажмуривался, выдавливая слёзы, и перед глазами появилось лицо Щерика. Его рот в последний раз ощерился в страшной ухмылке, язык вылез наружу, глаза, полные ужаса и боли, так и застыли, остекленели.
Затем возникло лицо Копуши, ещё живого, тот день, когда он впервые присоединился к банде Фёдыча, забитый мальчишка, сирота, сбежавший от приёмных родителей...
Лица погибших товарищей всплывали из небытия, проносились бесконечным фильмом перед взором Барсука, выдавливая одну слезу за другой, а Эмпатий всё продолжал говорить, говорить и говорить, страстно шептал о том, как он "всех" убил, трясся в лихорадочной дрожи...

Очень быстро опустились сумерки, заметно похолодало. Вдали залаяли собаки. Барсук время от времени трогал лоб Эмпатия - у того начался жар, он простудился. На них была лишь лёгкая одежда, они сбежали от Фёдыча в чём были - в "домашнем". Никаких припасов с собой не взяли. Всё, что было рядом из съестного -  лишь вода в ручье. Барсук часто останавливался, омывал пригоршнями ледяной воды лоб Эмпатия. Эмпатий дрожал, зубы клацали, несколько раз он терял сознание.
- Жар усиливается. Тебе срочно нужно согреться и перекусить, - с тревогой сказал Барсук.
- К... к... как... кой ещ... щё... перекус... сить... - только и смог выдавить Эмпатий. - К... кто ж ме... меня нак... кормит... мэ... мут... танта... гэ... грёбаного...
- Тихо-тихо, - барсук растёр грудь и спину Эмпатия, помог встать, забросил его руку себе на плечо, медленно продолжили путь.

Впереди показались домики, примостившиеся на обоих склонах оврага. Доносился лай собак. Вглядываясь в сгущающиеся сумерки, Барсук разглядел огороды возле домов.
- Полежи тут, - Барсук затащил Эмпатия на склон, уложил в кустах. - Я сейчас сбегаю за жратвой. Тут есть огороды.
- Куда ты? - простонал Эмпатий. - Собаки лают. Они тебя загрызут.
- Слушай, не впервой обворовывать огороды! - обиженно воскликнул Барсук. - Чем я занимался так долго у Фёдыча?! Лежи тихо, я сейчас.
- Не уходи... - голос Эмпатия слабел, перешёл на шёпот. - Останься со мной...
Но Барсук его уже не слышал, лишь ветка куста мерно качалась, словно куст помахал рукой на прощание.
Эмпатий утонул в сгустившейся черноте. Вязкая, колючая, она поглотила его, как трясина. 
Откуда-то издалека, из другого мира, послышался бешенный лай своры собак, скулёж, рычание. Крик, стук, удары. И наконец - ба-бах! Выстрел.
Шум постепенно смолкал. Остались лишь двое: Эмпатий и всепоглощающая чернота...

Пришёл в себя уже в Замке. Эмпатий привстал, осмотрелся - он лежал на матрасе, постеленном на какой-то плоский агрегат, давно вышедший из строя. Вокруг стояли другие агрегаты, все так же в нерабочем состоянии - Эмпатий видел ржавчину и пыль, кое-где даже образовалась паутина. В помещении было тепло, потолок находился очень высоко, одна из стен почти сплошь состояла из окон, огромных, больше чем двухэтажный дом. Окна находились почти под потолком, взгляд кое-как добирался до такой высоты.
Гигантизм этого здания горой обрушился на Эмпатия, превратив его в собственном воображении в маленькое насекомое...
Я в Замке? - спросил себя Эмпатий. - Это какой-то заводской цех?!
Он не помнил, как сюда попал. Странно, что Чувство не предупредило, если его переносили. Он рассеял Чувство по пространству вокруг. Оно поползло в другие помещения, соседние комнаты, залы, на другие этажи, выискивая человеческое сердцебиение. Жизнь, драгоценную тёплую жизнь, пульсирующую, светящуюся, трепыхающуюся, как птица в руках...
С каждым мгновением лицо его прояснялось. Он в Замке! Он в Замке!!!
Сколько же тут человек? Сто? Двести? Радость переполняла Эмпатия, он никак не мог сосредоточиться на Чувстве и сосчитать: оно постоянно выискивало ещё и ещё и ещё одного обитателя Замка... и не было им конца!

В Замке Эмпатия действительно приняли за человека, как он и рассчитывал. Никаких подозрений по поводу мутации. На его вопросы о том, как он сюда попал и как долго находится, ему ответили, что сюда его принесли жители поселения на склонах Оврага, у подножья Замка, а находится он здесь уже четыре дня. У него был сильный жар, все дни он провалялся в бреду, никто уже не верил, что он выживет. Эмпатий спрашивал, как жители поселения нашли его, и тогда ему поведали о смерти его последнего товарища - Барсука. Участник события специально пришёл, чтобы рассказать историю случившегося, но Эмпатий его не стал слушать - он проник Чувством в сознание рассказчика и сам просмотрел содержимое памяти...

В ту ночь сторожа огородов и садов, живущие у подножья Замка в маленьких деревянных домиках, больше похожих на сарайчики, услышали жутки лай всех окрестных псов и решили, что это очередная атака мутантов.
Некоторое время назад мутанты очень часто совершали набеги на это поселение, да и вообще промышляли в Овраге и его окрестностях. Насиловали женщин, иногда уводили их в плен, обворовывали огороды и сады, мародёрствовали, убивали или утаскивали детей.
Некоторые жители не желали мириться с таким положением дел и начали в одиночку или группами патрулировать в Овраге и его окрестностях. Одним из лучших патрульных считался Охотник. Старый дедушка, бывший вояка, хорошо стрелял из ружья. У Охотника также была целая свора собак. Раз в два-три дня, с ружьём и собаками, он совершал обход Оврага снаружи, по периметру, а затем спускался в сам Овраг и проходил весь путь по дну, отстреливая каждого встречного мутанта. Правда, говорят, теперь Охотник так не поступает: по ошибке застрелил обычного человеческого мальчишку. Не речь сейчас не об Охотнике...
В общем, жители поселения в Овраге успели натерпеться неприятностей от мутантов, а потому по отношению к ворам-мародёрам (что в умах поселян было тождественно понятию "мутант", они и представить не могли, что воровать могут и люди - настолько привыкли к дружной жизни замковой коммуны) были настроены очень решительно.
Вениамина - а именно в его сознание и проник сейчас Эмпатий - разбудил лай собак. Такого дружного громкого лая он не слышал давно, с полгода, со времени последней атаки мутантов. Неужто снова нагрянули? - размышлял Вениамин, стоя в одних трусах посреди комнаты. Он почесал зад, напялил бушлат, штаны, сапоги, взял ружьё и направился к выходу. Стоя у двери, Вениамин услышал шорохи и возню снаружи. Он осторожно приоткрыл дверь и всмотрелся в ночную темноту: в огороде возле дома кто-то ползал на четвереньках, что-то обрывал (Огурцы ворует, сволочь! - смекнул Вениамин). Вениамин сразу для себя решил, что в его огороде орудует воришка-мутант. Мутант переместился к соседней грядке и там тоже начал что-то обрывать (А теперь помидоры тащит, сука! - вознегодовал в душе Вениамин), складывать за пазуху. Собрав свой урожай, мутант попятился к забору, возле забора привстал, замешкался. Теперь Вениамин окончательно убедился, что имеет дело с мутантом. Пока неведомое существо ползало на четвереньках, у него были некоторые сомнения: а вдруг собака бегает? Но теперь, видя эту ссутулившуюся худую фигурку на двух ногах, опасливо жавшуюся к забору - у Вениамина не осталось никаких сомнений: проклятый мутант и точка. Мутант полез через забор, доски тоскливо скрипнули. Вениамин направил дуло на тёмное густое пятно - сутулую спину мутанта - и нажал на курок. Ба-бах! Дедовская берданка не даёт осечек, именно за это Вениамин и любит её!

К Вениамину, присевшему возле агонирующего подростка, вскоре подтянулись другие поселяне и целая свора собак. Вениамин с ужасом смотрел в широко раскрытые глаза юноши. Тот трясся, будто замерзал, кашлял кровью. Огурцы и помидоры - Вениамин верно угадал! - небрежно рассыпались вокруг раненого, создавая причудливый овощной ореол. Поняв, что поймали не мутанта, а обычного человека, хуже того - ребёнка - собравшиеся сторожа тут же осеклись, галдёж резко оборвался. Только собаки продолжали суетливо вертеться вокруг - тупые, не отличают добра от зла, хотя, возможно, и они начали улавливать общее настроение среди людей, так как вскоре начали жалобно поскуливать...
Вениамин держал умирающего юношу за руку, горячие слёзы крупными каплями бежали по грубой морщинистой щеке. За доктором посылать не стали: парень всё равно бы не выжил, а доктор эту ночь проводил в Замке. 
- Кто ты, ребёнок? - спросил Вениамин, глотая слёзы. - Зачем полез в мой огород?
- Я хотел... - хрипел Барсук, выкашливая кровь. - Лишь немного... еды для друга... там мой друг... остался... он болен... я хотел помочь...
Барсук слабо приподнял руку, указал дрожащим пальцем в сторону, где оставил Эмпатия.
- Он не мутант... он... хороший человек... мой друг... помогите ему... мы шли... в Замок... - Барсук ткнул слабой рукой в направлении таинственного строения, возвышающегося над Оврагом, закрывшего собой краешек звёздного неба.
Вениамин крепко зажмурился, пытаясь удержать новый приступ плача, скривился. У него ничего не вышло, запруду прорвало, перед глазами всё размылось, мир поплыл в его горячих слезах.
Несколько селян с собаками тут же направились на поиски второго мальчика. Вениамин оставался с Барсуком, оставался до последнего. Вскоре Барсук начал бредить:
- Только три огурца... для моих друзей... - хрипел он, будто пел песенку, мотал головой в такт. - Щерика, Копотя, Тощего... (Эмпатия передёрнуло, когда он услышал своё прозвище в воспоминаниях Вениамина).
- Только три помидора... для моих друзей... - продолжал Барсук. Потом он перешёл на "морковки", "пучки петрушки", "листья салата"... Вениамин с ужасом слушал эту кулинарную песенку, понимая, что рассудок умирающего уже помутился.
Под конец у Барсука случился проблеск. Он широко открыл глаза, посмотрел на бледные вытянутые лица, склонившиеся над ним на фоне бездонного ночного неба, полного щедро разбросанных пригоршней звёзд, приподнял голову и прохрипел, выхаркивая кровь:
- Простите меня... я не хотел... воровать...
Глаза Барсука закатились, затылок глухо стукнулся о землю. Бурая кровь размазалась по подбородку, словно Барсук тайком и в спешке наелся вишнёвого варенья. На всех присутствующих навалилась гнетущая пустота...

Эмпатий заплакал, досмотрев воспоминание до конца. Вениамин замолчал, тихонько удалился, оставив юношу наедине с его горем.

Эмпатия приняли в общину. Дали ему работу: осенью и зимой - помощник кочегара в котельной, весной и летом - дворник. Так же ему давали мелкие подсобные поручения.
Эмпатий с радостью брался за работу, жизнь в общине ему очень нравилась. Он скоро сдружился со многими общинниками, вошёл в доверие. В основном, любил проводить время со сверстниками.  Со временем даже собаки привыкли к нему: перестали на него лаять.

Эмпатий иногда расспрашивал об Охотнике, в душе таил желание отомстить старику за убийство Копотя - но в ответ общинники только разводили руками и пожимали плечами. Говорили, старик совсем рехнулся после того убийства мальчишки - вдался в религию, поставил хижину на самом краю Оврага, недалеко от ужасного Тёмного Леса, живёт затворником, собак разогнал, целыми днями молится иконам и просит покаяние... Если всё так - размышлял Эмпатий - тогда старик уже наказан, не стану его искать.

В общине процветало сказительство. Седые, как лунь, старцы рассказывали всевозможные древние сплетни о событиях, очевидцами которых сами были. Со временем истории обрастали цветастыми подробностями, домыслы переплетались с фактами - и так рождались легенды и мифы. Самым частым персонажем легенд был некто Дед. Он считался чем-то вроде проклятия для обитателей Замка.

- Дед родился уже седым, - заводил очередную байку беззубый подслеповатый старик. Под дряблой кожей безумно запрыгали мимические мышцы, словно сказитель всю жизнь работал клоуном в цирке - никто не мог сдержать улыбки, глядя на старика. Особенно вокруг него любили собираться юноши и девушки, слетались, как стая молодых галок, так же как и эти птицы, раскрыв рты, слушали по десятому кругу одни и те же истории.
Эмпатия не очень интересовали легенды, но девушка, которая ему в тайне нравилась - Ириска - была их большой поклонницей. Ради неё Эмпатий и посещал эти собрания, только вместо пляшущих морщин старого клоуна - смотрел, не отрываясь, в ясное личико Ириски. Её щёчки, персикового цвета, так обворожительно подпрыгивали вверх, когда она смеялась над очередной ужимкой старика. Алые створки губ раздвигались, показывая ровные ряды маленьких жемчужных зубов. Задорный смех плясал в глубине её карих глаз, словно огонёк свечи, улыбка заставляла всё лицо светиться. Каштановые локоны плавно взмывали в воздух и так же плавно опадали.
А байки же... Эмпатий слушал их вполуха, ведь у него было занятие поважнее: любоваться Ириской и прокручивать в голове сцены будущих свиданий!  И, тем не менее, когда услышишь одну и ту же историю в сотый раз - волей-неволей запомнишь её.

А потом она будет являться тебе во снах, во всей яркости...

- Дед родился уже седым, - снова начинает свою байку сказитель. - С бородой, усами, залысинами на седой голове. Дедом Деда - как бы глупо это не звучало - был Бирюк. Васёк, ты ж помнишь Бирюка! - сказитель бросил куда-то в толпу слушателей.
- Конечно, помню, - буркнул кто-то из зала.
- Отец Деда погиб за несколько месяцев до рождения ребёнка. Бирюк, видя, что у дочери начались схватки, положил её на носилки и, с помощью других мужиков, отнёс в Клинику. Она находится в километре от Замка, - сказитель пояснил для молодёжи, редко выходившей за пределы завода.
- Роды были трудными, девушка умерла, кажется, от потери крови. Что, в прочем, и хорошо - не увидела, кого родила...
Старик помолчал. Отпил из алюминиевой кружки что-то вязкое и чёрное, продолжил:
- Врач, принимавший роды, сразу же испуганно вскрикнул, как только показалась головка. Медсёстры собрались вокруг него, посмотрели на то чудо, что вылезает из роженицы - и у каждой глаза округлились как пятаки. А-а, вы не знаете, что это такое - пятаки, - старик брезгливо махнул в сторону подростков. - Кто-то побежал сблевать, кто-то испуганно взвизгнул. Но сам врач преодолел испуг, взял себя в руки, и довёл дело до конца - ребёнок был полностью извлечён. Кровь хлестала из роженицы ручьями, она уже давно - с самого начала родов - потеряла сознание, и врач передал ребёнка медсестре, а сам занялся спасением роженицы. Медсестра в ужасе взирала на то чудовище, что оказалось у неё на руках - седой, усатый, бородатый младенец, сморщенный, как сухое яблоко. Младенец приоткрыл глаза - они оказались зелёные, как у крокодила... это вы тоже не знаете... как у ящерицы - зло взглянул на медсестру. Та в ужасе вскрикнула - и ребёнок сделал свой первый вдох. Обычно шлёпают по попе, но в этого малыша вдохнул жизнь крик испуганной женщины...
Старик снова отпил из кружки, помолчал, что-то обдумывал, играя морщинками над переносицей, хмуро продолжил:
- Как только он закричал - закричали все вокруг, и каждый, находившийся в палате...
- В палатке? - переспросил какой-то мальчишка, сидевший в первых рядах.
- В палате! - гаркнул старик. -  Ты не знаешь, что это такое... Все, находившиеся в палате, почувствовали ужасную боль в груди, будто вдохнули огня. Врач выронил свои инструменты, медсёстры повалились в обморок. Та, что держала ребёнка на руках - вот растяпа! - выронила его. Но младенец не шмякнулся на пол, нет! Он завис в воздухе!
В этот момент все слушатели дружно ахнули. И не важно, сколько раз они слышали эту байку - ахали каждый раз по-настоящему, с трепетом и изумлением.
- И в этот момент в палату ворвался Бирюк. Он увидел, что медсестра, выронившая малыша - разорвала себе ногтями артерии на шее, умерла от истечения крови. Увидел свою мёртвую дочь, у которой целая лужа крови между ног. Увидел врача, перерезавшим себе глотку скальпелем. Увидел других медсестёр: одна разбила голову о стену, другая разбила своим лицом окно и бросилась горлом на острый осколок стекла... Всё это увидел Бирюк - кровавую палату, результат какой-то... (старик замешкался, подбирая слово) фантастической бойни! И малыша, мирно лежащего на полу посреди этого хаоса (старик сделал ударение на "о"), смеющегося, смотрящего из-под своих седых бровей страшными ящеричными глазами...
Старик смолк, осушил свою кружку до дна.
- А что было дальше? - спросил зевака из первых рядов.
- Что дальше? Вот у тебя, если мутант родится - не дай бог - что будешь делать? Собственноручно Бирюк убить ребёнка не решился - всё ж родная кровь. Отнёс его к Реке - она примерно в пяти километрах отсюда - положил на широкую доску и пустил по воде... Но это не конец истории!
Слушатели снова ахнули.
- Бирюк вскоре умер. Довольно загадочно, хотя врач сказал, что просто остановилось сердце. Но с чего бы вдруг? Посмотрите на меня: я старше Бирюка на много лет, а до сих пор никаких инфарктов не схлопотал! - (старик похлопал себя по груди). - Ладно, не важно...  Так вот: позже, многие сторожа с дальних полей (старик туманно махнул рукой куда-то вдаль) рассказывали, что видели это существо - седого маленького старичка. Оно, говорят, собрало вокруг себя целую ораву ужасных выродков, мутантов, и промышляет грабежом и насилием. Некоторые пришлые люди, недавно присоединившиеся к общине, подтверждают рассказы об этом существе. В народе оно получило прозвание "Дед". Однажды, около года назад, орава мутантов напала на одно из наших полей. Всех сторожей перебили, кроме одного. Мутанты привели сторожа к своему вожаку, а им оказался тот самый Дед! И Дед сказал ему: Передай своим из Замка - нам, то есть, - за то, что вы от меня в детстве решили избавиться, я вам отомщу.  Сторож вернулся в Замок, сам от страха поседевший, и всё это, запинаясь, передал Старейшинам...
Настала пугающая тишина.
- Дедуска, - нарушила тишину маленькая девочка, лет пяти, сидевшая в первых рядах. - А откуда ты знаес, сто было в палате, если там все умилли?
Над рядами слушателей прокатились смешки. Старик нахмурился:
- А вот знаю, и всё тут! - бросил он обиженно. - И вообще, кто привёл сюда Катюшку? Уведите её! Она ещё слишком мала, чтобы такие истории слушать...
Развлечения ради, Эмпатий направил в старичка Чувство, просканировал его память и мысли: оказалось, сказитель, правда, был участником событий - одним из тех, кто помогал нести носилки с роженицей, а потом ждал снаружи палаты вместе с Бирюком. В какой-то момент он сам почувствовал, будто "вдохнул огня" - как раз когда младенец и акушеры хором закричали. Старик был твёрдо уверен в своих предположениях о том, что было в палате - хотя и не знает достоверно, как всё было. Никто из тех, кто находился в палате, действительно, не выжил.
На какое-то мгновение Эмпатий почувствовал смутную тревогу и нечто сродни дежавю, когда старичок рассказывал о том, как акушеры совершили массовый суицид - нечто подобное было и в его жизни... Там, в овраге на краю родного селения, когда ему было 13.
Но он быстро отогнал от себя мрачные мысли - любоваться Ириской и мечтать о свидании с ней было куда приятнее!
Старику принесли новую порцию вязкой чёрной жидкости в кружке, и он принялся за очередную байку, когда на плечо Эмпатия упала тяжёлая тёплая ладонь. Эмпатий обернулся - над ним склонилось мрачное мясистое лицо кочегара, Егора.
- Сегодня наша смена, не забыл? - хмуро пробурчал Егор. - Я тебя повсюду ищу, а ты тут, оказывается.
- О! Уже иду! - Эмпатий взглянул на часы на стене - до смены оставалось двадцать минут, как раз, чтобы переодеться и захватить с собой ужин.
Он бросил последний взгляд на Ириску, постарался вобрать её чудесный образ всем своим существом, глубоко впечатать в свою память...

Смена закончилась. Эмпатий поплёлся на ватных ногах в столовую. В помещении было пусто: ближе к полуночи Замок замирал, жизнь в нём затихала. Лишь далёкие переклички сторожей снаружи нарушали тишину. В такое время Эмпатий чувствовал, как вся мощь завода-гиганта наваливается на него, словно, он взвалил целую гору себе на спину. Он чувствовал себя маленьким насекомым, раздавленным этой гигантской ступнёй пустого пространства, столпами воздуха, выросшими от пола до высоких потолков. Огромное невидимое чудовище нависло над ним.
Эмпатий терялся, растворялся в этой пустоте, утрачивал чувство реальности. В мёртвой ночной тишине ему слышались крики, стоны, хрипы умирающих людей, всех тех, с кем он был знаком и кого потерял. В каждом скрипе, в отдалённом эхо шагов, в завывании ветра за окном - он слышал хрип Барсука, кровавое клокотание Щерика, и голоса многих других... И даже тех - большаков - из родного селения. Да, их ему тоже было жаль.
Тени ползли по стенам, изломанные в нервозных корчах, показывая его воображению сцены смертей, убийств, побоищ...
- Эй, ты в порядке? - Егор положил руку на плечо, и Эмпатий снова ощутил умиротворяющую тёплую тяжесть его ладони.
- Спасибо, я в порядке, - Эмпатий улыбнулся Егору. - Хороший ты мужик, Егор.
- Ну, ладно, ладно, - Егор смутился. - Не подлизывайся, я всё равно поблажек не сделаю.
Оба рассмеялись.
Егор грохнул о стол днищем огромной бутыли, внутри булькала мутная жидкость.
- Давай, тяпнем! Смена закончена! - гаркнул Егор. Эмпатий заметил, что только теперь морщины на его лице разгладились, суровость куда-то улетучилась.

Обычно никто не предлагал Эмпатию "тяпнуть", даже сам Егор. Видимо, подумал Эмпатий, на этот раз его собутыльники куда-то запропастились. Уставший после смены, издёргавшийся, слушая в шорохах и скрипах эхо своего прошлого, Эмпатий легко принял предложение.
В непомерной бутыли Егора оказался самогон, настолько крепкий, что после первого стакана Эмпатию захотелось лезть на стену. Казалось, глаза вот-вот вылезут из орбит, язык и горло вспыхнули пламенем, Эмпатий поспешно вдохнул воздуха и раскашлялся. На ум пришли слова старого сказителя про тех, кто принимал роды Деда: "Как будто вдохнули огня". Так и есть, - подумал Эмпатий, смахивая крупную слезу с глаза, - как будто огня вдохнул.
Начиная с третьего стакана, Эмпатий притерпелся, даже начал различать нотки и оттенки вкуса в том страшном зелье, что Егор наливал и наливал ему. Вскоре оба осоловели, начали горланить какие-то песни. Слова тонули в пьяном мычании, пение превращалось в рёв медведей. После пений начали рассказывать друг другу истории, шутки, анекдоты. Безумный пьяный гогот взмывал вверх, как испуганная птица, тревожно метался под сводами, подобно летучей мыши в пещере. Эмпатий с воодушевлением наблюдал, как страшный холодный одинокий Замок наполняется шумом пьяного ража, вытесняя мрачные мысли и воспоминания. Судорожные тени мёртвых врагов и друзей отступали.
Опьянев окончательно, Эмпатий как-то незаметно для себя, переступил через моральные условности, которым обычно следовал, и выпустил своё Чувство на поиск Ириски. Чувство очень быстро обнаружило девушку - за время жизни в Замке оно успело очень хорошо освоиться, просканировало почти всех обитателей, запомнило каждого, хорошо запомнило расположение помещений, план здания, совместило данные о местонахождении конкретных лиц с показателями времени... Смешно, но Эмпатий знал Замок и его обитателей лучше, чем кто-либо из коренных обитателей! Эмпатий знал что творится в помещениях и цехах, в которых, фактически, никогда не был! За время жизни в Замке он выходил наружу раз пять-шесть, не больше, однако, знал местность вокруг Замка на многие километры вдаль лучше, чем те, кто покидал завод постоянно - Чувство проникало всюду и везде, ничто не могло от него укрыться!
Чувство нашло Ириску - девушка, как и большинство обитателей Замка, сейчас мирно спала в своей постели. Чувство бесцеремонно ворвалось в её сознание, пронеслось сквозь вязкую завесу сна, вошло в её память. Эмпатий хотел знать, что Ириска чувствует к нему, какого она о нём мнения, что о нём думает... В памяти Ириски Эмпатия ждал приятный сюрприз - оказывается, девушка проявляла к нему интерес и симпатию, не меньше, чем он к ней.
Какой же я был дурак! - ругнулся в мыслях Эмпатий. - Надо было сделать это ещё давно! Уже знал бы, что я ей симпатичен и не испытывал бы этого глупого стеснения... Чёртовы моральные нормы и условности! Копаться в чужих мыслях не хорошо? Чёрта-с два! Это ведь как может сэкономить время и силы! Ладно, завтра же подойду и заговорю с ней...
Чувство постепенно пьянело, размазывалось. Эмпатий, расслабленный алкоголем, обрадованный узнанным об Ириске, преисполнился игривым настроением.
- Егор?
- А? - осоловело ответил собутыльник. Пряди волос налипли ему на лоб, глаза невидяще озирались вокруг.
- Хочешь знать, что кому снится?
- Ты умеешь смотреть чужие сны? - удивления в голосе было мало. В таком крепком опьянении обычно мало чему удивляются.
- Ага.
- Ну ладно, - Егор налил себе, залпом выпил, грохнул стаканом о стол. - Что снится Петровичу?
Чувство сонно, лениво, шатаясь и раскачиваясь, поползло в соседний цех, отыскало там Петровича, мирно храпящего на лавке...
- Бред какой-то! - рассмеялся Эмпатий. - Чёрные кролики прыгают по траве, а Петрович пытается их поймать!
Оба прыснули со смеху. Гогот скорчил Егора пополам, не в силах вытерпеть, он замолотил кулаком по столу.
- А... - сквозь смех выдавил Егор. - А Пашку?
- Щас! - ответил Эмпатий тоном ловкого фокусника.
Пьяное и весёлое, Чувство, круша всё на своём пути, проваливаясь то сквозь стену, то сквозь потолок или пол, кое-как доползло до койки Пашка. Пашок был женат, у них с женой был собственный небольшой отсек-комната, и сейчас Чувство обнаружило Пашка в объятиях жены...
- А он не спит! - выпалил Эмпатий. - Они сейчас с женой... этого... то есть того... делают... - Эмпатий сделал колечко из указательного и большого пальцев, потыкал в него указательным пальцем другой руки.
Оба снова рассмеялись.

- Прилягу я, - простонал Егор под конец пьянки.
- Ты чего? - удивился Эмпатий. Он посмотрел на бутыль - та была полна ещё, как минимум, на треть.
- Что-то не хорошо мне, - задыхаясь и громко сглатывая, прошептал Егор. Медленно встал из-за стола, неуверенно побрёл к ближайшей лавке, лёг. Лицо бледное, глаза ввалились, дышал тяжело.
Эмпатий минут пять пытался сосредоточить Чувство - опьяневшее, оно упорно не слушалось его, - и послал в Егора. Попав Чувством в Егора, Эмпатий тут же ощутил сильную боль в сердце, в глазах потемнело, воздуха не хватало... Казалось, Егор никак не может надышаться, что-то мешает ему дышать в полную силу. Эмпатий поспешно покинул Чувством Егора, с тревогой посмотрел на него.
- Егор? - неуверенно позвал Эмпатий.
- Да... - простонал Егор.
- С тобой ничего не случится... нехорошего?
- Да что со мной случится?! Просто... ох, сердце прихватило... Я сейчас полежу немного, и пройдёт... Ты извини... Пей пока без меня... Я сейчас... отдохну и вернусь...
Егор захрапел. Через пару минут Эмпатий решил проверить состояние Егора, снова послал в него Чувство - на этот раз боль в сердце поутихла, сменилась на лёгкую тяжесть, дыхание выровнялось. Эмпатий со спокойствием за кочегара, оставил его.

Копаться в чужих снах и воспоминаниях было скучно. Но и сидеть за бутылью самогона без собеседника - тоже скучно. За полчаса Эмпатий успел пошарить Чувством в сознании десятков своих знакомых, высматривая все секретные и тайные мыслишки и чувства людей.
- Скукота какая... - мрачно сказал себе. - Все люди для меня, как на ладони.
Залпом осушил очередной стакан с самогоном, подражая Егору, грянул дном о крышку стола.
Мысль вспыхнула неожиданно, подобно молнии.
- Точно! Старый хрыч с собаками! Как же его? Охотник, о! А что этот козёл сейчас делает? Гад! Никогда не прощу его за Копотя!
Эмпатий послал своё Чувство наружу. Опьянение как рукой сняло, Чувство мгновенно собралось, приняло стойку хищного зверя перед броском. Фас! - мысленно приказал Чувству Эмпатий, и оно понеслось со склона в Овраг. Оказавшись на дне, оно понеслось вдоль Оврага, к дальнему краю. Чувство мчалось по дну, затопляя собой Овраг, подобно бурной реке, прорвавшейся через дамбу, сметая всё на своём пути, засасывая всё в один бурлящий водоворот.
Очень быстро, намного быстрее человеческих ног, Чувство добралось до дальнего края Оврага, над которым мрачно чернел Тёмный Лес. На склоне стоял маленький домик. Чувство метнулось к нему, как тигр бросается на жертву, просочилось сквозь ветхие дощатые стены, оказавшись внутри, затопило собой всё пространство, проглотило весь дом с мебелью и обитателем. Да, обитатель был на месте. Где же ему ещё быть?! - усмехнулся Эмпатий. - Старому козлу в такую темень... Чувство вошло в старика, и в сознание Эмпатия полились слова:
- Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня грешного... Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня грешного...
Слова лились и лились без остановки, подобно журчанию ручья, бегущего по камням. Казалось, нет конца и края этому бормотанию, как нет их для Реки, что неспешно текла в нескольких километрах отсюда, и где-то далеко-далеко за горизонтом впадала в Каспийское море. Это также были мысли старика, Эмпатий прежде никогда не видел Реки и ничего о ней не знал.
Старик открыл глаза, и Эмпатий увидел его дом изнутри. Первое, на что упал взгляд - три картины на стене. (Кажется, они назывались "иконами". Эмпатий не очень хорошо знал, что это). На одной из них была молодая женщина с приятным лицом, полуприкрыв глаза, она держала на руках упитанного младенца. Старик посмотрел на неё, как на живую - Эмпатий почувствовал это. Затем старик перевёл взгляд на другую картину - бородатый патлатый мужчина в белом одеянии с очень грустным лицом. На него старик тоже посмотрел как на живого, Эмпатий даже ощутил некий трепет чувств и эмоций, вспыхнувший в сознании старика. Эмпатий был удивлён: Что же такого необычного в этих картинах?! Он решил исследовать. Послал своё Чувство, словно невидимую щупальцу, в сами картины. Приближаясь к картине с грустным бородатым мужчиной, Эмпатий странно себя почувствовал: ему стало жарко и холодно одновременно. Что-то внутри него - нет, не в Чувстве - а прямо в этом теле, завибрировало, затрепыхалось, как бабочка, запертая в стеклянной банке. Как птица в клетке, мечтающая вырваться на свободу. Чем ближе Чувство подбиралось к мужчине на картине, тем больше света вспыхивало в сознании Эмпатия - будто он посылал Чувство в лампочку ...или в солнце! Всё стало очень ярким, свет был нестерпим, настолько, что образы размылись, наступила слепота. Чувство более ничего не видело, не ощущало, не различало, Чувство растворилось в свету, как в кислоте.
Вдруг, та часть Чувства, что продолжала находиться в теле старика, ощутила тревогу. Испуганно скрипнула дверь, старик резко обернулся, стена с картинами спешно уплыла в сторону. Теперь напротив старика зияла раскрытая пасть дверного проёма, в которой чернела бездонная глотка ночи. Из мрака вышел маленький человечек, в буром плаще, с капюшоном на голове. Из-под капюшона ползли длинные седые волосы и борода, струились, как горный поток, бежали по складкам плаща, спускаясь до самого пола. В левом кулачке, жилистом и узловатом, извитым венами, как плющом, маленький человек сжимал посох - такую же узловатую скрюченную палку, как и весь он сам.
- Дед! - Эмпатий услышал мысль, мелькнувшую в сознании старика, почувствовал страх, возникший в нём.
Вслед за маленьким существом в дом вошла горстка уродливых образин - мутанты. Они рычали, скалились, сам их вид был настолько безобразен, что Эмпатия чуть не вытошнило.
Из-под капюшона маленького существа показались зелёные глазки, зоркие и цепкие, они, словно, горели недобрым огоньком. Эмпатий почувствовал, как Нечто выталкивает его из сознания Охотника, и вообще из этого домика на краю Оврага. Такого с ним никогда не было! Что это ещё за сила, способная оттеснить его Чувство?! Чувство поспешило покинуть это место, опасаясь быть замеченным этим маленьким человечком в плаще.
- Что такое? Что со мной? - удивился Эмпатий. - Почему Чувство боится этого крошечного мутантика?!
Чувство мгновенно вернулось к Эмпатию, втянулось в тело, словно улитка, прячущаяся в ракушку, и ни под каким предлогом не желало выходить наружу - Эмпатий никак не мог пересилить его.
- Значит, это и был тот самый мифический Дед?! - размышлял вслух Эмпатий, допивая последний стакан самогона. - Значит, он всё-таки существует. По-хорошему, сейчас следовало бы всем об этом рассказать... Послать на помощь старому хрычу...
На резиновых ногах, шатаясь и спотыкаясь о стулья, Эмпатий добрался до ближайшей лавки и бухнулся на неё.
- Но он убил Копотя... Так что... Плевать на него, - простонал Эмпатий, уже проваливаясь в пьяный сон. - Пусть помирает...

Чувство металось в кромешной тьме, подобно слепой птице, замурованной в пещере. Оно натыкалось на невидимые препятствия, оно улавливало множество эмоций и мыслей, целый поток: страх, ярость, боль, агония... Оно улавливало звуки: крик, плач, визг... Красные, розовые, жёлтые пятна вспыхивали перед ним и исчезали. Чувство становилось размером с Замок, срывалось с крыши и улетало вместе с ветром, куда-то далеко. Оно дотягивалось до облаков, плыло вместе с ними вдаль. Оно падало в Реку, подобно птицам-рыболовам - плюх! - врезалось в холодные толщи воды. Оно растворялось в Реке, неспешно утекая вместе с ней, далеко за горизонт, в Каспийское море...
Сумерки рассеивались, небо светлело. Эмпатий открыл глаза...

И обнаружил себя в пустом здании. Снаружи грозно выл осенний ветер, каркали вороны, а внутри завода стояла мёртвая тишина. Голова трещала от выпитого, в сознании всё ещё мелькали картинки пьяного бреда.
- Чего так тихо? - удивился Эмпатий вслух. Эхо подхватило его вопрос, заиграло с ним, как с мячиком.
Встал со скамьи, расталкивая стулья и столы, побрёл к выходу. Уже у двери вспомнил о Егоре. Взглянул на лавку, на которой вчера заснул кочегар.
- О? Егор?
Егор всё так же лежал на лавке, в той же позе, в какой заснул. Эмпатий подошёл к кочегару, положил руку на плечо - хотел встряхнуть спящего - но тут же отдёрнул. Плечо кочегара оказалось твёрдым, как из дерева.
- Егор? Егор!
Эмпатий снова положил руку на Егора, ощупал плечо, шею, грудь... Всё было твёрдым, каменным, холодным. Вгляделся в лицо кочегара: веки, словно, срослись с кожей под глазами, рот раскрылся так, будто желал проглотить весь мир, язык неуклюже вывалился на бок. Егор не дышал, сердце не билось, перед Эмпатием лежала простая деревяшка, засохшее мясо. Труп.
- Егор, боже мой! - вскрикнул Эмпатий. Он послал в кочегара своё Чувство, всё ещё не веря в произошедшее - Чувство лениво пробудилось от пьяного сна, вошло в Егора и... не нашло там никого. Нет там никого, нету. Никакого Егора. Просто застывшая биомасса, не более. Точки Идентификации - теперь уже - нет.
- Боже ты мой, боже ты мой! - забубнил Эмпатий, со стоном, побежал прочь из столовой. Наткнулся на двери, толкнул их - те не поддавались. Навалился - створки медленно поползли вперёд, увеличивая зазор между ними. В зазоре Эмпатий увидел мрачный коридор, уходящий вдаль, утопающий в темноте впереди.
- Чего они свет не включили?!
Эмпатий посмотрел вниз, пока толкал створки дверей, и увидел то, что мешало дверям открыться. Шаркая о пол, скрипя с натугой, каждая створка отталкивала к стене по трупу. Эмпатий выметнулся в получившийся зазор, взглянул на трупы - это были повара, шедшие на свою смену. Глаза Эмпатия округлились, он безумным взглядом обвёл коридор - вдоль стен, словно какие-то мешки, всюду лежали трупы. Гряды трупов тянулись вдаль и исчезали во тьме впереди.
- Что происходит?!
Эмпатий побрёл вдоль стен, с ужасом глядя на мертвецов, его взгляд перепрыгивал с одного покойника на другого - будто бесконечный конвейер смерти двигался мимо него. На стенках тут и там бурели кляксы засохшей крови, иногда с налипшими волосами, в стены вминались кровавые отпечатки ладоней...
- Ириска! - мысль вспыхнула в сознании, как зажжённая спичка.
Эмпатий побежал по коридору, послав Чувство вперёд себя - туда, где находилась общая спальня девчонок... Один этаж, другой этаж - Чувство неслось как ракета, вот и девчачье общежитие, первая комната, вторая комната... нужна седьмая! Наконец, седьмая комната! Чувство просочилось сквозь стену, нащупало постель Ириски. Пусто. В постели никого нет.
Эмпатий остановился. С пола на него смотрел очередной труп, дико выпучил глаза, словно угрожал. Изо рта стекала обильная струя крови, бежала по складкам одежды, как горный ручей по камням, стекала на пол, где превращалась в полноводное озерцо. Нет, это воображение, - пронеслось в мыслях. - Кровь давно засохла.
Эмпатий сел на корточки, напротив трупа, послал Чувство в него:
- Ну, расскажи мне, что здесь было?
Из умершего мозга Чувство не смогло выудить никаких воспоминаний. Только установило причину смерти: бедолагу убили, переломав рёбра и грудную клетку - а обломки костей уже порвали внутренние органы. 
Эмпатий встал с корточек, попытался собраться с мыслями. Как быть? Что делать? Куда дальше?
Сейчас ему было плевать, выжил ли кто или нет, да и что, собственно, произошло. Прежде всего, он хотел найти Ириску, живую или ... Нет, не надо думать об этом. Она жива, несомненно! Конечно, она жива, иначе и быть не может!
Он послал Чувство во все стороны, подобно щупальцам осьминога, выискивая Ириску. Сначала он искал Точку Идентификации Ириски - но так ничего и не обнаружил. В целом Замке, в заводе-гиганте - не было маленькой невзрачной Точки Идентификации Ириски, чёрт побери! В груди разверзлась пропасть, щемящая пустота. Засосало под ложечкой, дыхание сбилось. Жажда, мучившая ещё с самого пробуждения, атаковала его с удвоенной силой.
Эмпатий снова направил Чувство на поиск Ириски, теперь уже, не только её Точки Идентификации, но и просто внешнего сходства у... трупов.
На втором этаже Чувство нашло нечто, похожее на Ириску. Эмпатий метнулся к лестнице, взлетел на второй этаж.

Да, это была Ириска. В ночной рубашке, заляпанной кляксами запекшейся крови. Остекленевшие глаза  вперились в пустоту. Из-под пышных каштановых волос выглядывали кровавые сгустки, как осторожные зверьки из густой чащи.  Эмпатий посмотрел в её пустые глаза. Стало горячо, в его глазах стало горячо, и мир размылся, растёкся, всё поплыло в пульсирующей пелене горячих слёз.
Эмпатий просканировал её тело.
- О боже, боже! Ей проломили голову! О... о нет! Её и изнасиловали! - Эмпатий, глотая слёзы, кричал в пустоту под высоким потолком, а эхо хватало его слова и разносило по всему заводу, как сорока-сплетница. - И сломали руку! Бедняжка! Бедняжка!
Эмпатий никогда не догадывался прежде, что умеет так истошно вопить. Выл, как волк, помирающий с голоду в зимнем лесу...

Одно удивило Эмпатия в то утро - Егор умер своей смертью. Во сне у него случился удар, сердце остановилось. Довольно странно, - отстранённо размышлял Эмпатий. - Почему в столовую никто не ворвался и не убил нас с Егором. Как будто перед входом в столовку возникла какая-то невидимая преграда, стена, защитившая... нас обоих? Или меня лишь одного?

Кроме Эмпатия никто не спасся, весь Замок был мёртв, всё население Замка. А так же жители поселения у подножья, жители поселения на склонах Оврага... Вся местность обезлюдила за одну ночь.

***

- Ау! Эмпатий! - в сознание ворвался пьяный голос Тучи, развеявший воспоминания, как дым.
Эмпатий взглянул на Тучу, как грозный ветхозаветный Бог на грешника, и тот, испугавшись его взгляда, поспешил отвернуться, сам одним махом осушил предложенный стакан с самогоном и быстро влился в общую беседу за столом.




СОН. МАЛЬЧИК ВЫЛЕЗ ИЗ ТРУБЫ.

Да уж, - размышлял Эмпатий, направляясь к "Дому из жести" - месту, в котором Туча предложил ему заночевать. - Ну и забрало же меня в эти воспоминания про "Замок"! Прав был Пуэр, говоря: "Мысль - это маленький сон, мысль - это маленькая смерть". Когда мысль приходит, и ты увлекаешься ею - ты, словно, засыпаешь, словно, умираешь. Тебя, как будто, нет...
Эмпатий зашёл за угол "Дома из жести", сзади раздавались шаги, невнятные разговоры: вслед за Эмпатием шли Туча и Олеся. Дверь скрипнула, - вероятно, они вошли внутрь. Эмпатий не вошёл, ему дико хотелось помочиться. Он расстегнул ширинку, извлёк содержимое, как вдруг сзади раздался зовущий шёпот:
- Эй!
Эмпатий резко развернулся. Из темноты проступил образ светловолосой девушки - Саши. Её взгляд медленно сполз с лица Эмпатия вниз, по груди, по животу, к самому...
- Ой! Извините! - Саша испуганно отвернулась, будто увидела змею.
Эмпатий быстро засунул своё добро обратно в штаны, застегнулся.
- Да, неловкая ситуация... - промямлил.
- Простите, простите, пожалуйста, - зашептала Саша. Она вся съёжилась, стыдилась повернуться.
Эмпатий добродушно улыбнулся - стеснительные люди всегда умиляют.
- Всё в порядке. Чего у тебя?
Всё ещё боясь развернуться, Саша пролепетала:
- Ой, так неловко вышло... Я даже и не знаю... Я забыла, с чем пришла... Я лучше уйду...
Она подобралась, поспешно засеменила на своих стройных ножках прочь. Эмпатий коснулся её Чувством, прочёл мысли и настроение.
- Вот, - он грустно вздохнул. - Ещё одна девушка приходила просить меня остаться...
Он двинулся ко входу в "Дом из жести".
- Всех этих девушек... их было так много. Если бы я мог быть с ними - разве я отказывался бы?! Но я не могу, не должен... Мне нельзя...

Он вспомнил давнюю беседу с Пуэром. Тогда Эмпатию было лет 18.
- Ты никогда не притронешься ни к одной женщине, понял меня! - тоном, не терпящим возражений, отрезал Пуэр.
- Почему?! - Эмпатий бросил непокорный взгляд на учителя.
- Потому что ты мутант! И если у тебя будут дети - они тоже будут мутанты! Ты хочешь заполонить всю Землю своими выродками?! Наша цель - уничтожать мутантов и помогать людям, восстанавливать чистоту человеческой расы. Понял?
- Не понял! - огрызнулся Эмпатий.
Он отвернулся, гнев кипел в груди. Пуэр подскочил к Эмпатию, схватил его за ворот, поднял на вытянутых руках, как куклу. Пристально посмотрел Эмпатию в глаза, ледяным тоном прошипел:
- Послушай ты, сопляк! Или ты мне поклянёшься, что не притронешься ни к одной женщине, или я собственноручно тебя кастрирую.  В любом случае, будет по-моему. Поэтому, лучше поклянись мне сейчас же.
Эмпатий ответил, процитировав Конфуция:
- Вынужденным клятвам боги не внемлют.
Удивление мелькнуло в глазах Пуэра, улыбка слегка тронула уголки губ. Он опустил Эмпатия на землю, постоял, глупо уставившись в землю, а потом разразился диким хохотом. К нему присоединилась и Лейла (она всё это время была неподалёку).
- А он - молодец, скажи же! - крикнула она мужу.
- Да уж! - через смех выдавил из себя Пуэр. Успокоившись, продолжил:
- Ладно, Эмпатий. Подрастёшь, тогда поговорим. Мы ещё вернёмся к этому разговору. Я надеюсь, ты сам всё поймёшь и согласишься со мной. Моя цель не в том, чтобы заставить тебя или принудить, а в том, чтобы ты сам понял и признал.

- Снова маленький сон. Снова маленькая смерть, - Эмпатий обнаружил, что витает в воспоминаниях, стоя у входа в "Дом из жести". - Чёрт побери! Что делать с этой "болтушкой в голове", как называл её Пуэр?!
Он толкнул дверь, та сонно скрипнула.

***

Эмпатию снова 13. Он на дне оврага-свалки возле родного селения. Он лежит на земле, вокруг столпились большаки, гогочут. Они по очереди подходят и пинают его. Толстяк и Очкарик с ужасом смотрят на происходящее, по их щекам бегут слёзы.
Вот ещё одна пара башмаков приближается к Эмпатию, нога замахивается, удар! Эмпатий снова подпрыгивает, как мячик. Ему кажется, рёбра уже давно превратились в кашу. Он скорчивается в позе эмбриона. Тогда трое большаков стягиваются над ним в круг и принимаются беспорядочно клевать носками ботинок куда попало. Эмпатий взглянул на лица, нависшие над ним - они ржут, оскаленные рты растянуты от уха до уха.
Таинственный мальчик, что скрывается в трубе, больше не может ждать, не может терпеть. Он вырывается наружу.
Нет! - пытается кричать Эмпатий, но его голос тонет в ослепительном белом свету, вспыхнувшем на весь мир.
В свету проступает образ таинственного мальчика, его силуэт. Черты становятся чётче, Эмпатий вглядывается в его лицо и узнаёт в нём себя! Этот мальчик - точная копия Эмпатия! Правда, он кажется каким-то прозрачным, словно, состоит из водянистого желе или дымки...
Мальчик улыбается Эмпатию. "Мы вместе навсегда. Ты - это я" - проносится чей-то шёпот в голове.
Свет погас, вернулся овраг-свалка, вернулись пинающие ноги. Эмпатий, прилагая нечеловеческие усилия, поворачивает голову. Картинка пинающих ног медленно, с натугой, уплывает в сторону, а на её месте оказывается "сладкая парочка" - Зуз и его красноволосая подружка. Эмпатий снова встречается с девушкой взглядом, улыбается ей ухмылкой хищника, ухмылкой того таинственного мальчика. Прозрачная щупальца Чувства, - о боже! - то, что он так долго таил в себе и подавлял! - вырывается на свободу, вонзается, как игла, в зрачки красноволосой. Эмпатий судорожно пробирается в неё, как зверь, прячущийся в норе. И вот он в ней, в её голове. Он - это она сама. Он видит мир её глазами, слышит её ушами, чувствует её кожей. Продолжая ухмыляться улыбкой таинственного мальчика, он  Берёт_Управление_На_Себя.
- Давай, дорогуша, покажи, как ты ненавидишь Зуза! - командует он в её голове.
Девушка снова поворачивается к Зузу. Кажется, что она опять хочет чмокнуть того в щёку. Но, вместо этого, она впивается зубами ему шею и вырывает клок мяса. Зуз дико вскрикнул, артерия порвана, кровь фонтаном хлещет из него, как из поливочного шланга. Он прикладывает ладонь к ране, кровь обильно сочится между пальцами. Большаки ошарашено уставились на эту сцену. Красноволосая истерически смеётся, её трясёт, смех скорчивает её пополам:
- Я всегда мечтала это сделать! А-ха-ха-ха-ха! Я ненавижу этого ублюдка! Я его ненавижу!
Татарчонок перевёл испуганный взгляд с вопящего Зуза и девушки на Эмпатия. Эмпатий довольно улыбается, уверенно встречает взгляд Татарчонка.
- Тоже хочешь? - он произнёс это мысленно, но мог поклясться, что Татарчонок его расслышал. Глаза Татарчонка округлились, в них вспыхнул испуг, он подобрался, приготовился бежать отсюда прочь, без оглядки... Но в этот самый момент что-то ворвалось в него, что-то вроде ветра. Какое-то невидимое ядро, сгусток чужой воли, ударил в него, просочился внутрь, накинулся на его мозг, как голодный зверь на добычу...
Большаки с изумлением увидели, как Татарчонок вскочил на ноги и с разбегу разбил голову о бетонную трубу. Удар был сильным, все присутствующие услышали глухой хруст. Кровь безобразной кляксой выступила на лбу, закапала на землю, Татарчонок пошатнулся и грохнулся на спину, глаза слепо вперились в небо.
- Что с ним? - испуганно прошептал Кляча. - Татар, ты чо?
В ту же секунду красноволосая с визгом бросилась на него, как кошка, впилась ногтями в лицо.
- Ой! - Кляча оступился, нелепо повалился на землю, словно падающая башня.
Эмпатий почувствовал безумную силу, растущую в нём. Сдохните все! - крикнул он про себя, и десятки невидимых щупалец вырвались наружу, впились в тела всех присутствующих. (Толстяк вовремя спрятался в трубе, Очкарик же - не успел...).
Эмпатий смеялся, заливался истерикой, наблюдая, как люди вокруг убивают друг друга и самих себя: вгрызаются в глотки, выцарапывают глаза, разбивают головы о камни и трубы, сворачивают шеи...
Эмпатий никак не мог унять своего безумного хохота, да и не хотел! Радость, радость от осознания своей силы! Своей власти! Своей мощи!
- Все! Все сдохните! Все! - закричал Эмпатий, срываясь на хрип.
Вокруг царила кровавая баня, жутчайшее кровавое месиво, безумное побоище.

Придя в себя, он обнаружил груду мёртвых обезображенных тел вокруг. Кровищи натекло целое море, всё, буквально, утопало в крови. Он встал, направился к дальнему концу трубы - оттуда доносились всхлипы и стоны. Под ногами хлюпало и чавкало, словно, он шагает по болоту, багровому болоту, пучки травы под его шагами утопали в красной жиже, а потом выныривали обратно.
В трубе сидел Толстяк, он беспомощно потирал кулачками глаза, хлюпал носом. Грязь размазалась по щекам, тело тряслось в мелкой дрожи.
- Успокойся, Антох, - прошептал Эмпатий, положил руку на плечо.
Толстяк вздрогнул, испуганно посмотрел на Эмпатия.
- Что произошло, Петь? - пролепетал он. Лицо исказилось, как смятая фотография, он снова заревел. - Они... начали убивать друг друга... Боже... Я так испу... Я испу...
- Тихо-тихо, - прошептал Эмпатий, прижал к себе голову Толстяка.
Сзади послышался слабый женский стон:
- Ах...
Эмпатий обернулся. Это была красноволосая. Она попыталась приподняться на руках, но не смогла,  пластом шлёпнулась обратно на землю. Начала безумно шарить глазами, пока не отыскала Эмпатия. Их глаза встретились. Эмпатий с ужасом от осознания содеянного, посмотрел в её бездонные голубые глаза. Ясные, как небо в безоблачный день. Как гладь чистого озера. Ему было жаль, что эти глаза вскоре закроются навсегда, и уже никто никогда не сможет в них заглянуть...
- Ох, мальчик... - простонала она. - Ну, ты крут...
После этих слов Эмпатий истерично хохотнул, девушка тоже. Ей было больно улыбаться - на губах  ранки, они кровоточили, поэтому она смеялась и морщилась одновременно.
- Спасибо тебе, - неожиданно выпалила она. По крайней мере, Эмпатий точно не ждал этих слов...
- Если бы ни ты - я бы никогда не решилась... Убить эту сволочь... Я давно этого хотела... Я так сильно его ненавидела... Что, если ради его убийства и самой придётся умереть... Я согласна...
Она закрыла глаза, голова глухо стукнулась о землю. Она прошептала ещё раз:
- Я согласна... - и замолчала навсегда.
Толстяк продолжал сопеть Эмпатию в грудь, всхлипывать.
- А где Санёк? - мысль пришла неожиданно, будто ударило током. Эмпатия охватила тревога, волосы встали дыбом, высыпали мурашки, перехватило дыхание.
- Он тоже... Он то-о-же... обезумел! - проревел Толстяк и ткнул пальцем в сторону груды трупов.
Эмпатий подскочил к трупам, жадно вглядывался в лица. Лицо Очкарика быстро выделилось из общей массы, бросилось в глаза. Бледное, со струйкой крови, стекающей с уголка губ.
- Нет, - прошептал Эмпатий, затряс головой, как бы отрицая правдоподобность увиденного. - Нет!
Он вырыл мёртвое тело из груды других тел, прижал к груди. Голова безвольно запрокинулась назад, как у какой-нибудь тряпичной куклы...
- Санёк! - закричал Эмпатий.

- Санёк!!! - закричал Эмпатий и вскочил. Обвёл безумным взглядом пространство: стены из жестяных листов, две толстых балки, а между ними гамак, на гамаке храпит девица, Олеся, чуть поодаль - раскладушка, на ней дрыхнет полный низкий мужичок, Туча...
- Так вот как звали Очкарика... - прошептал Эмпатий в темноту.
Встал, подошёл к Туче, растолкал его.
- Чего? - встрепенулся Туча.
- Выпить осталось?

Туча принёс из каких-то кладовых огромную бутыль с самогоном. Поставил на стол перед Эмпатием, сам же вернулся на раскладушку, быстро захрапел.
Эмпатий с сомнением посмотрел на бутыль. Стоит ли? Можно ли?
Но, Господи, сегодня какой-то день воспоминаний! Если не вырубиться - или бессонница или кошмары замучают его!
Он просканировал Чувством местность на несколько километров. Ничего подозрительного, никакой опасности. Тогда только налил себе первый стакан.
Но сомнение и тревога всё равно продолжали свербеть в груди...




БАРОН МУТАНТОВ.

Эмпатия разбудили выстрелы. Громкие и одинокие, они раздавались в темноте опущенных век, и сначала ему показалось, что это отголосок какого-то из его снов. Но выстрелы не утихали, к ним присоединились крики, рёв, топот множества ног - и Эмпатий понял, что уже не спит, и что всё слышимое происходит на самом деле.
Он открыл глаза, вскочил с раскладушки. Окинул взглядом помещение - в "Доме из жести" было пусто: покинутый гамак одиноко раскачивался между балок, скомканное одеяло на раскладушке Тучи сморщилось в возмущённые складки.
Эмпатий метнулся к рюкзаку, мгновенно извлёк части Костюма, оружие. Облачаясь в свои чёрные доспехи, вызвал Чувство - то нехотя откликнулось, пробуждаясь от пьяного оцепенения...

- Чёрт, - процедил через зубы. - Стоит напиться - и вот, пожалуйста. Они что - эти грёбаные мутанты - следят что ли, когда я выпью? Выжидают???
Эмпатий выметнулся наружу и без промедления открыл огонь из двух автоматов uzi. Четверых мутантов, настолько уродливых, что даже память не захотела сохранить их образы, прошило поперёк тел. Эмпатий скорчился, схватившись за грудь и живот. "Чужая" боль была невыносима! Но нужно себя пересилить, нужно, - зашептал Эмпатий. Отпихнул труп, падающий на него, и метнулся в гущу бойни неподалёку.
Он прорывался сквозь месиво из мутантов, прокладывая себе путь автоматными очередями. Уродливые рожи, оскаленные пасти - мелькали перед глазами, как бесконечный фильм при ускоренной прокрутке. Впереди он заметил Герасима, стреляющего в мутанта из ружья. Бах! - мутанта отбросило далеко назад, в груди разверзлась кровавая дырища, из неё взвились струйки дыма. Сзади подкрался мутант очень маленького  роста, жутко рыкнул и набросился на Герасима - тот в этот момент перезаряжал ружьё. Эмпатий бросился на помощь, но малютка-мутант уже успел перегрызть Герасиму горло, вырвал клок мяса. Кровь щедрыми толчками вырывалась наружу, в шее Герасима темнела рваная дыра. Малютка-мутант спрыгнул с падающего трупа, бросился на Эмпатия. Короткая очередь выплеснулась из автомата и прошила малютку, как раз, когда он совершал свой наскок. Малютку отбросило назад, как отбитый ракеткой воланчик. Эмпатий согнулся, схватился за грудь - жар, вспыхнувший там, был нестерпим. В глазах потемнело, во рту пересохло, казалось, между языком и нёбом разверзлось гигантское пространство сухого воздуха. Сглотнул, заставил себя переступить через боль, напрягся, ринулся в бой.
Уродливый мутант на длинных, как ходули, ногах быстро, словно спринтер, пронёсся мимо, волоча за собой Сашу. Уродливая серая лапа, венистая и в пупырышках, сжимала Сашину косичку. Девушку, буквально, тащило за бегущим мутантом, она  поспевала, как могла, бежала, согнувшись пополам. Спотыкалась, падала на четвереньки - но мутант не останавливался, продолжал волочь за собой. Приходилось ползти на четвереньках, на ходу поспешно подниматься. Саша охала, стонала. Эмпатий заметил в её руке блеснувший нож. Возможно, тот, которым она обычно чистит рыбу. Саша крепко сжимала его, боясь обронить. Эмпатий пальнул мутанту по ногам. Тварь тут же споткнулась, в районе щиколотки звучно хрустнуло, там же раненая нога переломилась надвое, как сухая веточка. "Тварь на ходулях", дико взвизгнув, грохнулась на землю. Саша подскочила и всадила нож в горло, там сочно чавкнуло. Вытащила - из горла вырвался фонтанчик противной серой жидкости, всадила в грудь. Вытащила, снова всадила... Она принялась остервенело дырявить супостата, так грубо волокшего её за косу. Глаза её сверкали безумием, лицо перекосило, каждый удар сопровождала диким вскриком.   
Эмпатий услышал грозный лай, обернулся: Инга вцепилась в глотку одному из мутантов, а сзади к нему подкрался Туча и огрел здоровенной дубиной. Громко хрустнуло, дубина переломилась пополам. Мутанта дёрнуло, словно у него в голове взорвалась граната, и он нелепо завалился набок, фонтанируя зелёной кровью из прокусанного горла.
Мутантов было неизмеримо больше. Перед выходом из "Дома из жести" Чувство насчитало около тридцати. Эмпатий смирился с тем, что большинство селян погибнут в этой бойне. В одиночку, в своём Костюме и с оружием, он легко перебил бы всех мутантов. Но в гущу бойни затесались селяне, и он боялся подстрелить "своих".
Он пустил Чувство на поиски Олеси. Чувство обнаружил её неподалёку от развалин мельницы, и он метнулся туда. Расстрелял в упор пятерых тварей, загородивших дорогу. Тех передёрнуло, как от удара током, подбросило в воздух. Эмпатия и самого встряхнуло волной жуткой боли, но он не позволял себе останавливаться, продолжал бежать. Забежал за вагончик, ближайший к мельнице, осторожно выглянул.
Двое мутантов тащили Олесю к развалинам мельницы. Олеся вырывалась, кричала, извивалась ужом в цепких лапах. На столе, за которым селяне недавно ужинали, стоял тучный коренастый мужик. Вся его кожа была пепельно-серой, седые брови кустились над глазами, на лице застыла хмурая гримаса, в  тёмных глазах полыхала ярость. Олесю потащили к нему, грубо толкнули - она упала, ударившись лбом о крышку стола.
- Я Барон мутантов! - грозно прорычал мужик на столе. - Никому ещё не удавалось увести у меня баб! Найдите этого наглеца, что посмел похитить её!
Несколько мутантов послушно рыкнули и метнулись в сторону бойни.
Эмпатий выскочил из укрытия. Горстка мутантов, пять, а может, десять - Эмпатию было всё равно - ринулись на него. Автоматные очереди изрешетили тварей ещё на бегу, растрясая их, словно ударами тока. Эмпатий, не останавливаясь, мчался на, так называемого, Барона, наступая прямо на трупы убитых. Боль, вспыхивающая в теле, доводила Эмпатия до безумия. Но он снова и снова вырывал себя из засасывающей пучины слабости и агонии, не позволяя себе потерять сознание.
- Это Я отбил её у твоих ублюдков! - крикнул Эмпатий. Шлем не помешал словам прозвучать отчётливо.
Барон оскалился, грозно гаркнул. Скорчил яростную гримасу, ссутулился, словно приготовился к прыжку, развёл огромные лапища в стороны. На конце каждого пальца белел огромный острый коготь.
- Кто ты такой? - проревел Барон. - Ты сдохнешь! Всякий, кто смеет перечить мне - сдохнет!
- Я убиваю таких мразей, как ты! - ответил Эмпатий. 
Он пустил очередь в Барона, но тот вовремя отпрыгнул, пролетел над Эмпатием и приземлился позади него. Эмпатий поспешно развернулся и успел увидеть лишь, как серая туша, несущаяся на него, как горилла, на четвереньках, быстро выросла перед ним, заслонив собой весь мир. Небо и землю тряхнуло, противник уплыл куда-то в сторону - Эмпатий понял: это его отбросило от мощного толчка Барона. Он упал на стол позади, проломил его в щепки. Эмпатий не почувствовал никакой боли - Костюм поглощает всякий удар, засасывает в свою вязку черноту, не допуская до тела.
Небольшое серое пятнышко на ножках - Эмпатий понял, что это Барон, - снова стремительно росло перед глазами, превращаясь в обезумевшего полузверя. Эмпатий не стал дожидаться нового удара, выпустил короткую очередь в живот. Кровавые дыры, одна за другой, как звёзды на небе, высыпали на животе Барона.
- АААА!!!! - дико заверещал он. Крик напоминал одновременно визг свиньи и медвежий рёв.
Барон схватился за свой кровавый живот. Ошалело озирался по сторонам. Нашарил взглядом своих подручных, дерущихся с селянами, крикнул им:
- Сюда! Убейте эту сволочь! Убейте его!
Горстка мутантов покинула гущу бойни и ринулась на Эмпатия.
Эмпатий, превозмогая ужасную боль в животе, боль, которую испытывал Барон, заставил себя встать на ноги, встретить бой. Олеся лежала рядом, у его ног, без сознания. Кровь от удара о стол размазалась по её маленькому лобику.
Паля с двух рук, Эмпатий в считанные секунды изрешетил нападающих. Мутанты задёргались, будто исполняя зажигательный танец, их тела покрылись дырками, стали похожи на дуршлаг, через который сочилась густая тёмная жидкость.
Барон обиженно закричал, отчаянно топнул ногой, видя полное бессилие своих подчинённых против этого мерзавца в чёрных бронедоспехах. Снова попытался ввязаться с ним в бой, но рана в животе обессилила его. Не добежав пару шагов до врага, Барон бухнулся на колени, не мог больше ступить ни шагу. Ужасная пульсирующая боль, растущая из живота, ветвилась по всему телу, обжигая изнутри. Он чувствовал, словно через дыры в животе из него утекает жизнь. Перед глазами всё поплыло, стало холодно. Нестерпимо захотелось спать. Единственное, что помогало ему оставаться в сознании - ненависть к этому подонку в чёрном.
Эмпатий всё это чувствовал. Он видел себя глазами Барона, чувствовал к себе его ненависть, желал себя убить. Ноги подкосились, и Эмпатий так же упал на колени, напротив Барона. Между ними было не больше одного шага.
Барон задыхался, его тёмные глаза с гневом вперились в чёрный непроницаемый шлем, в котором он видел лишь своё отражение.
- Кто ты такой? - с ненавистью прохрипел Барон. - Какого чёрта? Откуда ты взялся?
Он дышал, как загнанная лошадь, с клыкастой пасти слетали ошмётки кровавой слюны.
- Ты думаешь, - так же задыхаясь, прохрипел Эмпатий в ответ. - Некому заниматься очищением Земли от такого мусора, как вы?! Думаешь, можете, применяя силу, обижать и угнетать всех вокруг?!
Ярость скорёжила лицо Барона в жуткую гримасу.
- Я ненавижу таких тварей, как ты! Проклятые выродки! - Эмпатий направил дуло барону в лоб. - Выродки!
Дуло автомата осветилось частыми вспышками, башка Барона мутантов стала похожа на арбуз, с размаху брошенный в стену. Безголовое (уцелела лишь нижняя челюсть) туловище серой громадины отбросило назад, оно рухнуло навзничь. Так же свалился и Эмпатий. Ужасная боль ревела в его голове. Будто внутри него растёт солнце, и этому солнцу стало тесно в его черепушке, и оно собирается взорвать этот тесный костяной домик и вспыхнуть на весь мир.
Эмпатий кричал и бился в истерике. Вопил так громко, что перестал слышать себя...

Но всё прошло. Всё закончилось. Рёв и крик, выстрелы и визг - всё стихло. Эмпатий повернул голову в сторону вагончиков - все они полыхали в огне, и "Дом из жести" тоже. Земля между вагончиками усеяна трупами уродцев, один ужасней другого. Они нелепо разбросали свои руки и ноги, словно зависли, исполняя балетные пируэты. Из животов вывалилась требуха, будто стаи огромных червей и личинок лезли из нор. Между телами растеклись настоящие лужищи, словно недавно пролился обильный ливень из вязкой тёмной жижи. В лужах - лужищах - отражались злорадствующие всполохи огня, пожирающего вагончики.
Эмпатий услышал над собой плачь, повернулся. Над ним склонилась Олеся, крупные, как жемчужны,  слёзы бежали по щекам, падали на Костюм, издавая громкое "кап!".
- Ты живой? Живой! - Олеся затряслась, протянула дрожащие руки к шлему, помогла снять. Прижала шлем к себе, словно драгоценность. Попыталась улыбнуться, но снова разревелась.
- Живой-живой, - простонал Эмпатий. - Это же Костюм, дурёха. Посмотри лучше как там другие...
Но Олеся, словно, не слышала его - выпустила шлем из рук, бросилась к нему, обняла за шею, прижалась бледной щекой к его колючей щетине. Её снова сотрясал плач. Крепко вцепилась своими маленькими ручками в Эмпатия, словно боялась, что если отпустит - он тут же исчезнет. Она прижимала его всё тесней и тесней к себе, будто хотела вмять в себя, слиться с ним в одно.
- Ну, всё, хватит. Ты меня задушишь! - прохрипел Эмпатий где-то возле её груди. Олеся сквозь слёзы хохотнула, заставила себя расцепить объятия, помогла ему встать.

(продолжение следует...)
_____________

С.Х. Нацусимэ
ноябрь 2011