Хмурое осеннее утро. Осень поздняя, промозглая. В желтых куполах деревьев уже видны проплешины, и с ветрами все чаще случаются истерики. А тучи тяжелые, черные, все ближе к земле, вот вот лопнут по швам и на землю посыпятся бисером обжигающие холодом капли. И чернеет рано и белеет поздно и яркие ковры из листвы истоптаны рифлеными подошвами и пробиты ножами женских каблуков. Все превратились в кашу, грязную, чавкающую. И холод проникает через мокрые одежды, и вспоминаешь, что обувь худая стала, а новую не успел купить. И уже не удивляешься, что машина не завелась. Понедельники обычно так и начинаются.
И топаешь к остановке как минер по минному полю, кругом лужи и асфальта нет давно. Желтые беременные маршрутки проносятся мимо. В запотевших окнах отпечатки ладоней и хмурых лиц. По утрам остановка похожа на Ноев ковчег. Только вместо животных - люди, стоят на островке, вглядываются в даль с надеждой, теребя рукава, за которыми часы. Когда придет автобус, внутрь попадут конечно же не все. Раздраженно смотрю на огромных, перемотанных серыми платками накрест как пулеметными лентами бабок, стоящих на остановке ранним утром. Когда подойдет автобус, они будут штурмовать двери, держа перед собой как тараны большие клетчатые сумки. Что в них? Запасы еды на всю зиму и бабушки как отважные полярники едут на зимовку? Или листовки коммунистической партии и, перебегая от стены к стене, прячась за столбами и лавочками, бабушки будут их самоотверженно клеить как тогда в 1917 году, тщательно запутывая следы и строя глазки городовым. Бабушки, понимаю, что на пенсии вам не хватает экстрима, но не такой же ценой. Через час, в автобусах появятся даже сидячие места, вот тогда и путешествуйте. Говорю конечно про себя, их с утра не стоит трогать.
Посадка на транспорт это искусство, важно выработать стратегию, и она у меня есть. Я отхожу немного назад от дороги, стою за всеми, тогда есть возможность для маневра. Главное понять в какой именно точке остановятся двери, и добежать туда, если и не первым, то хотя бы в первой десятке, только так появляется шанс. Автобусы полные, остановка не конечная и до нас много таких островков надежды с людьми которые так же как и я опаздывают на работу.
Удалось, залез. До ручки не дотянуться, но беспокоиться не стоит, падать то некуда. И водитель нас трамбует резкими торможениями, и чей-то локоть давит сильно в бок, а я стою на чей-то ноге, улыбаясь извинительно. Разве это важно? Все рады, что удалось залезть, и дождь барабанит свою унылую мелодию не по нашим головам, а по крыше автобуса, здесь тепло и нет ветра. И не сдержавшись, подмигиваешь суровой бабке революционерке, и улыбаешься мальчику рисующему пальцем на запотевшем стекле. Начинается очередная трудовая неделя, дай Бог нам ее пережить. Скорее бы суббота, которая начинается всегда неизменно, с топота маленьких босых ножек дочки, которая несет мне в кровать целый зоопарк плюшевых игрушек, и ставшей уже привычной фразой «Папа, давай дружить».