Сильвио стоял на уступе и смотрел вниз.
Вряд ли кто-нибудь узнал бы в этом густобородом седовласом человеке, прячущем глаза за огромными противосолнечными очками, того самого молодого ученого Сильвио Нигеллу, который когда-то вдруг стал одним из членов, а затем – лидером ультралевой террористической организации «Красная справедливость». Человека, безуспешно преследовавшегося спецслужбами многих стран, но считавшегося затем погибшим в далекой сельве Амазонки.
Сильвио мрачно смотрел вниз.
Густая жизнелюбивая зелень, радостные светло-черепичные крыши домиков. Хлопочущие фигурки людей во дворах. Шоссе, змеей ползущее вверх по горному склону. Жучки-автомобили, весело снующие по змее дороги. Приветливое солнце, озаряющее тихий альпийский городок.
Все это было ненавистно. Настолько же, насколько некогда любил он этот край, этот городок, домик с башенкой – и ту, что жила в этом домике. Ту, мысль о которой снова и снова заставляла болеть его сердце. Ариадну. Все это: и любовь, и идеалы юности – в прошлом. А сейчас!
Сейчас отсюда расползется по стране, по Европе, а затем – и по всей проклятой планете беспощадный непобедимый вирус.
Каррес - его имя, что по-французски означает ласка.
Веселая суетня, столь ненавистная сердцу Сильвио, прекратится – и здесь, и на всей планете, все живое погибнет.
- Но прежде всего уйдут отвратительные двуногие существа, жадные до удовольствий, продажные и слабые по сути, - прошептал он. – Якобы разумные. Злобные, завистливые, жадные.
- Жадные, - слабо прошелестело горное эхо.
- Умрут и подлые мерзавцы-эксплуататоры, все время мешавшие мне осуществить спасение человечества, и жалкие рабы-труженики, трусливо отказавшиеся от Великой всемирной справедливой Красной революции.
- Революции, - тихо ответило эхо.
- Умрут и гангстеры, едва не убившие меня, громившие мои лаборатории, и полицейские, загнавшие меня в сельву. И солдаты, так и не пожелавщие повернуть оружие против тех, кто их посылает умирать за чужие интересы. Все умрут!
- Все умрут! – злорадно прошипело эхо.
- Все! Все! – закричал Нигелла яростно, надсадно, невероятно громко.
- Все! Все! Все! – ответило эхо многократно.
- Да! Все! – кричал ученый-террорист. – И служители культов, сами не верящие в то, что проповедуют, и их паства, доверчивые фанатики, которые едва не выдали меня властям радостно. И проститутки, одна из которых наградила меня сифилисом. Все умрут! Все!
-Все-е-э умру-ут! Все--э! – согласилось эхо.
- Только я, великий Сильвио Нигелла, останусь жив. Вирус одолеет вас за семнадцать дней. Этого не хватит ученым Земли, чтобы найти средство для победы над ним. Не хватит!
- Не хватит! – уверенно согласилось эхо.
Возможность спасения была у землян - фаг 666. Но он есть только у Сильвио. Фаг, который он создал параллельно с вирусом Каррес после тысяч экспериментов, работая днем и ночью.
Глядя на городок, Сильвио яростно сжал челюсти и крикнул людям, криво усмехнувшись:
- Вы, жалкие! Даже найдя фаг, вы не успеете создать сыворотку: потребуются месяцы, а у вас будут только те самые семнадцать дней. Пришел час расплаты за зло, которое ненавистные людишки причинили мне, Сильвио Нигелле, благородному идеалисту и величайшему ученому.
Сильвио вспомнил свою молодость, своего учителя, выдающегося ученого-биолога Антонио Гиммельфарба, который был ему так близок. Они дружно жили и работали в этом домике с башенкой, что белеет там, внизу. И Антонио, и Сильвио, и вся семья Гиммельфарб.
Ариадна, сестра Антонио, была не только талантлива и умна, она была красавица. Поэтому никто не удивился, когда она и Сильвио объявили о своей помолвке. И состоялась бы их свадьба, если бы не появление Максимиллиана.
Они познакомились на симпозиуме. Нигелла был буквально освистан в ходе своего доклада о начатой им работе. Он спустился в ресторан, заказал коньяк и пил его молча. Пожилой человек в скромном сером костюме подсел к нему.
- Извините, Сильвио. Я слушал ваш доклад и восхищался. Мне симпатична идея симбиоза человека и искомого разумного вируса. Это благородно. Им, жалким людишкам официальной науки, слугам капитала, не понять и не принять вашей идеи. Но я оценил ее по достоинству.
- Вы верите в то, что мои эксперименты доказывают уже сегодня правильность пути начатого исследования?
- Конечно, я согласен с вами. Колония вируса, по вашей мысли, поведет себя в человеческом теле как дружественное существо, некий близнец - и сделает человека практически бессмертным. Вместо того, чтобы вознести хвалу, эти жалкие яйцеголовые высказали вам презрение!
Они подняли бокалы за светлое будущее человечества, и Максимиллиан поразил молодого ученого, неопровержимо доказав ему гнусную сущность ученого люда, не желающего видеть общее благо, но цепляющегося за собственные теории и открытия, дающие им доход и славу, даже когда жизнь опровергает эти их теории.
- А суть всего зла в мире, друг мой, - это подлая и чудовищная власть меньшинства. Только первобытная община была подлинно справедлива, и надо построить нечто подобное, но на более высоком духовном и научно-техническом уровне.
И Сильвио, мечтавший быть благодетелем для людей, понял главное: порочное человечество надо либо исправить с помощью умного и доброго сверх-вируса, либо уничтожить этих двуногих иным сверх-вирусом. Третьего пути не дано.
Он нашел соратников также и среди бойцов «Красной справедливости», став ее тайным солдатом. Но Ариадне Сильвио не рассказал ни о Максимилиане, ни о работе над созданием вируса-убийцы: не хотел ее волновать, тревожить. Они вместе работали над созданием вируса-спасителя. Дело у них шло туго, вернее, совсем не шло.
И тут Максимилиан предложил Нигелле принять участие в террористическом акте.
Отказаться значило быть обвиненным в трусости, этого Сильвио не хотел. Но зная, что может погибнуть, он начал осторожный разговор с Ариадной. Она осмеяла новые политические идеи, отвергла предложение включиться в борьбу с несправедливостью мира путем террора, умоляла его оставить новых друзей.
Это был их последний разговор.
Сильвио уехал, и вскоре люди «Красной справедливости» взорвали здание Организации Объединенных Наций: они считали ООН главной защитницей эксплуататоров.
Мир был потрясен, а спецслужбы десятков крупных и мелких стран объединились для поиска и предания суду преступников.
Бойцы «Красной справедливости» не сдавались, остатки организации бежали в сельву Южной Америки, где рассеялись. Их находили.
Много лет спустя Нигелла узнал о том, что через полтора года после его расставания с Гиммельфарбами они погибли в авиакатастрофе, когда летели в Женеву на симпозиум.
Ариадна, самая прекрасная из женщин проклятой планеты Земля, ушла в небытие, это усилило его ненависть к людям.
- Вы, людишки, как и все живые твари, пожирающие друг друга, - отвратительны. Но я не садист. Мой вирус Каррес убивает нежно, быстро, безболезненно. Человек засыпает навсегда с улыбкой на устах. Потому и имя ему дано такое: Ласка, Каррес.
- Каре-ес! Каре-ес! – возликовало эхо.
- Вы уйдете из жизни счастливыми. И это будет данью моим прежним заблуждениям идеалиста-гуманиста. О если бы Ариадна была жива! Я бы всех вас пощадил ради нее!
Мысли о любимой женщине погрузили его сознание в то время, когда он был счастлив с подругой. Голова Сильвио склонилась.
Его воспоминания были прерваны.
- О чем вы задумались, незнакомец? Какие светлые мечты витают в вашем романтичном сознании при виде этого прекрасного пейзажа? – послышался нежный и глубокий женский голос.
Сильвио тревожно оглянулся, сжимая в кармане пробирку с могущественным вирусом. Позади него на уступе стояла девушка. Лицо ее повергло мизантропа в смущение.
Назвать это лицо прекрасным было бы очень мало. То было лицо ангела: нежное, гармоничное, с глазами, в которых сияла космическая сила Добра. Это была красота, которая раскрывается все ярче и сильнее по мере того, как в нее всматриваешься.
Но не только этим ангельским лицом был он потрясен: лицо казалось знакомым, оно вызвало щемящее горько-сладкое ощущение в его сердце.
- Я часто прихожу сюда любоваться этим дивным ландшафтом, - продолжала девушка. – И мне понятен ваш восторг. Вы турист? Почему вы один?
Она явно не знала страха. Одна, вдали от городка, на горном уступе, перед незнакомцем.
- Кто вы, девушка? – спросил охрипшим голосом потрясенный Нигелла. – Почему ходите одна в этом страшном мире, где вас могут сбросить в пропасть или изнасиловать и зарезать?
У него еще было около получаса до акции. Ровно в полдень Каррес выйдет на волю: это – оптимальное время, под полуденными лучами он размножается с невероятной скоростью, усыпляя и поедая все живое. Все, живущее на суше.
Кроме животных, которым сделал прививку Сильвио. И которыми он будет питаться, вынимая из огромного холодильника в одной из стран Северной Африки. Там под землей расположена его последняя лаборатория, вход в которую знает один человек - он сам, великий Нигелла.
Лишь морская вода гибельна для вируса.
Поэтому можно будет позже питаться и морской живностью.
А пока он позабавится беседой с этой несчастной, которая превратится в труп очень скоро. Кто же она? Впрочем, все равно.
- Я не боюсь никого и ничего, - улыбнулась девушка, - потому что страх мешает человеку быть счастливым. То, что должно случиться, все равно случится. Верно? Я живу вон в том домике с башенкой. Видите? Левее церкви. Мы там живем вдвоем с бабулей.
И еще с нами наш кот Геркулес.
- И давно вы там живете?
- Давно. Я там и родилась. Мама погибла в авиакатастрофе, когда мне было около года. Она мечтала создать ген абсолютной защиты от болезней. Лаборатория - в башенке. Когда бабуля меня выучит в нужной мере, я пойду туда работать. И найду то, что искала моя семья.
- Бабуля выучит? Вы не ходите в школу?
- Нет. Бабуля - физик и в то же время она пианистка. И прекрасный кулинар. Она меня учит всему тому, что знает сама. Она тоже работала в лаборатории. Вся семья была вместе.
И тут он вспомнил. Да, да! Вспомнил!
- Вашу маму звали Ариадна? Ариадна Гиммельфарб? Верно?
- Да-а …
- Я очень хорошо ее знал. Талантливый исследователь.
- Она любила одного ученого, ассистента моего дяди, Сильвио Нигеллу. И он ее тоже любил. Они хотели пожениться. Но Сильвио вдруг ударился в политику, связался с террористами и погиб. А меня удочерила бабуля. Но все равно я осталась сироткой. Что с вами?
Сильвио побледнел, похолодел, его трясло, как в лихорадке. Ариадна родила ему дочь! Эту красавицу, это нежное доверчивое создание, этого ангела! И вот перед ним это совершенство, она еще более прекрасна душой
и телом, чем мать. И он, родной отец, погубит свое дитя вместе со всем мерзким родом человеческим?!
Увы, да. Вместе с ее бабушкой, которая когда-то угощала его вкусными кулинарными изделиями и обсуждала проблемы биофизики.
А все могло быть иначе. Они с Ариадной поженились бы. И не было бы преследования и разгрома организации, бегства в сельву, укуса змеи и жизни среди спасших его дикарей, не было бы обнаруженной им сокровищницы, бегства с золотыми слитками сквозь тысячу опасностей – и жизни под другим именем, с ложной биографией.
Не было бы ограбления его лаборатории и краха банка, где хранились его деньги. Не было бы цепи его новых несчастий и новых преступлений.
Не был бы создан вместе с группой ученых вирус «Каррес». Не было бы и фага 666. И все ученые, которых он уничтожил после завершения работ, были бы живы.
Он взглянул на часы. Без пяти двенадцать.
Пора. Но дочь?! Бедная, ее безумно жаль.
- Как вас зовут? – спросил он.
Просто так спросил, чтобы не думать ни о чем перед тем, как раздавит пробирку.
- Сильвия, - ответила она. – В честь моего отца. Так решила мама. Она любила только его. И после его ухода не знала ни одного мужчину.
Стон вырвался из груди Нигеллы.
- Что с вами? – испугалась Сильвия.
- Я твой отец, я Сильвио Нигелла. Человек, подло отвергнутый обществом, этим сборищем нечестивых святош и наглых преступников.
- Вы?! Нет, не может быть! Не верю!
Он снял темные очки, отклеил бакенбарды.
И она его узнала.
Замерла на какое-то мгновение.
Но тут же пришла в себя, радостно улыбнулась и бросилась к нему с криком:
- Папа! Ты жив! Какое счастье! Теперь все будет хорошо! Да-да! Мы с бабушкой вернем любовь и счастье в твое окаменевшее сердце!
Он растроганно обнял ее, нежно прижал к груди своей, гладил по голове.
Он плакал, и то были слезы счастья.
Но не больше нескольких секунд длилось это. Нигелла вспомнил о цели своей жизни. Человечество должно погибнуть. Должно!
И Сильвия – тоже? Увы, и она. И ее милая бабушка …
А он? Он сам? Ученый понял, что теперь он не сможет воспользоваться фагом 666: незачем жить, если его прекрасная дочь умрет. Это было бы подло, не достойно великого Нигеллы!
Со слезами на глазах, одной рукой все еще нежно обнимая радостную Сильвию, ее отец раздавил пробирку, вынутую из кармана.
Легкий ветер понес страшный вирус уничтожать все живое на планете.
«Каррес» уже успел мутировать, и мутант
мог жить и убивать не только в воздухе, но и в речной и морской воде …