Глава 1.
Жили в одном городе два брата – Илюша и Саша. Илюшке было шесть лет, а Сашке четыре года. Когда взрослые спрашивали у Саши, сколько ему лет, он отвечал:
- Мне четыре лет.
- Тебе четыре года, - поправляли его.
- Нет четыре лет, - настаивал Саша, - если Илюше " лет", то и мне "лет".
Сашка во всём подражал старшему брату, только любили они разное. Илюша очень любил лето и осень, потому что летом цветут цветы, а осенью - листья. Саша же любил сливы с косточками. Любил он их втайне от мамы и папы: они запрещали ему есть сливы с косточками. Как уверял папа, косточкой легко подавиться.
«Зачем в каждую сливу кладут косточку, - думал Саша. - Ведь их всё равно надо выбрасывать».
Илюша и Саша были неразлучны и в озорстве, и в расплате за него.
Однажды, когда они отдыхали в деревне у бабушки и дедушки, с ними произошла удивительная история. А началась она с весёлой песенки, которая звучала по радио:
Как скучно жить на свете
Без кошек и собак,
И некому меня лизнуть,
Если что не так,
И некого погладить,
И некому сказать:
- Давай, дружок, с тобою
Во что-нибудь играть.
О, если б в доме кошка
Сейчас была б со мной,
Принёс бы ей лукошко я
Полное едой,
Она б мне улыбнулась,
Хвостиком вильнув,
И мордочкой уткнулась,
Сказав мне: "Мур, мур, мур".
Илюша с Сашей плясали, взявшись за руки. При этом Саша визжал от восторга, а Илюша наслаждался его визгом.
- Внимание, дети! - проговорило радио, когда песенка закончилась. - Помните, что не только вы скучаете без кошек и собак, но и они без вас тоже очень скучают. Кто ещё не завёл себе друга, просьба не опоздать завести. Мы передавали рекламу общества "Защиты животных".
- Кошка — это хорошо! - мечтательно сказал Илюша.
- Да, - вторил ему Саша, - кошка лучше собаки - у неё зубы меньше.
- В городе кошек можно встретить на каждом шагу, а в деревне они, наверное, все чейные, - предположил Илюша.
- Да, - подтвердил Саша, - здесь кошек ничейных нет. Даже бабушке и дедушке не хватило.
Илюша на всякий случай выглянул из окна: вдруг появится ничейная кошка. Ничейная кошка не появилась.
- А вот хорошо бы, Саша, завести жирафа, - сказал Илюша. - Помнишь, мы видели его в зоопарке?
- Или слона, - сказал Сашка.
- Нет, жирафа лучше. У слона - хобот, и он будет лезть им, куда не надо.
Вдруг в книге, которая лежала на столе, зашуршали страницы. Это была книга о путешествии Нильса с дикими гусями, прочитанная недавно Илюшей.
Надо сказать, что хотя ему и было шесть лет, он уже умел читать.
- Что это? - спросил Саша и показал на книгу.
- А я почем знаю?.. Наверное, гном, - сказал Илюша, чтобы испугать Сашу.
Но Саша не испугался, потому что раньше никогда не слышал о гномах.
- Гном? - переспросил Саша. - А это страшно?
- Гномы никогда не бывают страшными. Они всегда добры и справедливы, - это говорил старенький маленький человечек в широкополой шляпе, деревянных башмаках с блестящими пряжками, зонтиком в руке. Он был таким маленьким, что смог бы разместиться на ладошке у Саши.
Человечек улыбнулся и поклонился, приветствуя Илюшу и Сашу, сняв с головы шляпу.
- Здравствуйте, - ответили Илюша с Сашей. Больше ничего они сказать не смогли, потому что растерялись.
- Давайте знакомиться, мои юные друзья, - сказал человечек. - Я - гном.
- Всамделишный? - спросил Илюшка.
- Всамделишнее не бывает, - ответил гном.
- А как вы сюда попали? - спросил Илюша. - Ведь гномы живут только в сказках?
- Я вышел из книжки, которую ты прочитал. Когда книгу не читают, Нильс с гусями так шумно играют в чехарду, что сказка просто ходуном ходит. Мне с ними в чехарду играть трудно. Годы, как ни как. То ли дело в прятки. Я превращаюсь в невидимку, и Нильс целый день меня ищет. Правда, потом он долго не хочет со мной играть. Сегодня Нильс опять затеял чехарду, и я решил выйти из сказки, чтобы встретиться с вами, если вы, конечно, не возражаете.
- Мы не возражаем, - сказал Илюша.
- А зачем вам зонтик? - осторожно спросил Саша.
- Зонтик? - гном улыбнулся. - Я всегда выхожу из сказки с зонтиком. В сказке ведь не передают прогноз погоды, и я не знаю, идёт у вас дождь или нет. А вдруг дождь? Я могу заболеть и заразить насморком всю сказку.
Гном сел на край стола и закинул ногу на ногу.
- Я слышал, - сказал он, - что вы хотели бы завести себе друга жирафа.
- Или слона, - сказал Саша, - только жираф лучше. У него нет хобота, которым можно лезть, куда не надо.
- Я смог бы вам помочь, - сказал гном. - Но хочу вас предупредить, что жираф - не кошка, не собака... А что скажет бабушка с дедушкой?
- Им тоже нужен жираф, - сказал Илюша. - Он будет помогать срывать с деревьев яблоки и груши. Ведь бабушка и дедушка уже старенькие.
- Ну что ж, если вы решили...
Гном встал, поправил шляпу и зашептал волшебные слова. Это были настоящие волшебные слова, потому что как Илюша с Сашей не вслушивались и сколько не переглядывались, они так ничего и не поняли.
Но вот гном перестал шептать и опять сел на край стола.
- Готово, - сказал он, - идите во двор смотреть на живого африканского жирафа.
Илюша с Сашей выбежали из дома. Перед ними стоял живой жираф.
— Вот так да-а-а-а, - сказал Илюша.
— Вот так да-а-а-а, - повторил Саша.
- Чему удивляться. Жираф, как жираф, - сказал жираф, взглянув на братьев с высоты своего огромного роста. - А вот вы "спасибо" не сказали гному за то, что он помог вам получить такого друга, как я.
Вообще - то, Илюша и Саша были воспитанные дети и всегда говорили "спасибо", "пожалуйста" и даже "извините". Бывало иногда, что они забывали сказать эти слова, но сразу же исправляли свою ошибку. Вот и сейчас, они побежали в дом, чтобы поблагодарить гнома, но нигде не могли его найти.
- Я больше не буду, дедушка гном, - пропищал Саша сквозь навернувшиеся на глаза слёзы.
Он всегда это говорил, когда у него получалось что-то не так. После этих слов его прощали.
Саша огляделся, но гнома не увидел. Тогда он окончательно разревелся.
- Гном нас не простил, - сказал он.
- Смотри! Смотри! Записка! Она наверняка от гнома! - прокричал Илюша.
Рядом с книгой лежал аккуратно сложенный листок бумаги. Илюша развернул его.
- Мои юные друзья! - читал Илюша. - Я вас прощаю, потому что в детстве был таким же нетерпеливым, как вы. Выходил из книжки Нильс. Им играть в чехарду надоело, и он попросил поиграть с ними в прятки. Ведь так как я, никто из них не умеет прятаться. Уже посчитались. Водит гусь Мартин. Если я вам буду нужен, прочитайте вслух эти слова:
Мульти пульти карапульти,
Парла мента смехофунти.
Что в переводе со сказочного языка значит:
Гном на помощь к нам прейди,
Дверцу сказки распахни.
До свидания. ГНОМ.
Илюша несколько раз перечитал волшебные слова, но запомнить их не смог. Саша тоже пытался повторить.
- Если не можем запомнить волшебные слова, - сказал Илюша брату, - мы должны так спрятать записку, чтобы не потерять.
Он положил её в карман штанишек, потом вынул из бабушкиной шкатулки английскую булавку и застегнул карман ею. На всякий случай Илюшка постучал по карману рукой. Записка лежала на месте.
Когда дело было сделано, братья побежали к жирафу, которому, наверняка, одному во дворе было скучно.
Глава 2.
Рядом с домом бабушки и дедушки стоял маленький домик с вывеской "Парикмахерская". В этом домике работал парикмахер Петров. Больше всего на свете он любил себя и очень не любил животных. И всё от того, что в детстве у него не было ни кошки, ни собаки и даже хомячка. Правда, когда-то у Петрова была корова Инфузория. Молока Инфузория ему не давала, а без молока парикмахеру Петрову жилось худо.
- Молоко, - говорил он, — это первое средство от полысения.
К слову сказать, пил молока парикмахер Петров много, в основном пастеризованное, но почему-то всё лысел и лысел.
Так вот. Корова Инфузория вместо молока одаривала его стихами. Вершиной
творчества Инфузории были стихи о себе:
Я целый день по лугу
Брожу, брожу, брожу
И жвачку травяную
Жую, жую, жую.
Все думают корова
Нужна для молока,
А я стихи рифмую,
Глядя в облака.
Мычать мне надоело,
Ну что мне от "му, му",
Сейчас стихов сложением
Себя, друзья, займу.
В местной газете была напечатана статья, в которой один местный критик критиковал стихи Инфузории.
"Если моя Инфузория, - думал парикмахер Петров, - не даёт молоко, то пусть хоть поделится своей славой".
Но делиться славой Инфузория не стала. И как-то, в один прекрасный день, она, больно лягнув парикмахера Петрова, ушла от него. С тех пор он о корове ничего не слышал, да и не хотел слышать, раз она такая драчунья.
Встреча парикмахера Петрова с жирафом произошла, когда Илюша с Сашей искали гнома и заучивали волшебные слова. В это время Петров машинкой и ножницами стриг посетителя. На улице стояла жаркая погода, и окна парикмахерской были раскрыты настежь. Настроение у парикмахера Петрова было хорошее. Он даже мурлыкал себе под нос какую-то мелодию.
Не то жужжание машинки, не то одеколонный запах парикмахерской привлёк внимание жирафа. Не выходя со двора, жираф вытянул шею и заглянул в раскрытое окно. Напротив окна стояло большое зеркало, глядя в которое посетитель мог определить, хорошо его постригли или нет. В нём-то и увидел себя жираф.
Сначала парикмахер Петров удивился тому, что его посетитель вздрогнул и вдавился в кресло. И только потом, взглянув в зеркало, он увидел жирафа. Выронив от испуга машинку и ножницы и прошептав: "Не может быть! Жирафы живут только в Африке и в зоопарках", парикмахер Петров закрыл глаза руками.
Жираф тоже испугался: тот, другой жираф, повторял все его движения и был так похож на него самого...
Когда парикмахер Петров открыл глаза, жирафа в зеркале уже не было.
- Продолжим, - как ни в чём не бывало, сказал парикмахер Петров и поднял с пола ножницы и всё ещё жужжащую машинку.
- Ох уж эти галлюцинации, - сказал посетитель. - Последнее время они меня просто преследуют. Вот вчера, например, мне показалось, что рядом с моей коровой стояла ваша, товарищ Петров, Инфузория.
- Е - рун – да, - сказал Петров.
Посетитель вдруг опять сжался и, тыча в зеркало пальцем, проговорил:
— Вот она, галлюцинация.
В зеркале жираф строил рожицы.
Парикмахер Петров, на всякий случай, опять закрыл глаза. Простояв так некоторое время, он открыл один глаз и, убедившись, что жираф исчез из зеркала, открыл второй.
- Прошу освободить кресло, - категорично заявил парикмахер Петров, - я не могу работать, когда меня заражают всякими галлюцинациями.
- Но, товарищ Петров, - умоляющим голосом заговорил посетитель, - а кто мне будет стричь вторую половину головы?
- Прошу освободить кресло, - закричал Петров. Он был так сердит, что даже его лицо покраснело.
- Но... – пытался что-то сказать посетитель.
Парикмахер Петров топнул ногой. Он был непреклонен.
- Уходите! - ещё раз крикнул он. - И не забудьте обратиться к врачу!
Когда посетитель ушёл, парикмахер Петров сел в кресло и задумался.
"Жирафа у нас в деревне быть не может, потому... потому что просто не может быть, - думал он. — Значит я заразился галлюцинациями!.. Надо срочно идти к врачу, а то, как бы чего не вышло".
Парикмахер Петров, на всякий случай, принял таблетки аспирина, анальгина и амидопирина, обмотал голову мокрым полотенцем и вышел из парикмахерской.
Глава 3.
Братья вышли из дома. Илюша то и дело теребил карман, в котором лежала записка с волшебными словами.
- Смотри! – Саша дёрнул Илюшу за руку.
Вытянув шею, жираф жевал листья грушевого дерева и от наслаждения чмокал губами.
- Ты что делаешь?! – крикнул ему Илюша.
- Я кушаю, – сказал жираф, продолжая жевать. - До чего же вкусны эти листья. У нас в Африке...
- Но бабушка рассердится, когда увидит, что на её груше нет листьев.
- И дедушка тоже, - вставил Саша.
Жираф перестал жевать, печально посмотрел на братьев и, качая головой, проговорил только: "Эх, вы..."
Илюше и Саше было очень неловко перед жирафом. Они стояли, опустив головы, и изредка переглядывались между собой.
- Было бы дерево наше... – не поднимая головы, прошептал Илюша. - Но ведь бабушка...
- И дедушка, - прошептал Саша.
Так они втроём стояли и молчали, пока не услышали писклявый голос:
- Сегодня так жарко, как сесть на электрическую плитку.
Это сказала девочка Маша, подружка Илюши и Саши. Ей было пять лет и поэтому, она покровительствовала Саше и с почтением относилась к Илюше. Обычно Маша приходила к ним в гости прямо с утра, но сегодня она опоздала.
Сашка первый повернул голову в её сторону, потом толкнул локтем Илюшу и сказал: "Машка".
- А почему вы не спрашиваете, почему я так поздно пришла? – кокетливо спросила она, выставляя напоказ своё новое красное платье.
- Отстань, - проговорил Илюша, - ты разве не видишь?
- Ой! – вскрикнула Маша. Она только сейчас заметила жирафа.
Запрокинув голову вверх, не веря своим глазам, Маша затараторила:
- А это кто?.. Жираф?.. Всамделишный?.. А где вы его достала?.. Давайте он будет всехный!
Продолжая тараторить, Маша подошла к жирафу и попыталась его ущипнуть.
- Да живой я, живой, - сказал жираф, - а всё живое должно есть. Только друзьям твоим листья жалко.
- Нам вовсе и не жалко, - начал оправдываться Илюша, - но бабушка рассердится, если на дереве не останется листьев.
- И дедушка тоже, - сказал Саша.
- А я знаю, где растёт ничейное дерево, - сказала Маша. - Мы можем подарить его жирафу, и оно станет жирафино.
Илюше и Саше очень понравилось предложение Маши. Они даже от радости запрыгали и захлопали в ладоши.
- Скорее покажи нам, где растёт ничейное дерево, - торопил Машу Илюша.
- Жирафино, - пробурчал жираф, обдумывая предложение Маши. - А какого жирафа? Как его зовут?
- А ты у нас один, - сказал Саша.
- У вас – то я один. Но скоро все дети захотят дружить с жирафами. Главное начать, а потом...
- Он прав, - заключил Илюша, - нам надо дать жирафу имя, затем уж дарить дерево. Давайте назовём его...- он подумал немного, - назовём его Женей. Жираф Женя! Ну как?
- Хорошо, - сказал Саша и посмотрел на Машу.
А Маша думала. Думала она так напряженно, что сама не заметила, как пальцы рук потянулись к пуговице нового красного платья и начали её крутить.
- Если оторвёшь пуговицу, - сказал Маше Саша,- то не будешь такой красивой, как пожарная машина.
- А вам правда понравилось моё новое платье? - кокетливо спросила Маша.
- Нравится, нравится, - нетерпеливо сказал Илюша, - ты лучше скажи, нравится тебе имя Женя или нет?
- Посмотрите, - вместо ответа сказала Маша, - жираф весь в пятнышках... Пусть у жирафа Жени будет фамилия Пятнашкин. Без фамилии ему никак нельзя!
- Женя Пятнашкин! – гордо сказал жираф. — Это здорово! Теперь можно идти получать в подарок пока ещё ничейное дерево.
Ничейное дерево находилось далеко: на краю деревни.
Перед тем, как отправиться в путь, Илюша сказал:
- Мы не должны никого встретить по дороге к ничейному дереву.
- Почему? - спросил жираф.
- Почему, почему... Да потому, что ты африканский и у нас не водишься. Все начнут спрашивать, где мы тебя достали, а пока объяснишь...
- Мы можем сегодня до дерева не дойти, - продолжил Саша.
- И было бы хорошо, - вставила Маша, - если б немного опустил голову, чтобы тебя не заметили.
Осторожно ступая и низко опустив голову, Женя Пятнашкин с ребятами отправился в путь.
Уже опускался на землю вечер, когда они подошли к ничейному дереву.
— Вот оно, ничейное дерево, - сказала Маша и покровительственно похлопала рукой по коре толстого, высокого, ветвистого дуба.
- Ух, какое большое моё дерево, - сказал жираф и тут же принялся за еду.
Вдруг из- за дерева вышла корова и, измерив Женю Пятнашкина взглядом, сказала:
- Приятного аппетита.
- С.… с.… бо, - проговорил в ответ Женя с полным листьями ртом.
- Вы извините, что я отрываю вас, жираф, от столь важного занятия, как еда, а вас дети, от, не менее важного занятия, наблюдения за тем, как ест ваш друг, но дело... Да, кстати, меня зовут корова Инфузория. Вам ничего не говорит моё имя?
- Мне оно ничего не говорит, и если вы объясните своё дело после того, как я закончу завтракать, обедать и ужинать, потому что я ем первый раз за сегодняшний день, буду вам очень признателен, - зло сказал Женя Пятнашкин.
- И нам оно ничего не говорит, - сказали Илюша, Саша и Маша.
- Наверное, потому что мы живём в городе и приехали в гости к бабушке и дедушке, - добавил Илюша.
- Но это и не важно... – сказала Инфузория.
- Что не важно: ем я или не ем? – Женя Пятнашкин топнул ногой.
- Не важно знаете вы меня или нет. Гораздо важнее, что я вас знаю и давно жду, - сказала корова Инфузория.
- Нас? – удивились дети и Женя Пятнашкин.
- Да, вас, - корова Инфузория посмотрела на часы, подвешенные к шее. – Ещё есть время выслушать вам мою историю и пусть простит меня жираф...
- Его зовут Женя Пятнашкин, - вставила Маша.
-... и пусть простит меня Женя Пятнашкин, - продолжила Инфузория, - что я начну рассказ именно сейчас. Вы умеете, Женя, одновременно кушать и слушать?
Женя Пятнашкин кивнул головой.
- И так...
Глава 4.
Парикмахер Петров торопился в больницу. От быстрой ходьбы полотенце соскальзывало с головы и прикрывало глаза. Ему то и дело приходилось останавливаться и поправлять его.
"Какая всё – таки противная болезнь галлюцинация, - говорил он себе. — Это ж надо – живой жираф. Ещё и рожицы строит... А если крокодил привидится... Какое ему дело до того, кажется он мне или нет. Для крокодила главное, чтобы я ему не казался… Ой!".
Парикмахер Петров испугался своей мысли. Теперь он уже видел себя перед зубастой пастью крокодила, который говорил, щёлкая зубами: "Я – галлюцинация! Я – галлюцинация!".
Парикмахер Петров прибавил шаг.
- Следующий, - услышал парикмахер Петров.
Сейчас была его очередь, и он вошёл в кабинет.
Толстый врач, на котором еле сходился белый халат, сквозь очки посмотрел на Петрова и басом спросил:
- Кто вы? На что жалуетесь?
- Я – парикмахер Петров. Заразился от посетителя галлюцинацией. Стою, понимаете ли, стригу, посетитель рассказывает мне про свою галлюцинацию... Вдруг я вижу в зеркале живого африканского жирафа...
- Откройте рот, гражданин Петров, и скажите: "А – а – а ", - сказал врач.
- А - а – а, - протянул парикмахер Петров.
- Хорошо, - сказал врач, - а что было дальше?
- А дальше жираф начал строить рожицы и посетитель тоже.
- Странно, очень странно, - проговорил врач и показал парикмахеру Петрову палец. – Вы видите мой палец?
- Вижу.
- Он похож на жирафа?
- Не очень. Скорее он похож на жирного червяка.
Врач начал быстро водить своим пальцем перед глазами парикмахера Петрова, который еле успевал за ним следить.
- Странно, очень странно, - опять проговорил врач. - А на кого я похож. Может на жирафа?
Парикмахер Петров измерил врача взглядом и засмеялся.
- Нет, вы похожи на бегемота. Точь-в-точь, вылитый бегемот.
- Бегемот, - повторил врач и, пристально взглянув на Петрова, тоже засмеялся. - А вы, гражданин Петров, а вы... вы похожи...
Но парикмахера Петрова в кабинете уже не было: он не хотел знать, на кого похож.
Парикмахер Петров выбежал из больницы, держа полотенце в руке.
- Я здоров! - выкрикнул он. После чего огляделся, сплюнул через левое плечо три раза и костяшками пальцев свободной руки постучал по лбу.
- Чтоб не сглазить, - шепотом проговорил Петров.
Вдруг он увидел двух мальчиков, девочку и.... жирафа, идущего пригнув голову. Парикмахер Петров протёр глаза полотенцем и пошёл за ними. Он незаметно подкрался к дубу как раз в тот момент, когда корова Инфузория начала свой рассказ.
- Когда-то, - говорила корова Инфузория, - я жила в этой деревне. Моим хозяином был парикмахер Петров. Он часто гонялся за мной с пустым ведром и, размахивая им, кричал: "Я заставлю тебя давать мне молоко! Я заставлю!". До молока ли мне было. Я убегала от него далеко-далеко, на край деревни, к этому дубу. Под его кроной я сочинила свой первый стих.- Инфузория сделала паузу. Она окинула взглядом дуб, вздохнула и продолжила. – О, сколько времени прошло с тех пор, как вышла критическая статья о моём творчестве, когда внимание учёных было приковано ко мне, "корове- феномену", так они меня называли... Только парикмахеру Петрову было наплевать на мой дар. Ему надо было лишь одно- молоко. Я ушла от него и жила здесь, под этим деревом. Но вот однажды... Помню, как сейчас: была звёздная ночь, голова моя кружилась от новых планов, от ночной тишины, запаха сена... Решила я тогда сочинить ещё один стих о себе и даже сочинила первые четыре строки:
Я – феномен, а феномену
Достойней чести не найти,
Коль вырубят из камня люди
Мои прекрасные черты...
Строка, казалось, тогда так и лилась... и вдруг...- Инфузория сделала паузу. - Вдруг я услышала внутри дуба жужжание, щёлканье... Вы только не подумайте, что я придумываю. Это было на самом деле.
- Мы вам верим, - сказали дети, Женя Пятнашкин кивнул головой, а парикмахер Петров подполз поближе, чтобы лучше слышать.
- Потом, ствол дуба раскрылся, как дверца, - продолжила свой рассказ корова Инфузория, - и из него вышла корова с золотой цепью на шее. Я даже слегка лягнула себя, чтобы проверить, не сон ли это. Нет! Это был не сон!
- Не пугайтесь меня, - сказала нежным голосом корова с золотой цепью. – Мы, мумуляндцы, давно знакомы с вашим творчеством и хотели пригласить вас, многоуважаемая Инфузория, на гастроли по нашей прекрасной планете Мумуляндии. Но беда неожиданно обрушилась на нас. Злая колдунья Барбаруда с планеты Злоколду, которая находится совершенно в другой галактике, вместе со своим войском, роботами – рыжими псами, разрушив защитный экран планеты, захватили мою Мумуляндию. И теперь, - слёзы выступили на глазах коровы с золотой цепью, - Барбаруда космическими кораблями - молоковозами вывозит наше молоко на другие планеты, оставляя нам ровно столько, чтобы наши дети – телята не умерли с голода.
Корова с золотой цепью замолчала. Такая тоска была в её молчании, что я тут же решила посвятить Мумуляндии свой скорбный стих, так как я ещё не знала, чем могу помочь. Мне показалось, что корова с золотой цепью прочитала мои мысли. И я оказалась права.
- Нет, нет, дорогая Инфузория, - сказала она. – Я прилетела сюда не за скорбными стихами... Кстати, забыла представиться – министр... – она сделала паузу и поправила себя, - бывший министр внешних связей планеты Мумуляндия Моколо.
- Очень приятно, - с поклоном ответила я.
- Так вот, - продолжила Моколо, - я прилетела к вам на планету Земля не за скорбными стихами... В волшебной книге, которая была ниспослана нам Властелином Миров, говорится, что спасти нашу планету от злой колдуньи Барбаруды могут жители вашей планеты: два мальчика, девочка, какой – то парикмахер, странное, нам не известное, длинношеее животное и, конечно, вы, многоуважаемая Инфузория.
- Но я… мы... как... – я была так растеряна.
Моколо назвала мне место встречи, время и исчезла. После её исчезновения я обнаружила у себя на шее эти часы.
- Кстати, - сказала корова Инфузория, взглянув на них, - до встречи осталось совсем немного времени, но нет ещё одного человека, какого- то парикмахера...
- Не "какого – то", а, наверное, меня, - из – за дерева вышел парикмахер Петров.
- Ба, - только лишь успела вымолвить Инфузория, потому что вдруг появилась Моколо, бывший министр внешних связей планеты Мумуляндия.
- И так все в сборе, - сказала Моколо, - и мы можем отправляться в полёт на мою родную многострадальную Мумуляндию.
- Подождите! Подождите! – закричали Илюша, Саша и Маша.
Моколо измерила ребят строгим взглядом, и они замолчали. Остановив его на Илюше, она повелительно сказала: "Говори!".
- Как же так, - сказал Илюша, - мы улетим, а наши родители, бабушка с дедушкой нас потеряют, и будут очень волноваться.
- Вы отпустите нас спросить разрешения, - сказала Маша.
- Да и у меня дел выше головы, вставил парикмахер Петров.
Женя Пятнашкин и Инфузория переглянулись.
Моколо топнула ногой, и все замолчали.
- Я предусмотрела это, - сказала она, - и сделала так, что вашего исчезновения никто не заметит. Но если вы трусите... – и тихо добавила, - несчастная Мумуляндия.
- Эх, ребята, была, ни была, - сказал парикмахер Петров, - раз такое дело, надо помочь! Жалко телят, да и всех остальных. Ну что, летим?
- Летим! Летим! – кричали все.
А корова Инфузория заскочила на высокую кочку и, выставив вперёд переднюю ногу, продекламировала:
- Не скорбный стих
Услышит Барбаруда!
Фанфар победный звук!
Избавим мы
Молочную планету
От невыносимых мук!
Моколо топнула ногой ещё раз. Ствол дуба раскрылся, и она вошла вовнутрь, приглашая всех следовать за ней.
Если кто–нибудь в это время находился бы на поляне, он бы увидел, как дуб превращается в летающую тарелку, которая медленно поднялась над землёй и мгновенно растворилась в небе.
Глава 5.
Космическая тарелка неслась от галактики к галактике со скоростью во много раз, превышающей скорость света. Так что, долетели они до планеты Мумуляндия достаточно быстро. Перед посадкой, робот – бортпроводник металлическим голосом проговорил:
- Наш космический корабль примумуляндивается на космодроме столицы планеты Мумуляндия городе Мумучао. Погода за бортом 25 градусов по шкале Вайнштока, давление воздуха 760 маслюимов по шкале Шевельзона, идёт мелкий дождь. Спасибо, что воспользовались услугами нашей космической компании.
Перед тем, как выйти из корабля, Моколо поверх своей шкуры надела шкуру совершенно другой расцветки.
- Чтобы не узнали, - пояснила она и добавила, - мою шкуру каждый мумуляндец знает.
- Да вас и так трудно будет узнать, многоуважаемая Моколо, - сказал парикмахер Петров и добавил: - Как, впрочем, и корову Инфузорию.
Когда трап космического корабля опустился, первыми из него вышли Моколо и Инфузория.
Жизнь на космодроме на мгновение остановилась. Быки и коровы – мумуляндцы устремили свои взоры на Моколо и Инфузорию. И было чему удивляться – на Мумуляндию входила НОВАЯ МОДА – мода землян: губы коров были обильно покрыты блестящей помадой, глаза подведены, ресницы накрашены, на их головах возвышались парики, которые превратили Моколо в блондинку, а Инфузорию в брюнетку.
Когда мумуляндцы вышли из оцепенения, работа парикмахера Петрова была оценена не однозначно: были слышны как смешки, так и возгласы восторга.
- И так, вы всё поняли?.. Действуйте согласно инструкции! – протелепатизировала Моколо парикмахеру Петрову, ребятам и Жене Пятнашкину, не повернув головы и продолжая улыбаться. После чего, коровы направились в одну сторону, а Петров с ребятами и жирафом –в другую.
Прошло некоторое время. Петров, согласно инструкции, полученной от Моколо, открыл парикмахерскую рядом с Дворцом Правительства, который заняла колдунья Барбаруда. Дети и жираф помогали ему в работе.
Клиентов у парикмахера Петрова с каждым днём становилось всё больше и больше. Уже не только богатые жители Мумучао, поддерживающие колдунью Барбаруду, были напомажены, накрашены и украшены париками всех цветов радуги, но и богатые жители других городов Мумуляндии. И всё потому, что молва о чуде – парикмахере Петрове разнеслась по планете с космической скоростью. Он был в зените славы, в то время как космические корабли – молоковозы продолжали вывозить мумуляндское молоко на другие планеты. Это Петрова, ребят и жирафа очень удручало. А что им ещё оставалось делать, если, согласно инструкции Моколо, они должны были набраться терпения и ждать.
Слава же коровы Инфузории на много превышала славу парикмахера Петрова. Её фотографиями был увешан весь Мумучао. Талантом поэтессы Инфузории восхищались все жители Мумуляндии: богатые и бедные, начиная с телёнка и кончая быком – старожилом. А однажды, одна из клиенток Петрова, надевая на голову рыжий парик, сказала, что Инфузория стала придворной поэтессой по приказу самой "Её Величества" колдуньи Барбаруды.
- А бывшего придворного поэта Бакалавра, Её Величество выгнала прочь, - сказала она и тихо добавила: - Бакалавр очень завистливый и коварный. Как бы он не придумал что-нибудь плохое для Инфузории, чтобы вернуть себе прежнее положение при дворе Её Величества.
- Только о себе и думает эта Инфузория, - зло сказал парикмахер Петров ребятам, когда клиентка ушла, – а мы тут сидим и ждём чего–то.
- А может она тоже согласно инструкции, - предположил Илюша.
Однажды, к парикмахерской подъехал правительственный лимузин, и из него важно вышла корова Инфузория. Поклонники её творчества бросились к ней, чтобы получить автограф, но псы – роботы не подпустили их к Инфузории. Приказав псам оставаться снаружи и не обращая внимания на своих поклонников, она вошла в парикмахерскую.
- Какая важная персона к нам пожаловала, - ехидно проговорил Петров.
- Явилась, не запылилась, - прошептала Маша.
- Не ехидничайте, господин Петров, - сказала Инфузория, усаживаясь в кресло. – Лучше приведите мой вид в порядок и послушайте, что я вам скажу.
Ребята и Женя Пятнашкин подошли поближе к Инфузории, а парикмахер Петров принялся за работу.
- И так, как вы, надеюсь, слышали, я стала придворной поэтессой. Достаточно важной персоной, господин Петров. Мне позволено встречаться с самой Её Величеством колдуньей Барбарудой. Тьфу, старая заноза, - зло сказала Инфузория. - Извините, не сдержалась... Вчера, прочитав ей очередной хвалебный стих, я рассказала Барбаруде о вас, господин Петров, и ваших помощниках... На завтра, ровно в 12 часов, - гордо сказала корова, - вам назначена аудиенция.
- Что это ещё за "уденция" такая? – спросил Саша.
- "Аудиенция", - уточнил парикмахер Петров и поднял указательный палец. – Это значит, что нас приглашает само Величество.
- На этой встрече вы должны так подстричь Барбаруду, господин Петров, - продолжила корова Инфузория, - чтобы она вас назначила придворным парикмахером, а вы, дети, и вы, Женя, должны вести себя так, чтобы сказала, что таких вредных, непослушных и избалованных она ещё никогда не встречала. Вам всё ясно? – спросила она.
- Но мы добрые и воспитанные дети, - сказал Илюша.
- И я, - сказал Женя Пятнашкин.
- Считайте это новой инструкцией Моколы, - сказала Инфузория, поднимаясь с кресла и не обращая внимания на то, что сказали Илюша и Пятнашкин.
Вскоре электролимузин с придворной поэтессой Инфузорией бесшумно отъехал от парикмахерской.
Всю ночь парикмахер Петров, дети и жираф о чём–то перешептывались, изредка, слышался их смех, но, в основном, разговор был очень серьёзным. Завтра их ждал очень трудный день. Они уснули только под утро.
Глава 6.
За полчаса до назначенного для аудиенции времени, парикмахер Петров, дети и жираф подошли к Дворцу Правительства.
Парикмахер Петров был в смокинге, на его белой рубашке ярким красным пятном выделялся галстук – бабочка. Маша надела своё новое красное платье, которое очень гармонировало с "бабочкой" Петрова. Илюша и Саша были в синих джинсах и футболках, на которых перемешались все цвета радуги. Женя Пятнашкин намотал на шею шелковый шарф, на синем фоне которого в беспорядке были разбросаны крупные белые горошины. Перед выходом из дома, парикмахер Петров, глядя на Пятнашкина, проговорил:
- Хипуешь, парниша!
И так, они стояли перед закрытой дверью Дворца Правительства, и никто даже не думал их встречать.
- Смотрите, - сказал Илюша, - сколько кнопок на двери и возле каждой что – то написано.
Парикмахер Петров приблизился к ней и стал читать вслух:
- Секретарь Её Величества колдуньи Барбаруды.
Начальник охраны Её Величества колдуньи Барбаруды.
Главный повар Её Величества колдуньи Барбаруды...
Не дочитав до конца весь список, парикмахер Петров нажал первую кнопку.
- Секретарь Её Величества колдуньи Барбаруды. Вас слушают. Говорите.
- Я – парикмахер Петров. Пришёл со своими помощниками на назначенную Её Величеством аудиенцию.
Что-то в двери щёлкнуло, и она открылась.
Они вошли вовнутрь и дверь тут же захлопнулась. Во дворце царил полумрак. Вдоль стен длиннющего коридора неподвижно стояли рыжие псы – роботы. Их глаза зло светились зелёным цветом.
- Жутковато, - сказал парикмахер Петров, - но делать нечего. Вперёд, друзья, и только вперёд!
Бодрым шагом они шли по коридору, пока на их пути на оказалась ещё одна дверь.
- Она тоже заперта, - сказал Илюша, после того как попробовал открыть её плечом.
- Ну и уденция, - сказал Сашка и почесал затылок.
- А может, ещё нет двенадцати часов, - предположила Маша.
Вдруг, они услышали, как дворцовые часы начали отбивать приближение их встречи с Барбарудой. На двенадцатом ударе дверь распахнулась, и яркий свет ослепил им глаза. Они зажмурились. Когда глаза привыкли к свету, увидели в конце огромного зала огромный трон, на котором сидела Барбаруда. По сторонам от неё стояли огромные псы.
- Подойдите ко мне, земляне, - властным, скрипучим голосом сказала Барбаруда.
Подойдя поближе к Барбаруде, парикмахер Петров поклонился и сказал:
- Земляне приветствуют вас, Ваше Величество.
Дети и жираф тоже поклонились.
- Зачем вы прибыли на планету Мумуляндия? Уж не шпионы ли вы? – проскрипела Барбаруда.
- Нет, нет, - сказал Илюша, - мы просто путешествуем по галактикам.
- Скажите, Ваше Величество, - заговорила Маша, - а Баба–Яга вам, случайно, не родственница. Вы так на неё похожи.
- Ха! - выкрикнула Барбаруда. - Так вы знакомы с моей тёткой, с этой старой каргой.
- Не так, чтобы знакомы... - сказал Илюша. – Просто мы о ней много читали и видели на картинках.
- У неё ноги такие же усатые, - сказал Саша, оглядев Барбаруду.
- А скажите дети и ты, невиданное мною, чудовище, добры ли вы, послушны? – хитрым голосом проговорила Барбаруда, прищурив правый глаз.
- Позвольте представиться, Ваше Величество, - сказал Женя Пятнашкин, - я – жираф. И должен сказать, что как только познакомился со своими друзьями, я объел грушевое дерево их дедушки и бабушки.
- О, да ты обжора, - воскликнула Барбаруда. – Это - хо - ро - шо!
- А я, однажды, две мухи убила, а одну в обморок уронила, - с гордостью сказала Маша.
- А я.… я, когда меня будят идти в садик, зластый, плохастый и кусастый, - прокричал Саша и добавил: — Вот!
- Из–за меня, - сказал Илюша, - мама и папа, однажды, даже уехали на курорт, потому что я им нервы перемотал.
- Очень хорошо! Очень хорошо! – сказала Барбаруда.
- А я ещё и ябеда, - не унимался Саша. – Я наябедничал маме с папой, что Илюша мыл руки лужами.
- А я.… – начал Илюша.
- Хватит... хватит, - остановила его Барбаруда. – Вы мне нравитесь. Про вас же, парикмахер Петров, я слышала от придворной поэтессы Инфузории.
- Представляю, что она обо мне наговорила, - прошептал Петров.
- Я сегодня ночью плохо спала... – сказала Барбаруда
- Вас, наверное, мучила бессовестница, Ваше Величество, - перебила её Маша.
- Меня никогда ни что не мучает, девочка... Разве что... Да ладно... – Барбаруда махнула рукой. – Так вот, для вас, дети и жираф, накрыт стол со всякой вкуснятиной, а вы, парикмахер Петров, покажите ваше парикмахерское мастерство.
Барбаруда хлопнула три раза в ладоши и псы – роботы вкатили в зал стол, на котором горой возвышался кремовый торт. Кроме него, на столе стояло множество газированных напитков, конфет, печенья, виданных и невиданных детьми фруктов... Персонально для Жени Пятнашкина стояла большая ваза с ароматными листьями.
- Не будем им мешать, - сказала Барбаруда, вставая с трона. – Пойдёмте, господин Петров, в мою парикмахерскую. Мои зеленоглазые пёсики присмотрят за ними.
Барбаруда взмахнула рукой, стена за троном на мгновение раздвинулась, и они исчезли.
Дети, чувствуя, что за ними наблюдают, с жадностью набросились на угощения, вымазав свои лица кремом и шоколадом. И они были правы, потому что в то время как парикмахер Петров колдовал над причёской Барбаруды, та следила за всем происходящим в зале по телевизору, восклицая с восхищением:
- Ах, какое бескультурье! Ах, какое обжорство!
Женя Пятнашкин чувствовал, что он подводит своих друзей.
«Вот как они доказывают свою плохивость, а я? Надо что-то делать!».
Он отошёл от стола и с важным видом начал обход огромного зала. Его внимание привлекла красная нить, которая свисала с потолка. Жираф попытался отвлечь своё внимание от неё. Но она притягивала Пятнашкина, как магнит.
- Должен и я сделать плохое! – выдохнул Женя Пятнашкин и, дотянувшись до нити губами, дёрнул за неё.
Вдруг что – то звякнуло, фыркнуло, задребезжало и ... наступила звенящая тишина.
«Что я наделал?!» - думал Женя Пятнашкин, испуганно озираясь по сторонам.
Красная нить свисала у него изо рта. На конце нити раскачивался странный предмет.
- Смотрите! – крикнул Саша, показывая пальцем в сторону псов – роботов.
Псы замерли в прыжке, широко раскрыв пасти и оголив огромные металлические зубы.
- Глаза у них, почему – то, не горят зелёным цветом, - сказала Маша. – Наверное, они испортились.
И все повернулись в сторону Жени Пятнашкина.
- Я - я... Я ничего... – проговорил он.
- Что значит «ничего»? – стена за троном раздвинулась, и с этими словами в зал вбежал парикмахер Петров. – Колдунья Барбаруда умерла от разрыва сердца!.. Когда Женя Пятнашкин начал обход зала, Барбаруда насторожилась... Когда он потянулся губами к нити - она вся сжалась. Я это чувствовал... Псы – роботы приготовились к прыжку... Но когда наш милый жираф дёрнул за нить... О, Женя, Женя... Я всё видел на экране телевизора. Когда ты дёрнул за нить, колдунья Барбаруда вскрикнула: «Это конец!». После чего, она спокойно умерла от разрыва сердца, не дав закончить мою работу. А ты говоришь «ничего».
- Но... Я... – после этих невразумительных слов, Женя Пятнашкин выплюнул нить изо рта.
То, что висело на конце нити, со звоном упало на каменный пол.
Все следили за этим падением.
— Это – чип. Выдернув его, Женя Пятнашкин уничтожил власть колдуньи Барбаруды и вернул Мумуляндию мумуляндцам! – с этими словами в зал вошла Моколо в сопровождении коровы Инфузории. – Я не хочу объяснять вам, что такое «чип», да это и не важно. Важнее, что вы – герои! Вы спасли нас!...
- И теперь мы можем вернуться домой, - продолжила речь Моколы Маша.
Моколо задержала дыхание, после чего сказала:
- А вот в этом есть маленькая сложность... Выдернув чип, была уничтожена не только власть Барбаруды, но и повреждена наша компьютерная сеть. Потребуется некоторое время для её ремонта. После чего... И ещё... - Моколо виновато опустила голову. – Мы не можем больше контролировать ваших родителей, бабушек и дедушек. Они заметят ваше отсутствие ...
- И будут волноваться, и будут плакать... – слезливым голосом проговорил Саша.
- У нас же есть волшебные слова гнома... Правда, мы так далеко от Земли... Но мы должны попробовать! - сказал Илюша. – Записка в моих штанишках.
Глава 7.
(последняя)
На всём пути, который они проехали в шикарном лимузине Моколы от Дворца Правительства до парикмахерской Петрова, где они и жили, их встречали благодарные мумуляндцы. Они осыпали лимузин и дорогу удивительными мумуляндскими цветами. Мумуляндцы пели немного странные и непонятные для детей, парикмахера Петрова и Жени Пятнашкина песни. Танцевали свои странные танцы.
Как хотелось всем выйти из лимузина и разделить с мумуляндцами радость. Но они должны были спешить.
Вскоре лимузин подкатил к парикмахерской. Счастливые мумуляндцы окружили его. Моколо, выйдя из машины, властным голосом велела им расступиться и пропустить героев в дом.
— Вот она, - сказал Илюша, отстегнув булавку на кармане штанишек. В руках он держал заветную записку с волшебными словами.
Саша, Маша, парикмахер Петров, Женя Пятнашкин, корова Инфузория и Моколо – все окружили Илюшу. Илюша развернул листочек и начал читать:
- Мульти пульти карапульти, парла мента смехофунти, - он помолчал секунду и, на всякий случай, прочитал перевод, - гном на помощь к нам прейди, дверцу сказки распахни.
- А я уже здесь.
Все повернулись в сторону рабочего стола парикмахера Петрова, на котором сидел гном и опять с зонтиком.
- А что у нас тут было... – начала Маша.
- Мы спасли Мумуляндию... Точнее, Женя Пятнашкин... – сказал Саша.
- Я всё знаю, - сказал гном, - ведь все сказки связаны между собой. На то они и сказки.
- А как вы оказались на планете Мумуляндия так быстро? – спросил гнома Илюша. – Мы летели сюда со скоростью во много раз, превышающей скорость света, и то полёт занял какое–то время. А вы оказались здесь мгновенно.
- Я примчался сюда со сказочной скоростью, - сказал гном, - нет ничего на свете быстрее её.
- Скоро мы будем дома! - радостно сказал Сашка.
- Так полетели, - сказал Женя Пятнашкин.
- Как я соскучился по моим клиентам, - сказал парикмахер Петров. – В путь и только в путь!
- Прежде, чем вы покинете планету Мумуляндия, мы, мумуляндцы, хотим выразить вас свою благодарность за наше спасение. И от имени всего мумуляндского народа, я награждаю вас орденами Заслугой Перед Мумуляндией 1 степени.
Это были ордена из мумуляндского драгоценного металла на голубой ленте. Надеть орден на парикмахера Петрова, корову Инфузорию, Илюшу, Сашу и Машу для Моколы не было большого труда. А вот на Женю Пятнашкина... Для этого парикмахеру Петрову пришлось сходить за лестницей. Как добиралась Моколо по лестнице до головы Жени Пятнашкина – это совсем другая история.
- И так, в путь, - сказал гном.
- Я, пожалуй, задержусь на некоторое время, - сказала корова Инфузория. - Хочу написать поэму про всё, что здесь произошло. Когда закончу её, я вернусь к вам, мой друг парикмахер Петров. Если вы, конечно, не против.
- Я не против, дорогая Инфузория, - засмущавшись, сказал парикмахер Петров.
К Петрову подошла Моколо и лизнула его по лысой голове. От неожиданности он вздрогнул, но промолчал.
- А теперь, прощайте, - сказала Моколо. В её глазах стояли слёзы. – Мумуляндия вас не забудет.
- Прощайте, - сказали дети.
- Прощайте, - сказал парикмахер Петров и Женя Пятнашкин.
- Закройте глаза, - сказал гном, - мы возвращаемся домой.
Казалось, прошло мгновение, и они услышали вновь мягкий голос гнома:
- Мы дома. Откройте глаза.
- Моё дерево, - сказал Женя Пятнашкин, прижимаясь к дубу. – И никуда оно не улетело.
- С Женей Пятнашкиным вам, увы, придётся расстаться. Его дом – Африка, - сказал гном, обращаясь к детям, и добавил, - всем хорошо там, где его дом.
- Да, да, - сказал жираф, - я очень скучаю по дому. Мне с вами было очень хорошо. Я люблю вас всех.
Женя Пятнашкин закрыл глаза и... исчез.
Дети заплакали, парикмахер Петров начал странно покашливать...
- И мне пора домой в сказку, - сказал гном.
- Спасибо за всё, что вы для нас сделали, - сказали дети гному.
- Спасибо, друг, - сказал парикмахер Петров.
- Если нужна помощь, – гном посмотрел на детей, - зовите... А у вас, господин Петров, - гном повернулся в сторону парикмахера Петрова, - волосы начали расти на голове.
Махнув на прощание рукой, гном исчез.
— Это меня лизнула Моколо, - с улыбкой проговорил парикмахер Петров и провёл по голове рукой.
- Илюша!... Саша!... Пора домой! – услышали дети далёкий голос.
— Это нас зовёт бабушка, - сказал Илюша.
- Илюша!... Саша!...
- А это уже дедушка, - сказал Саша.
- Машенька!... Машенька!...
- А это мои мама с папой, - сказала Маша.
Лучи уходящего солнца играли на мумуляндских орденах.
Дети и парикмахер Петров шли домой, взявшись за руки.