/* этот кусок был написан году где-то в 2005 или 2006 , когда о Глуховском еще слышали только отдельные любители фантастики, а книжек про сталкеров и в помине не было. Тогда группа разгильдяев из РГСУ штурмовала азы игроделания и пыталась создать свою игру. С тех пор прошло много времени, автор стал спелестологом, подиггал, узнал, что сталкерство не так романтично, как казалось когда-то и потому потерял интерес к своим недописанным рассказам. Но не выкидывать же!
В общем, еще один неоконченный рассказ из несозданного мира "Под Московья". Публикую в неправленном виде */
Костёр лениво горел посреди туннеля, бросая ярко рыжие скачущие блики на лица ребят. От душного и вонючего дыма слезились глаза, но это никого не занимало - по кругу пошла сигарета. Вторая и последняя на сегодня, измятая союзина из оставленной ХЗ-шниками пачки.
Эта стрелка всегда оставалась безлюдной - лишь где-то выли собаки да иногда проходили военные. Впереди всего в полукилометре была Партизанская. Мелкая и страшная...
Ребята часто, почти каждый день собирались здесь, чтобы хоть как-то скоротать время. Шли слухи, что скоро придётся затягивать потуже пояса и экономить всё подряд. Но пока ещё повсюду в туннелях горели такие костры, а станции заливал яркий свет. Почти как сверху... Да только свет шёл от полудохлых генераторов времён ещё наверное допотопных, а в кострах пылал последний мусор...
- Лёха, заводи пылесос! - сказал вдруг один из парней, передавая бычок соседу. Сосед, затянувшись, взял в руку фонарик-динамку и начал работать ручкой. За спиной ожил самопальный магнитофон и начал долбить по ушам чем-то тяжёло альтернативным. Вечер (или утро?) пошёл своим чередом.
Так они и собирались здесь почти каждый вечер. Традиция? Да нет, это было скорее ещё одним воплощением безысходности. Тёмные тоннели, в которых вот уже скоро как три года ютились люди, добивали своей пустотой и темнотой. И постоянно что-то неясное, что осталось там, наверху, напоминало о себе, терзая изломанные души...
Лёха остановил музыку, давая отдых руке. На некоторое время над разъездом повисла зловещая, всеобъемлющая тишина... Никто не любил этих моментов, минут, когда кажется, что в мире вокруг никого больше не осталось...
Стук прорвал тишину, словно очередь выстрелов из фантастической сверхмощной пушки. Стук мерный, даже спокойный. Ребята насторожились вначале, но чиркнула зажигалка, намиг рассекая тьму, замелькнул огонёк сигареты, прогремели раскаты глухого кашля...
- Хрен знает, - проговорил длинноволосый Витёк, бросая обуглившийся фильтр в костёр. - химзащита...
И действительно, даже в этой темноте чеканя шаг к ним приближался военный в мокром спецкостюме. Рюкзак, забитый под завязку, противогаз в грязном подсумке, тяжёлые, гулко стучащие по бетонным шпалам освинцованные берцы… ХЗ. Химзащита.
Человек устало шёл по туннелю, но, дойдя до костра, приблизился.
• Ну чё, ребята, всё не спится?
• Дядь Кость, ты что ли?, - опомнился Мишка Сергеев, самый старший из компании.
• Ну я, разрешите присесть с дороги своему… с бутылкой, - на лице хэзэшника появилась ехидная улыбка.
• - Свой, стоять! Бутылка, прроходи! – тут же ответили из темноты.
Этого военного они знали давно и довольно хорошо. Мало кто ходил на Партизанскую. Говорят, там мало что осталось общественно полезного. Всё реже здесь появлялись молодые солдаты, всё больше проходили замученные ностальгией «деды», да дозиметристы. Все угрюмые и неразговорчивые, или загордившиеся своим избранным положением, склонные к общению с «гражданскими» не более первых. Но Константин, живший до удара где-то в том районе, знал места как никто другой, и постоянно приходил с богатой добычей. Которой, впрочем, охотно делился со знакомыми. «Мы пока, - говорил он, зачем-то выделяя именно слово «пока», - единственные, кто вас может обеспечивать. Вот мы и должны вас обеспечивать, а не наживаться на этом. И не я такой добрый, я жлоб, но если вы сдохнете, то мы тоже сдохнем». Вот он и делился по малости, то притаскивая батарейки к магнитофону, то кассеты, а то и спиртного с сигаретами. Константин любил хорошую компанию, любил и выпить у костра… Вот и сейчас он доставал из рюкзака и выкладывал перед ребятами заветные сигареты (на этот раз, пара пачек «Русского стиля» и начаый «Винстон») и красивую бутылку с тёмной жидкостью внутри.
• Ну что, ребята, а может отметим?
• А что, Новый год или Каждый день? – вспомнил студенческую шутку Сергеев.
• Да ну вас. На поверхности – 26 апреля. Чернобыль помните, что такое?
• Ребята закивали. Они знали, что хэзэшники почитали этот праздник, как свой профессиональный, но здесь в метро каждый день был настолько неотделим от предыдущего, что многие просто перестали их считать. Проснулся – значит «доброе утро», значит начался день. А ночь – это когда ты спишь, ночи, в принципе, то и нет…
Жидкость в бутылке оказалась коньяком , наверное, уже 8-летней выдержки, как сказал Константин. Для них, давно не державших во рту ничего крепче затхлой подземной воды, даже этого было достаточно, чтоб развязались языки и началось веселье. Они пили странный напиток оттуда, курили сигареты, не экономя, но вдруг Ваня, бледный парень , сидевший во тьме корридора, подальше от дыма, проговорил:
• Да, хорошо сидим… Прямо как когда-то на даче у меня под Истрой, костёр, водочка… Ещё только гитарки не хватает…
Встретиться снова получилось лишь через три дня. Мишка, Витёк и ваня ходили с караваном на Кольцо - хэзэшники устраивали Распределение. Часть вещей, принесённых с поверхности всегда распространялась бесплатно, по какой-то чёткой, но, к сожалению, известной только военным программе. Хэзэшники не любили делиться, но очень боялись потерять свою монополию... Эти распределения по 2-3 ржавых кастрюле да нескольку сухих поленьев на станцию были скорее фарсом, подачкой сильного хозяина нищему рабу. Но люди радовались и этому, ведь никому не хотелось умирать из-за куска дерева или металла.
Лёха с парой мужчин ходили проверять Стену. Разъезды Первомайской были перегорожены толстой кирпичной стеной с одинокой маленькой стальной дврью. Трещины и крысиные норы надо было постоянно заделывать. И семёновцы ходили туда, и вновь месили натасканный военными цемент.
Дверь была тоже имуществом военных. Когда-то здесь даже был КПП, а по разъездам ходили патрули, но дураков и самоубийц не находилось. Охрану сняли и начали привлекать гражданских для различных работ.
И жизнь шла во тьме...
И вот они снова сидели у костра, и снова курили, и снова слушали порядком поднадоевшую музыку. Мишка, Лёха, Витёк, Ваня, двое девчёнок, ещё четверо ребят... Грустные, набитые искусственным весельем посиделки в мечущемся свете костра...
Замолчала динамка и вдруг одна из девушек тихо запела. Девять голосов нестройно, путая слова, подхватили припев.
Неба синь да земли конура,
Тебя магазин, да меня - дыра,
Пока не поздно, пошёл с ума прочь,
Пока не поздно, из крысы прямо в ангелы...
Песня набирала обороты, становясь всё громче, слова давно погибшего, а может быть, и до сих пор блуждающего по туннелям Летова рассекали мрак и неслись сквозь станции и перегоны. Из глубин тьмы воем отзывались собаки, бредущие по путям гражданские и военные замирали и прислушивались, шуршали крысы, убегая от слишком живых...
Поомолчали... Спели ещё... Снова помолчали. Груз прошлого был тяжек.
Молчание нарушил Мишка.
- Народ, а сколько сейчас по семёновскому?
- Да хрен его знает... - процедил кто-то.
Лёха обернулся:
- Стоп, у тебя ж часы были!
-Нема, значится, боле... Теперь цените, что я на Курсаче наменял. Сергеев вытянул из своего кармана что-то бережно завёрнутое в носовой платок. Картинный взмах рукой - и перед изумлённой компанией лежала синяя пластмассовая коробочка с экранчиком.
- Ну?
- Михан, ты дозиметр упёр, что ли?
- Да нет, Лёха, я ж говорю, наменял. Сидел там дед какой-то, мы с ним на куртку махнулись. А вот за батарейки пришлось отдать ещё часы, шнурки с берцев и кассету "Гражданки"... Ну ничего, теперь у нас всё будет. Ванёк, ты гитару хотел? И гитару найдём!
_Ты чё, Миха, совсем охренел? Жить надоело? - вдруг закричала Ольга. - Там же радиация...
- Хэзэшники всё излазили, и ничего пока...
Это сказал Ваня. Вссе посмоттрели на него...
- Та-ак... Вода, прибор, батарейки...
- Пожрать что берём?
- Нахрена? Мы ж не зимовать там собрались... Ты вино и йод принёс?
- Два литра, пятнадцать колёс...
- И будя. Ну что, всё готово... - Миха оглядел свой импровисированный отряд. Вано, Лёха, Витёк, Олег, Оля, Галка да и сам он - семеро ребят в удобной спортивной одежде, с рюкзаками за спиной, готовые от безысходности полезть хоть в глотку самого дьявола. Страха перед поверхность
/*end of file =((( */