Несколько миниатюр из мусорной корзины. Не из корзины с мусором.
Низкая зарплата.
Сережа Ерофейкин никак не мог заснуть. Он лежал с открытыми глазами, теребил
трусы и думал о том, какая унизительно низкая у него зарплата. Именно так он и думал –
унизительно низкая. Мысленно он попытался исправить ситуацию и прибавил к зар-
плате цифру 100. Немного полежав, он решил, что нужно прибавить еще 100. Потом он
собрался с духом и прибавил еще аж 200! Получилось неплохо! Тогда Сережа крепко зажмурил глаза и помножил все это на 2! Ух ты! Отдышавшись, он уж было расхрабрился возвести все во вторую степень, но тут проснулась жена и потребовала, чтобы он оставил в покое ее трусы!
Вот так! Не дадут человеку помечтать!
Красивый подарок.
Андрей Семеныч вышел на пенсию с завода керамических изделий. В ознаменова
ние этого события коллеги подарили ему… унитаз! Розовый именной унитаз с портретом
новоиспеченного пенсионера внутри сосуда, а снаружи расписаный русалками и водяны-
ными, которые представляли некоторые доселе неизвестные стороны интимной жизни этих сказочных созданий.
Всем гостям Андрей Семеныч непременно показывал унитаз, и все ему завидовали. Особенно смеялись над портретом внутри, хотя ничего смешного Андрей Семеныч в своей фотографии не замечал. А один знакомый слесарь весьма заинтересо-
вался отдельными фрагментами невинных русалочьих шалостей и, по слухам, теперь выписывает ряд научно-познавательных журналов, надеясь выяснить места коллективного проживания русалок. Иные гости норовили тюкнуть по унитазу чайной ложечкой, причем
все норовили прямо по носу на портрете Андрей Семеныча! Звук получался музыкальным
и даже весьма благородным. Что-то наподобие церковного колокола. В общем унитаз получился замечательный. Стоит он у Андрея Семеныча в гостиной в серванте. Красота
да и только!
Петров и мышь.
Петров сидел на кухне в одних трусах и смотрел на стакан. В стакане сидела
мышь. Петров смотрел на мышь, мышь смотрела на Петрова.
«Вот сволочь! - думал Петров. – Сидит в стакане!»
О чем думала мышь, одному Богу известно.
« Это ж какая дрянь! – думал Петров – Забралась в мой стакан!»
Прошел час. Петров сидел на кухне в одних трусах и смотрел на стакан. В стакане сидела мышь. Петров смотрел на мышь, мышь смотрела на Петрова.
«Вот сволочь! – думал Петров. – Сидит в стакане!»
О чем думала мышь, одному Богу известно.
« Это ж какая дрянь! – думал Петров. – Забралась в мой стакан!»
За окном кто-то громко выругался. Петров посмотрел в окно, потом опять на
стакан. Мыши в стакане не было.
Прошел час. Петров сидел на кухне в одних трусах и смотрел на стакан.
мыши в стакане не было.
«Вот сволочь! – думал Петров. – Сидела в моем стакане!»
О чем думала мышь, одному Богу известно…
Женское непостоянство.
Аннушка сидела в своей спальне на старинном окованном железом сундуке у раскрытого окна. Из кухни доносились интересные звуки, соответствующие ударам твер-
дыми предметами по менее твердым частям человеческого организма. Таким образом мать воспитывала папашу. Снизу, из-под окна, лилась лирическая песня. Это Коля пел под гитару.
«Уж я б его ни в жисть не била!» - Думала Аннушка про Колю.
Из-под окна полилась любовная соловьиная трель!
Из кухни донесся звонкий тюк!
«И сковородкой не била бы!» - Думала Аннушка.
Под окном всколыхнулись томные вздохи гитары!
В кухне зазвенело разбитое стекло!
«И бутылкой по голове, клянусь, - ни разу!»
В распахнутое окно ворвался волнительный стон струн!
Из кухни послышался ужасный грохот!
« Тем паче – о шкап башкой – упаси боже!» - Аннушка громко вздохнула и
пустила слезинку.
Вдруг кухонная дверь громыхнула, слетела с петель, и грузное тело папаши
мягко спланировало в аккурат на окованный железом угол сундука! Тело тяжело вздох-
нуло и обмякло.
Гитара испуганно притихла.
С минуту Аннушка прислушивалась. Потом она выглянула в окно. Коли не было!
Аннушка с ненавистью посмотрела на бесчувственное папашино тело. – «Плохо
он меня знает!» - подумала она про Колю.- Уж я бы из него такое блюдо сделала!..»
Чижик
У инженера Тимофеева в четверг сдох чижик Печальное, как вы правильно
понимаете, событие. Меж тем в пятницу на работе он все утро аж до обеда ехидно
ухмылялся.
- Как же так?! – удивились коллеги. – У него вчера сдох чижик, а сегодня он
все утро ухмыляется! Причем ехидно! Нечто ему чуждо человеческое страдание?! Это нам
непонятно!
Но оказалось, что в тот же четверг теща инженера Тимофеева подвернула ногу на рынке и теперь заслуженно отдыхает не в квартире инженера Тимофеева, а в лечебнице.
- Ну, теперь все ясно! – стали дружно ухмыляться коллеги. – Это нам понятно!
Нам ведь тоже не чуждо человеческое страдание!
А чижика все же жалко…
Не тронь!
У Мошкина тут ночью сперли дрова! А наутро он встал, плюнул и ходит, как
ни в чем не бывало!
Назавтре у него спалили все сено! А он только усмехнулся криво и обратно
ходит руки за спину.
Потом у него увели трех дойных коров, двух телок и годовалого бычка.
Мошкин и бровью не повел. Проспал до обеда, потом сходил по грибы, а уж к вечеру преспокойно бранился с тещей.
И тут в пятницу! Из-под самого носа! Сперли самогонный аппарат!
Боже упаси! Лучше бы этого не делали! Сутки вся деревня пребывала в ужасе!
Мошкин перевернул все домы, сараи и амбары! Он нашел свои дрова, своих коров, телок и годовалого бычка, нашел поджигателя сена, нашел впридачу телегу,
пропавшую прошлогод!…
В субботу к утру аппарат был тихо доставлен к месту жительства.
На радостях Мошкин затеял перегон, принял на душу, набил морду предсе-
дателю колхоза и в воскресенье опять стал человеком!
Тут вам и мораль – не тронь человека за живое!
Ситуация.
Видел на днях школьного приятеля. Лет десять не встречались. Да еще в таком состоянии, - еле узнал. Тащится какой-то додик с палочкой, прихрамывает, рожа вся в синяках. Вот те раз! Если б он не окликнул, прошел бы мимо.
- Ни фига!- говорю, – кто ж тебя так?...
А приятель, по женским меркам, был отъявленным красавчиком, скотина!
Из-за него у меня со слабым полом в школе были только проблемы. Представьте – вот я, а рядом он. И где после этого я?
- Ерунда! – говорит, – вот только нога гнить начала. Думаю – не гангрена ли?
- Да что случилось-то? Кто тя так бравенько отлупцевал?
- Жена. И обе любовницы подмогли…
- Ого-го! И за что?
- Да так, ерунда. Сбегал чуток налево, они вдруг узнали.
- Слушай! Да тебя так уделали, - впору в милицию обратиться!
- Не могу я в милицию. У меня там подружка зам начальника следственного…
Она мне все что осталось доломает.
- Так иди в поликлинику. Тебе же нужен врач!
- Нельзя в поликлинику. Там у меня роман с хирургичкой. Может, че похлеще получиться. Она такая, - чуть что – за скальпель!
- Ну, езжай в соседний район. В больничку. Там тебя кто знает?
- Вот туда-то как раз никак! Пять минут и я – труп. Там глава администрации…
Памела Андерсон! Почти. В общем, не устоял, как всегда. Обещал жениться два года назад. Теперь она пообещала отрезать мне…
- Ну дела! Слушай! Сходи-ка ты к знахарке бабке Дуське. Авось, чем поможет. Какие-нибудь травы там, примочки…
Приятель мой шарахнулся от меня, как от чумного!
- Нет-нет! Только не это. У меня два дня назад закончился роман с ее внучкой. Конец романа печальный. Дуська уже готовит против меня какое-то зелье.
Такие дела…
Я не нашелся, что ответить. Похлопал его по плечу. Он сморщился и пошел своим путем.
Ситуация…
Рыбалка.
Встречаю одноклассника. Лет сто не виделись. Что да как? Я,- то да се… А он еще и рыбачить успевает! Как в детстве. А я удочку ровно столько лет не держал, сколько мы с ним не виделись. Такая ностальгия! Он мне – поехали завтра со мной! Покидаем, забросим переметы, сети на ночь поставим. Ты же всегда любил на веслах посидеть! Костер. Выпьем, конечно, чертяка! Я тя сто лет не видел!
Ну как, а? Я чуть не прослезился.
Вечером говорю жене: - Кольку встретил. Зовет завтра в ночь на рыбалку. Переметы поставим, сети. Я уже забыл, где на лодке правое, а где левое весло…
- Знаю я вашу рыбалку! Ночь прогуляете с бабами, а утром купите рыбу в магазине. И не мечтай!
Какие к черту бабы! Ну есть, конечно. Две. Но там жесткий график, светлое время суток и, полная конфиденциальность. Не объяснять же ей всех деталей.
Братцы, я так хочу на рыбалку!
Звоню однокласснику. Говорю: - извини, завтра не получиться. Давай в другой раз. А когда в другой раз?...