Проводимая советской властью борьба по выявлению шпионов и диверсантов была не так и надумана, как часто утверждают. Не зря волновался Василий Родионович Ребриков: «Через город идут, едут на лошадях, автомашинах из занятых немцами районов. Уйма людей … многие сеют панику, пускают провокационные слухи, занимаются мародерством. В городе форменная кутерьма. В таком движении люда в город могут прийти шпионы, диверсанты и любая сволочь».
В Богородицке диверсионные проявления начались еще осенью. И.Козарь, живший у станции Товарково, вспоминал: «По ночам мы дежурили по соблюдению светомаскировки… Эти посты своё дело сделали … были случаи пресечения действий сигнальщиков в помощь немецкой авиации».
Рассказывает Лев Сергеев Шершов: «Диверсанты в городе были. Перед самым приходом фашистов убили милиционера, дежурившего ночью на почте, чтобы воспользоваться телеграфом. Примерно за месяц до начала войны у старушки в доме напротив нашего, на окраине города за парком, сняла комнату некая девица, представлявшаяся машинисткой. Пишущая машинка у нее и правда была, она регулярно ставила ее у открытого окна и что-то печатала. Только делала она это как-то неестественно быстро. Думаю, она просто молотила по клавишам. Жила она замкнуто, ни с кем не общалась. Перед самой войной к ней приехали двое на мотоцикле. По тем временам мотоцикл – роскошь, их в городе всего несколько штук было. Мотоцикл попросили оставить на ночь в нашем дворе, пояснив, что он сломался, а двор, где жила девица, слишком мал. Обещали забрать через день. Прошло два дня. Мотоцикл стоял на месте. Время было тревожное, и отец сдал мотоцикл начальнику ГАИ Семину Николаю Акимовичу. Никто за этим мотоциклом так и не вернулся. Когда началась война, к девице стал ходить один раненый, с ног до головы обвязанный бинтами. В первый же день оккупации к ней приехали два немецких офицера и забрали с собой. Больше ее в городе не видели».
Не секрет, что некоторые советские граждане встречали оккупантов хлебом-солью. Были такие и в Богородицке. Именно из таких предателей фашисты вербовали полицаев, старост и бургомистров. Полицаям был дан приказ о подаче списков коммунистов, комсомольцев, передовиков производства, евреев и шахтёров.
Интересно, что новоиспеченный бургомистр Товарковского района Просёлков вместе с полицаями Гореликовым, Кутеповым и Ефремовым такой список заготовили заранее. Этот список на 150 человек был оглашен в первый же день оккупации на общем собрании жителей посёлка имени Кагановича (ныне поселок Товарковский). Прямо из толпы были схвачены зам.секретаря комитета ВЛКСМ Иван Костенко, член комитета Николай Романов, зам.главного бухгалтера шахты Романов, зам.главного инженера Бузов С.С. и депутат поссовета Буклина. К их судьбе мы еще вернемся.
- Дед, чем занимались полицаи?
- Контролировали выполнение распоряжений новых властей, к примеру, приказа о сдаче населением огнестрельного и холодного оружия.
- И если находили запрещенный предмет?
- Расстрел. Кстати, в самом Богородицке полицаев не было.
- Почему?
- Точно не знаю. То ли не успели назначить, то ли желающих не нашлось, то ли не по статусу было. Ведь формально Богородицк входил в Товарковский район, центром которого был поселок имени Кагановича (ныне поселок Товарковский). А вот староста был - бухгалтер Бегичевской шахты Бабкин.
Рассказывает Л. Северова: «Никому ничего плохого этот честный человек не сделал, напротив, когда жителей города хотели согнать на площадь и расстрелять, он предупредил нас. От одного к другому переходило его предупреждение, просьба покинуть город и то, что массовых расстрелов не было, это благодаря старосте. Говорили, что немцы ему этого не простили».
Не прощали и свои. Вспоминает житель колхоза им. Степанова (ныне «Россия») И.Корякин: «Во время оккупации немцы … по предложению колхозников избрали старосту, им оказался председатель колхоза С.И.Комиссаров. На самом деле он был не предатель и не хотел быть старостой. Он всегда приходил к нам и рассказывал моей маме, что немцы собираются делать. Из своих С.И.Комиссаров никого не выдавал … Староста С.И.Комиссаров был взят нашими военными, и с тех пор его след простыл, хотя он плохого нам ничего не сделал».
Впрочем, разница в поведении отмечалась не только у жителей оккупированных земель. Не отличались единообразием и оккупанты.