В один из вечеров ранней весны Сергею Зобину стало невероятно тоскливо. Казалось, печалиться ему не следует, у него было всё, чего не хватало другим зекам. Сигарет и чая – главных продуктов на зоне, у него было вдоволь. Баланду из столовой он почти не ел, а довольствовался пищей, которую получали зеки, добившиеся права на диетпитание. Сергей не был ни язвенником, ни туберкулёзником. Сигареты, которых у него было предостаточно, он выменивал на продукты с большой выгодой для себя. Теперь мог пожинать результаты своей инициативы, которую решил проявить несколько лет назад. На территории промышленной зоны, где были расположены несколько цехов и разных мастерских, особняком стояло недостроенное двухэтажное здание. Всякий раз администрация зоны пыталась достроить это здание, но никак не могла произвести устройство крыши. То цементный раствор преждевременно застывал, то рубероид не укладывался на поверхности крыши с замысловатой конструкцией – буграми и непонятными углублениями. Порой приходилось прерывать работу из-за построений на обед или внеочередных проверок.
Стоило зекам подняться на крышу, как перед ними открывалась просторная панорама свободы. Здесь, на крыше меньше всего хотелось думать о работе. В каких-то несколько десятков метров за забором от них была другая жизнь с достойной едой, выпивкой и женщинами. Всё это было от них отгорожено двумя периметрами трёхметрового забора с установленной над ним проволокой егозой. Раньше для ограждения использовалась круглая проволока, но технический прогресс врывается во все сферы жизнедеятельности общества. На смену устаревшей проволоки, которую можно было перекусить обыкновенными пассатижами, пришла колюче – ленточное режущее ограждение спиралью, идущее от одного кронштейна к другому.
За время пребывания в местах лишения свободы, Сергей успел отлично выучить натуру зека. Он знал, как можно его заставить работать, и однажды, узнав, что начальник зоны находится в прекрасном настроении (по зоне ходили слухи, что «хозяину» скоро присвоят звание полковника), решил попроситься к нему на приём.
Войдя в кабинет, он отрапортовал «хозяину», что явился такой-то, называя своё имя и статью, по которой был осужден. Сергей был высоким и худощавым мужчиной. Всякий раз при встрече с начальником зоны, плотным и низкорослым человеком, он сутулился, чтобы не казаться гигантом около него.
- Рассказывай, - подбодрил его начальник исправительной колонии.
- Иван Иванович, у меня к вам есть дело, - неуверенно начал говорить Сергей.
Зеки начальника колонии между собой называли Ваня-Ваня. Были случаи, когда какой либо бесцеремонный зек нечаянно называл начальника именно так. Иван Иванович делал вид, что не слышит такого фамильярного обращения, но когда решался вопрос о досрочном освобождении того зека, память начальника играла отрицательную роль для судьбы жаждущего свободы.
Сергей облегченно вздохнул. Имя начальника колонии было сказано не просто уважительно, но и с некоторым трепетом. Ивану Ивановичу это нравилось.
- Я вот хочу предложить достроить учебный корпус на промзоне, - объяснил суть своего посещения Сергей.
Начальник посмотрел проницательным взглядом Сергею в лицо. К этому зеку он относился положительно. Уважения он ни к одному из подопечных не питал, но к Зобину не раз присматривался, соображая для него подходящую приемлемую для зека должность.
- Надеюсь, ты понимаешь, что долгостроя я не потерплю. И если назначу срок, то к сроку должно будет всё выполнено.
Сергей кивнул, показывая, что готов на любые трудности, ради выполнения своего обещания. Он знал, что в случае успеха, несомненно, всплывет вопрос о досрочном освобождении.
- Сколько тебе осталось до свободы? – уточнил Иван Иванович, зная какой срок наказания, ещё предстоял заключенному.
- Шесть лет, - тихо произнёс Сергей.
- Завтра на проходной встречаемся с начальником промзоны. Людей сам подберёшь?
- Да! – решительно произнёс.
Утром следующего дня начальник промзоны выделил нескольких заключенных и необходимый инструмент. Работа поначалу не клеилась. Зеки, которых обычно использовали на строительных работах стали кичиться тем, что им обычно доверяют квалифицированную работу и расчищать крышу от мусора они не намеревались. Сергей не стал спорить. Он знал, где обычно находятся несколько заключенных, именуемых среди зеков петухами. Они выполняли грязные работы. Вычищали туалеты, в подсобном хозяйстве убирали от навоза свинарник, подметали территорию зоны.
Сергей встал неподалеку от лавочки, на которой сидел бригадир чернорабочих и демонстративно стал открывать пачку сигарет.
Бригадир чернорабочих давно забыл, когда он курил настоящую сигарету, а в последнее время довольствовался самокрутками. Сергей почувствовал, как «чморик» смотрит на него жадными глазами, не решаясь попытать своего счастья.
- Серёга, - вдруг услышал Сергей жалобный голос чернорабочего, - дай закурить, а?
- Ты чо припух?
- Ну, дай, а?
- Ты знаешь, что с петухами мне западло говорить.
- А ты брось мне сигаретку, а?
- Заработать надо сигарету.
- А ты скажи, что надо сделать?
- Крышу УПК почистить.
- За одну сигарету?
- Зачем за одну? Могу и три штуки дать.
Бригадир чернорабочих ехидно улыбнулся.
- Там работы на всю мою бригаду хватит.
- Значит, пачку сигарет получишь, если хочешь, - уверенно говорил Сергей, - если нет, то Ваня-Ваня вас и так заставит работать.
Бригадир подумал не более минуты.
- Не надо говорить. Мы сами полезем. Только прапоров предупреди.
Всякий раз Сергею приходилось придумывать различные стимулы для зеков, чтобы заставить их работать. Он постоянно требовал у начальника промзоны обеспечивать работающих у него зеков сигаретами и чаем. Он выпрашивал у начальника зоны для некоторых работников внеочередные свидания с родственниками, обещал им по окончанию строительства учебного корпуса составить список работников для поощрения. О каком виде поощрения шла речь, он сам не мог себе представить, но зеки согласны были работать и ради призрачных поощрений.
Когда было завершено строительство корпуса и произведены отделочные работы, начальник колонии пришёл посмотреть на результаты проделанной работы, и остался довольным.
Чтобы быть по-прежнему востребованным, Сергей предложил в одном помещении организовать мастерскую резчиков по дереву.
Начальнику колонии понравилась такая идея. Зобин предложил местным умельцам работать в новой мастерской в учебном корпусе. Зеки шли работать на новое место с удовольствием. В зимнее время помещение отапливалось, летом в помещение было прохладно. Заказы для мастерской поступали непосредственно от начальника колонии. Мастеровые производили в основном нарды, шахматы, шкатулки и разные сувениры.
В смежном от учебного корпуса здании пустовали производственные помещения. Но вскоре их стали арендовать предприниматели с города. Зеки с удовольствием устраивались на работу. Труд на зоне особенно поощрялся при рассмотрении вопроса о досрочном освобождении. Зобин в качестве бригадира руководил зеками. Предприниматели с города были довольны таким бригадиром, который мог ладить с заключенными и выполнял производственные задачи.
Всё казалось, ладилось с работой. Дневальные учебного корпуса носили со столовой ему поесть. В бараке он перестал появляться, спал в учебном классе, составляя из стульев себе добротную лежанку. Здесь обычно по ночам он звонил по мобильному телефону домой к матери, сестре. Таким образом, он был в курсе всех событий, происходящих у него дома. Письма писал крайне редко и то, для того, чтобы показать начальству, что он имеет связь с домом дозволенным способом. Мобильная связь на зоне
запрещена. Ею могут пользоваться начальник колонии и его два заместителя, но почти каждый второй зек на зоне имеет свой телефон. Некоторые умудрялись в случае облав или при отправке по этапу прятать свой телефон в анальном отверстии. У кого это не получалась, то прятал сим-карту в тайнике своего тела, а телефон продавал. Спрос на него на зоне велик. Мобильный телефон для зека это не только отдушина в его неудачной судьбе, это не только возможность поговорить с родными, само наличие телефона успокаивает и греет душу зека от сознания, что в удобный момент он может проникнуть своим слухом за пределы зоны. И никакие высоченные заборы с кровожадной егозой не помешают ему насладиться голосами со свободы. Вот уж поистине кто любит ушами.
Сергей Зобин не только владел мобильным телефоном, он умудрялся продавать такие аппараты. Нередко сами охранники предлагали ему продать зекам конфискованные телефоны. Так телефоны совершали круговорот – у зеков их изымала охрана, и обратно продавались зекам. Бывало и так, что конфискованный телефон у зека за определенную сумму вновь возвращался к нему.
Своим коммерческим успехам Сергей мало радовался. Чем проворней он проворачивал свои делишки, тем тоскливей становилось у него на душе. Ведь таким инициативным он мог быть и, не попадая за решётку. Вспоминая прожитые годы, он клял себя на том, что свою непутевую жизнь мог прожить по-иному, без опрометчивых поступков, которые именовались в законе преступлениями. Казалось, что после двух судимостей за хулиганство, он остепенится и начнёт жить по-новому. В двадцать семь он женился, и весь его родной посёлок, казалось, вздохнул от облегчения.
«Серёжка Зобин взялся, наконец, за ум. Женился – человеком стал!» - говорили одни.
«Горбатого могила исправит» - твердили другие.
Родители Сергея были спокойны за своего сына, хотя его природная вспыльчивость вызывала беспокойство у отца.
- Серёжка, ещё никому раздраженность не приносила добра, - не раз говорил отец Сергею, - во время грозы я ни то, чтобы в лодку не сяду, я автомобиль не поведу.
Всю жизнь уважаемый в посёлке человек возил поселковое начальство. Оно порой часто менялось, но он устраивал даже самых привередливых работодателей. Аккуратным и трудолюбивым был у Сергея отец, и начальники это ценили, и даже давали возможность ему подработать.
Если бы не отец со своими связями и не то уважение, с которым к нему относились, то у Сергея было бы не две судимости, а как минимум четыре.
Тот злополучный день, когда Сергей парился с приятелями у себя в бане, не забудет никогда.
На зоне можно встретить заключенных, замечательных по своему характеру, высокоинтеллектуальных и порядочных по своему образу жизни. Сразу приходит на ум мысль о несправедливых вердиктах правосудия. Конечно, невинно осужденные были во все времена и у разных народов. Чтобы глубже понять такого человека, достаточно с ним посидеть за рюмкой водки, и понаблюдать, как у него мутнеет разум, и как он из милого доброго сотрапезника становится монстром, готового разодрать тебя за мнимые обиды, нанесённые ему и за взгляды искоса, которые он мог воспринять как оскорбительные.
В тот день Сергей с приятелями, попарившись, принялись пить пиво. Оно им казалось каким-то водянистым и один из приятелей наспех одевшись, сбегал домой за самогоном.
Теперь у приятелей был накрыт столик более «толково». Они сидели за столиком, радуясь жизни, и не замечали, как наступили сумерки. Их никто не звал домой из своих домашних, зная, что их появление только вызовет обиды и ссоры. Сергей всякий раз бегал на огород и срывал огурцы и помидоры, не успевшие созреть на грядках.
- Помидоры у тебя противные какие-то, - заметил один из сотрапезников по имени Виктор.
Он был старше своих приятелей и смотрел на них с некоторым высокомерием.
- Для закуски самый раз, - заметил Андрей.
Ещё со школьной скамьи он не упускал случая защитить своего приятеля Сергея и этим показать свою дружескую расположенность к нему.
- Ты так и будешь в адвокатах ходить у Серого? – съязвил Виктор.
- А ты чо, прокурорствуешь?
- Я? Говорю, что помидоры не в звезду.
- А в звезду не надо овощи пихать, ты их в рот суй и говори: спасибо за угощение, - голос Андрея был дружелюбным.
Он знал, чтобы разозлить, Виктора не надо было прилагать особого труда, но и в то же время, ему хотелось, своевременно остановить его речевой понос.
- Да будет вам спорить, - вмешался Сергей, хотя испытал некоторую обиду за выращенные его родителями помидоры.
Всем жителям посёлка нравилось, как выращивают помидоры Зобины, а Виктор одной фразой поставил под сомнение результат трудов родителей Сергея.
- А мы не спорим Серёга, - сказал Андрей, - вкус помидоров обсуждению не подлежит.
- Ля-ля-ля, - не унимался Виктор, - как мы заговорили. Прямо, как на суде.
- Ну, опыт какой-то всё-таки есть, - согласился Андрей.
Виктор посмотрел утомлённым взглядом на приятеля, с трудом соображая, что ещё сказать ему для поддержки напряженного разговора, но ничего не придумал и, указав ему на бутылку, потребовал:
- Наливай!
- Может быть, хватит тебе?! – предложил Андрей.
Виктор прищуренным взглядом посмотрел на него, а потом на Сергея, словно ища поддержки, чтобы выразить совместное презрение своему оппоненту.
- Давай завтра опохмелимся. На сегодня хватит. Да и пора спать, - предложил Сергей, уверенный в том, что Виктор прислушается к совету приятеля.
Но тот видимо был настроен враждебно к сотрапезникам. Чувство обиды нахлынуло на душу. Так бывало всякий раз, когда Виктор становился пьяным.
- Спать пора? – с ухмылкой спросил он Сергея, - к бабе потянуло?
Сергей молчал, сдерживая возникшую неприязнь к своему приятелю.
- А я пошёл до дому, до хаты, - встал с табурета Андрей, подтягивая брюки на поясе.
- Тоже до бабы? – с иронией спросил Виктор.
- Да. Меня ждут, - как можно проще ответил Андрей.
- Садись. В посёлке найдутся мужики для ваших баб, - усмехнулся Виктор.
Не успел он сказать это, как вмиг слетел с табурета после сильного удара кулаком в челюсть. Андрей стоял над ним, массируя свой кулак. Он готовился нанести повторный удар.
- Серёга, что творит этот шнырь в твоём доме-то? – вскрикнул Виктор.
Вместо ответа Сергей ударил ногой возмущенного сотрапезника в подбородок. Тот прикрыл рот руками и дико уставился на парней, с которыми несколько минут назад выпивал за «всё хорошее», громко чокаясь стаканами.
- Вы чо озверели, пидарасы? – крикнул он, ладонью собирая кровь, хлынувшую у него изо рта.
Сергей переглянулся с Андреем, как бы взглядом советуясь, что должно последовать за таким оскорблением.
Андрей подошёл к лежащему на полу Виктору и нарочито ласковым тоном спросил:
- Это кого ты пидарасами называешь?
- Вас тварей! - злобно ответил Виктор и не успел вытереть вновь поступившую кровь ко рту, как вскрикнул от полученного удара ногой в живот.
Сергей подошёл и пнул его ногой по голове. Бедняга Виктор не знал, за что держаться руками. Едва он хватался руками за голову, как тут же получил удар ногой в живот.
- Твари, что вы хотите от меня? - теперь уже лепетал он своим истязателям.
Они были неутомимы в своей мести. Каждый из них хотел показать, что смертельно негодует от оскорблений в свой адрес и продолжали поочередно бить ногами то в голову, то в живот.
- Зобин, - позвал чей-то голос Сергея.
Он присмотрелся в темноту, не понимая, кто его зовёт, зек или кто-то из охраны.
- Серёга, Зобин, - повторил голос.
Теперь он понял, что голос принадлежит сержанту из охраны, который снабжал его мобильными телефонами для продажи. Однажды сержант предложил ему наркотики для реализации среди зеков, но Сергей категорически отказался от такого выгодного предложения. Сержант, думая, что Зобин опасается подвоха с его стороны, стал уверять его, что он никем не подослан, а преследует чисто коммерческий интерес.
- Мне западло заниматься наркотой, - дал понять он сержанту, что у него имеются какие-то моральные понятия.
Сержант несколько опешил, ему казалось, что любой зек за деньги готов на всё.
- Чего тебе? – отозвался на повторный окрик Сергей.
- Иван Иванович вызывает к себе.
- А что это вдруг, на ночь глядя?
- Это ты у него спросишь.
Начальник зоны встретил Сергея, не скрывая удовлетворения. Ему было необходимо дать важное поручение.
- Ко мне завтра с области один важный товарищ приезжает, - начал излагать свою мысль начальник зоны.
Сергей выпрямил осадку, показывая, что он готов к любым поручениям.
- Мне бы хороший подарочек ему вручить. Что у тебя есть на завершении? – продолжал свою мысль Иван Иванович.
- Нарды нужно покрыть лаком. В шахматах нужно дорезать у черных туру и у белых королеву.
- А ты в шахматы никогда не играл?
- Так особенно не приходилось.
- Это заметно. Ферзя называешь королевой, ладью турой.
- Так если стоит рядом с королём значит королева.
- Логично, но это не так. Шахматы – это бой. Разве король взял бы свою супругу на войну? Нет! Стало быть, ферзь это его главный военноначальник, визирь. С персидского языка ферзь переводится как советник. Так, что ферзь самая сильная фигура в шахматах, - улыбнулся начальник зоны, глядя, как Зобин слушает его, раскрыв рот.
- Интересно!
- Ну, интересно будет, когда я ему вручу подарок. Послезавтра утром, чтобы было готово. И шахматы, и нарды. Как понял?
- Я всё понял. Разрешите идти.
Полковник покачал головой.
Сергей вошёл в мастерскую и с ненавистью взглянул, как мастеровые зеки передавали по кругу пол-литровую банку с заваренным в самой, что ни есть предельной концентрации чаем. «Чефиром» он не увлекался, считая, что таким крепким чаем можно легко посадить себе печень и почки. Он хотел сразу передать поручение начальника зоны, но решил переждать продолжения этого, казалось бы, священного для зеков ритуала. Помешать этой церемонии чаепития не решались порой и старшие офицеры.
- Ну, что мужики,- с нетерпением сказал Сергей, как только был выпит последний глоток чефира, - Иван Иванович дал серьёзное задание…
Зная нрав мастеровых, что у них может в любой момент начаться депрессия, и они могут бросить работу, Сергей решил не спать до тех пор, пока ночная смена не выполнит поручение самого главного шефа зоны. Чтобы не стоять над душой у мастеровых, он отправился в учебный класс. Убедившись, что никто за ним не наблюдает, он зашторил окна класса и достал из подполья мобильный телефон. С кармана вытащил сложенный вчетверо газетный лист и при помощи миниатюрного аккумуляторного фонарика стал перечитывать объявления. Газета называлась «Встреча». Он просил технического директора предпринимателя приобрести один из последних номеров этой газеты. Артур Оганович впервые слышал о существовании такой газеты. «Встреча» являлась периодическим газетным изданием, в котором в основном печатались брачные объявления. Для Сергея он купил последний номер газеты, чувствуя на себе заинтересованный взгляд киоскерши. Ему, солидному человеку так и хотелось сказать ей, что доволен своим семейным положением и газету он покупает не для себя.
Как только Артур Оганович передал Сергею газету, он спрятал её от посторонних глаз подальше, зная, каким спросом она пользуется среди зеков.
Объявлений в газете было много и возможно, не все желающие могли разместить свои объявления. В глаза сразу бросились объявления двадцатипятилетних женщин, успевших разочароваться в первом браке. Столько было его супруге, когда она выходила за него замуж. Сергею было теперь тридцать семь. Он теперь раздумывал, женщины какого возраста ему больше подошли бы и
решил звонить наугад. Первый звонок получился неудачным. Разговор по телефону явно не клеился и голос собеседницы Сергею показался неприятным, но он обещал побеспокоить её «как-нибудь ещё раз».
Перед глазами предстала вновь его последняя попойка, которая оказалась последней на свободе. В ту роковую ночь Сергей попытался остановить Андрея, яростно бьющего ногами Виктора в живот.
- Таких тварей нельзя жалеть, - тяжело дыша, ответил он.
- Гляди, он не дышит, - Сергей присматривался к бездыханному телу Виктора.
Нос был разбит, изо рта тонкой струйкой вытекала кровь. Мертвецки бледное лицо выражало страдание. Из живота доносилось бульканье смешавшейся в чреве жидкости с кровью.
- Чёрт! – ужаснулся Андрей, - что будем делать.
Сергей пожал плечами.
- На хрена мы его так? – вслух подумал Сергей.
- А чтобы знал, как нас пидарасами называть.
- Ну, теперь знает. А нам что делать?
Андрей закурил, Сергей последовал его примеру. Попытаться реанимировать и оказывать помощь избитому никто из них не подумал.
- Вот что, - Андрей бросил окурок на пол и погасил его носком, заметив, что кроссовки его забрызганы кровью, - до рассвета есть время. За это время нужно замести все следы. А этого мудака закопать.
- Как закопать? Где закопать?
- Серёга, не до вопросов сейчас, - Андрей выглядел трезвым.
Его тошнило, ноги дрожали от страха, но он понимал, что медлить нельзя.
- Принести лопату? – спросил Сергей.
Андрей кивнул. Оставшись наедине с трупом, он почувствовал головокружение и присел на табурет, стараясь не смотреть на бездыханное тело.
Не прошло и двух минут, как тяжело дыша, появился Сергей. В руках у него была лопата.
- Где закопаем? – спросил Сергей.
- За огородом, - уверенно сказал Андрей.
Сергей посмотрел непонимающим взглядом на приятеля. Дома с участками находились рядом друг от друга. Никогда между их семьями не возникали территориальные споры, но теперь Сергей не желал, что бы труп закопали вблизи его огорода.
- За твоим огородом есть овраг, - понимая замешательство Сергея, сказал Андрей, - на дне того оврага и закопаем этого придурка.
Они оттащили труп через огород к оврагу. Ночь была тёмной, на небе не было видно ни одной звёздочки.
- Хреново конечно, - тяжело дыша, сказал Андрей.
- Чо хреново? – спросил Сергей, начиная копать.
- Амброзия здесь густо растёт.
- Так это ж хорошо. Никакая тварь не сунет сюда свой нос.
- Так у меня аллергия на неё, - с сожалением объяснил приятелю Андрей.
- Переживём. Главное спрятать этого медведя.
Откопав яму глубиной в тридцать сантиметров и длиной в два метра, Сергей присел на корточки и попытался закурить.
- Ты что, офонарел? – прошипел Андрей, - нас же засекут по твоему огоньку.
- Так перекурить пора. Вон я полдела сделал.
Андрей кивнул головой и на ощупь перехватил лопату и принялся углублять яму. Каждому из них было страшно находиться рядом с бездыханным телом, и не делая шума, откапывать для него могилу. Но никто из них не подавал виду, что их сердца готовы разорваться от страха. Они лишь тяжело дышали, и всякий раз пытались сплюнуть вместе со слюной неприятную горечь, но при этом они ощущали сухость не только во рту. Страх жёг всё тело. Особенно это было ощутимо в горле и в груди.
Когда они скатили тело Виктора в овраг, он издал болезненный возглас. Приятели переглянулись в темноте. Лица их выделялись бледными овалами в темноте.
- Он жив?! – произнёс Андрей.
Сергей вошёл в мастерскую посмотреть, как работают зеки над его поручением.
- Ну, как? – спросил он мастерового, готовящегося покрывать поверхность нард морилкой.
- Сейчас подготовлю свои жабры и начну обдувать. Придется калорифером сушить. Лучше, когда сушка идёт естественным способом, но времени на это нет.
Мастеровой набрал воздух в лёгкие и стал дуть в трубочку. Из сопла импровизированного компрессора стали выходить тёмные брызги и равномерно ложиться на поверхность нард. На соседнем верстаке стояли в ожидании окраски тридцать две шахматные фигуры. Каждая фигура была мастерски вырезана. Короли обеих цветов стояли гордо, словно ожидали схватки, в которой непременно выйдут победителями. На верстаке они стояли рядом и были пока одного цвета.
Сергей смотрел на шахматные фигуры, вспоминая, как он потешался ещё в школе над игроками, часами терпеливо сидящими за доской. Он пробовал играть в эту игру, но каждый раз его неусидчивость давала о себе знать. Каждый раз он проигрывал, только из-за того, что делал опрометчивые ходы в надежде быстро выиграть партию.
Убедившись, что работа идёт нормально, Сергей зашёл в классную комнату и вновь стал изучать брачные объявления. Именно так всегда именовались подобные объявления и появились они впервые в Советском Союзе в начале семидесятых в одной из рижских газет, потом в семьдесят шестом всесоюзная «Литературная газета», отличавшаяся от других изданий независимым характером, стала поднимать проблему знакомств. Если раньше зеки общались с так называемыми «заочницами» с помощью почтовой переписки, то теперь мобильный телефон намного упростил попытку завязать интимное знакомство.
Сергей обратил внимание на объявление двадцатишестилетней женщины из города, расположенного в двадцати километрах от его родного посёлка. Он незамедлительно набрал номер её мобильного телефона.
- Алло, - произнёс удивленный нежный голос, - кто это?
Сергей извинился за поздний звонок и напомнил об объявлении.
- О, господи, я и забыла про него, - ответила она просто.
Голос её располагал к дальнейшему разговору, но она перешла на шепот, как бы опасаясь кого-то разбудить. Поговорив с Леной около десяти минут, и заручившись её разрешением звонить к ней, Сергей почувствовал какую-то невесомую радость, которую не испытывал более полтора десятка лет.
Город, в котором жила Лена Сергею по его посёлковым меркам всегда казался огромным. В нём проживало около полтора миллиона человек, и он живо представил себе свою новую знакомую среди массы горожан, снующих по широким проспектам города и расступающихся перед ней. Сергей усмехнулся своему воображению. Давно у него не возникали такие иллюзии.
Он продолжал долго лежать на лежаке, глядя в тёмный потолок. Перед глазами стали возникать красивые женские образы. Сергей пытался представить себе Лену, слыша только её голос, а вернее шёпот, и как бы клонировал её в своём воображении, имея в качестве единственной информации её нежное шептание. В следующий раз он решил о ней больше узнать. Кто она: блондинка или брюнетка, шатенка, какого роста, была ли замужем, чем занимается, как отнесётся к тому, узнав, что её собеседник звонит к ней из тюрьмы? Но любая информация о ней уже не могла изменить его настроения. Он уже чувствовал в себе влюбленность от её милого доверчивого голоса, сказавшему ему больше, чем её предполагаемая внешность.
Под утро, зайдя в мастерскую, он убедился, что дела идут замечательно. Лак на поверхности шахмат и нард должен был высохнуть к полудню. Изделия он занёс в свою комнату, где практически не было пыли. Полы в комнате по нескольку раз в день мылись усердным дневальным-зеком, который каждый раз получал от Сергея удары по голове. Дневальный отсиживал свой срок за разграбление могильных памятников. Очевидно, этим объяснялось такое предвзятое отношение к нему.
Весь день у Сергея было прекрасное настроение. Никогда в неволе он не чувствовал себя так хорошо. Когда приходилось кричать на работяг, выполняя свою бригадирскую миссию, те в ответ не проявляли ответной дерзости, а покорно подчинялись его требованиям, чувствуя в интонации своего начальника непонятное им добродушие.
В десять часов вечера Сергей оглядел мастерские и цех. Убедившись, что вблизи никого нет из охраны, он вошёл в учебный класс и, соорудив себя лежак, достал мобильный телефон из подполья.
- Привет, - радостно выдохнула Лена.
Очевидно, она ждала его звонка
- Как ты поживаешь? Сегодня ты говоришь уже громче.
- Да, сегодня сын находится у моих родителей, и я могу говорить свободно.
- Как много я о тебе сейчас сразу узнал.
- Я могу рассказать тебе всё о себе, если тебе это будет интересно.
Едва выйдя замуж, как казалось по любви, Лена быстро разочаровалась в супружеской жизни. Сразу после свадьбы начались поздравительные попойки, и она видела своего супруга только по утрам, да и то недолго. Утром он уходил на продуктовую базу, где работал грузчиком, а вечерами и по выходным дням пьянствовал. Рождение сына ничего не изменило в их отношениях.
Когда сын подрос, стал ходить в детский сад, Лена устроилась на почту. Зарабатывала немного, но довольствовалась тем, что какое-то время её мысли были отвлечены от суровых реалий её жизни.
Её подруга сочувствовала ей и всякий раз советовала что-то предпринять, чтобы изменить свою жизнь. Однажды она дала объявление в газету для знакомств, указав номер мобильного телефона Лены. Таким образом, она стала абонентом в объявлениях для знакомств.
-Если бы узнал твой муж про такое объявление, он бы сошёл с ума, - предположил Сергей.
- Он, наверняка забыл о моём существовании.
- Как это так? А где он сейчас?
- Спит, - просто сказала Лена, - он в комнате, я в кухне беседую с тобой. И вообще, мы уже с ним не были в постели более полгода.
Наступило молчание. Сергей не знал, что ответить ей на такое откровение, а она ждала его реакции на услышанное им.
- Лена, я бы хотел тебя увидеть.
- И я бы хотела с тобой встретиться, но я не знаю, где ты сейчас находишься.
- Я сижу в тюрьме.
Сергей подумал, что теперь наступит молчание и его собеседница найдёт повод, чтобы закончить разговор. Но она лишь усмехнулась.
- Я догадывалась, что ты звонишь оттуда. Только не предполагала, что у вас есть возможности так долго говорить по мобильному телефону.
- Мой телефон – единственное богатство для меня. Не будь его, можно было бы с ума сойти со скуки.
- Завтра я пополню тебе счёт за телефон.
- Не делай этого. Поверь, я зарабатываю больше чем ты на почте.
- Трудно поверить. Значит ты не в тюрьме, - засмеялась она,- Сейчас на свободе трудно заработать.
- Где-то ты права. Вчера я слышал, как врач санчасти упрекал зека в том, что он получает такие медикаменты, которые больным на свободе не по карману.
Сергей чувствовал, что Лена, узнав о нём правду, желает знать, за что он отсиживает срок и как долго ему находиться в неволе.
- Лена, я тебе в другой раз скажу, за что я сел.
- А тебе долго ещё сидеть? – поинтересовалась Лена.
- Чуть больше года, - соврал Сергей.
Лена облегченно вздохнула.
Она его ещё не видела, и даже не представляла, как он мог выглядеть, но уже чувствовала в Сергее родственную душу. Ей казалось, что она его давно знает и при встрече, если такая произойдёт, они поведут себя как давние друзья или как влюбленные.
- А ты мне нравишься, - сказала Лена, несколько смущаясь своей искренности, - хотя тебя раньше не видела.
- Когда-то зеки влюблялись по письмам в своих заочниц, даже не видя их фотографий, - сказал Сергей, - а я слышу твой голос, и знаешь, я больше о тебе узнаю. Если бы мы сидели где-нибудь на скамеечке в парке или за столиком в кафе, то я не почувствовал бы такой близости, как по телефону.
Лена молчала.
- Ты молчишь? – спросил Сергей.
- Да, мне нравится, когда ты говоришь.
Было уже за полночь, они продолжали разговаривать.
Утром Сергей понёс в кабинет начальника зоны готовые сувенирные изделия. По взгляду хозяина, Сергей понял, что и нарды, и шахматы Ивану Ивановичу понравились.
- Ну, всю работу сделали, - констатировал начальник зоны, глядя на Зобина пристальным взглядом, - ты мне хочешь что-то сказать?
- Иван Иванович, - жалобно начал говорить Сергей, - ко мне женщина должна приехать.
- Ну, пусть едет. Свидания не запрещены.
- А можно с ней в гостинице встретиться? Я оплачу. На моём счету имеются деньги.
- Кто она тебе? Жена?
Зобин опустил голову.
- Ты знаешь, что это запрещено.
- Иван Иванович, я Вас очень прошу, - Сергей знал, что хозяин разрешит ему встречу, но нарушить устав, не поторговавшись, он не мог.
- Часа три-четыре не больше. Скажешь, когда приедет. Только не сейчас, у меня, сам знаешь, генерал с области.
Вернувшись в учебный корпус, он встретил Артура Огановича. Тот сразу заметил по внешности Сергея, что у него произошли позитивные изменения в жизни.
- Ты хоть и бледен, но такой радости в глазах у людей на свободе не увидишь, - констатировал состояние своего подопечного технический директор.
- Оганыч, просто не представляете, как я Вам благодарен.
- Мне? – без нарочитого удивления спросил Артур Оганович, - за что?
- Не скромничайте, я у вас в долгу.
- Это не плохо, но что произошло? Срок тебе сбавили?
- Я познакомился с замечательной женщиной благодаря Вашей газете. Вы не поверите, я просидел почти всю ночь и беседовал с ней по телефону.
- Представляю, как ты разоряешься на таких переговорах. Или для зеков особые скидки ввели? – пошутил Оганыч.
Технический директор опросил Зобина, как поработали рабочие во второй смене, и остался как бы довольным результатами работы. После того, как он опросил его по производственным вопросам, Оганыч стал расспрашивать о его знакомой.
Когда Сергей рассказал о ночном разговоре, пятидесятилетний технический директор был несколько удивлён, с какой поспешностью молодая женщина готова была кинуться в объятия зека, не зная его внешности, не ведая, за что её герой осужден.
- Оганыч, сделайте мне одолжение, - попросил Сергей у своего шефа.
- Говори без предисловий.
- Вы сами понимаете, что я не могу встретить девушку. Простите, но мне некого просить об этом, кроме Вас.
- Можешь не переживать по этому поводу.
Сергей симпатизировал Артуру Огановичу. Тот в свою очередь проявлял уважение к нему не только как строгому бригадиру, перед которым пасовали зеки. В Сергее он не видел опасного человека, хотя тот отбывал срок за убийство, считая его жертвой обстоятельств. Артуру Огановичу Сергей сам рассказал о той злополучной ночи, но словом не обмолвился о том, как он с приятелем, а точнее с соучастником избавлялся от трупа.
-Он жив! – подтвердил Сергей, пытаясь в темноте разглядеть выражение лица Андрея, - давай вытащим его.
Андрей странно посмотрел на него.
- Ты с Луны упал. Он всё равно не жилец. Так у нас есть шанс, что его не найдут.
- Что, живого закопаем?
- Нет, конечно. Где твой складень?
Сергей протянул ему складной нож. Андрей раскрыл нож и, наклонившись над ямой, стал тыкать остриём в грудь Виктору. Приподнявшись, он передал нож Сергею.
- Держи Серёга, Теперь ты поколи эту свинью.
Сергей не стал обсуждать требование приятеля. Он наклонился и всадил нож в грудь избитому до смерти Виктору. Послышался громкий хрип. Теперь было ясно, их приятель умер.
Они спешно закопали яму, набросав сверху ветки амброзию, и поспешно подались в баню осмотреть место своего преступления.
Утром следующего дня, когда солнце стояло достаточно высоко, Сергей лежал в спальне и делал вид, что спит, хотя не смог даже задремать на несколько минут. Жена его несколько раз звала на завтрак, но сказав что-то обидное в его адрес, и назвав негодяями его собутыльников, была удивлена, что супруг никак не реагировал на её ворчание. Ей показалось это немного странным. Но никак не могла она подумать, что произошло что-то неладное.
После полудня Сергей встретился с Андреем в центре посёлка.
- Что-то вокруг тихо, - прошептал Сергею приятель, - этого придурка ещё не спохватились.
- Может быть, и не вспомнят о нём, - хихикнул Сергей так неприятно, что себе стал противен.
- Перец молотый надо посыпать на то место, - предложил Андрей с видом знатока, - когда собаки будут рыскать по огороду, то хрен найдут то место. Надо сделать так, чтобы нас не видели вместе.
Как только Сергей вернулся домой, он взял перечницу из кухни и направился к огороду. В конце огорода Сергей стал сыпать перец, но ему показалось, что с перечницы ничего не выходит и он начал трясти её, что было силы.
- Что, Серёга, коноплю решил посадить? – усмехнулся сосед, глядя на занятие Сергея.
- Да так, ерундой маюсь, - ответил он, чувствуя, как сердце колотится в груди.
- А-а! – протянул понимающе сосед, - это тоже иногда нужно делать.
- Да, я везде успеваю, - Сергей улыбнулся собственной шутки, чувствуя, что вместо улыбки на лице появилась страдальческая гримаса.
Вечером сестра убитого Виктора стала разыскивать своего брата. Подойдя к дому Сергея, она позвала его по фамилии. На крыльцо вышла жена Зобина.
- Чего тебе? – бросила она, как бы показывая своё нетерпение, - зовёшь так, будто б от милиции.
- Извини, братана своего ищу. Кажется, сегодня вообще его не видела, - объяснила свой приход сестра Виктора.
- А твой брат мне не чета, - усмехнулась Зобина,- я на него не смотрительница.
- Я понимаю, - только чует моя душа, что с братаном что-то неладное произошло.
- Да, будет тебе. Поди, нажрался-то и в канаве какой-нибудь разлёгся?!
- Значит, ты не в курсе и не видела Виктора. А может, Серёжка знает, где он.
- Серёжка? – усмехнулась Зобина, - он опять дрыхнет. Может и твой братан после пьянки где-то завалился. А у Андрея была ты? Вроде бы и он с ними бухал вчера.
Сестра Виктора махнула рукой, понимая, что от жены Сергея больше ничего не узнает и отправилась к матери успокаивать предположениями о том, что разыскиваемый брат нашёл себе какую-нибудь девицу и не может от неё оторваться.
Артур Оганович видя, как мучается Зобин, всякий раз вспоминая ту злополучную ночь, когда было совершено преступление, искренне сочувствовал ему и старался успокоить, рассказывая о разных примерах из жизни других людей, достаточно порядочных, законопослушных, но испытавших по разным причинам на себе горе и страдания.
- Конечно, жаль этих лет, проведённых в неволе из-за твоей глупости, - часто говорил он Сергею, - но, поверь, что Бог прибавит к твоей жизни ещё немало лет и здоровья. Ведь он видит твоё раскаяние и страдания. Вот уже и любовь пытается посеять в твоём сердце, чтобы на свободе ты не был одиноким.
Технический директор не был набожным человеком, но мог найти порой нужные слова, чтобы успокоить тоску зека, переходящую зачастую в депрессию. Но в последнее время Сергея Зобина не надо было утешать, он довольствовался ночными переговорами по мобильному телефону и был как будто б доволен своей жизнью, правда, немного волновался предстоящей встрече со своей заочницей Леной.
Начальник зоны, как и обещал Зобину, разрешил свидание в тюремной гостинице. Пока Лена ехала к нему, он постоянно переговаривался с ней по телефону, а Артур Оганович отправил своего мастера производства встретить Лену на вокзале.
«Я в городе. Меня встретили. Лена», - послала она сообщение к нему на телефон.
От вокзала до исправительной колонии строго режима можно было доехать на микроавтобусе маршрутом с номером 13. Казалось, такой номер был специально подобран для такого маршрута. В микроавтобус садились в основном работники колонии, родственники и близкие заключенных, приезжавшие их навестить. Их можно было отличить по багажу с гостинцами, который в колонии тщательно просматривался двумя женщинами, одетыми в форму защитного цвета, как бы подчёркивающую их строгость и неприхотливость. Лена сдала свою поклажу с едой и сигаретами на досмотр. Она затратила на такую передачу больше половины своей скудной месячной зарплаты. Но с пустыми руками появиться перед своим любимым арестантом она не могла.
Контролёры на приёмке передач с любопытством её разглядывали, помня, что к Зобину кроме матери и сестры никто не приезжал. Зная, что сам хозяин разрешил такое свидание, они в обращении с Леной, добавляли к своим командным репликам слово «пожалуйста». Она заметила, что с другими посетителями зоны они вели несколько бесцеремонно. Ей никогда не приходилось посещать такие мрачные места, и когда сопровождавший её мастер производства покинул её, она пришла в замешательство. Пройдя через две решётчатые калитки и бронированные двери, она оказалась в самой настоящей зоне. Зеки смотрели на посетителей жадными глазами. Лена постоянно чувствовала на себе взгляды заключенных и охранников, снующих взад-вперёд и также матерящихся как их подопечные арестанты. Она боялась поднять голову, чтобы поискать глазами среди заключенных Сергея. Лена знала его фамилию и по бирке, пришитой к груди, можно было узнать его. Каждый раз она думала, а не вернуться ли ей обратно в свой родной город и жить, не терзая себя ожиданием редких встреч. И каждый раз перед глазами появлялся вечно пьяный супруг, которого она помнит только спящим да храпящим. Ему она была не нужна, а этот арестант души в ней не чаял. Добился свидания с ней у самого начальника тюрьмы. Все свои зековские доходы тратит на разговоры с ней.
«Я ему нужна. Кто знает, пройдёт время, он выйдет на свободу и покинет меня. Но пока он нуждается во мне и он мне нужен».
Когда ей предложили пройти в гостиницу, она приподняла голову и была поражена, увидев перед собой купол православной церкви и рядом стоящую колокольню. Здание гостиницы примыкало к церкви, но посещать её могли только заключенные и работники зоны. Гостиница была огорожена решётчатым забором, увенчанным колючей проволокой и егозой.
В небольшой комнате, отведённой для свидания, она присела на край дивана в ожидании своего заключенного. Она робко оглядела комнату. У окна стояли впритык две застеленные кровати, на полированном столе находились графин с водой и два стакана. Пол был застелен красной дорожкой с зелёными краями, которые обычно были когда-то в советских учреждениях.
Послышался стук в дверь, и она приоткрылась. На пороге стоял Сергей и смущенно улыбался.
- Привет, Лена! – сказал он тихо и сел на другой конец дивана.
- Здравствуй! – ответила она, не глядя на него.
Сергей разглядывал свою новую знакомую. Она была чуть выше среднего роста, стройной, в меру упитанной. Её черные волосы были шелковистыми и отдавали приятным запахом дорогого шампуня. Лицо было бледным, и на его фоне губы казались особенно алыми. Взгляд её красивых глаз был несколько притуплен от смущения.
После минутной паузы, он спросил также тихо:
- Как доехала!
Она покачала головой.
- Я тебе поесть привезла.
- Стоило тебе разоряться на гостинцы. Я ждал только тебя.
Лена улыбнулась. Внешне Сергей ей понравился.
По истечении трёх дней, как исчез тридцатилетний Виктор, поселковая милиция приняла от его матери заявление о пропаже сына.
- А я предупреждал вашего сына, что водка до добра его не приведёт, - не упустил случая подтвердить свою мудрость начальник милиции, - но только без слёз. Найдём мы вашего невозвращенца. Когда его последний раз видели?
- У Зобина Серёжки выпивали они, а поздно вечером он ушёл от него. Тут его и след пропал.
Майор милиции не стал медлить и сразу вызвал к себе Зобина. Узнав, что с ними был и Андрей, начальник поселковой милиции распорядился, чтобы и его вызвали немедленно.
- Сделай так, чтобы эти парни ни о чём не могли говорить без твоих ушей, - прошептал он сержанту, который собирался привести приятелей в отделение милиции.
Сердце кольнуло у Сергея, когда он увидел милицейскую машину возле ворот своего дома. Он старался вести себя непринужденно и даже весело. Супруга Сергея сразу заподозрила неладное. Она заметила, как он артистично пытается надеть на себя маску весельчака, но бледное лицо выдавало его.
- Тебе нездоровится, - спросил начальник милиции, как только Сергей появился на пороге его кабинета.
- Вы из-за этого меня позвали? – улыбнувшись, спросил Сергей.
- Садись! – строго сказал начальник милиции, показывая на стул стоящий напротив его стола.
Сергей покорно присел, опершись локтями на бедра, кулаками подперев подбородок. Он покосился на майорские погоны начальника милиции, недавно ему присвоенные.
Начальник походил по кабинету, не замечая присутствия Сергея.
- Сержант говорил, зачем я тебя позвал? – спросил майор, усаживаясь за стол.
- Не говорил.
- А ты как думаешь?
- Вызвали – пришёл, - пожал плечами Сергей, - может быть, насчет Витьки хотите спросить?
- А в посёлке только одна проблема – Виктор пропал. Весь посёлок это обсуждает, а тебе с Андреем безразлична судьба приятеля.
- А мы не являемся приятелями, - как бы оправдался Сергей за своё равнодушие.
- Собутыльники, значит, - уточнил майор.
- Иногда выпивали…
- А теперь не выпиваете? – резко оборвал Сергей майор.
- На выходных разве что и то под хорошую закуску.
Майор неожиданно встал со своего места, при этом он заметил, как Сергей съежился.
- Не юли, Зобин. Нам всё хорошо известно.
«Неужели Андрей раскололся?»
Сергей опустил голову, обдумывая, о чём говорить майору.
- Пили вместе? Отвечай!
- Да.
- Дрались?
- Нет, - выдавил из себя Сергей такой ответ.
- А куда потом делся Виктор?
- Ушёл, на речку, наверное. Он ведь любит барахтаться, как напьётся, - на ходу придумал Зобин эту версию.
«Авось менты подумают, что Виктор утопился, и будут искать тело в реке, а от нас отстанут».
- И как это понимать? Получается, что он попарился, искупался, а потом в грязную речку плюхнулся?!
Сергей покачал головой.
Начальник милиции за несколько минут исписал бланк допроса свидетелей. Сергей облегченно вздохнул, понимая, что он не подозреваемый. Майор усмехнулся.
- Это пока ты свидетель. Я бы хотел, чтобы ты всё сам рассказал. Даю тебе шанс. А ты продолжаешь отпираться. Видимо, две судимости тебя ничему не научили, кроме того как в отказ идти. Что ж, продолжай свои зековские штучки выделывать. Только меня дураком не считай.
- Что вы, товарищ майор. Я всё рассказал, что знаю. Знал бы, что Виктор затеряется ночью, никуда бы не отпустил его.
- И Витёк тебя бы послушал, - усмехнулся майор, зная независимый и буйный характер разыскиваемого.
Майор поднял трубку телефона без цифрового диска и дал какие-то поручения.
Через минуту в кабинет в сопровождении сержанта вошёл Андрей.
- Пошли, - хлопнул ладонью сержант Зобину по плечу.
Тот пытался задержаться в кабинете, увидев своего приятеля Андрея и дать какой-нибудь знак, но сержант взял его под руку спешно вывел из кабинета.
- Серёга, давай быстрее, мне ещё в область ехать, - хитрил сержант.
Зобина завели в кабинет заместителя начальника поселковой милиции.
Хозяин кабинета – капитан милиции не стал выдерживать паузы и сразу сказал Сергею:
- Колись Серёга. Если хочешь из-за уважения к твоему отцу, устрою явку с повинной. Андрей, хоть и держит себя как бы при понятиях, но сдал тебя с потрохами. Вот протокольчик.
Заместитель помахал несколькими исписанными листками и спрятал их в выдвижной ящик. Сергей продолжал молчать, он был уверен в Андрее. Тот не станет продавать приятелей. Иначе на зоне ему не сладко придётся. Но и на зоне понятия порядочного зека уходили в прошлое. Теперь, чтобы угодить хозяину зеки часто стучали друг на друга, за что получали досрочное УДО (условно-досрочное освобождение) или внеочередное свидание с родными или со своими женами.
- В чём он меня заложил, что я самогонку пил. Когда за это драли, я ещё в пятый класс ходил, - усмехнулся Сергей.
Заместитель начальника милиции не казался ему страшным, и он позволил себе дерзить ему.
- Ну, как знаешь, Зобин. Я тебе дал шанс выкрутиться. Районные менты быстро вправят вам мозги. Если считать, что вы совершили особое опасное убийство, то вашим делом займётся прокуратура области. А там ребята ой, какие противные. Им до Фени, что баба Марфа вам продала самогон, который особенно бьёт по голове.
- Мы не брали у бабы Марфы, - чуть запротестовал Сергей.
Весь посёлок знал, что самогонщица Марфа настаивала свой продукт на гусиной помёте, чтобы «быстрее вырубаться от него».
- Значит, вы культурно попивали коньяк армянский? - иронично спросил капитан милиции.
- Ну, если Андрей вам всё рассказал, что же вы от меня хотите, - Сергей теперь был спокойней.
Капитан оказался туповатым следователем. Поначалу он ввёл Сергея в замешательство, но последующими вопросами и последующей тактикой допроса, он ненароком дал понять Зобину, что Андрей ему ничего не рассказал.
Через час начальник милиции пригласил Зобина к себе в кабинет, где понурив голову, сидел Андрей.
- Ну, что ребята. Мне жаль вас. Ваши показания противоречивы. Вы даже толком не успели сговориться, чтобы провести нас. Немного посидите в камере и вспомните, куда девали Виктора. А я так понял, что живым его родным не вернём. А за это мы очень рассердимся.
Утром в посёлок приехал эксперт с районной прокуратуры с кинологом и овчаркой. Ночью прошёл дождь, но это не смутило начальника поселковой милиции. Он был уверен, что что-то найдёт и разузнает. Найти пропавшего односельчанина, для него было делом чести.
Со свидания с Леной, Сергей вернулся счастливым. Его обычно томные глаза светились радостью.
- Оганыч, спасибо Вам. Вы мне здорово помогли. Представляете, я одиннадцать лет не был с женщиной.
- Представляю, - сказал Оганыч и улыбнулся.
Вскоре вернулся и мастер производства. Проводив Лену до вокзала, он вернулся на зону.
- Деньги Серёгиной Ленке я отдал, - доложил он Оганычу, чтобы об этом услышал и Зобин.
- Какие деньги? – недоуменно спросил Сергей.
Мастер назвал сумму.
- Мне Артур Оганович поручил.
Сергей преданным взглядом посмотрел на технического директора.
- Ну, что ты уставился на меня, как на Иисуса Христа. Девка притащила тебе кучу гостинцев, на дорогу потратилась. Не по-джентльменски было бы её ни с чем провожать. Я интересовался, сколько нынче получают на почте. Поверь, что у нас самый хреновый работник получает чуть больше тружеников связи на свободе.
- Спасибо Вам и шефу. В прошлый раз он моей матери помог, а сегодня Вы.
- Чего бы мы стояли в этом мире, если бы не помогали друг другу. Сегодня мы тебе помогли, завтра ты помог другим, и так далее. Ты сказал Ленке, что сидишь не за политику?
- Я сказал ей, что в драке мужика того кончили.
- Она не испугалась.
- Нет. Но она думает, что я освобожусь через год.
- Ну, сказать надо ей, сколько тебе на самом деле осталось отбывать наказание. Если полюбила – будет ждать. Поверь мне.
За долгие годы пребывания в колонии, Сергей ни с кем не делился со своими мыслями, своими впечатлениями. К Артуру Огановичу поначалу отнесся с некоторой опаской, и пытался во всём ему угождать. Никогда бы он не подумал, что человек со свободы, который появился на зоне, чтобы заниматься бизнесом, может проявить сострадание зеку, осужденному за убийство.
Технический директор к зекам относился с некоторым сочувствием, считая их жертвами некоторых обстоятельств, из-за чего порой человек совершает невероятные поступки. Зобина он жалел, зная историю его преступления, но не знал, каким образом он вместе с соучастником пытался скрыть труп убитого. Сергей ему об этом никогда не рассказывал.
Прошло несколько дней после свидания Сергея с Леной. Радость в его глазах постепенно тускнела, но всякий раз, когда он удалялся в дальний учебный класс, чтобы позвонить Лене, возвращался оттуда с жизнерадостной улыбкой, которая вскоре заменялась унылым выражением лица.
Однажды Сергей попросил технического директора приобрести для него очередной номер газеты «Встреча». Артур Оганович просто кивнул и продолжал просматривать производственные документы. В течение часа он не отрывался от своего занятия, разворачивал чертежи, делал пометки, что-то подсчитывал на калькуляторе. Внезапно он поднял голову от бумаг и недоумевающим лицом и не без иронии спросил:
- Позвольте, сударь. Я думал, у вас с Леной чистые отношения, но никак не думал, что свидание с ней ничто не более как утоление похоти. И никто из нашей фирмы не собирается быть для Вас сводником.
Сергей опустил голову, а Оганыч по-отечески продолжал его отчитывать, называя его «потенциальным ловеласом».
- Артур Оганович, - взял, наконец, слово после тирады возмутившегося технического директора, - она ведь не знает, что мне сидеть ещё больше трёх лет.
- Поверь мне, если она решилась придти к тебе в тюрьму, то она и в ворота ада постучится, если влюбилась, и будет ждать три года. Я очень надеюсь, что свидания, которые непременно разрешит начальник зоны, временно, но будут утолять вашу жажду.
- Оганович, но я не могу ей сознаться, что у меня не скоро освобождение.
- Скажешь, извинишься и скажешь. И не забывай, что в одиннадцатом году многим светит амнистия в честь двадцатилетия независимости.
На следующее утро едва технический директор появился в цехе, как перед ним появилась высокая худощавая фигура Сергея.
- Я бы посоветовал тебе хоть немного спать ночами, - сказал Артур Оганович, протягивая ему руку для приветствия.
Сергей хотел что-то сказать, но вместо заготовленной речи предложил Огановичу выпить кофе.
- Оганович, я с ней поговорил, - сказал Сергей, ставя на стол технического директора чашку кофе и маленькое блюдце с шоколадными конфетами.
- Ну и как? – поинтересовался Артур Оганович.
- Представляете, она согласна ждать меня, - выдохнул радостно Сергей.
- Ну и замечательно, значит, сэкономили на газете. И мне, в моём возрасте не очень хочется приобретать такие газеты.
Теперь будущее у Сергея вырисовывалось в светлых тонах. Он не представлял себя уже одиноким. С Леной он был готов начать новую жизнь. Но она всё боялась сказать мужу о разводе, после которого ей негде было бы жить. Раздел жилой площади в случае бракоразводного процесса мог затянуться на долгие годы.
Теперь Сергей начинал ревновать её к собственному мужу. Она клялась ему здоровьем своего сына, что не состоит в половых отношениях со своим супругом и не позволит ему овладеть ею, если вдруг в нём проснётся похотливое желание.
Однажды утром Сергей спрятался в кладовую и попытался позвонить к Лене. Трубку она не брала. Он нисколько не огорчился, представив, что она занята утренним туалетом. Он позвонил через полчаса. Лена ему не отвечала. После он не мог звонить к ней. Начальник зоны вызвал его к себе для очередного поручения.
Как только Сергей освободился от производственных поручений, он снова залез в кладовку. Заметно нервничая, он включил телефон и стал дожидаться зуммера. Каждая секунда ему казался чрезмерно длительной. Как только пошли гудки, связь прекратилась. При повторном наборе оказалось, что телефон вызываемого абонента оказался отключенным от сети.
«Что же это? Она не желает со мной разговаривать или с ней что-то случилось?»
Он вернулся в производственный кабинет и сел, понурив голову. Мастер производства, понимая, что с Сергеем произошло что-то неладное, вышел из кабинета, не желая видеть печальный вид заключенного.
Артур Оганович едва взглянул на Сергея, сразу поинтересовался состоянием его здоровья. Сергей попытался улыбнуться, не желая говорить о причине своей тревоги.
- Дома всё хорошо? – поинтересовался Оганыч.
Сергей удивленно посмотрел на технического директора.
- Всё нормально, Оганыч. Не беспокойтесь за меня.
- Тогда сам посмотри на себя в зеркало. Тебе как будто б сообщили, что завтра конец света.
- Оганыч, Ленка не отвечает на мои звонки.
Сергей рассказал, что как он с утра не может дозвониться до неё.
- В последний раз, вы хорошо с ней расстались?
- С поцелуями, как всегда.
- Значит, всё будет хорошо, - успокоил его Оганыч.
«Всё будет хорошо». Эта фраза изрядно надоела Сергею. Всякий раз для успокоения ему твердили, что будет всё хорошо, но никак это «хорошо» не приходило к нему. И тогда Андрей шепнул ему в камеру поселковой милиции, что будет всё хорошо, когда выводили его в туалет.
Приехавший эксперт попросил подозреваемых Андрея и Сергея показать, где они выпивали в ту злополучную ночь. Он просил показать бутылки и стаканы, с которых они пили самогон. Эксперт сделал несколько соскобов со стены прямо в присутствии подозреваемых. Андрей с некоторым презрением посмотрел на Сергея, мол, не смог произвести нормальную уборку. Начальник милиции заметил замешательство Андрея и довольно усмехнулся. Далее эксперт с собакой прочесали весь огород, но собака вела себя равнодушно, после того как ей дали понюхать одежду пропавшего Виктора. Сосед Зобина с любопытством смотрел, как проходит следствие. Ему сразу вспомнился Сергей, старательно вытряхивая какие-то семена по всему огороду, а за огородом он особенно старался что-то посеять.
«А не мог ли Сергей посыпать что-то такое, чтобы обмануть собачий нюх. Ну, конечно, в руках у него было была какая-то склянка, возможно перечница».
Своими догадками сосед сразу захотел поделиться с начальником милиции, чтобы стать для него своим. Так, на всякий случай. А Зобина Сергея он всегда недолюбливал за то, что тот всегда посмеивался над ним, хотя сам никогда не протестовал против этого.
Меньше всего сосед думал о пропавшем Викторе.
Как только эксперт с кинологом уехали обратно в райцентр, в кабинете начальника милиции раздался звонок.
Сосед Зобина без всяких предисловий рассказал о своих подозрениях.
- Я ещё тогда подумал, что сеять что-то поздно, когда уборочная на носу.
Начальник милиции похвалил соседа, и незамедлительно приказал заместителю взять с собой понятых и вновь отправиться к Зобину во двор.
Начальник со своей свитой обошёл участок дома Зобиных и оказался на задворках домов. Он сам подошёл к оврагу и тросточкой надавил на дно оврага в том месте, где была скошена и собрана в кучку несколько стеблей амброзии.
- Что-то земля мягкая здесь, - обратился он к понятым, двум инженерам с поселкового совета.
Они пожали плечами, как бы говоря, что в геодезии слабо разбираются. Сержант милиции спустился к оврагу и стал аккуратно отбрасывать скошенную траву. Прокопав немного на дне оврага, он обратился к начальнику милиции:
- Товарищ майор, здесь находится труп, и запах идёт характерный.
Начальник милиции отдал распоряжение своему заместителю немедленно доложить в районную прокуратуру о находке трупа. Для этого он отдал свою служебную машину, а сам остался у оврага вместе с понятыми и сержантом.
Вскоре о том, что труп Виктора был найден, узнал весь посёлок. Узнав о том, что труп найден за участком дома, где проживали молодожёны Зобины, отцу Сергея стало не по себе.
«Знаю, что Серёжка мой хулиганистый, но чтобы убить человека…»
Мать Сергея никак не хотела верить распространившимся слухам о том, что её сын и его приятель Андрей являются убийцами, но по прищуренным взглядам посельчан, она понимала, что в посёлке она единственная, кто верит в невиновность Сергея.
Сразу после обеда Сергей вновь зашёл в кладовую и позвонил. Послышались гудки, подтверждающие, что телефон Лены находится в сети, но она ему не отвечала.
«С ней что-то случилось», - с горечью в душе предполагал Сергей. Сердце его заныло от любви к ней. Теперь он без всяких сомнений понял, что любит её и очень тревожится за её судьбу. Ни за одну женщину он так не беспокоился и жену свою так он не любил, как полюбил эту молодую женщину, несчастную в своём браке, но опрометчивую в своём решении искать своё счастье, даже если оно находится за высокими тюремными гратами.
Сергей незаметно для присутствующих осенил себя крестом и вновь зашёл в кладовую.
«Серёжа, я на похоронах. Нет возм. ответить на звонок», - послала она сообщение на его телефон.
- О, господи, - взмолился он, - кто у неё умер?
Он был рад, что с ней ничего не произошло, и в то же время встревожен, не зная кого, она провожает в последний путь. За эти несколько часов неведения о своей любимой, Сергей, пожалуй, перенервничал намного больше, чем тогда в ходе судебного разбирательства по делу об убийстве.
Ночью, когда в колонии были произведены все проверки, Сергей вновь уединился в учебном классе и с трепетом стал набирать её номер. Все номера своих абонентов он запоминал наизусть и в памяти телефона не оставлял никакой информации, боясь, что телефон мог попасть в охрану колонии.
Оказалось, что Лена с утра была на похоронах своей умершей сотрудницы. Она рассказывала Сергею, что покойнице было за пятьдесят, но в свои годы она выглядела моложаво. Над телом покойной убивались в слезах её супруг и любовник. Сергей усмехнулся.
- Да, Серёжа, это надо было видеть, как эти мужчины плакали.
- А кто из них больше плакал? – спросил он.
Он наслаждался её голосом. Ему хотелось, чтобы она говорила без умолку, и старался задавать ей вопросы, не желая слышать лаконичные ответы.
Лена призадумалась над его вопросом.
- Ты знаешь, любовник был помоложе. Он более был впечатлительным.
За годы, проведенные в колонии, Сергей не раз видел покойников. На зоне зеки часто умирали, в основном от туберкулёза, а однажды, от употребления, разведённого в воде полимерного клея «Дракон» как опьяняющего средства умерло сразу пять человек.
В последний раз он только слышал прохождение похоронной процессии, находясь в камере посёлковой милиции. Хоронили убитого им Виктора.
Начальник милиции, опасаясь расправы родственников над убийцами, просил областную прокуратуру увезти подозреваемых из посёлка. «Воронок» приехал только после того, как завершились похороны, но никто мстить убийцам не собирался. За время поисков Виктора и траурных мероприятий, родственники покойного изрядно устали и им хотелось забыться, заглушая алкоголем своё горе и усталость.
Сергей и Андрей теперь находились в одной тюремной камере следственного изолятора, находящегося в предместье областного города с мрачным названием Холодная гора. Теперь они ничего не придумывали в свою защиту, а только надеялись на снисхождение суда. Родственники подозреваемых адвокатов не нанимали. Услуги защитника стоили достаточно дорого для них, хотя они считались зажиточными посельчанами, но по меркам богом забытого посёлка, который после горбачёвской перестройки превращался в глухомань. Сестра погибшего Виктора не раз ходила на приём в областную прокуратуру, требуя вынести приговор на пожизненное заключение убийцам её брата.
Судебный процесс шёл три дня. Адвокат подсудимых являлся государственным служащим, и результат судебных вердиктов никак не отражался на его жаловании. Во время заседаний он тайком почитывал газету и часто сонно клевал носом. Прокурор говорил свои речи беспристрастно, и без какого-либо пафоса прочитал обвинительную часть без чувства, без толка, без расстановки. Единственным человеком, кто нарушал спокойный ход процесса, оказалась сестра погибшего Виктора. Она являлась свидетелем от обвинения. От неё требовалось лишь подтверждения, что она искала своего брата на следующий день после убийства и обратилась к жене одного из обвиняемых, Сергея Зобина. Супруга одного из обвиняемых о совершенном преступлении ничего не знала. Сестра Виктора требовала от суда пожизненного заключения для убийц её брата, на что судья спокойно ей посоветовала оставить право суду решать какой степени строгости должен быть приговор.
Прокурор считал, что обвиняемые представляют для общества опасность и посчитал необходимым изолировать их от общества. Он просил назначить наказание подсудимым в виде десяти лет колонии строгого режима. Подсудимые едва сдерживали свою радость, переглядываясь друг с другом. Адвокат в своей речи отметил, что подсудимые ещё молоды и просил не портить им жизнь.
- Драку, которую спровоцировал сам погибший, подсудимые пытались пресечь, успокаивая его. Но он был неутомим в своем решении - унизить своих приятелей, оскорбляя их нецензурной бранью и ударяя по лицу.
Подсудимые переглянулись друг с другом, пытаясь вспомнить такой фрагмент инцидента в бане.
- Смею заметить, - продолжал адвокат, - что многие посельчане в беседах, проведённых со мной, отмечали неуравновешенный характер погибшего. В посёлке он считался самым скандальным человеком, дебоширом и пьяницей.
- Почему же с Вашей стороны не было ни одного свидетеля, которые бы подтвердили Ваши слова? – перебила судья адвоката, вопреки не только этикету, но и уголовно-процессуальному кодексу.
Адвокат не стал возражать против такого выпада судьи, а лишь улыбнулся и сказал, что его речь окончена.
Судья объявила перерыв заседания суда до следующего дня.
Настроение у обвиняемых было приподнятым. Раньше они были настроены на худшее, опасаясь, что их приговорят на пожизненное заключение, а теперь были уверены, что их осудят не более чем на десять лет. Ещё с советских времён в народе бытовало ошибочное мнение, что суд не может вынести приговор более суровый чем того запросил прокурор.
Когда судья на следующий день приговорила Андрея к тринадцати годам лишения свободы, а Сергея – к пятнадцати, лица осужденных покрылись белизной, и даже бледными их нельзя было назвать.
- Над Вами ещё Божий суд свершится! – выкрикнула с места сестра погибшего Виктора.
К ней сразу подбежал сержант из охраны, опасаясь каких-либо экспрессивных действий со стороны потерпевшей.
- Научила бы братана пить по-человечески, - ответил в сердцах Андрей, схватившись за прутья решётки, словно их хотел выдернуть.
Сергей был подавлен. Ему было двадцать семь лет. Срок заключения должен закончиться тогда, когда ему исполнится сорок два года. Сорокалетние мужчины ему казались очень взрослыми людьми и старыми с ослабевшими половыми органами и неинтересными для женщин.
Через полгода Сергей получил известие о смерти отца. С того дня как был найден закопанный труп Виктора, он стал угрюмым и молчаливым. В одно утро мать Сергея проснулась и обнаружила на диване мужа с потемневшим лицом, свидетельствующим о фатальном инфаркте.
Спустя год после суда на очередном свидании с супругой в колонии, Сергей просил её больше не приходить к нему и подумать о своём будущем.
- Я не хочу быть рогатым, и ты, ведь не хочешь лишать себя удовольствий на пятнадцать лет.
Как только она разделась перед ним, он интуитивно почувствовал, что её телом восхищается не только он один. Теперь между ними не было уже той душевной близости, которую он испытывал на протяжении недолгой супружеской жизни.
- Что ты будешь делать все эти годы? – спросила она.
- Это уже будут мои проблемы.
Как бы он хотел услышать от неё, что он единственный у неё в жизни, что больше она никого не сможет любить, что будет всегда ждать его. Но что бы он мог сказать в ответ. Совершить побег из колонии было невозможно.
Она безропотно согласилась с ним. Им надо было расстаться, чтобы не обманывать его. И как бы тяжело ему не было, он смог сжать сердце в кулак и свыкнуться теперь с полным одиночеством, хотя в глубине души хотелось однажды заснуть и не проснуться.
Теперь собственная жизнь была для него безразлична, но мать его дорожила своим чадом, и не упускала случая сварганить какую-нибудь передачу для сына. Трудно сосчитать, сколько пар шерстяных носок она связала для него, сколько послала посылок, сколько раз стояла перед начальником зоны, добиваясь внеочередного свидания.
Через месяц после первого свидания с Леной, Сергей подобрал момент и попросил вновь Ивана Ивановича о разрешении на очередное свидание. Начальник колонии сделал недовольное лицо, но свидание разрешил. Они встретились всё в той же комнате как давние друзья, искренне радуясь встрече. Теперь влюбленные дали волю своим чувствам. Они никак не могли насытиться друг другом. Сергей ни на секунду не отпускал Лену из своих объятий. Он гладил её тело, целовал, вдыхал аромат её волос и вслух восторгался им.
- Если я предложу тебе выйти за меня замуж, ты не посчитаешь это легкомыслием?
- Но почему легкомыслием, любимый?
- Это только наша вторая встреча.
- Но ты не принимаешь во внимание наши еженощные беседы. Ведь я тебе полюбила, общаясь с тобой по телефону. Так ты мне лучше представлялся. Я почувствовала твою душу, твои страдания, твою доброту. Я знаю, что тебе здесь всё трудно даётся, но ты всё можешь отдать за нашу встречу, за наши ночные долгие разговоры по телефону.
Сергей молчал. Каждое её слово приятно отзывалось у него в сердце. Никогда в жизни не приходилось ему слышать таких признаний. Ни от жены, ни от девушек с которыми он встречался. Никто, кроме матери, ему не говорил, что он хороший, нежный, ласковый. Кто бы мог подумать, что даже самые махровые зеки старались в разговоре с Зобиным быть учтивыми, и случайно нетактичным словом не вызвать в нём раздражение. А теперь он сидел рядом с молодой женщиной, которая была почти на десяток лет моложе его, а он превращался в сплошное умиление.
Она начала накрывать на стол, но он хотел поскорей отдаться любовным ласкам.
- Я не голоден, - сказал он.
- Я проголодалась в дороге, - виновато ответила она, - я боюсь, что мне станет неважно.
Сергей подключился к сервировке стола. Он намазывал масло на хлеб, старательно делал бутерброды и клал ей на тарелку.
- Что ты делаешь?
Сергей сделал непонимающее лицо.
- Я не ем масла, - сказала Лена.
- Как так без масла? - для него это было как-то в диковинку, чтобы человек отказывался от масла, которое здесь на зоне считалось символом достатка и блаженства.
- У меня аллергия на него. Крапивница. Ты знаешь, мне ещё в восьмилетнем возрасте стало плохо от него. Я даже помню, как в больнице меня откачивали из-за него. А ты ешь, я для тебя его привезла. Я знаю, масло ты любишь.
Сергей посмотрел на неё любящим и сочувствующим взглядом, словно жалея её за испытанные страдания в восьмилетнем возрасте. Ему стало жаль её и за нерадивого супруга, который не смог понять всю прелесть своей супруги, и спал с другими женщинами, не понимая, какой ценностью он обладает.
« Я сделаю твою жизнь счастливой».
Он не произнёс этих слов. Ему показалось глупым обещать ей счастливую жизнь, находясь за тюремными гратами.
После свидания проходили дни так похожие друг на друга, что прошедшее время оставалось в памяти, как огромное месиво грязи и лишь ежемесячные встречи с Леной для Сергея становились праздниками. Стоило ему её увидеть, как он чувствовал лёгкое головокружение, а в душе приятное волнение. Мог ли он испытать такие чувства на свободе, он пока не знал, но раньше с ним такого никогда не было.
Для Лены Сергей был готов на многое. Он умудрялся передавать ей деньги, чтобы она могла жить независимо от зарплаты мужа и подготовиться к разводу с ним. Лена однажды заявила своему супругу, что желает с ним развестись и выйти замуж за человека, который любит её. Такую новость он воспринял с некоторым сожалением, понимая, что сына он не будет видеть в своём доме. Остальное ему было безразличным. Он жил для себя, и перспектива остаться одним в квартире его даже радовала, к нему теперь свободно смогут приходить женщины и собутыльники.
Расходы Сергея с каждым днём увеличивались. Предприниматель соглашался выдавать ему вперёд зарплату, отправляя наличными деньги на адрес Лениной почты. Теперь Сергей не брезговал торговать материалами для производства, которые у него хранились, хотя раньше и грешил этим, но не в небольших размерах. Аппетиты его росли, и однажды Артур Оганович заметил, что некоторые материалы стали расходоваться сверх нормы. Проведя поверхностный технико-экономический расчет производства за последнее время, он понял, что материалы, и даже инструменты исчезают неизвестно куда. Опросив некоторых зеков, те сразу рассказали, как Зобин во время второй смены охотно передаёт листовую сталь одному из руководителей охраны колонии майору Москаленко. Артур Оганович был поражен таким известием. Он знал, что некоторые офицеры обращаются к зекам с просьбой принести какую-нибудь железяку для их хозяйственных нужд в доме, но чтобы, как выяснилось, строить себе гараж какому тюремному охраннику за счёт частного производства, он не мог позволить. Проведя собственное расследование, Артур Оганович ещё больше убеждался, что Зобин являлся не только организатором хищений материальных ценностей, он умудрялся утаивать от работающих зеков «греву» – фактическую зарплату зека. «Грева» представляли собой как бы потребительскую корзину зека. По его желанию на заработанную им сумму денег закупались продукты питания, сигареты, конверты, а порой лекарства, которые передавались через начальника медпункта.
Артур Оганович проверил Сергея по поданным им спискам на «греву» и пришёл к выводу, что он заказывал лишние продукты, которые хватили бы ещё для десятка зеков.
- Скажи, Сергей, что мы для тебя ещё не сделали? – спросил его Артур Оганович.
Сергей по настроению технического директора почувствовал неладное, но не подал виду.
- Скажи, в чем мы тебе когда-нибудь отказывали? – повторил вопрос по-иному Артур Оганович.
- Оганыч, о чём вы? Я не понимаю Вас.
- Всё ты прекрасно понимаешь. Понимаешь и как дружить с грязным майором, как утаить от зеков заработанное ими, как нас окрутить, зная, что мы тебе доверяем.
Сергей продолжал играть непонимающего простака.
- Где же твои зековские понятия? – Артур Оганович с брезгливым выражением лица смотрел на Зобина, - Ты с ментами дружбу затеял, воруешь с ними у частного предпринимателя. Зекам не додаёшь заработанную ими греву. Как это называется? Это ли не крысятничество?
- Вы чо? – приподнялся со своего места Зобин, чувствуя себя оскорбленным.
На следующий день от Сергея потребовал объяснения предприниматель. Зобин всячески отпирался от обвинений, якобы надуманных техническим директором.
- Какой же ты, подлец, - сказал ему предприниматель, - Оганыч за тебя переживал, как за родного. Для твоей матери деньги выбивал, для твоей девушки мы не пожалели денег.
- Спасибо Вам, - пробурчал Сергей.
- Эх, зеки-зеки, куда вас не целуй – везде жопа, - с сожалением сказал предприниматель.
От бригадирства Зобина освободили. Технический директор и Зобин в дальнейшем виделись не раз на территории промзоны и каждый раз Сергей отворачивал лицо, что бы ни встречаться взглядом со своим бывшим наставником. После оказалось, что на зоне доверять производство было нельзя, ни одному зеку. Среди охраны было немало тех, кто был не прочь поживиться за счёт производства через послушных зеков.
Когда предприниматели поняли, что своё развитие производство не получит, находясь в колонии, было решено покинуть зону. Артур Оганович, привыкший доверять людям, с жалостью раньше относился к зекам. Теперь он одинаково брезгливо относился и к зекам, и к их охранникам. Воровал у предпринимателей даже начальник промзоны, получавший от них ежемесячные взятки, которые давались на всякий случай.
В один из последних дней пребывания на зоне технический директор столкнулся с Зобиным. Зек, к его удивлению поздоровался и выразил сожаление, что предприятие покидает колонию.
- Как ты, как дома? – спросил уставшим голосом Артур Оганович.
- Спасибо, Оганович. Ленка со своим сыном живут сейчас с моей матерью. С сестрой моей подружилась.
Как бы ни был зол технический директор на Зобина, но на его лице появилась добродушная улыбка. Он был рад за Зобина.
- Вот, ты мне скажи Серёга, - собираясь мыслями, сказал Оганович, - зеку можно верить?
- Нет, - покачал отрицательно головой Зобин, - Вы знаете, порой я себя начинаю обманывать. А потом как спохвачусь и думаю, господи, сам себя хотел обмануть.
Технический директор рассмеялся.
- Поймите правильно, Оганыч, мы на зоне.
Зобин вышел из колонии почти на полтора года раньше срока. Осужденным за особо опасные преступления тюремное начальство обычно с неохотой предоставляли УДО, опасаясь нареканий со стороны прокуратуры. За Зобина никто не хлопотал, его родственники не совали начальнику колонии конвертов с деньгами. Иван Иванович сам хлопотал за его освобождение.
- Не хотелось с тобой расставаться, но не приведи Бог ещё раз встретиться здесь с тобой, - сказал начальник колонии, вызвав Сергея к себе в кабинет.
- Спасибо Иван Иванович, Вы мне помогли в жизни, - стараясь скрыть свою непомерную радость, сказал Сергей.
- Так ты женишься на той девушке? – прищуриваясь, спросил начальник.
- Конечно. Просто, мне не хочется здесь заключать с ней брак. А теперь, как выйду, сразу распишемся. Тем более, что у нас ребёнок будет.
Полковник рассмеялся громовым смехом.
- Значит, в тюрьме расписываться не хотите, а детей делать здесь – вы все мастаки.
На КПП Зобину задавали формальные вопросы по его анкетным данным. Подполковник прекрасно знал Сергея не первый год, но следуя уставу, спрашивал его, когда он был осужден, по какой статье, и когда по приговору должен закончиться срок заключения.
Вместе с Зобиным выходил на свободу некий зек. Он провёл с детства в тюрьмах и колониях около двадцати лет и никак не мог назвать дату своего рождения, хотя все статьи, по которым отбывал наказания, знал назубок.
Дверь, наконец, прожужжав концевым механизмом, автоматически открылась. Ноги Сергея стали ватными, голова закружилась от дневного света, и он зажмурился, увидев через частоту своих ресниц, мать, сестру и свою возлюбленную Лену. Полная фигура матери плавно преодолела десяток метров и растворила собой худощавое тело Сергея. Она не смогла воздержаться от слёз, хотя уверяла всех, что встретит сына радостной улыбкой и даже спляшет. Сергей находился в замешательстве. Он хотел сказать матери что-то успокаивающие, но сам почувствовал слёзы в горле и продолжал стоять, ощущая на своей груди материнские всхлипывания. Он посмотрел на сестру умоляющим взглядом, чтобы она успокоила мать. Сестра смотрела куда-то в сторону, глаза её были полны слёз. Рядом стояла Лена и жизнерадостно улыбалась. И у неё начиналась новая жизнь.
УДО – условно-досрочное освобождение