Вот уже двадцать минут, как я разговариваю с соседкой по телефону. Вернее, говорит она, а мне удается лишь время от времени вставлять междометия: "гм", "да", - подтверждающие мое присутствие на другом конце провода. А Нина подробно описывает мне свои дачные новости: что они уже вовсю едят редиску, что у соседа слева дружно взошла картошка, а соседка справа посадила клематисы. Мне хочется спросить, что такое клематисы, но Нина уже жалуется, что в ее морковке завелась морковная муха… Да, у моей соседки удивительная способность говорить о вещах, которые меня совершенно не интересуют. Но я терпеливо слушаю, с тайной надеждой перевести разговор на другую тему: семья у Нины крещеная, и я иногда рассказываю ей о приближающемся празднике или начавшемся посте.
Наконец мне удается перевести разговор на другую тему. Началась страстная неделя, ну как же не сказать Нине об этом!
Я успеваю произнести лишь несколько слов, как соседка перебивает меня скучающим тоном: "У тебя удивительная способность говорить о том, что меня совершенно не интересует…"
- Как? - взвиваюсь я. - Да разве это не я вот уже двадцать минут слушаю про огурцы, морковку и долгоносиков! Неужели ты думаешь, что мне это интересно?..
Я прикусываю язык. Поздно. Сказанного не воротишь. Мы неуклюже извиняемся друг перед другом, говорим какие-то примиряющие слова и кладем трубки. Я ругаю себя и досадую на соседку. Умеет же она меня как-то зацепить! А мне не хватает терпения…
На ближайшей исповеди каюсь батюшке в своем грехе. Он с сожалением смотрит на меня и коротко говорит:
- Вы проиграли бесу!
Мои мысли останавливают свой бег, встают на дыбы и начинают течь в другом направлении. «Ну конечно же», - вспоминаю я слова Нового Завета, - "Наша брань не против крови и плоти, но против… духов злобы поднебесных" (Еф. 6,12). Вот я сражаюсь с соседкой, а настоящий враг - хитрый, искушенный, лукавый радуется теперь нашему раздору. Моя самонадеянность и моя гордыня посрамлены, а в душе поднимается теплая волна добрых чувств к Нине.