- Франц? - актер повернул голову,- Марина сказала, что она твоя первая девушка. Неужели ты ни с кем больше не встречался до двадцати лет?
- У меня есть ты. Зачем мне еще кто-то?.. У тебя же тоже не было никого, пока ты не встретил Хлою. И, знаешь что... Я хочу повторить то, что было вчера.
- Издеваешься?
- Нет. Хочу все как в прошлый раз.
- Того, что ты ощущал тогда - ты никогда больше не почувствуешь. Тот раз был первым... По крайней мере у тебя.
- А у тебя?
- А у меня был мой брат... - сказал Петер, как бы извиняясь.
- Что? Ты же говорил, что вы росли по отдельности! Даже в разных странах!
- Да. Но мы встречались в Бельгии.
- Когда? Мы были там только 2 недели...
- Да. Но этого нам хватило. В Бельгии Гельмут жил с нами. Ты же понимаешь. Мы были детьми. Нам с ним всегда хотелось чего-нибудь новенького.
- В семь лет?! И ты ничего мне не говорил об этом?!
- Да. Мы сидели с ним ночью в комнате. У родителей была вечеринка, а нас выгнали спать. Но, сам понимаешь, мы вовсе не собирались даже пробовать уснуть. Музыка, смех... И мы решили проверить: правда ли то, что делают взрослые, может быть приятным.
- А у меня всегда был только ты, - сказал Франц и как-то странно посмотрел на Петера, - Пойдем на улицу? Посмотрим, как там твоя роза... Погуляем...
- Почему ты так хитро это говоришь? - осторожно спросил Петер.
- Потому что ты знаешь, чего я хочу. Пойдем!
Последняя фраза прозвучала строго, немного раздраженно, она отдалась неодобрительно прогудевшим эхо и как бы утекла в тишину.
В парке было темно. Каменная дорога чуть блестела от первых капель дождя. Вокруг девевьев висел негустой мутноватый туман. Актеры остановились у невысокой лавочки из камня, находившейся рядом с длинный чугунным фонарем.
- Садись. - холодно сказал Франц и закурил.
Петер послушно опустился на ледяной камень и посмотрел на друга большими, печальными и испуганными глазами.
Во всех движениях Франца была видна нервозность. Он глубоко затягивался, быстро выдыхал, без перерыва затягивался еще раз.
- Что с тобой?
- Ничего, - слышалась злость, обида, и дерзость, но Петер знал, что ничего из этого не может иметь места в разговоре.
- Нет. Правда. Тебя что-то раздражает? Я знаю, что ты не хочешь подавать вида, но в таком случае не делай этого как плохой актер сельского сериала...
- Я хотел чтобы ты заметил. Наводящими вопросами ты выспросишь больше, чем я сам смогу рассказать. Мне это нужно. Прости, если я что-то деалю не так.
- Так расскажи мне, в чем дело. Хотя бы примерно. Ты только что был совершенно другой.
- Да. Другой. - Франц резко швырнул недокуренную сигарету в траву и сел рядом с Петером, - Обними меня... - сказал он, будто бы сдавшись. На его лице наконец-то появилась усталость, заменившая наигранные холодность и раздражение. - Петер, я не могу больше терпеть происходящее внутри меня. Меня это замучало.
- Что именно?
- Все, что там есть.
- Это не ответ... - огорченно ответил Петер.
- Я люблю тебя, чувствую себя виноватым в том, что бросил Марину, еще и Ковальский, м вся эта история... Новая работа, Юрий... А как же театр? Как же наша любимая сцена? Хлоя?
Петер ласково рассмеялся и поцеловал друга.
- Да ты просто напуган? Ладно тебе. Театр никуда от нас не денется. Мы же лицо этого театра. А новая работа - это интересно. И поможет тебе забыть о том, что напомнил тебе Ковальский. Вот и все. Все хорошо.
- А Марина?
- Все хорошо. - настойчиво повторил Петер, - Марина не бижается, ты сам видишь.
- Она верит мне! Наивная дурочка! Меня мучает совесть из-за того, что я использую ее доверие.
- Зря ты так говоришь, - Петер положил голову на колени друга и убрал волосы с лица, - Она вовсе не дурочка, хоть и наивная немного. Я думаю, она поняла бы, если бы ты ей сказал.
- Я не хочу говорить. - спокойно проговорил Франц, гладя друга по голове.
- Понимаю... Знаешь что, - вдруг резко повернулся Петер, его голос был странно тихим - мне не хочется, чтобы ты думал об этом всем. Лучше пойдем посмотрим на розу... Или... - актер замолчал.
- Или что?
Не получив ответа, Франц повернул друга к себе и посмотрел ему в лицо. Глаза Петера были закрыты.