Мне хотелось спрашивать у людей: «Вы влюблены?», «Что вы читаете?»
Франсуаза Саган «Смутная улыбка»
Мне всегда любопытно, что читают люди. По книгам о них можно узнать не меньше, чем по содержимому домашней аптечки. Только рыться в лекарствах хозяина всегда считалось дурным тоном.
Стивен Кинг «Мешок с костями»
«- Ковалев, - вдруг позвала меня училка, отвлекая от назойливых мыслей. - Подойди к наглядному пособию. Ну, смелее, Ковалев, никто тебя не съест и тем паче не укусит.
Когда я вышел к доске и стал возле макаки, стесняясь такого соседства и не понимая, к чему такому училка клонит, училка взяла со стола большую деревянную линейку и стала показывать меня и обезьяну наглядно остальным детям.
- Обратите внимание, дети, насколько Ковалев похож на макаку, как будто является ее родственником или прямым наследником. О родственной связи Ковалева с данной макакой говорит общий план строения, а чтобы было наглядно, и вы поняли ход мысли великого Дарвина, сейчас я буду показывать вам макаку и Ковалева по частям, а вы будете говорить мне - похож Ковалев на макаку частями своего туловища или не похож.»
© Человекъ Будущего, 2002
«Отличие»
http://proza.ru/2002/06/03-08
«Последний раз мне довелось увидеть его по ТВ, во время телемоста между Москвой и каким-то городом США. Толстая негритянка с огромного экрана в студии «Останкино» спросила московских дам, как, мол, у вас насчет «сексу». «А в Советском Союзе секса нет!» - выпалила миловидная блондинка из средних рядов зала. Шел второй год перестройки, такие вопросцы не должны были смущать нашу общественность. Но сработал старый стереотип, как короткое замыкание. И тут среди всеобщего переполоха в студии и гогота на экране встал со своего места в полный рост плюгавенький мужчина, плохо причесанный, в мешковатом костюме. Некоторое время телекамера фокусировала на нем, и было видно, что он что-то говорит, как будто с самим собой, слабо жестикулируя. Это был Веня Б.»
© Гурам Сванидзе, 2003
«Фрейдист»
http://www.proza.ru/2003/11/29-56
«-- Мы давали присягу и обязаны защищать родину в любое время.
-- Да? И когда вы в последний раз защищали родину в нерабочее время?
-- Это было, дайте вспомнить…
-- Не трудитесь. Последняя учебная тревога была двенадцать лет назад. А о начале очередной войны я узнаю из новостей, как и все люди.
-- Но все-таки нас отличает верность долгу и склонность к самопожертвованию.
-- К чему? Генерал, вы что, способны пойти в атаку? Или отстреливаться до последнего патрона? Да вы, как военнослужащий, хотя бы убить кого-нибудь способны? Даже у меня к врагу не осталось ни капли ненависти. Вот скажите, генерал, что вы будете делать, если сейчас здесь появится русский?
-- Ну я, наверное, согласно инструкции…
-- Уверен, вы предложите ему чашечку кофе.
-- Русские больше уважают чай.»
© Сэм Дьюрак, 2004
«Роль человека в современной войне»
http://www.proza.ru/2004/12/13-05
«—Не смей. Слышишь, скотина, не смей! Прекрати! Не смей, сволочь! Немедленно!
Я ползу к Толику и ловлю его за рукав. Схватить крепко не получается — его рука тут же выскальзывает из моих деревянных пальцев. Я делаю усилие и перекидываю свое тело на него, я давлю ему на грудь всем своим весом. Я кричу:
—У тебя двое детей! И ты должен мне ящик рома! Прекрати! Немедленно! Заткнись, скотина!
Он вдруг обмякает, руки безвольно падают, тело проседает, словно это надувной матрас, у которого открыли пробку.
Я смотрю ему в лицо. Оно серое, глаза провалились в голову еще глубже, рот приоткрывается, словно Толик хочет что-то сказать, но слов я не слышу. Я достаю из внутреннего кармана флягу, встряхиваю, отмечаю, что там осталось на один глоток. Я отвинчиваю крышку и вливаю спирт Толику в растресканные губы.»
© Евгений Немец, 2005
«Холод»
http://proza.ru/2005/12/15-104
«Идея пришла к нему вдруг, ночью, в самый неподходящий для этого момент. Гуськов чуть не упал с крыльца, так его торкнуло. На бельевой верёвке, раскачиваемой ветром, освещаемые яркой полной луной, развевались, как флаг, огромные красные трусы жены Гуськова. Гуськов сначала присел на корточки, обхватив голову руками, потом подпрыгнул, чуть не проломив подгнившее крыльцо. Внутри него всё кричало. – Так вот оно как бывает! – думал Гуськов, задыхаясь от потрясения. – Так вон оно как!»
© Сергей Вараксин, 2007
«Красный Квадрат»
http://proza.ru/2007/12/29/493
«Он купил кружочек краковской, батон хлеба, бутылку столичной, и отправился в городской парк. День был будний, и праздношатающихся в парке было немного. Михеич присел на шезлонг, разложил на пакете свой поминальный стол и заплакал. Со старухой своей он прожил больше полувека, и теперь не знал, что делать без нее. Он ел краковскую, промачивая клокочущее горло, и плакал, являя собой жалкое зрелище. За пятьдесят прожитых вместе лет, он ей всего пару раз подарил цветы, считая их непозволительной роскошью, хотя знал, что любит Михеевна гвоздики. Сегодня он ей накупил столько гвоздик, сколько за всю жизнь не подарил. «Дождалась», - сказал Михеич, и снова заплакал.»
© Ева Лусинова, 2008
«Михеич»
http://proza.ru/2008/08/07/27
«Вот оно что! Все-таки Пушкин. Он. Николай всегда знал, что рано или поздно это случиться. И всегда ему удавалось об этом не думать, убегать. Вот теперь не убежишь. А ведь он почти забыл слова матери: «ты русский, Николя, русак…»; помнил лишь, что об этом надо всегда и везде молчать.
- Зачем прибыл на планету? – орал следователь: - Зачем? Пушкин кто такой?! Кто? Кто? Говори!
- Поэт русский, понял! – не выдержал мерзости Коля. Будь что будет! – Поэт русский Пушкин, понял ты или нет, мент поганый!
- Так… - следователь отступил, выдохнул из себя мертвый воздух: - Так. А Евгений Онегин кто такой?
- Да не орите. Скажу. Знаю я, кто такой Евгений Онегин. – Коля чувствовал, что срывается в бездну: - Закурить можно?»
© Дмитрий Колдани, 2009
«Русский»
http://proza.ru/2009/03/23/1097
«Степка ещё долго ворочался, с печки было видно, как отец подшивал ему катанки. Сначала сучил дратву, протягивал через кусок воска, а затем шилом прокладывал стёжку. И то правда, подошвы совсем прохудились, а через дырку сбоку, которую отец заделал брезентовой заплатой, постоянно набивался снег.
Наконец мальчуган заснул и снилось ему как ледоход крушит на реке заторы и мутная вода несет почерневшие льдины. Проснулся от того, что его тряс за плечо отец, несмотря на темноту в доме, почему то одетый. Даже через закрытые двери и окна был слышен собачий лай, псы аж хрипели. И тут сразу в нескольких местах лай осекся и перешел на предсмертный визг.
Степка это сразу понял – так визжал их пёс Дымок, когда в эту зиму на охоте секач вспорол ему своим страшным желтым клыком бок. Отец выдохнул:
- Хунхузы. Мигом одевайся, бери Смелого и дуй в Нагибово, пусть помогут».
© Владимир Шевченко, 2009
«Хунхузы»
http://proza.ru/2009/10/29/169
«– Я встре-ти-ил ва-ас, и все-о бы-ло-е, – выводил он…
Ощущение чего-то необычного возникло внезапно. Самодеев замолчал и перестал тискать пододеяльник.
– У-у у-у, у-у у-у-у, – гудел кран на мотив старинного романса.
Самодеев вытер лоб рукой и сел на край ванны. Кран гудел. Гудел негромко, но вполне отчетливо, не фальшивя. Прогудев «Я встретил вас», он замолк. Самодеев прокашлялся и робко вывел:
– Сча-стье мое-о я нашел в нашей встре-ече с тобо-ой!
– У у-у-у у-у-у у-у-у… – старательно загудел кран. Самодеев осторожно прибавил напор воды – кран загудел громче и выразительнее…»
© Сергей Шилов-Старобардинский, 2010
«Кран»
http://proza.ru/2010/11/23/719
«Но я плохо слушал. Я смотрел на оголённые до плеч руки этой женщины. На правой руке выше запястья были белые скобы и полосы. На широком шраме у локтя - точки от ниток. Левую ладонь пересекала грубая красная черта. За нож хваталась.
Роза выпрямилась на стуле:
- Во работёнка! Спина, как чужая. А руки, хоть смотри, не смотри, - память мне за любовь... Семнадцати замуж вышла, через год уже срок тянула. Прихожу с ночной, а он с бабой! Да ладно бы где, простила бы. Нет - на постели нашей! Ну, я в кухню и нож! И он - свой складник. Бились - поле Куликово. А стерва ушла!..
Роза Соломоновна положила на стол нож и ножницы и стала легонько раскачиваться из стороны в сторону. Тихая песня на языке так похожем на мой родной зазвучала в забрызганной звериной кровью комнате»
© Владимир Эйснер, 2011
«Когти Розы Соломоновны»
http://proza.ru/2011/05/29/338
«Так уж устроен человек, что едва только он попробует прикоснуться к краю Христовой ризы, так первым делом он стремглав бросается наводить порядок в окружающем мире, – разоблачать открывшиеся ему в этом молниеносном проблеске света уродства и несоответствия земной жизни и Истины. Но поскольку, как водится, своего бревна в глазу он еще видеть не умеет (и не мог еще успеть тому научиться), то вооружившись топором (а другие духовные инструменты ему тоже еще совсем не по плечу), он смело принимается очищать от соринок чужие глаза, в том числе и тех, кто давно уже не может от таких операций уклоняться по причине своего жительства в мире ином.»
© Екатерина Домбровская, 2011
«Воздыхания окованных. Подстрочник к помяннику»
http://proza.ru/2011/04/02/716
продолжение http://www.proza.ru/2011/11/29/1546