Усталая река моей жизни скоро достигнет моря. С дерева судьбы облетают последние листья, ветер гонит их в холодные объятия Вселенной.
Время подводить итоги.
Я сделал всё, что полагается мужчине, я построил дом, вырастил сына, посадил дерево… вернее не дерево, а куст сирени, много кустов сирени.
Где бы я ни жил, всегда садил сирень.
Сирень это моя тайна, вернее давняя история любви...
Мне было тридцать пять, я организовал бригаду шабашников и по подряду строил домики для отдыхающих в одном из подмосковных домов отдыха.
Вечерами мы ходили на танцы в этот дом отдыха. Там я и встретил мою Сирень.
Звучало танго, в такт ему проплывали танцующие пары и в какой-то миг я почувствовал ЕЁ. Меня окутало облако душистой сирени, стоял август и сирень давно отцвела, но этот аромат был так органичен и естественен, что не удивлял, скорее завораживал, как предвестник чуда. Я оглянулся и увидел материализацию сиреневого аромата- девушку, тоненькую, с пепельными кудряшками, спадающими на плечи, она улыбалась, слегка наклонив голову, будто сошла с полотен Ренуара и я понял, что эту девушку ждал всю жизнь.
Потом мы танцевали. Она шла легко уверенно, будто не касаясь пола или мне это показалось тогда? Какая-то безрассудная радость окрыляла и вела меня за собой. Провожал до утра, расставаясь, она обняла меня туманом серых глаз, тем и счастлив остался, большего и не надо было.
Ночью снились кусты сирени и женский смех.
Днем работал, как заводной, всё в руках играло, усталости не чувствовал, и хохотал, и острил, и беспричинно радовался, мужики даже предположение высказали, уж не накурился ли чего, а я им со смехом, сирени, мол, нанюхался.
Вечером снова на танцы. Только танцевали недолго, гулять пошли.
Веду её за руку. Ручка теплая, нежная, хрупкая, каждый пальчик обцеловать хочется. Августовский звездопад струится с неба, месяц плывёт пряником медовым, губы её такие же медовые и нега смутная в крови, сердце горит, запах сирени дурманом стелется и я дышу любви дыханьем… и время печали ещё не пришло.
Каждый день я растворялся в акварелях чувств, уверовав в бесконечность блаженства и кажется до небес достиг гребень любовной волны, сердце не внимало рассудку…
Так и пролетело двенадцать дней, она уехала домой, я остался работать.
Работы было много, но я умудрялся хотя бы раз в неделю встретиться с ней Сиренью моей.
Я не скрывал, что женат, что у меня есть сын Димка, которого люблю больше жизни, что не всё в моей семье гладко…
У неё был необыкновенный талант - слушать. Она слушала так, что хотелось открыть самые закрытые уголочки души и не сомневаться, что будешь правильно понят и… оправдан, даже если не прав.
Каждая встреча дарила мне радость и свет, озаряя благим сиянием душу.
Я познакомил её с сестрой и матерью, Сирень им очень понравилась.
В день рождения сестры было маленькое застолье, мать обняла Сирень и сказала, что наконец-то видит своего сына счастливым, что теперь она наша и мы никому её не отдадим.
- Перестань морочить голову девчонке! – резко прозвучал голос сестры.
Наступившая пауза, как трещина расколола идиллию на ДО и ПОСЛЕ.
- Ты очень хорошая и Юра тебя любит. Но он никогда не оставит Димку.
Зачем тебе все это, пока молоденькая, устраивай свою жизнь, не теряй напрасно время! – сестра замолчала, смахнув слёзы.
Бомба разорвалась.
Помню как мы всю ночь куда-то шли, я что-то говорил и целовал, целовал её будто чувствовал, что в последний раз. Забрезжил рассвет, мы остановились, как перед запертой дверью, надо было произнести последние слова.
- Любовь единственная навеки, сестра сказала правду. Жена моя бесхозная и беспутная, я не могу доверить ей сына, понимаешь, не могу предать Димку, - отрезвленный и умудренный болью, глухо вымолвил я.
Сирень взяла своими теплыми руками мою ледяную руку, легонько сжала, прощаясь.
- Другого и быть не могло, иначе это был бы не ты, - как догорающий луч блеснул её голос и она, окутанная дымкой предрассветного тумана навсегда шагнула в утреннюю зарю.
Душа застонала, понимая, что придется вернуться в злой и вязкий омут супружества.
Я шел по лабиринтам утра сгорбившись и шаркая ногами, постаревшей и осиротевший, и только гравитация отеческого долга держала мою душу в теле…
Поздняя осень вступала в права.
Земля, скованная заморозком хондрозно замерла, смиряясь с неотвратимостью наступления зимы.
С обманувшейся мечтой невозможного счастья, мучимый невыносимым желаньем встречи, я пошел к её дому.
Дом снесли!
Я стоял, как безумный у развалин, сердце обледенело.
Под обломками штукатурки валялась коробочка, разрисованная цветами сирени, наклонился, поднял. На коробочке прочел надпись: духи «Рижская сирень», дрожащими руками открыл крышку и увидел почти пустой флакон, поднес к лицу. Аромат сирени полоснул по сердцу, казалось, флакон хранил тепло и нежность её рук.
Первая мысль: «Искать! Надо искать, Москва большая, но есть паспортный стол, искать, немедленно искать…»
Постепенно приходя в себя и обретая способность трезво оценивать ситуацию, я понял, найти не проблема, но что я могу предложить? Статус вечной любовницы. Не имею права, я уже однажды взял чужое без спроса…
Печаль невыплаканными слезами сдавила грудь.
Всё вернулось на круги своя, вот только под окнами моей квартиры я посадил куст сирени.
Мы переезжали несколько раз и везде я сажал сирень.
Я построил загородный дом и посадил на участке несколько кустов сирени.
Каждую весну волнуясь и радуясь ждал цветения, как свидания. Сирень расцветала, будто чистая связь между нами, навевая светлые воспоминания любви.
Вот и сейчас сирень шумит и благоухает над моей головой, я знал, что не умру, дождусь её цветения, дождался…
Аромат нежно обвил меня , приподнял над бренным и земным, душе стало легко и радостно и я плыл невесомый, счастливый… усталая река моей жизни достигла моря…
Двое мужчин отец и сын присели на скамейку возле свежей могилы.
- Вот и посадили кусты, как дед хотел, пап, ты не знаешь почему он так любил сирень?
- Не знаю, наверное, потому что красиво цветет, - задумчиво сказал мужчина и обнял сына.
- Твой дед был очень хорошим отцом.
- Он и дедом был самым лучшим в мире.