Лагерь султанского экспедиционного корпуса располагался в круге диаметром около мили. Огромное зарево бесчисленных костров упиралось в небо- мюрадийцы уже не скрываются. Не от кого. Лоранцы так далеко в Степь не заглядывают, орки вряд ли рискнут напасть на такие силы. Да и магия прикрывает эту стоянку куда как надежная.
На магию я обратил внимание первым делом: несмотря на то, что это была предпоследняя ночевка перед тем, как отделившаяся от войска конница прибудет к Хребту, лагерь был завернут в охранные заклинания по полной схеме военного времени.
Пехота дотянет к границе Степи дней через пять, но к тому времени, как я понял, конники должны были занять несколько близлежащих владений, и Нильрод в их числе. И чародеи пойдут, скорее всего, с пехотой…
Сев прямо посреди степи, на расстоянии полумили от лагеря, я прикрыл глаза и попробовал найти брешь в системе защиты. Нет, сил на то чтобы прорвать своим зрением охранные периметры магов Мюрада, сил мне вполне хватит: немногие колдуны современности могут сравниться со мной по силе и знаниям в поединке один на один. Но магов тут было, как я сильно подозревал, не один десяток, к тому же довольно мощных. И как только я проломлю их защиту, они дружно слетятся в точку прорыва и запинают меня грубым числом. К тому же наверняка руководит ими какая-нибудь шишка из Парящего Университета, магической школы, расположенной в землях султаната. И эта шишка, может статься, окажется мне все же не по зубам даже в честном поединке, что уж говорить о той ситуации, когда они навалятся на меня всем скопом…
И потому мне ни в коем случае не стоит доводить до открытого столкновения! А для этого придется заручиться поддержкой кое-кого…
Открываю глаза, встаю и иду в сторону застывшего неподвижно коня-зомби. В его седельной сумке нахожу свои инструменты и достаю небольшое круглое зеркало и ритуальный кинжал. В сундучке с ингредиентами нахожу сушеные лепестки горячевки- болотного цветочка с белыми лепестками, похожего на ромашку, но при этом страшно ядовитого. Этот цветок, по сути, и был ромашкой, только магически мутировавшей, впитывая болотные эманации смерти.
Нахожу относительно свободное от степных трав место, вычерчиваю небольшой круг, кладу в центр зеркало и, надрезав ладонь, вписываю в него своей кровью руну Логгер- один из младших символов Мертвого Наречия. Руна Мор, символ некромантов и некромантии, кстати, тоже оттуда, является одним из старших символов.
На время закрыв рану на ладони заклинанием, размельчаю горячевку, насыпаю горочкой в центр композиции. Встаю и начинаю речитатив заклинания на шипяще-гулком языке Хладного Края- мира мертвых.
На определенном моменте я снова открываю надрез на ладони и окропляю внешний круг кровью. Затем по спирали веду алую струйку к символу посередине. Как только на горку измельченной горячевки сверху падают первые капли, она вспыхивает и начинает чадно дымить. На этом моменте я одновременно резко обрываю речитатив и закрываю царапину на ладони приготовленным платком- незачем давать духам смерти слишком много своей крови, они могут от этого голову потерять. В переносном смысле!
Дымок становился все гуще и гуще- это было заметно даже в темноте- и наконец принял форму высокой костлявой фигуры в черных лохмотьях с капюшоном и характерной косой в костяной руке. Мрачный Жнец явился на мой зов.
На самом деле образ смерти как старухи с косой несколько надуман. Да, издалека Жнец действительно выглядит как тощая фигура в лохмотьях и с косой жнеца в руках. Но на самом деле Мрачный Жнец- это собранный из покореженных костей умерших призрак с одним крылом-когтем, выступающим над правым плечом, сильно напоминающим как раз небезызвестный инструмент. Жуткий череп под капюшоном в ночной тьме овевала бледно-голубая дымка, складывающаяся в бледное лицо с черными провалами глаз. Первозданная Тьмы, те самые лохмотья, которые люди воспринимают как рваный плащ с капюшоном, беззвучно колыхалась во мраке.
-Согласно Договору,- голос его звучал будто из-под земли и был нечеловечески бесстрастен,- я явился, некромант. Приказывай.
-Открой мне Тропу Смерти в тот лагерь, Собирающий Души!- я не стал долго обдумывать приказ, это все-таки не демон, чтобы ловить меня на неточной формулировке. Призраки Смерти интуитивно чувствовали мысли некроманта и исполняли не столько словесный приказ, сколько сформированное пожелание.
Жнец не стал заставлять меня ждать. Спустя мгновение он вытянул передо мной тонкую руку скелета с редкими лоскутами гнилого мяса, свисающими с неё, и обернутой все той же призрачной плотью. На фоне ночной степи замерцал прямоугольник колышущегося воздуха- вход на Тропу Смерти.
Фигура Жнеца, выполнившего свое дело, тут же испарилась, а я, больше не медля, шагнул на Тропу…
Интуиция меня как всегда не подвела. Как я и рассчитывал, в стане столь большого войска за весь переход по Степи не мог не умереть хотя бы один человек. Чисто по теории вероятности- науки, как я в молодости думал, бесполезной некроманту, но учитель, как всегда, оказался прав- и бесполезное на первый взгляд знание сильно расширило мой кругозор и позволило рассчитывать свои шаги куда тщательнее. В мире, где занятие некромантией часто заканчивается костром или дыбой, очень, знаете ли, полезный навык!
Тропа Смерти- особый инструмент Жнецов, позволяющий им мгновенно перемещаться в место, где произошла смерть и забирать душу умершего в Хладный Край, известный также на Западе под именем Чистилища, для Высшего Суда и определения наказания человеку на время, пока он ожидает перерождения. Прелесть Тропы в том, что эта лазейка между слоями мироздания закрывается не сразу, а в течение как минимум суток, а то и больше- в зависимости от интенсивности магических потоков в конкретном регионе. И если знать, как и что делать- можно воспользоваться этой лазейкой.
Что я и сделал.
Вынесло меня в место, отличающееся отнюдь не благостным запахом. Короче, оказался я возле выгребной ямы. Ого, да тут видать кого-то прикончили, причем довольно жестоко! Эманации ужаса и боли я ощущая даже четче, чем благоухание солдатских экскрементов. Видимо, несчастного за что-то казнили, а потом утопили останки в дерьме. Военное время, с преступниками особо не церемонятся…
Под Пологом Тьмы, маскирующим заклинанием, бесшумно двигаюсь к центру лагеря, огибая костры- эти чары на полную мощность действуют только в темноте- именно там, в самом центре, в окружении сотен посторонних разумов, светится огонек сознания нашего незадачливого паладина. Ох, парень, не дай Бездна тебе проговориться…
Жерон не находил себе места, бесконечно ерзая и умащиваясь на непривычно мягких подушках. Лицо больше не болело, наложенная на него прозрачная жгучая мазь почти мгновенно сняла боль и свело на нет большую часть синяков. Помытый, одетый в чистый солдатский халат, он сидел перед богатым дастарханом напротив седобородого мюрадийского вельможи и не знал, что делать и что думать.
С детства всем дворянским детям Империи и Семи Королевств внушалось, что мюрадийцы- грязные волосатые варвары, годами не моющиеся, похотливые, злобные животные. Сидящий же напротив Жерона военачальник был чист, опрятен и… черт возьми, благороден!
Да и посуда тонкой работы, яства, изысканное вино и вся обстановка никак не вязались с навязанным с детства образом.
А солдаты! Дисциплинированные, вышколенные, чистые- куда там лоранским! Представить рядового пикинера нильродской гвардии таким же опрятным и вымытым было решительно невозможно. Удивительный народ. Удивительные люди!...
Так, стоп!
«Эти ублюдки замучили до смерти твоего сюзерена и его семью, не пожалев даже женщин! Они не люди. Они звери, рядящиеся под людей!»
Вельможа, видимо, заметил смену выражения лица пленника с удивленно-восторженного на угрюмое и что-то сказал стоящему рядом с ним высокому старику в пышном одеянии, на голове которого красовалась высокая то ли шапка, то ли просто намотанное на макушку полотенце. Сам вельможа был одет в точно такой же форменный халат, что и Жерон, только разукрашенный более богато, и в легкую кольчужку под ним. На голове он носил такое же полотенце, что было у старика, только замотанное не в такое высокое сооружение. На белой ткани этой странной шапки надо лбом помещалась искусно сделанная золотая бляшка с изображением оленьей головы в круге из ветвей. Старик в пышном наряде чинно поклонился вельможе и, повернувшись к пленнику, заговорил на довольно сносном лоранском:
-Сиятельный султан-паша Когал Ибн-Туградан говорит, что, как ему кажется, он знает причину буйства черных ветров ненависти, что воют сейчас в твоей душе, отрок,- Жерон немного оторопел от цветистой манеры высокого говорить. Султан-паша же тем временем снова что-то заговорил, делая при этом какой-то странный жест: кончиками пальцев обеих рук он прикоснулся сначала к своему лбу, затем к груди. Юноша не знал, что это значит, но Жерон заметил, как высокого и двоих других, также присутствовавших в шатре, поразил этот жест. Они что-то неуверенно залопотали, но вельможа рыкнул на них и кивком указал высокому на пленника.
Старик, все еще оторопело, произнес:
-Си… сиятельный паша горько скорбит о твоей утрате, отрок. Он… он просит, чтобы ты простил его и надеется, что солнечная птица Примирения оттенит вашу встречу своими радужными крыльями!
Жерон с большим трудом пробился через ворох цветистых выражений и почувствовал смесь удивления с недоверием. Вельможа же снова что-то сказал и старик, уже более уверенно, произнес:
-Султан-паша говорит, что ты сильно похож на его внуков, но, как он думает, ты уже гораздо смышленей и взрослее, чем эти неоперившиеся птенцы. Ты уже стал настоящим воином и он рад будет вызвать таких как ты, всех кто ни есть, на честный бой, чтобы решить- в какой земле женщины рождают лучших воинов!- старик прервался, чтобы выслушать новую порцию слов на певучем наречии от вельможи. –Мой господин решил, что отныне тебя будут здесь принимать как посланца всех благородных людей твоей земли и будет слушать тебя так, будто ты- их голос.
У Жерона начала кружиться голова.
Это просто не могло быть правдой. Он… Он- и глас всех благородных людей Лорании?! Бред какой-то!
И тут его, как обухом по голове, стукнула весьма неприятная ассоциация. Что там это безбожное порождение Тьмы говорило про «лапшу на уши»?….