Хаим блаженно потянулся: не надо идти на работу, не надо готовить завтрак, не надо волновать маму, переживающую, как и в былые школьные годы, все его проблемы и проблемки.
За окном сладостно щебетали птицы, часы показывали половину седьмого утра.
- Встать! - скомандовал он себе.
Полежал еще немного.
- Встать, лодырь! - повторил громко и весело. - А то на зарядку и на завтрак опоздаешь. Ты же не дома, а на турбазе!
- И что это вам не спится, Юра? – промычал турист-сосед. - Еще полтора часа до завтрака. И час – до зарядки.
Хаим не слушал. Он вскочил, застлал постель, сделал коротенькую привычную зарядку, прихватил мыло, полотенце, зубную щетку с пастой и пошел к умывальникам.
Там уже умывалась красавица, которая приехала вчера в Сочи с очень толстым молодым евреем. Парень, казалось, не очень рад своему счастью. А все мужчины турбазы завидовали ему.
Впрочем, хоть они и сидели за одним столом, но что-то, видимо, произошло, потому что красавица явно была равнодушна к толстяку.
- Доброе утро, - произнес Хаим хрипло.
- Доброе, - весело ответила красавица.
Он начал умываться, стараясь не смотреть на нее: отдыхать сюда приехал, а не романы заводить. И вздрогнул: струя воды обрушилась на его плечо. Это девушка облила его. Она повторила агрессивное действие, и стало ясно, что именно с ним, с Юрой – а точнее, с Хаимом Штейном - заигрывает
она.
Мужчина растерялся. Он, не боявшийся встреч ни с ночными хулиганами, ни с допрашивающим его офицером госбезопасности, ни с полным залом враждебно настороженных людей, готовых линчевать его и ждавших лишь повода к этому.
Он, который уже дважды был женат и дважды разведен. Который вопреки своим планам отдыха пленен этой девушкой и даже, кажется, мечтает о ней.
Она смеялась. И смех ее звучал сладостно, зазывно. Почему же Хаим Штейн, отслуживший сверхсрочную в погранвойсках и завоевавший первенство по боксу не только в своем вузе, сейчас трепещет, как пташка, попавшая в сеть птицелова?
- Я не думала, что вы такой скромник, - сказала девушка. – На вид вы прямо-таки герой. Как вас зовут?
Голос ее - нежный, глубокий, чуть-чуть сипловатый, зовущий самим тембром своим, еще более взволновал его. Однако он ответил спокойно и негромко, улыбнувшись как бы даже уверенно:
- Юрий. Юрий Штейн к вашим услугам.
- Штейн? Вы еврей?
- Думаю, что да.
Она снова засмеялась. И спросила, вдруг посерьезнев:
- Имя настоящее? Вы действительно Юрий? Можете сказать мне правду. Я еврейка. Меня зовут Юлия. Даже по паспорту.
- Вообще-то по паспорту я... Хаим. Но...
- Хаим – красивое имя. На иврите это - жизнь. Что вы делаете сегодня вечером?
- Не знаю. Кажется, по плану сегодня должны быть танцы на местном точиле.
- Давайте пойдем в ресторан. Там тоже можно потанцевать. И выпить хорошего вина. Понимаете? Да вы не волнуйтесь, я не девушка.
И тогда он понял, что его смущает: не взял достаточно денег в эту турпоездку, ограничил себя предельно, чтобы купить, наконец, «Жигули».
На сберкнижку уже легла немалая сумма: сэкономленное от зарплаты, гонорары за лекции от общества «Знание», за статьи в газетах и на радио, вознаграждения за рацпредложения на заводе, но главное - деньги за ночную разгрузку барж в речном порту.
А эта Юлия стоит немало. Немало. И не диво: такая стройная фигура, такое нежное лицо, такие страстные, трепетные, красивые губы!!!
- Я учусь в музыкальном училище, - как бы докладывала ему она, - по классу виолончели. В следующем году заканчиваю. Параллельно учусь на вокальном, на втором курсе. В прошлом году у меня обнаружился голос. Представляете? Теперь сама не знаю, что избрать за основу. Но это ничего: жизнь покажет. Хаим покажет.
В слове «хаим» она сделала ударение на звуке «и». Это было правильно, Хаим знал иврит. Его обучил дед. Впрочем, Юлии, как и другим людям, не обязательно знать об этом.
- Что же делать? – заметались мысли Штейна. – Позвонить маме? Попросить ее прислать денег? Но с моей сберкнижки ей не снять: не оставил доверенности. Своих у нее совсем мало. Позвонить друзьям? Кому? Все, как и я, в отпусках. Нет, ничего не выйдет.
Хотел же, хотел же взять аккредитив! Ах, «Жигули», до чего ж вы довели!
- Так мы идем в ресторан? – спросила Юлия, принадув свои прелестные губки.
- Завтра, - произнес он не очень уверенно. – Я жду перевод. Немалый. Лады?
Он понадеялся на чудо, на какой-то способ добыть деньги со своего счета в далекой Пензе. Должен же быть такой способ, должен быть!
- Не откладывай на завтра то, что можно...
- ...сделать послезавтра, - попытался пошутить он. - Нет, серьезно, давайте завтра. Сегодня я просто не могу. Зато завтра – обещаю…
- Понима-а-аю, - странно прервала девушка его жалкие оправдания и быстро удалилась.
А за завтраком обнаружилась группа вновь прибывших. Среди них выделялся высокий и стройный седеющий мужчина лет сорока пяти с длинным вертикальным шрамом на левой щеке.
Юрий пошел в сберкассу, умолял каким-то способом снять деньги с его книжки в далекой Пензе телеграфно, чтобы он тут же их получил.
- Да вы бы съездили в Пензу, долго ли, - сочувственно предложила рыжая лохматая девица за окошком. – За сутки как раз и обернетесь.
Хаим еще надеялся на чудо. Он проявил небывалую телефонную активность. Обзвонил с телефонной станции всех друзей и приятелей, чьи номера телефонов нашел в своей записной книжке, но никого из них дома не было. Никого. Никого.
Лишь тогда позвонил матери. Она нервно спрашивала, зачем ему нужно так срочно и так много, голос дрожал. Хаим испугался: недавно врачи с трудом подняли его мать после инфаркта. Убеждал ее в том, что с ним все в порядке. Но лишь тогда, когда сказал, что ладно уж, не надо денег, обойдется он, мать успокоилась.
А он сник: красавица, похитившая его покой, уплывает.
И в самом деле, на танцы Юлия пришла с тем самым седеющим мужчиной со шрамом. Они красиво протанцевали пару танцев – и удалились.
- В ресторан, - догадался Хаим. - Все ясно.
Утром пошел на пляж. И среди множества тел увидел ее тело: белоснежное, гармонично сложенное, зовущее. Седеющего рядом не было. Хаим подошел поближе, спросил, покраснев, можно ли угнездиться рядом.
- Мне все равно, - ответила Юлия холодно из-под белой шляпки, закрывающей ее лицо, даже не взглянув на спрашивающего.
Но голос его она узнала, он это почувствовал. И ушел уныло.
После обеда он встретил ее и мужчину со шрамом, шествующих к выходу из турбазы. Юлия шла гордо, как королева. Ни на кого не глядя. Ее взор был устремлен как бы к чему-то чрезвычайно важному – там, вдали. Хаим хотел поздороваться с ней, но понял, что ей и это будет теперь неприятно. А точнее – безразлично.
- Проклятые порядки! Проклятые деньги! Проклятые инфаркты! – прорычал он негромко и стиснул зубы яростно.
Толстый молодой парень после того, как расстался с Юлией, повеселел. Оказалось, что он остроумен, что у него отличный голос. Он пел все туристские песни под аккомпанемент баяниста турбазы, остальные подхватывали. На танцплощадке выяснилось, что он и танцует неплохо. Женщины охотно принимали его приглашение к танцу.
- Вы расстроены? – спросил он у Юрия, возникнув рядом после очередного танго. – Вы думаете о Юлии, о ней с этим счастливчиком? Да, мы много потеряли. Мно-о-ого. Я полагаю, что она и в сексе дивно хороша. Но очень уж дорогая, друг мой. О-о-очень. Для нас, во всяком случае. Ведь вы, как я понял, тоже интеллигентный советский нищий. В смысле инженер. Меня зовут Стас. Стас Штейн. Станислав. В паспорте – Соломон. Сами понимаете,
Стас звучит несколько иначе.
- Я тоже Штейн, Юрий. В паспорте - Хаим. Возможно, мы с вами родня. Я родился в Василькове. Слышали? Это – Украина. А живу уже много лет в Пензе.
- Я родился в Фастове. Тоже Украина. Сейчас живу в Киеве. Вы крепко стоите на ногах? Так слушайте. Счастливчика со шрамом зовут – держитесь! – Григорий Штейн. Да-да, он тоже Штейн. Но в отличие от нас, жалких тружеников, он приехал с больши-и-ими аккредитивами. Я видел на почте и в сберкассе и его, и аккредитивы.
- Наверно, он торговый работник.
- Или профессор, доктор наук. Академик. Хотя что здесь делать профессорам? У них много других возможностей. А уж академик если! О-о!
- Да, деньги при социализме играют роль.
- Еще какую! Хочу исповедаться перед вами: не задумываясь, я бы женился на ней. Да. Пусть бы она была мне не верна. Пусть! Но обладать ею - счастье. Я в этом уверен, хотя мне, как и вам, не удалось. Жениться на ней и всегда иметь ее рядом – это же … А ведь я женат. У меня трое детей. Семья - веселая, дружная. Подумать только, что еще бы немного – и мог бы предать! Хорошо, что она сама меня бортанула! А вы?
- Нет, я не женился бы на ней. Я пуганый. Дважды был женат. Хотя задела она меня сильно. Ох, как сильно! И хорошо, наверно, что и от меня она отказалась. А тот Штейн женится на ней, как вы думаете? Наверняка, он не холостяк.
- Да никак я не думаю. И вам не советую. Какое нам дело до этого богача?! Нам с вами надо думать о том, как бы повеселее провести время самим. И мы сумеем. Знаете, что? Я вижу, бочка подъехала. Пойдем-ка, выпьем холодного пивка в честь нашего знакомства.
- И в честь прекрасной Юлии, - невесело улыбнулся Хаим Штейн.