12
И вот опять я на своём «Бизоне». Честно говоря, здорово таки за ним соскучился. Вроде бы ну что там такого особенного, – большая «железяка» покачивающаяся на воде. А вот надо же тебе; занимает в твоей душе второе место,… после жены и сынишки. Ну, прямо не работа, а какое-то оплачиваемое хобби.
И ведь и вправду, мы так вылизывали свой буксир как, наверное, не каждый автолюбитель ухаживает за своей собственной «тачкой».
И вообще для моряка его пароход – дом родной и кормилец.
Что кормилец, так это точно сказано! Среднее, и особенно старшее поколение хорошо помнят популярное в семидесятые годы слово – дефицит.
Дефицит – это когда в магазинах почти ничего нет, а дома, – в холодильнике – почти всё есть. Ну, кроме деликатесов там разных, всяких… которые в сегодняшнее время за таковые и не считаются. А тогда чтобы добыть эти самые дефициты, и похвастать ими перед гостями, нужно было всякими правдами или неправдами пристроиться к какой-нибудь щелочке в закромах Родины.
А вот «Бизону» в этом деле как раз повезло. Он-то самым законным образом был приписан к вышеупомянутым закромам.
Экипажи океанских судов, приходивших в Херсонский морской порт, запасались продовольствием на береговой продуктовой базе с загадочно-романтическим названием «Торгмортранс». А капитаны этих пароходов пополняли свои, так называемые, представительские запасы; в ассортимент которых обязательно входили красная и чёрная икра, а также настоящая русская водка. Так уж исстари заведено – потчевать этими деликатесами представителей власти, заявляющихся на борт при заходе судна в иностранный порт.
Крохотный «Бизон», конечно ни в какие океаны не ходил, и в иноземных портах не швартовался. Поэтому представительских запасов ему положено не было. Однако, так как мы всё же, хоть каким-то боком, к флоту относились, то и нас допустили к краю кормушки.
Каждому лестно заглянуть в закрома Родины! Поэтому и отбоя не было от желающих совершить эту увлекательную экскурсию.
Примерно раз в месяц капитан шёл в бухгалтерию и получал на руки чековую книжку. Потом, у своего друга Лёвы, – ставшего теперь хозяином автотранспорта всего объединения, брал грузовую крытую машину. «Кэп», Анна Максимовна и пару человек из команды – в качестве рабсилы, грузились в автомобиль и отправлялись на базу «Торгмортрас».
Один раз и я напросился в экспедицию за деликатесами. Меня и Шурика взяли грузчиками.
Пока наш командир занимался бумажными формальностями, а Анна Максимовна принимала товар, мы оттаскивали в автомашину картонные упаковки с австралийской тушенкой, марокканскими сардинами в оливковом масле, отечественным мясным завтраком туриста и консервированным колбасным фаршем.
Выдавала всё это изобилие тётка с шиньоном, в не первой свежести белом халате поверх дорогущей шубы, и с кольцами и перстнями почти на всех пальцах рук,… а может и ног.
Завтрак туриста Шура непатриотично обозвал завтраком интуриста, тушенку раскритиковал, объявив, что она, скорее всего, из кенгуру; а вот тётку одобрил. Особенно её скромные серёжки, оценённые им, на глаз, в стоимость одного «запорожца»…в каждом ухе.
Потом мы получали на других складах: четверть говяжьей туши, половинку свиной, ящик мороженых кур,… ну и ещё много всяких прочих продуктов, дефицитами уже не являвшихся.
Кроме грузовых машин, отоваривавшихся продовольствием для морских судов, через проходную иногда въезжали белые и чёрные «волги». Сухопутные начальники, оказывается, тоже были приписаны к «Торгмортрансу».
Погрузив всё добытое, возвращаемся назад, – на буксир. Так как мы люди все семейные, то естественно думаем, прежде всего, о семье, а не о том, как получше набить свой живот. Поэтому на «Бизоне», (благодаря капитану конечно), был заведен такой порядок: все деликатесы и часть мясных туш делились по-братски и относились домой.
Анна Максимовна оказалась такой искусной поварихой, что мы и без деликатесов питались как лорды. Обед всегда был шикарный: наваристый украинский борщ, на второе – что-нибудь мясное с гарниром, и традиционный флотский компот из сухофруктов. Кроме того, у нашей кокши имелось своё фирменное блюдо. Анна Максимовна – коренная россиянка, умела великолепно солить сало, – как заправская хохлушка. За полчаса до обеда сало нарезалось тонкими ломтиками, выкладывалось на тарелку и ставилось в морозилку. А потом оно так вкусно хрустело на зубах; не хуже солёных огурчиков или маринованных грибов.
И всё же кое-какие представительские запасы у нас таки водились. Раз в год, заблаговременно перед ремонтом, «дед» сочинял официальную бумагу на имя главного инженера; которая гласила что, согласно рекомендации ЦКБ «Винт» и указанию завода «Русский дизель», пневматическую часть дистанционной системы управления главными двигателями и винтами М/Б «Бизон» необходимо промывать спиртом. Не реже одного раза в год. И потребно на эту операцию ни как не меньше восемнадцати с половиной литров чистого 96-ти градусного питьевого спирта.
«Кэп» собирал на эту «грамоту» до десятка автографов в разных кабинетах «Белого дома». (Наружные стены заводского административного корпуса и вправду были покрыты белой штукатуркой).
Затем выписывалась накладная. И вот с этой накладной и с пустой двадцати-литровой канистрой я или Володя отправлялись на склад.
Отпускает спирт женщина – мужик здесь бы запросто спился. В прохладном, чистом помещении витает устойчивый запах алкоголя. Вдоль стены – несколько прямоугольных, сваренных из нержавейки, баков; объёмом по два-три куба каждый.
Особенно поразила меня мерная кружка, в которую наливается спирт, – литровая посудина наподобие гильзы от снаряда, но с ручкой; и с приваренной крупным шрифтом надписью – «учебная».
Хозяйка «огненной воды» подставляет удивительную посудину под краник, ввёрнутый в бок цистерны, поворачивает ручку, и прозрачная струя ударяет в дно кружки, а резкий запах спирта прямо в нос.
Никто понятно и не собирался заливать драгоценную влагу в трубки, по которым управляющий сжатый воздух поступает к исполнительным механизмам. Основная часть спирта пряталась под замок; и только в каютах стармеха и капитана, в специальных держателях, прикрепленных к переборке, красовались стеклянные графины, в которых вместо воды дразнящее покачивалась прозрачная жидкость.
Что «дед», что «кэп» к алкоголю относились довольно прохладно; и «употребляли» лишь в революционные и другие праздники; да и опять же не спирт. Просто с помощью этой «жидкой валюты» легко решались очень многие производственные проблемы.
Нужно, например, срочно вырезать часть повреждённого при неудачной швартовке фальшборта, и заменить его новым. Никаких проблем и никакой бюрократии! За пару часов, и за бутылку «шила», – (так именовался сей любимый народом продукт), заводские сварщики сделают это в лучшем виде и с отменным качеством. Покраска, правда, лежит уже на нашей совести.
Очень кстати появился на «Бизоне» ещё один холодильник. Наш бывший шеф – начальник транспортного цеха, пересев в более высокое руководящее кресло, получил вместе с должностью и другой кабинет, с соответствующей обстановкой. А нам разрешено было забрать из его недавних апартаментов точно такой же «ЗИЛ», какой стоял на камбузе у Анны Максимовны. Отечественный, хороший; правда, по документам поломанный и списанный.
Тащили его ночью, часов в двенадцать, Валерка, Толя и Серёга; через всю «Палладу»: почти от самой проходной до самого причала. А мы с Рудольфом Васильевичем их встречали уже у борта, и помогали заносить по узкому коридору и крутому трапу вниз, – в салон. (Слово кают-компания как-то не прижилось на «Бизоне»).
– Ты представляешь, – заявил мне Толик, – Пристал к нам охранник; такой любопытный: «Куда это Вы его несёте и зачем?»
Я себе представил: ночь, темно; какие-то мужики прут по охраняемой территории холодильник. И вправду, чего он пристал?
Ничего что обновка с барского плеча. Как говорит народная пословица: дарёному холодильнику в морозилку не смотрят. Теперь у Анны Максимовны вдвое больше места для хранения борщей и компотов.
ПРодолжение следует.