Ангелы.
Линия первая.
Вечереет. Солнце близится к горизонту, но все еще очень светло и тепло. Небо окрашено в теплый красно – оранжевый цвет. Как мазки художника, плывут облака по небу, обогретые солнцем. Теплые, пушистые облака, радующие глаза старого человека, сидящего в парке. Он одет в старый, серый плащ, расстегнутый на половину, под ним видна белая рубашка, хорошо выглаженная, немного пожелтевшая от времени, такая же старая как плащ, наверное. На голову надета шляпа, полностью черная, с закругленными полями, образца 90 годов, Похож на НКВДешника из старых фильмов. Темно - синие брюки, черные туфли, черные носки, все довольно старое, но выглажено, начищено, выглядит чистым и опрятным. Положив ногу на ногу и держась обеими руками за колено, мужчина смотрел на заходящее солнце. В его грустных, а может просто усталых глазах, повидавших уже многое в этой жизни, отражались лучи солнца, огненные струи, переливаясь, сталкиваясь, как бушующее пламя. Как вековая статуя из гранита, полная дум, не зыблемая, все знающая и все ведущая статуя.
- простите, я присяду?
- да, пожалуйста – ответил дедушка, не отводя глаз от заходящего солнца. – вот каждый день прихожу сюда, и не было еще дня, чтобы закат был похож на какой либо другой, каждый по своему неповторим и красочен. Завораживает, не правда ли?
- согласен, как человеческая жизнь, индивидуальна, многогранна и непредсказуема…
Последние секунды заката, вспышка света, как взрыв огромной звезды. Вот смотришь свет есть, веко опускается, темно, вновь поднимается – света нет, лишь слабое свечение, солнце уже за горизонтом, а того мужчины уже нет. Пожалуй, и мне пора. Достал сигарету, прикурил. Встал возле скамейки. Дым наполнил гортань, затем пробрался в легкие, сосуды начали расширяться, кровь хлынула в голову. Поднял глаза к небу, лишь облака, которые еще освещались, напоминали о том, что недавно было светло. Прекрасный вечер. Подул ветерок, как-то становится прохладно. Осень, холодает. Я сильнее закутался в шарф и побрел из парка. Деревья сменились серыми домами, пыльными улицами, и людьми, обремененными бытом. Как хорошо было в парке, ни проблем, ни суеты, уединенность и безграничное спокойствие. А тут, сплошная суета, непостоянность, никакого спокойствия и умиротворения. Люди, как тени, проскальзывали мимо, совершенно безразличные мне, в них не было ни той красоты, ни того очага, ни того света, что несло собой солнце. Они были серыми. Нет, не одежда, одежда то у всех разная, цветная, черная, серая, любая, цвет их энергии был серым, даже черно-белое кино не было таким серым, а тут целы город. Пустые взгляды, пустой мир, что тут можно делать, что я тут забыл… С этими мыслями я добрел до своей квартиры, разулся в прихожей, она встретила меня своими обычными зелено – белыми стенами. Разулся, зашел из прихожей в квартиру. В комнате разделся, одел домашние шорты и старую, порванную, измазанную чем попало футболку, она хранит множество воспоминаний, от походов до девушек, которые её одевали, когда ночевали у меня. Добрался до кухни, заварил кофе, выпил, лег спать.
Вот открываешь глаза, и такое странно чувство легкости, немного пугает, а мурашек нет по коже, вроде и страшно, а ощущение страха улетучивается с каждым мгновением. А тут вдруг лицо того старого мужчины над тобой, должно быть страшно, ведь какого самого он делает у меня в квартире да еще и уставившись мне в лицо?!
-Готов – вроде и не спросил, а вроде и не повествовал, не поймешь его в общем.
-В каком смысле готов?! – возмутился я – и вообще что вы тут делаете?!
-Слушать ты готов, да и так, физически готов, в смысли, преставился ты, сынок - как-то растянуто, делая паузу между каждым словом, произнес он, как будто кто-то уменьшил скорость воспроизведения.
-аа…- ни слов, ни воздуха, ни понимания, ничего не хватило мне в эту секунду, все потемнело, я провалился в эту темноту, ни холода, ни голода, ни боли, ничего не ощущая, и не в состоянии очнуться. Как мог я умереть, невозможно, не со мной, я же просто лег спать, это дурацкий сон, глюки, да все что угодно, и сейчас я очнусь. Но ничего не произошло, а лишь раздался голос, глубокий, тяжелый и оглушительный голос, который провозгласил:
-У тебя есть время подумать о жизни, которую ты провел, чтобы осознать её конец прежде - голос сделал паузу - прежде чем будет решено, куда тебя определить.
А затем тишина, тишина, которой никогда я не слышал, тишина, настолько томительная тишина, уж лучше её не было, лучше бы был шум машин, голоса людей, да любой шум, только не эта тишина, самая мучительная в моей жизни. Я даже не слышал слов, которые слетали с моих губ, или они не слетали, тут, во тьме, не было никаких звуков, кроме того голоса, если он был. И вообще было ли что-то, с каждой минутой моя жизнь становилось все призрачней, если она вообще была. Такое ощущение, что и не было её вовсе, лишь эта темнота, которая уже перестала давить, человек еще та сволочь, ко всему приспособится.
- Ты готов… – раздался оглушительный голос
- К чему? Куда готов? Зачем? – было удивительно услышать свой голос.
- Было решено тебя отправить на исправительные работы – отрапортовал голос, не обращая внимания на мои вопросы, как глухой судья, вынес вердикт, и вдруг в глаза ударил свет, безумно яркий свет…