Исчезнувший снеговик, Сказки белог

 
    Анатолий Скала            ИСЧЕЗНУВШИЙ  СНЕГОВИК

    Приехали Ирина с Ростиком на выходные в деревню и слепили снеговика. Зима еще только начиналась, снегу было немного, и снеговик получился совсем маленький и походил то ли на зайца, то ли на кролика...
    Слепили его ребятишки и поставили на пустой улей на пасеке. Почему на пустой? А к тому времени ульи все уже были пустыми: напала за год до того на пчелиные семьи болезнь беспощадная, и все пчелы погибли. Остались одни пустые ульи.               
    Они сиротливо стояли на покосившихся колышках, и за ними никто не ухаживал: не обкладывал лапником, не укутывал белой соломой от студеных ветров, даже дырки-летки, по которым когда-то входили в свои домики пчелы, и те были оставлены незакрытыми. Не к чему было их закрывать, даже серые мыши в пустой стылый улей на зиму не поселялись –  не нравилось им холодное и пустое пространство. Бывало в хорошие времена, когда в ульях полно было рамок с питательным сладким медом и вкусной цветочной пыльцой, мыши обхаживали эти ульи со всех сторон, если уж внутрь пробиться не удавалось, то хоть под ульем да соорудят себе гнездо на зиму. От жилого пчелиного домика тепло, да, глядишь, из летка еще что-нибудь выпадет: то кусочек пыльцы с медом смешанной, то сама любопытная и излишне нетерпеливая пчелка на свет выглянет посмотреть, как дела на улице обстоят, не пора ли лететь на цветочки за свежей пыльцой и сладчайшим нектаром? Тут ее и хватают проворные мыши за крылышки – не вылазь раньше времени, не май на дворе.
    В общем, не было никакого движения на заброшенной пасеке, и маленький снеговик одиноко стоял, продуваемый всеми ветрами, и щурился на поблекшее солнце, а оно щурилось на него, удивляясь, с чего это заяц забрался на улей и никуда не бежит, не шевелится? И морковку поднес к самым зубам, а не ест! Замерз что ли совсем?
    Печально было смотреть на одинокого снеговика. Даже папа, на что уж любитель снеговиков, и тот отводил глаза от печального зрелища.
    Ребятишки уехали. Снега намело, но оранжевая морковка по-прежнему выставлялась из-за небольшого сугробика на пустом улье и со временем до того стала привычной для глаз, что, казалось, не стань ее, и почувствуешь, что чего-то в зиме не хватает.
    И вдруг морковки не стало. В какой именно день, папа даже и не заметил, потому что был занят детьми, приехавшими на каникулы. Они-то и сообщили, что их маленький снеговичок исчез с улья.
   — Растаял, наверное, —  огорчилась Иринка.
   — Или съел кто-нибудь,  сказал Ростик.
   — Не может этого быть, — не согласился с детьми папа. — В моем дневнике за последние дни никакой оттепели не наблюдалось, а съесть его, как бы это точнее сказать? Съесть его –  это было бы странно! Не слышал я, чтобы кто-нибудь ел безобидных снеговиков. Вот морковку могли съесть.
  — Нет,  сказали ребятишки. — Всего съели. Одно место пустое осталось.
  — Пойдем, поглядим, что за место такое пустое, — сказал папа и вслед за детьми пошел к улью, с которого неожиданно исчез маленький снеговичок.  Вокруг улья была проторена дорожка. Видать, перед тем, как идти с сообщением к отцу, ребятишки произвели небольшое расследование странного происшествия. Но на крышке следов расследования не было. Не было и снеговика... Это так озадачило старшего следопыта, что он сдвинул назад шапку и долго молча смотрел на оставшееся после снеговика углубление. Потом обошел улей и задумчиво осмотрел щель, которая образовалась между стенками и сугробом.
   — Быть такого не может! — сказал он и снял шапку, потом наклонился, как будто чего-то хотел услышать из-под снега, потом неожиданно снова надел шапку на голову и рассерженно произнес:   
  — Ерунда! Быть такого не может, и слушать тут нечего. Никого в улье нет!
  — Ты что думаешь, что снеговик в улье прячется?! — удивленно спросил Ростик.
  — Нет, не думаю, — сказал папа.
  — А куда же он делся? — спросила Иринка и огляделась кругом.
  Папа и Ростик последовали ее примеру. Момент был ответственный, каждый надеялся раскрыть тайну исчезновения снеговика. С полчаса все хранили молчание и оглядывали снег, потом, будто сговорившись, опять посмотрели на слабенькое углубление в центре крышки, и маленькие следопыты глубокомысленно произнесли:
  — Одно место осталось от снеговика... Одно пустое место.
  Голоса у Иринки и Ростика были похожими. Когда папа не видел их лиц или был чем-то занят, то не мог даже сразу определить, кто из них говорит. А сейчас он как раз был очень занят какими-то важными мыслями, да еще и смотрел на пустое место от снеговика и поэтому даже не стал, как бывало, угадывать говорящего.  Да и это, пожалуй, сейчас было не столь важно, даже больше того — и сам неизвестно куда сгинувший снеговик тоже вдруг перестал его занимать.
  — Ладно, нечего ломать головы, нет и нет. И хватит об этом. Пойдемте домой, сколько можно здесь мерзнуть?! — скомандовал папа и первым отправился к дому. — Да не бегайте вокруг этого улья! —  добавил он, окончательно положив конец всяким предположениям относительно снеговика.
  Но, проснувшись ночью, Иринка увидела, что папа стоит у окна, из которого видна пасека. От зелёного лунного света она казалась ещё сиротливее, чем днем. Впервые со времени гибели пчел смотрел папа на лунную пасеку, и лицо его выглядело озабоченным…
  Так бывало, когда пасека, занесенная снегом, жила скрытой жизнью под каждым сугробиком, наметенным на ульи. Она и через год была, как живое уснувшее существо, чье присутствие ощущалось таинственным образом через сугробы и даже внутри дома. И сейчас, увидев озабоченное лицо папы, девочка ощутила знакомое чувство ответственности и покоя, которое определялось в их доме зимующей пасекой, и угадала такие же мысли у папы. Она выбралась из кровати, подошла и прижалась к отцовской руке. Тотчас рядом возник Ростик –  стоило ночью кому-нибудь пошевелиться, он уже вскакивал и был наготове к любым неожиданностям, хоть к контрольной по арифметике. Чуть поеживаясь от прохлады, Ростик начал разговор:
 — Папа, я тебя вот о чем все хотел спросить...
 — Давай, спрашивай!
 — А снег вокруг ульев когда оттаивает? Ну, как у того, на котором был снеговик? Я заметил, что другие завалены снегом вплотную, а тут щель кругом?
 — Ой, ты умница. Так бывает, когда в улье кто-то живет. Тепло в улье, от этого снег вокруг улья и тает.
 — А кто в улье, по-твоему? Снеговик?
 — Может быть, снеговик, — ответил папа.
 — А может быть, пчелы, — добавила тут же Иринка. — Ведь правда? — спросила она у отца.
 — Ну, конечно же, правда, — ответил папа. — Вполне могут быть пчелы. Вот только откуда они там взялись?! Были ульи пустые, и вдруг кто-то живет!
 — Наверное, снеговик... или мыши, — сказал Ростик.
 — Ну, ты, Ростик, сказал!.. — протянула Иринка. — Какие там могут быть мыши?!
 — А вот с таким хвостиком! — Ростик ткнул сестру пальцем в бок. Сестра вскрикнула, но не оттого, что испугалась: мышей она вовсе и не боялась, и даже в  одно время выкармливала  мышонка, попавшего в мышеловку, и нянчила его на руках... –  а вскрикнула  от того, что по пасеке кто-то бежал.
 — Заяц, заяц! — вскричал Ростик.
 — Кролик Серое Ушко! — шепнула Иринка.
 — Точно, Серое Ушко, — вгляделся в бегущего по сугробам зверька папа. Он приставил к стеклу руки рупором и закричал:
 — Серое Ушко! Серое Ушко!.. 
 Стекла в  окнах задребезжали, и ночной гость сиганул с перепугу к березняку.
 — Серое Ушко, — обрадовались ребятишки. — Живой. В гости пришел!
 — Мы когда его выпустили? — принялся вспоминать папа. — Под самое Рождество?
 — Да, — ответили ребятишки.
 — Скоро год, как на свободе носится. Сумел избежать и охотников, и лисы. Да, такое и дикому зайцу не каждому по плечу! – удивился  отец.
 — Может, все-таки это и был заяц? — засомневался вдруг Ростик.
 — По цвету видать – серый! Значит, кролик. И рост кроличий, да и бегает по кроличьи. Мы вначале его Серым Задом и звали, — принялась убеждать всех Иринка.
 Тогда Ростик сказал:
 — Ну вот, значит, у нашего снеговика этот Серый ваш Зад нос и скушал...      
 Оказывается, исчезнувший снеговик не выходил из ребячьих умов даже ночью.
 С появлением Серого Зада загадочная история не прояснялась. Можно было, конечно, предположить, что несчастного снеговика скушал кролик, но в таком случае возле улья должны были остаться следы кролика, – а их не было. Можно было предположить, что снеговик ухитрился растаять при минус семи градусах. Но морковка в таком случае должна была остаться на крышке улья. Можно было предположить, что ее утащила ворона... Но уж слишком большое количество предположений для одного маленького снеговика!
  На следующий день ребятишки пошли по следам кролика и нашли его "лежку", место, где он лежал накануне. В отличие от места, оставленного снеговиком, это место пустым не было: здесь лежало штук пять шарышков, с виду очень похожих на ольховые шишки.
  — Если б было чего-то похожее на ольховые сережки, значит, было бы место, где спал тетерев или рябчик, — сказал папа. 
  —Ну, а если бы не было ничего, значит, место, где спал Снеговик, — сказал Ростик.
  — Ну, а если найдешь место с морковкой, значит, кто-то оставил для кролика угощение, — рассмеялась Иринка. Взяла блюдо с морковкой и пошла приводить сказанное в исполнение.
  — Угощение, — вдруг обиделся Ростик.  И тут же ушел заниматься своими делами.
  — А на следующий день, ближе к вечеру, прибежала Иринка и закричала:
  — Папа! Ростик поймал нашего кролика Труску.
  — Как поймал?
  — Так, петлей поймал! Быстрее беги, а то Труска задавится...
  — Папа выскочил, и без шапки, без курточки полетел по сугробам туда, где сквозь реденький березняк в самом дальнем конце пасеки стоял Ростик. Рядом с ним на снегу бился кролик.
  — Быстрей, папа, быстрей! – кричал Ростик.
  Схватив кролика за уши, папа поднял его в воздух и ослабил на шее проволочную петлю. Пока Ростик отвязывал от березки другой конец проволоки, Труска старался пнуть папу и делал своим освободителям страшные рожи. И был прав – не ловите, тогда не придется и освобождать. Было видно, что он в крайней степени возбуждения — чтоб не вышло чего плохого, пришлось его сразу же отпустить.
  Ощутив под ногами опору, кролик тут же понесся по березняку, высоко задирая свой зад, и все сразу же закричали:
  -- Серый Зад, Серый Зад, приходи к нам еще, мы тебе угощение припасем!
  Серый Зад скакнул в сторону, покосил большим черным глазом, как будто бы говорил: "Ничего себе угощеньице! Чуть живой ушел!" — скакнул в кустики и исчез окончательно.
  Ростик стал снимать петли. При этом он торопился и старался не пропустить ни одной. Иринка тем временем собирала затоптанные в суматохе морковки и складывала их в одно место. Надеялась, что, успокоившись, Серый Зад возвратится и съест угощение.
   И тут Ростик растерянно произнес:
    — Вот еще одна петля... только в ней кто-то есть...
    — Кто еще? — подбежал к нему папа и  замолчал.
    Под березкой лежало какое-то странное существо. Издалека бы можно подумать, что это  комок  снега с березы упал и петлю засыпал. Снег на этом комочке – сугробе на шерстку похож. Но опять–таки не на снежную, а на звериную: волоски вроде длинные, а на вид колкие. И цвет тоже радужный, как у инея.
   Лежит вниз мордочкой. Вокруг шеи — петля, голова круглая, из петли не вытащишь. Начал папа под этим сугробиком осторожненько подрывать, ямку делать да отделять снег от шерстки сиреневой. Рыл да рыл и дорыл до оранжевой выпуклости под головой. После этого взял и разом перевернул существо кверху мордочкой.
   — Снеговик! — разом ахнули ребятишки.
   — Снеговик, — вздохнул папа, а Иринка заплакала.
   Посидели они над погибшим снеговиком, погадали, как он сюда мог попасть, попечалились, повздыхали, а что-то менять уже было поздно. Оставили все, как есть, и пошли домой. Каждый думал о странной истории и не мог понять, что же все-таки произошло со снеговиком на пасеке?
   Проходя мимо улья, с которого он сбежал, папа остановился, отгреб рукой снег с передней стенки, прижался к ней ухом и постучал пальцами, как обычно стучат в дверь.
   — Никого, — сообщил он, прислушиваясь.
   — Значит, в улье пчел нет? — спросил Ростик, когда возвратились домой.
   — Видать, нет, — сказал папа — на стук никто не отзывается, на прилетной доске нет ни мусора, ни мышиных следов возле улья нет. Будь в нем что-нибудь, уж они бы унюхали…
   — А не проще ли было открыть улей и посмотреть, есть в нем кто-нибудь или нет? — спросил Ростик.
   — Оно проще, — смутился отец. — Ну, а если там кто-нибудь есть?! А мы вроде к нему не спросясь...
   Сын понятливо закивал головой.
   Перед сном ребятишки пошли прогуляться, но тут же вернулись и закричали:
   — Папа, он отозвался!!! Там кто-то стучит!               
   — Где?               
   — Да в улье! Там кто-то постукивает.
   — Ну вот, я так и знал, — улыбнулся отец.
   — Что ты знал? — подозрительно посмотрели ребятишки на папу.
   — Что должен же кто-то в улье быть, раз он теплый, — ответил  отец.
   Ребятишки задумались.
   — Снеговик наш, наверное, притворился, что умер в петле. А потом, как стемнело, так в  улей спрятался... Он, наверное, у тебя давно в улье живет, просто ты нам не сказывал? – заявили детишки. Они недоверчиво поглядывали на отца.
   — Нет. До вас он на крышке был. Может быть, тепло было еще, а сейчас холоднее, вот он с крышки и слез, чтобы погреться, -- сказал папа.
   — Или его Серый Зад сманил, — задумчиво произнес Ростик.
   — Как бы Серый Зад ему нос не отгрыз, когда вовсе проголодается. Но, думаю, они как-нибудь договорятся, —  сказал папа и рассмеялся. — Вот мне будет забота – чужие носы охранять...
   Ребятишки уснули. Отец вышел на улицу и прислушался: трещал и постукивал по деревьям все усиливающийся мороз. Где-то рядом в пустом улье сидел маленький снеговик, и происходили непонятные сказочные истории… Которые можно спугнуть, даже чуть прикоснувшись руками.
   
                Конец.