Катя была продажной девкой капитализма и представительницей Первой Древнейшей. Или второй. Многие спорили, какая именно профессия была Первой Древнейшей. Катя терпеть не могла этих шуток и вообще продажности в людях. Но жизнь, как говорится, заставила. И ей тоже пришлось выйти «на панель». На панель жизни. Конечно, когда поступала на журналисткий и писала возвышенные стихи и эссе, ей даже в голову не приходило, до какой черты дойдет. Думала, что будет нести Доброе и Вечное. Как же, поносила. Да, был у нее такой период эйфории. Перестройка, Гласность, Свобода и Демократия.
Все это у нее имелось. Как и у всех. А потом закончилось. Одновременно с деньгами. А она осталась при муже-недотумке и двух детях. И старенькой маме. Которую надо кормить. Правда мать была еще не совсем старой, 60 лет. Но кормить ее все равно надо. Это еще хорошо, что мать живет отдельно, но с детьми помогает. И что ее Петя не пьет. Ну, то есть не пьет По-Русски. Запоями. А так пьет конечно, но не больше других. И работает как все. И зарабатывает как все. То есть очень мало.
А дочек двое. Одна по пять памперсов в день изводит. Это минимум по пять. А то и больше. И обувь ей надо покупать каждые полгода, а то и чаще. И что удивительно, взрослые туфли можно купить дешевле, чем детские. Или донашивать старые. А вторая во втором классе. И все тоже надо. И плэйстейшн надо, и мобильник не хуже, чем у других, и айпод. И за танцы плати и за английский. И туда-сюда.
В общем , Катя довольно быстро поняла, что надо продаваться. И дорого. Или хотя бы не слишком дешево. И теперь трудилась пресс-атташе «по связям». Друг школьный пристроил. Выборами теперь Катя занималась всякими. Конечно, не по верхам, там свои имелись. А так, в регионах. В Калуге там или Твери, или еще где. Жила там в санатории по неделе во время проекта, а на выходные домой. И то не каждую неделю. А последние пару дней перед выборами вообще без сна. Зато денежки капали хорошие. Во всяком случае, неплохие. Так Катя и моталась по матушке России. И куда только судьба ее не заносила. И во Владивосток, и в Благовещенск, и в Пермь.
В одной дыре три недели жила в избе с охранником. Он ее провожал даже до сортира на улице. И стоял рядом с автоматом и ждал, пока та свои дела все сделает. Топил печь и баню, и возил на бронированном джипе на «службу» и обратно. И все сельские жители считали ее «московской ****ью» и ни секунды не сомневались, что она спит с этим охранником и вообще со всеми подряд.
И в то, что за пятнадцать лет замужества мужу ни разу не изменила, не поверили бы ни в жисть. Катя усмехнулась и вспомнила, что тогда они выборы выиграли. И на эти деньги купила себе иномарку. Так себе, подержанную, друг привез из Финляндии, но довольно крутую. БМВ.
Это была ее первая машина. Потом их часто меняла, так же, как и места работы. Теперь ее уже многие знали, и ее цена выросла. Раза в три. А иногда и в пять.
И вот она сидит в номере приличной гостиницы и горько рыдает. Навзрыд. И тут заходит ее соседка по комнате, юрист ихнего штаба по выборам, и спрашивает:
-Чего случилось? Почему плачешь?
А Катя ей отвечает сквозь слезы:
-Все, завтра подаю заявление об уходе. Черт с ними, с этими деньгами! Не могу больше! Меня сегодня Иван Петрович обхамил! Представляешь, орал на меня матом! Криком орал!
Лена усмехнулась:
-Да, это он могет! И еще как могет! Ну, и чего ты из-за этого переживаешь? Он на всех орет. Ты же знаешь.
Катя посмотрела на Лену вымученными глазами и сказала:
-Он меня за человека не считает! Как он смеет меня унижать!
Лена абсолютно серьезно посмотрела и произнесла:
-Да кто ты такая, чтобы он тебя унижал! Да он таких, как мы с тобой, в упор не видит! Мы для него козявки, муравьи, что ползают по земле! Будет он таких унижать! Держи карман шире! Да он тебя раздавит и не заметит! А на тебя чего, родители никогда не орали или муж?
Катя удивилась:
-Нет, конечно. На меня вообще никто в жизни голоса никогда не повышал.
Лена улыбнулась:
-Не повезло тебе подруга в этой жизни. Теперь придется привыкать к той реальности, в которой тебе довелось жить. Ты чего думаешь, Иван Петрович только на тебя сегодня орал? Он на всех орал и на меня тоже. Только я с детства к крикам приучена и вообще на них не реагирую. У меня и мать орала и отец. Когда человек орет, надо подождать, пока он выкричится. И все.
Катя открыв рот смотрела на Лену. Ей даже в голову не приходило, что на ту можно повысить голос. Самоуверенная особа, которой у них на работе все смотрели в рот. И которая легко структурировала всех. И начальство в том числе.
А Лена продолжала:
-Ты чего думаешь, он просто так сегодня орал? Ты эту статью читала, что мы тиснули в местную газету?
Катя аж отпала:
-Да я же сама ее писала. Ну, он сказал, чего писать, я и написала.
Лена усмехнулась:
-И тебя ничего в ней не смутило?
Катя потупилась:
-Ну, я ему сказала, что не стоит писать про это, ну ты знаешь, что я имею в виду, а он велел. Ну, я и сделала, как он потребовал. А сам орал на меня, что я дура стоеросовая и как посмела это написать.
Лена заржала:
-И я ему говорила, что не стоит это писать, что его за это могут с выборов снять. А он не послушался. И вот результат.
Катя раскрыла глаза:
-Неужто снимут?!
Лена самодовольно усмехнулась:
-Не родился еще тот Кандидат, которого у Меня снимут! Выиграть может выборы и не выиграет, все бывает, но чтобы сняли, вряд ли. Я такие вещи всегда отслеживаю.
Катя переспросила:
-А за эту статью? Думаешь, обойдется?
Лена невинно состроила глазки:
-Конечно, обойдется. Я специально пошла у него на поводу, чтоб его носом ткнули. И заранее знала, что его попытаются снять. Те уже в избирком заявление о его снятии подали. И завтра комиссия решать будет. Ты чего думаешь, он на тебя матерился просто так, что ли? В него люди деньги вложили. Хорошие такие люди – хорошие такие деньги. А его снимут, денежки ухнут и кто виноват? Вот он заранее виноватых и ищет. Тебя и меня.
-А ты уверена, что не снимут?
Лена заржала:
-Да я что, девочка что ли? Да если бы его могли за это снять, я бы НЕ ПОЗВОЛИЛА статью печатать. Запретила бы и все. А я ему сказала, что не стоит. Лучше не надо. А он не послушался. И влип. Теперь увидишь – в рот мне смотреть будет и слушаться. Ты почему думаешь, все меня слушаются? Вот поэтому самому.
И засмеялась. Потом выпили чаю и легли спать. И на самом деле Ивана Петровича не сняли. А сняли наоборот всех его противников. По закону, который те умудрились нарушить. Случайно и нечаянно. Но, как известно, за нечаянно бьют отчаянно.
На премию после выборов Катя съездила всей семьей отдохнуть и больше никогда не плакала и не рыдала, если ей хамили. Как только очередной Кандидат во Власть, пуская слюни и махая руками, возникал перед ее глазами, Катя сразу вспоминала тот совет, что дала ей Лена:
-Когда на меня кто-то орет, я сразу «выключаю звук» и внимательно гляжу в глаза. Когда перестает орать в первый раз, я спрашиваю:
Семен Семеныч! Я что-то не поняла, что Вы хотели мне сказать?
После этого он начинает орать еще пуще. Я снова «выключаю звук». И снова повторяю вопрос. Он орет снова. И я снова повторяю. Потом он приходит в себя и мы спокойно обсуждаем, как будем вылезать из той «ж», куда он умудрился влезть. И все дела. Ноу проблем.
И с тех самых пор и у Кати «ноу проблем».