(Из цикла воспоминания http://www.proza.ru/avtor/dimsv&book=12#12)
Люди поблагодарили Бога за то, что Он помог им прожить уходящий год, и вознесли молитву, чтобы Господь не оставил их в году наступающем.
Новогодний молебен подошел к концу, и люди живым ручейком выливались из храма в хрустящий от мороза воздух. Домой идти не хотелось, и мы с Ритой еле тащились по рыхлому снегу.
На повороте коляска забуксовала и не хотела двигаться ни вперед, ни назад. Сзади раздался скрип быстро приближающихся шагов. Это Сергей Серегин, мой добрый друг, тоже возвращался со службы.
– Кажется, я вовремя подоспел! – сказал Сергей и взял бразды правления моим транспортом. Сережа спросил:
– Вы видели, какую красивую елку поставили на перекрестке?
Мы с Ритой хором:
– Нет!
И уже в следующую минуту наша дружная компания направляется к новогодней красавице.
Елку я не помню, но само ощущение пространства запомнилось навсегда. Немного поговорив, мы с Сергеем замолчали, каждый думал о своем. Это было молчание, которое не разъединяет, а объединяет, это было молчание, которое бывает у людей, только близких по духу.
Небо было похоже на черный агат с миллиардами звезд-бриллиантов. Страшное Вселенское одиночество навалилось на меня. В голове пронеслись невеселые картинки из моего родного дома: в зюзю пьяный отчим, скандалы, мат, издерганная мама, которая в очередной раз выльет свою усталость на меня.
И выхода впереди нет. Один черный бесконечный туннель. Отдушина – редкие посещения храма по субботам. И это все. И больше ничего. Вспомнились строчки из стихотворения Ани Грачевой:
«Есть у меня лишь я,
Сама для себя – семья.
Сама для себя – война,
И мир для себя – сама.
Сама для себя я Рим,
Сенат для себя сама.
Но это всего лишь грим,
Который не для меня.
Хотела бы свой мирок
Раскрыть для любых дорог.
Для грозных стальных мечей,
Для звездных, прекрасных ночей.
Течет Всех Времен Река,
И я в ней одна… пока…»
Страшно захотелось плакать. Но слез уже не было. Одиночество как проклятие. Очень сильно захотелось увидеть папу и хотя бы на миг стать маленькой и снова оказаться в семье, где тебя любят, понимают, а главное – верят в тебя. Где у тебя есть будущее, с поездками, образованием, путешествиями, с маленькими и большими радостями. Конечно, и с бедами, куда уж без них, но неприятности решаются, а если и не решаются, то их будет легче пережить сообща. Все это может дать только семья, которой у меня нет и не будет никогда.
– Господи, дай мне вновь почувствовать тепло семейного очага, которого я лишилась так рано, несправедливо рано, – шелестела моя немая мольба к Небу, к звездам, к Богу.
Началась поземка, на улице, кроме нас, не было ни души. В вихре метели летели конфетти и серпантин. Мне казалось, что сквозь звездное окно Вселенной, откуда-то с бесконечной высоты я вижу три молчаливые одинокие фигурки, торжественно и печально застывшие, словно на немой картине забытого художника.
И тут я услышала тихие колокольчики, и еле слышный голос где-то внутри себя:
– Подожди. Потерпи. Скоро будет радость. Скоро будет встреча.
Я оглянулась на Серегина, вдруг он тоже слышал этот голос? Но по выражению его лица поняла, что нет. На душе затеплились светлячки. Какой-то внутренний свет разлился внутри и вокруг. Как будто в один миг все преобразилось, изменило свои оттенки, а в воздухе разлился запах мандаринов.
Весело мы дошли почти до самого моего дома. Сергей побежал к себе, я же все оттягивала миг возвращения домой. Воздух был прозрачен и чист. Метель, которая внезапно началась, так же внезапно и прекратилась. С неба падал пушистый, белый снег. Люди готовились к встрече Нового 1997 года.
Я посмотрела на окна своей квартиры и захотела умереть. Возвращение туда было возвращением в ад. И сил все переносить уже не было. А ведь возвращаться придется, иначе я просто замерзну.
Сейчас я вернусь домой и мама в сто первый раз скажет, что я –костыговский выродок, что именно из-за меня не сложилась ее жизнь, так как с таким «инвалидным довеском» женщины никому не нужны. Маленький племянник завопит. Отчим, уже в который раз за вечер, хлопнет втихаря у мусоропровода водочки и сцепится с моей старшей сестрой. Мама, как обычно, будет его выгонять навсегда – до завтра. А он, разумеется, будет сопротивляться, упираться, материться, бить посуду. Будет подключена милиция, и все по кругу, как обычно, как всегда.
Наверное, лучше замерзнуть. Я бы с радостью, но со мной моя старая, умственно больная тетя. И снова шепчу:
– Господи, не оставь, Господи помоги, Господи, пошли мне дом, в котором я могла бы согреться в ненастье, где я бы смогла спокойно молиться и радоваться каждому дню.
Я смотрю на свет от фонаря, в котором танцуют снежинки. Пространство снова меняется, и вновь слышу звуки колокольчика и тихий голос внутри себя:
– Подожди. Потерпи. Скоро будет радость. Скоро будет встреча.
Бред! Чушь! Видимо, я уже стала сходить с ума, и мне мерещатся голоса. Но мне становится так тепло и хорошо, что я перестаю оценивать происходящее, а просто любуюсь снегопадом. В воздухе опять витает запах мандаринов. Я набираю побольше воздуха в легкие и решительно направляюсь домой.
В следующем году я встречу своего мужа. А этот голос и зримое присутствие необъяснимого Великого и Прекрасного, которое меня слышит, появятся еще несколько раз в моей жизни.