Тина Туманцева

Алекс Венцель
Когда Тине Туманцевой, исполнилось шестнадцать лет, с нею произошли вот какие события. В 1933-м году Тина училась в торговом техникуме, и её вместе с подругой Надей  направили на практику в мелкооптовый магазин. Как-то в отделе парфюмерных товаров они увидели красивые треугольные коробочки с нарисованным сверху лебедем - это была пудра. Подруги купили себе по две коробочки, каждая из которых стоила по восемь копеек. Дома Тина положила свои коробочки на подоконник, да и забыла про них.

Примерно, через неделю среди ночи в окно громко постучали - это из  милиции  приехали с обыском. Оказывается в магазине, где подруги работали, обнаружилась очень большая недостача товаров, а завмаг, хитрая и вороватая женщина, всю вину свалила на практиканток. Во время обыска, на подоконнике обнаружили те самые коробочки с пудрой, а доказать, что они были куплены, не было возможности. Такие же две коробочки обнаружили у Нади и зарёванных девчонок среди ночи под конвоем повели в тюрьму. На утро скорый суд вынес решение: шестнадцатилетней Тине дали два года, а пятнадцатилетней Наде один год лагерей.

А через неделю их огромной толпой повезли через всю страну на дальний восток. Иногда они шли, сбивая в кровь ноги, от одной пересыльной тюрьмы к другой. Когда пришли к берегу моря, их уставших и обессиленных, погрузили в большие железные баржи и везли в трюмах, не выпуская на свежий воздух две недели. Многие в дороге умирали и их трупы просто выбрасывали за борт. Наконец, они оказались на острове Лисий в огромном лагере. Там на острове, подружкам пришлось вкусить все прелести лагерной жизни.

Высокого и строгого начальника лагеря Кострова возил на «Эмке» молоденький симпатичный солдатик. Он и обратил внимание на шуструю и весёлую девчонку, неизвестно за что попавшую в лагерь. Слово за слово и молодые люди познакомились, а через какое-то время и полюбили друг друга. При содействии начальника лагеря, умного и интеллигентного Кострова, Тине уменьшили срок до одного года. Вскоре
молодые поженились и поехали в Сибирь к родителям. Тине не повезло и на этот раз, молодого мужа продуло в поезде и, проболев всего три месяца, он умер от скоротечной чахотки. В 1939 году Тина работала на шахте телефонисткой, и её молодой звонкий голос заинтересовал тридцатипятилетнего главного инженера, только что устроившегося  работать на шахту. Через непродолжительное время они стали мужем и женой. Мужа звали Николай Николаевич Седов.

Двадцатого июня 1941 года, Алефтине приснился вещий сон: Под двери кто-то просунул свёрнутый лист бумаги. Она его разворачивает и видит телеграмму на красном правительственном бланке:
-Послезавтра утром, вам следует явиться в гор.военкомат к семи часам утра. При себе иметь - чашку, кружку, ложку и запас сухих продуктов на три дня! Тина со смехом рассказала об этом сне мужу.
-Приснится же такое - думала она, - кругом лето, птички поют.
Через два дня объявили о начала войны, а из гор.военкомата принесли две повестки. Всех телефонисток в связи с военным положением объявили военнообязанными, а Николая Николаевича призвали на фронт.

На перроне, забитом людьми, стоял под парами военный эшелон. Николаю Николаевичу, имеющему высшее образование, сразу же присвоили звание капитана, и он прохаживался по перрону с молодой женой, поскрипывая новенькой портупеей. Почему-то ему выдали и зимний комплект обмундирования, состоящий из офицерского белого полушубка, шапки-ушанки и валенок. Как только пыхтящий паровоз дёрнул состав, и вагоны медленно поплыли вдоль перрона, Николай Николаевич выкинул в проём теплушки, прямо под ноги зарёванной Алефтине, большой свёрток с полушубком и что-то покричал…

Раздался свисток и поезд остановился. Вдоль состава бежал, матерясь на ходу, начальник поезда в звании майора. Он подбежал к растерянной Алефтине, вырвал у неё из рук свёрток с полушубком, и заорал на подбежавшего Седова:
-Это что такое? Разбазаривание военного имущества? Да я тебя, так пере так, под трибунал отдам, немедленно забрать! - и сунул свёрток Николаю Николаевичу в руки. Всё это происходило на глазах выглядывавших из теплушек молоденьких солдат. Паровоз засвистел свистком и, пыхтя, потянул за собой перегруженный состав. Когда последние вагоны уже покидали перрон, из теплушки, где находился Николай Николаевич, высунулась его голова. Он снова что-то прокричал, и свёрток с полушубком опять полетел на землю.

Седов предчувствовал, что они больше никогда не увидятся, и хотел хоть что-то оставить на память о себе. Ровно через три месяца с фронта пришла официальная бумага в сером большом конверте с сургучными печатями. В бумаге сообщалось, что Седов Николай Николаевич за совершенный поступок несовместимый с званием офицера, приговорён полковой тройкой к расстрелу, который затем по решению кассационной комиссии заменили на 25 лет лагерей.

Через полгода Алефтина случайно узнала подробности. В землянку полковой разведки, в которой в это время находился капитан Седов, вошли двое - майор и подполковник. Глаза капитана Седова встретились с глазами майора:
-А... это ты, засранец, выдавил майор...
-От засранца и слышу» - резко ответил Седов.
-Ах ты... сука! - заорал майор, хватаясь за кобуру пистолета…
- Да я тебя сейчас пристрелю за оскорбление старшего по званию!
 
У Николая Николаевича, как водится у разведчиков, пистолет всегда был заткнут за ремень, и его реакция оказалась быстрее. Прогремел выстрел и майор осел на пол землянки с прострелянной головой, под ноги ничего не понимающему подполковнику.  Тут же в землянке Седова обезоружили, а на следующий день скорый трибунал из трёх человек приговорил его по закону военного времени к расстрелу. Дальнейшие события разворачивались как в детективе. Николая Николаевича, под конвоем, отправили в пересыльную тюрьму,  а оттуда по этапу - в далёкий северный город Норильск - шла война и там крайне не хватало дипломированных специалистов.

В 1953м году сестра Алефтины, Таня, с мужем Борисом Мастицким и двумя маленькими детьми приехала в Норильск на заработки, в надежде хоть как-то выбраться из послевоенной нищеты. Однажды на улице Норильска её окликнул какой-то мужчина, в котором она, к своей великой радости, узнала Седова. Оказалось, что все эти годы он жил здесь в Норильске, как расконвоированный зэк и работал на руднике главным энергетиком. Поскольку город был закрытым, никакие письма оттуда не доходили до адресатов. Но после войны, в 1954м  году это положение было отменено. Таня тут же написала об этой встрече письмо сестре, а та уже семь лет была замужем и имела двоих детей.

Так, видимо, и возникла в голове Алефтины идея ехать на заработки на север. Но в жизни, очень часто бывает не так, как хочется.  Буквально за месяц до приезда в Норильск Алефтины с семьёй, Седова подчистую амнистируют, и он уезжает на материк в неизвестном направлении. Судьба распорядилась так, чтобы в Норильске они не встретились. Зато там, в Норильске, Алефтина встретила свою подругу по несчастью – Надю Костылеву. У Нади уже был десятилетний сын, и работала она директором Норильского аэропорта Надежда. Наде так и не удалось встретить в своей жизни достойного человека, а может быть, причиной был её замкнутый характер.

Однажды летом, вся семья – отец с матерью и я  с сестрой поехали на юг в Ялту, где жила бабушка Надя. На юге было здорово – светило солнце, повсюду звучало модное тогда танго: -Ты помнишь, было нам шестнадцать лет... и было много фруктов. Я частенько залезал на огромное  дерево - сливу и, сидя наверху в ветвях, лениво собирал ртом большие синие ягоды. Виноград гроздьями висел прямо над окном веранды. Неожиданно из города Грозного, куда уехала с дочкой подруга Алефтины Шура Газданова, пришло письмо. Прочитав его, мать засобиралась с сестрой в Грозный.

Только потом, через много-много лет, мать под большим секретом рассказала мне о том, что же произошло там, в Грозном. А случилось вот что. Подруга Шура ехала с дочкой в купе поезда  «Москва-Грозный» и, разговорившись с попутчиками - мужем и женой - узнала, что мужчина тоже когда-то жил в Норильске. Шура достала из чемодана альбом с фотографиями и стала показывать попутчикам.
-А это кто? - удивлённо спросил мужчина и показал пальцем на фотографию, где была снята Шура с Алефтиной.
-Это моя подруга Аля - ответила та.
И тут в её голове промелькнула догадка: Аля как-то рассказывала ей про своего бывшего мужа Седова. Пошептавшись в коридоре вагона, Шура договорилась с Николаем Николаевичем, что устроит ему встречу с бывшей женой.

Так эта встреча и состоялась. В небольшом зале летнего ресторана, за столом сидели трое: Николай Николаевич Седов,  моя мать, Алефтина, и шестнадцатилетняя сестра Лариса. Седов был совершенно не похож на себя, молодого, а узнать его можно было только по глазам. Он рассказал как жил всё это время, что недавно женился и у него восьмилетний приёмный сын. Аля в свою очередь рассказала о своей семье. К концу разговора Николай Николаевич задал вопрос: не допускает ли она мысли, что всё ещё можно изменить? – на что Аля ответила отказом, да и поздно уже что-то менять - сказала она – жизнь прошла.Вот так и закончилась эта грустная история моей матери Тины Туманцевой.