1.
Мы стоим по разные стороны зеркала. Все-таки, она достаточно похожа на меня, чтобы стать моим отражением. Только вот черты лица чуть порезче, волосы абсолютно прямые, чего мне не удавалось добиться даже при помощи дорогостоящих укладочных средств, да и субтильностью девушка из зазеркалья меня явно перещеголяла. Зато глаза у нас обеих одного оттенка - зеленые, лучистые и нежные. И волосы одинаково сверкают на солнце золотистой медью, и хитрая улыбка освещает оба лица. Нас вполне можно было бы принять за сестренок, не будь мы одним целым.
Ее звали Маризетт. Если выражаться точнее, то Маризетт Виктуар, благо в ее родной реальности не возбранялось иметь двойное имя. Мисс Фрэзье – для учителей, и только для друзей она была Мари. Коротко и просто. А, главное, очень созвучно моему паспортному имени, в переводе означающему «морская».
Разумеется, все эти совпадения были неслучайны, благо я со всей серьезностью подошла к созданию своего виртуального тела, которое мне потребовалось вскоре после вступления на территорию Интернета. Редкие люди появляются в киберпространстве в собственных телах, в отличие от остальных, рисующих себя такими, какими всегда втайне мечтали выглядеть.
Хочешь получить идеальную фигуру, не затрачивая силы и время на тренировки - нет проблем, кардинально сменить внешность – предоставят широчайший выбор лиц, даже если взбредет в голову заполучить крылья – и те обязательно вырастут. Интернет - величайший театр, всемирная сцена, где в наличии имеются любые роли. Только здесь, в границах электрического рая возможно все: быть ангелом и демоном, летать без крыльев и бегать быстрее ветра. Но я не хотела мчаться по воздуху. Мне нужно было немногое – создать виртуальный слепок самой себя.
Мне и раньше случалось заниматься подобными вещами, но теперь я хотела вылепить наиболее приближенный к реальности образ, поэтому пыталась как можно тщательнее воссоздать собственные черты. Вскоре у безымянного тела появился характер, а чуть позже была придумана и биография. Теперь оставался последний шаг – вдохнуть жизнь в свое создание, а, следовательно, дать ему имя.
Свое дитя всегда сложно назвать, потому что полностью чувствуешь ответственность за выбор сочетания слогов, которому суждено определить будущее новорожденного.
«Маризетт,- прошептала вездесущая Память,- Назови ее Маризетт». «Так звал меня мой любимый, а теперь это имя принадлежит тебе. Дарю!»- доселе неподвижные губы изогнулись в первой улыбке. «Виктуар» - таким будет второе имя. Пусть победа всегда идет с тобой рядом. В застывшем воздухе раздался странный щелчок, как будто сам собой отомкнулся давно заржавевший от бездействия замок. «Фрэзье» - вот твоя фамилия. Пускай это всего лишь первое французское слово, пришедшее на ум, но оно звучит в унисон двум твоим именам. С этой минуты властью, данной мне миром воображения, нарекаю тебя Маризетт Виктуар Фрэзье, и пусть луна станет свидетелем моих слов».
Так, тринадцатого февраля по сетевому времени Мари впервые открыла глаза.
2.
Маризетт вошла в Игру так просто и органично, что это даже разочаровывало. Поначалу я просто диву давалась, насколько сильно притягивала окружающих ее чудная способность найти себе приключения посреди абсолютно пустого коридора и легкомысленное пренебрежение всеми писаными и неписаными законами. Но потом, чем больше я тонула в игре, тем больше сливалась с Мари, переставшей служить для меня обычной виртуальной маской, за которой можно спрятаться от любопытных взглядов. Я смотрела на мир ее глазами, разделяла ее чувства и, в итоге, без особого сопротивления, стала жить ее жизнью, окончательно оставив в стороне свою.
Мари непоправимо оживала, и с каждым днем ее жадность все более возрастала. Она украла у меня мой смех, мою улыбку, мой взгляд, мои мысли и фантазию. А я даже не пыталась противостоять, искренне восхищаясь всем, что с рождения принадлежало ей, а я не имела никогда.
Я была домашним ребенком, до сих пор вынужденным отчитываться за любое свое перемещение, она – самостоятельным человеком, с одиннадцати лет фактически не живущим дома. Я боялась уехать за границу – ее не пугали никакие переезды, благо Мари было нечего оставлять за спиной. Она увлекалась изготовлением зелий и зарабатывала этим себе на жизнь – мне, в свою очередь, стоило громадных трудов найти работу. И еще…у Маризетт были друзья.
Разумеется, я покривила бы душой, заявив, что всю жизнь была одна как перст, но ни в каком самом чудесном сне мне не снилось, что я могу быть душой компании, все члены которой были бы готовы всегда и во всем мне помогать. Всемогущая Сеть исполнила эту невысказанную мечту – для Мари. У нее появились друзья, разделявшие ее увлечения и всегда выполняющие свои обещания. И мы обе добились в их среде уважения, но это не помешало мне отказаться от отношений с ними, когда я почувствовала необходимость покинуть Игру.
Я боялась, что меня станут уговаривать, просить остаться, а потом я не смогу бросить ребят наедине с Сетью и навсегда останусь ее верным жителем. Допустить этого было ни в коем случае нельзя. И я сделала тот роковой шаг в реальный мир, когда дверь в замок, где осталось мое детство, захлопнулась навсегда. Во всяком случае, мне хотелось так думать.
3.
Я сижу за компьютером, и наблюдаю за тем, как на мониторе распускается зеленая ромашка программы ICQ или, в просторечии, «аськи». Когда-то я установила ее для того, чтобы общаться с ребятами из Игры. Только ради них я пошла на такое нелепое засорение памяти моего компьютера, хотя раньше меня нисколько не привлекали разговоры с невидимым собеседником. В самом деле, ну что это за общение такое?
X: Привет.
Мари: Привет.
Х: Как дела?
Мари: Нормально. А у тебя?
На мой взгляд, невероятно скучно вести подобную беседу с абсолютно незнакомым человеком, на деле не произнося ни звука. Твои пальцы говорят за тебя, и возникает впечатление, что лет через ..дцать язык у человека атрофируется и превратится в бесполезный обрубок. Более того, зеленая ромашка постепенно превращается в сорняк, захватывающий компьютер за компьютером, и моя подруга, живущая в соседнем подъезде, предпочитает со мной переписываться, вместо того, чтобы просто прийти в гости.
«Так почему же вы сами пользуетесь этой программой?» - зададите вы вполне логичный вопрос. Ах, дорогой мой Читатель, я с удовольствием выполола бы с корнем этот сорный цветок, если бы не одно маленькое «но» - память о ребятах. О нашем общении. И еще одна причина – робкая надежда, что кто-то из них неожиданно напишет.
Казалось бы, зачем мне это понадобилось? Я же, кажется, сама для себя решила, что Игра закончена, и начинается взрослая жизнь, в которой мне не нужны виртуальные друзья. Но кто же знал, что мифическое «прекрасное далеко» окажется не столь безоблачным? Что работа, найденная после столь долгих и упорных поисков, окажется лишь временным пристанищем, которое мне когда-нибудь придется покинуть? Что я стану панически бояться грядущего лета, когда на работу выйдет та, чье место я занимаю на данный момент? Что цифры, с которыми я никогда не хотела иметь дела, будут окружать меня со всех сторон? Что в коллективе я окажусь самой молодой, и, как следствие, птицей из другой стаи?
К сожалению, я не смогла предвидеть собственное будущее, потому что оно само шло ко мне навстречу. Я – бухгалтер. Дико звучит, правда? Человек, не имеющий экономического образования, путающий дебет с кредитом и пишущий рассказы в свободное от работы время, проверяет правильность оформления больничных листов. Более того, я отлично понимала, что это совсем не моя работа. Просто за нее неплохо платили. Более чем достаточно для того, чтобы выплатить страховку за автомобиль, позволять себе дорогостоящие слабости и пользоваться хорошей косметикой.
Именно поэтому, я и боялась уходить с этого места. Все равно, что прыгать в пропасть без страховки, тем более мне не хотелось бы снова пережить эти ощущения. Что дальше делать? Куда идти? Мой путь скрывался в тумане. Где-то в вышине призрачно маячили звезды, которые теоретически могли бы упасть мне на плечи. Но суждено ли мне взять их в ладони? Подозреваю, что даже всемогущее Время не знает ответа на этот вопрос.
Подобная неопределенность пугала меня, и лишь память об Игре оставалась единственным светлым пятном в окружающем мраке. Все чаще мне слышались голоса друзей, снились их лица, а в ушах звенели наши песни. И непонятная грусть все чаще захлестывала меня своими волнами. Кажется, это называется ностальгией. Я была уверена, что окончательно вылечилась от этой болезни, но, как выяснилось, я ошибалась. Просто мой недуг перешел в скрытую стадию, лишь временами вырываясь наружу.
Очередная вспышка болезни пришлась на эту осень, на самый теплый ее период, когда золотистые листья тихо шуршали под ногами прохожих. Алые гроздья рябины так густо осыпали ветки, что деревья казались объятыми пламенем. Холодным, молчаливым, не причиняющим вреда. А в воздухе ощутимо веяло предчувствием тайны, и это сводило меня с ума. Хотелось открыть окно нараспашку, прыгнуть навстречу луне, в отчаянной попытке успеть на поезд, в котором едут мои друзья, и снова оказаться у входа в замок, где уже приветственно горят факелы. Только теперь я понимала, как же сильно скучаю по тем, кого утратила по собственной воле. По тем, к кому не смогу теперь возвратиться. Точнее, не хочу.
4.
Звук входящего сообщения оторвал меня от бесконечных воспоминаний, и я опустила глаза на нижнюю границу монитора, где призывным оранжевым светом загорелось окошко: «Вам пишет Эмма». Ну надо же! Легка на помине.
Я как раз вспоминала о тебе, Эмма. Моя любимая подруга и коллега, с которой так весело было на пару варить зелья, предпринимать рискованные дела и смело идти в огонь и в воду. Столь рано повзровслевшая, ты опекала меня, как младшую сестру, выслушивала мои восторженные рассказы об очередном рецепте и пыталась заставить делать хотя бы часть уроков. Моя чудесная Эмма, которой я так любила класть голову на плечо и которую так ревновала к окружающим. Пожалуй, ни к кому из ребят я не была так привязана, как к тебе.
Какой же, право, бред! Что я несу, в конце концов? На самом деле эта девочка из Таганрога такая же Эмма, как я Маризетт. Ее зовут Мария, хоть это имя звучит для меня несколько непривычно. Художница, дизайнер, путешественница и будущий писатель.
Все мы, выпускники нашей Школы, - люди творческие. Кто-то играет на гитаре, кто-то поет, кто-то фотографирует, а кто-то пишет стихи и прозу. Как я. Или Мария. И, порой, мне сложно доказать себе, что мы едва знакомы, и только по Игре отлично знаем друг друга. Точнее, до мельчайших черточек выучили наши виртуальные маски.
Впрочем, это было сейчас не важно. Даже если все наше общение (как чаще всего вне Игры) ограничится малоинформативными фразами «Привет - пока», я все рада ей, как живому доказательству, что меня все еще помнят.
Эмма: Привет!
Маризетт: Привет, Эмма! (Интересно, зачем она все-таки написала?)
Эмма: Слушай, Мари…Ты случайно не хочешь вернуться в Игру?) Я была бы очень рада.
Маризетт:………(Я молчу….Тяну время. Не знаю я! Я хочу вернуться, твоя правда, Маша. Но….разве я уже не выросла из этого?)
Маризетт: Эмм…Не знаю, смогу ли играть. Я же теперь работаю((((
Эмма: Ничего страшного) Приходи – мы все тебя ждем.
Маризетт: Давай ссылку)))
Она дает мне адрес, по которому я вряд ли буду искать свое новое пристанище в Сети. Устала ли я после работы, занимают ли меня другие проблемы – неважно. Просто мне не слишком хочется создавать новое виртуальное тело, в которое я вряд ли вложу свою душу. Для этого у меня есть Мари, и, мне ее, честно говоря, хватает с лихвой.
5.
Видимо, в этот вечер про меня решили вспомнить решительно все. Вот и еще одно окошко истерично мигает, стараясь привлечь мое внимание. Итак, чей следующий выход? Юля...Юля Молоткова из Самары, хотя мне привычнее называть ее Сэм Тэйлор. Или Сэмка. Или Сэмик. Игра крадет наши имена, данные от рождения, и присваивает новые, как будто тем самым признает жителями своего мира.
Сэмик Тэйлор: Привет, Мари)) Слышала, ты собираешься вернуться к нам в Игру?
Маризетт: Ну…я еще думаю. (Однако, быстро новости разносятся. Подозреваю, что Юля с Машей сейчас мило общаются между собой. Совсем, как в реальной жизни…Знаешь, что за спиной кто-то шепчется, а подслушать не можешь).
Сэмик Тэйлор: Возвращайся)) Там сейчас все «старички» собрались. Я буду очень рада, если ты придешь.
Маризетт: А к вам еще можно?) (Юлька….я ведь не хочу обижать тебя, правда. Разве ты не знаешь, что играть мне противопоказано? Просто я не умею жить на два мира сразу. А если я опять нырну в свои мечты и не смогу вынырнуть?)
Сэмик Тэйлор: Конечно)
Ты молчишь, Юля? Нам больше не о чем говорить? Ну, спроси у меня какую-нибудь глупость! «Как поживает машина?», «Как на личном фронте», «Кем хочешь устроиться на работу?», - разве мало простых и жизненных вопросов? Тишина. Больше сообщений нет.
Сэмми…Как же так? Разве ты не помнишь, как мы вдвоем сбежали с уроков? Перед моим мысленным взором снова возникает таверна с закопченным потолком, где, на наше счастье, было мало посетителей. Мы сидели в дальнем углу, а на покосившемся столике стояла бутыль виски. Помнишь, нам еще не хватило денег на закуску? Удивительно, как бармен вообще продал спиртное несовершеннолетним.
За окном сгущались чернильно-синие весенние сумерки, в то время как емкость с алкоголем неумолимо пустела. Мы смеялись все громче, речь становилась более путаной и бессвязной, а тема разговора плавно перетекла на мужчин. Вспомни, мы еще обсуждали нашего учителя по зельеварению.
Где-то в потайном уголке подсознания Мари тянется подруге навстречу и пытается прорваться к клавиатуре, чтобы самой повести электронную беседу. Не спорю, у Маризетт и Сэм, наверняка, найдется множество тем для разговора, но сейчас мне хотелось, чтобы за маской моей героини наконец-то разглядели мое собственное лицо. Ребятам же удобнее видеть во мне Мари, не замечая той, кто движет ее поступками. Это еще одна причина, по которой я не могу вернуться.
Скажите, зачем вы приходите ко мне из прошлого, заставляя оживать ложные воспоминания? Проклятая ностальгия! Вот и сейчас я сижу за компьютером, явственно чувствуя, как пахнет мокрая от дождя сирень, а шоколадка из магазина «Сладкое королевство» тает за щекой. На мгновение мне представляется, что былое возвратилось вопреки всему, и я вскакиваю на ноги, дабы оглядеться вокруг и убедиться в собственной правоте. Но окружающая обстановка остается неизменной. И, в самом деле, откуда бы взяться сирени в ноябре? Или «Сладкому королевству» в Кемерово?
«Но там-то сейчас весна…»,- шепчет Мари. «Где это, там?»,- поспешно удивляюсь я, как будто не понимаю, о чем идет речь. «Там, где Школа…Где ребята…Там, откуда я родом…,- Маризетт говорит таким тоном, как будто объясняет азбучную истину неразумному ребенку,- И не говори мне, что ты не хочешь туда. Ври кому угодно – но только не себе самой».
«Ты сама знаешь, что я скучаю…Но мне ни в коем случае нельзя возвращаться» - робко пытаюсь возражать я, понимая, что уже поддаюсь на уговоры своего второго «я». И Мари, что неудивительно, берет верх над моей осторожностью, пробормотав свою коронную фразу: «А, может, все-таки попробуем?»
Вы победили, мисс Маризетт Виктуар. Быстро, пока еще не успела одуматься, набираю адрес - код, открывающий тропу, ведущую к замку. И, сразу после нажатия клавиши «Ввод», она разворачивается под моими ногами, как свернутая в трубочку ковровая дорожка. Ну что, вперед?
5.
Хрустальный замок до небес,
Вокруг него дремучий лес.
Кто в этот замок попадал –
Назад дорогу забывал.
….И место, о котором я грезила долгими беззвездными ночами снова предстало передо мной. Моя Школа…Самое родное, самое теплое место на свете. Казалось, замок внимательно разглядывал меня своими окнами-глазами, констатируя факт возвращения своей блудной дочери. Мари готова была взвыть от восторга, и не имело никакого смысла сдерживать вполне оправданную радость человека, возвратившегося домой.
"Быстрее,-подзуживала меня Маризетт,- беги в ворота. Скоро в Большом зале начнется обед, а там, уж помяни мое слово, дадут шоколадный торт! На метле я не летала уже давным – давно, и в Школе стало скучновато без моих выходок. Может, оживим, обстановку, а?"
Мерлин, как же мне не хотелось ей отказывать! Мари, наверняка, давно мечтала об этом моменте.И я перешла на бег: легкий, быстрый, без обязательной одышки в конце (на физкультуре бы мне так бегать!). По мере того, как я приближалась к замку, становилось понятно, что ворота распахнуты настежь. Странно…Кто же их открыл?
- Кто-кто? Ребята! - радостно завопила Мари,- Вот видишь, они ждут меня!
Эх, Мари Виктуар…Отчего же ты так охотно выдаешь желаемое за действительное? Не оттого ли, что я сама частенько этим грешу? Разве ты не знаешь, что эти ворота открыты лишь для входящих, а для выхода нужно искать отмычку? Это сама Игра распахивает проход, как будто говоря: «Так ты все-таки вернулась, беглянка…Тогда у тебя не получилось жить на два мира сразу, но, может, ты хочешь попробовать сейчас?»
Маризетт, в свою очередь, совсем не занимали подобные размышления. Более того, девушка вела себя так, как будто ни на секунду не покидала свой мир, и на данный момент была всецело поглощена крайне важными, с ее точки зрения, вопросами, как то:
1. у кого взять конспекты по истории магии?
2. как бы ухитриться прогулять занятия по прорицаниям?
3. где найти доброго человека, который одолжит денег, если она и так сидит у всего курса в долгах?
Маризетт была счастлива, благо ее снова ожидало чудесное время, когда не нужно задумываться о поиске мужа и построении карьеры. Учись себе, да развлекайся друзьями – что еще надо человеку?
- И не надоело вам, Марина Александровна, уже в несчетный раз наступать на одни и те же грабли?- раздался скучный голос рассудка,- обезьяна – и та бы уже стала учиться на собственных ошибках. Вы-то, вроде, на человека похожи…
- Я ненадолго! – быстро начала оправдываться я,- вот сейчас сгоняю к ребятам – и вернусь.
- Да ну? Уверена? – хмыкнул здравый смысл,- а мне казалось, что ты снова собираешься всерьез уйти в Игру. Так ли это нужно? А, главное, что тех ощущений тебе не дано больше испытать никогда. Может, твоим ненаглядным друзьям и без тебя играется неплохо, а?
Подобная мысль никогда не приходила мне в голову. Они зовут меня – значит, я необходима. Или…просто по старой памяти? Я остановилась и взглянула вверх, в безнадежной попытке рассмотреть, что творится за окнами замка. В них уже вспыхивал желтый свет и, порой, мне казалось, что за витражными стеклами движутся черные силуэты людей. Там, внутри, им тепло друг с другом. Нужны ли им те, кто принесет с собой холодный ветер странствий?
И, чем дольше я стояла возле ворот, тем больше понимала, что совершаю глупость. Того, что было – вернуть невозможно. Не будет больше зимнего рассвета, застающего меня за компьютером, не будет ощущения возвращенного детства и двойной жизни. «Жизнь» - ключевое слово в данном случае. Я не стану жителем этой реальности, оставаясь на правах гостя, а, следовательно, наблюдателя со стороны. А разве я за этим пришла к стенам своей любимой Школы?
Внезапно мне вспомнилась старая песня неизвестного автора, пригрезившаяся откуда-то издалека, из времени, когда мне едва исполнилось шестнадцать. Ее исполняла под гитару полузнакомая светловолосая девушка в красной блузке, обладавшая приятным высоким голосом.
«Хрустальный замок до небес, вокруг него дремучий лес…Кто в этот замок попадал – назад дорогу забывал»,- казалось, прозвучали слова в вечернем воздухе. Вот он, этот замок – передо мной. Правда, не из хрусталя сделан, но зато лес имеется в наличии. Эта песня о тебе, моя Школа, и о тех, кто, попав в твои объятия, забывает дорогу в реальный мир. Да вот только я больше не хочу принадлежать к их числу. Ребята, простите…И ты, Мари, тоже прости.
6.
-Э-эй…Рове-е-ена! А ну-ка, иди сюда, немочь бледная, растение подвальное! Что, струсила уже? Выходи, поговорим! – кажется, меня уже слышно в любом закоулке подземелий. Мерлин, страшно-то как! Сроду мне не приходилось ни с кем драться, а тем более, с самой Ровеной Тремейн.
Бледная, невысокого роста, с прилизанными волосами мышиного цвета и холодными черными глазами, она абсолютно не выделялась среди прочих студентов. Ровена никогда не принимала активного участия в школьной жизни, но и среди «нарушителей всеобщего спокойствия» она также не была замечена. Нейтрал. Серый нейтрал. Великолепно воспитанная аристократка, с ровно-прохладной интонацией разговаривающая с кем бы то ни было. Вещь-в-себе, которую вполне устраивало собственное общество. Но я ненавидела ее.
Так уж получилось, что я сразу невзлюбила эту девушку, мельком увидев в коридоре. Меня раздражало в ней все: и чувство собственного превосходства, и манера слегка растягивать слова, и ледяная вежливость, и пронзительный взгляд черных глаз, вынуждавший даже ровесников обращаться к ней на «вы». Возможно, свою роль здесь сыграла зависть – ведь у меня никогда не получалось сохранять спокойствие в любых ситуациях. Я была вспыльчива, хоть и отходчива, легко переходила от смеха к слезам, частенько способна была наговорить глупостей, лишь потом понимая, что сделала это напрасно. Я была пламенем – она льдом. И мы были обречены на столкновение.
Это случилось сегодня, во время большой перемены, сразу же после того, как прозвенел звонок, возвещающий об окончании очередного урока. Я шла, а, точнее, неспешно брела по коридору, пытаясь за десять-пятнадцать минут прочитать то, на что была отведена целая неделя. Кто же знал, что нумерология именно сегодня, а не в пятницу, как я наивно полагала? И не важно, что расписание уже не первый месяц висело на доске, а у меня все не доходили руки его переписать. Если бы случилось иначе, я была бы уже не Фрэзье. Невеликое же удовольствие прославиться своей патологической несобранностью на всю Школу! Однако, все было бы не так уж плохо, если бы я не обладала способностью притягивать к себе различного рода неприятности. По моему, даже просто гуляя по лесу, с меня станется влететь головой в дерево. Вот тут-то я и врезалась. В Ровену. Да-да, именно в нее.
Книжка с прощальным шорохом рухнула на пол, а я осталась стоять, потирая ушибленный локоть. Отчего же мне так сложно поднять глаза и взглянуть в лицо той, чье имя вызывает у меня приступ ярости? Как ни обидно, но я чувствовала себя нерадивой школьницей, забывшей приготовить домашнее задание.
- Мисс Фрэзье,- раздался надо мной абсолютно ровный голос, казалось бы, не выдававший никаких чувств его обладательницы,- что такого интересного вы увидели на полу? По правилам хорошего тона, следует смотреть в глаза собеседнику. Или, возможно, вас недостаточно воспитали в детстве?
Нет, вы посмотрите, она еще и надо мной издеваться вздумала! Нет бы, просто сказать: «Смотри, куда идешь, а не в книгу»! Надо ответить, но что? Разве я виновата, что она выросла в семье аристократов, а я - дочь чиновника из Министерства магии? Не ей рассуждать, как меня воспитывали, тем более, что извиняться я теперь не собираюсь.
-Впрочем, - столь же холодным тоном продолжила Ровена,- чего можно ожидать от той, чья мать - простой библиотекарь, а отец тщетно пытается стать своим среди представителей знатных фамилий Великобритании? Весьма наивно с его стороны полагать, что купить для дочери самую дорогую метлу в Школе – означает приобрести ей нужный статус. На его месте, я бы вообще так не баловала вас, учитывая вашу успеваемость.
Значит, он меня балует, мисс Тремейн? Много же вы, однако, знаете, чтобы рассуждать о подобных вещах! Да, отец действительно подарил мне дорогую метлу. Но разве этот единственный его подарок уберет с моего плеча шрам (милое воспоминание об отцовской ярости)? Или заставит меня позабыть о детстве, проведенном взаперти (потому что никак нельзя позволять дочери играть с кем попало)? Я не скажу вам ни о чем. Ни о паническом страхе, который охватывает меня, когда я гляжу отцу в глаза, скрытые за стеклами очков, ни о матери, которая ушла из дома, когда мне исполнилось четыре, ни о своей любви к зельям – единственному, что греет меня на этом свете. Не всякому дан свободный доступ в мир моих личных кошмаров, а вам, тем более. Лучше я сейчас отвечу что-нибудь хлесткое, вот только слова подберу…Как же легко, оказывается, бросать оскорбления выдуманным врагам! Подождите, еще секунду…
-Я оказалась права в своих предположениях,- заметила Ровена,- вы, действительно, не умеете себя вести. Извинений от вас, вероятно, тоже ждать бессмысленно. Поэтому, не стану тратить на вас время. Au revoir! Подумайте на досуге над моими словами.
Короткий смешок. Скорее, даже намек на него, потому что мисс Тремейн никогда не смеется. Она вообще не проявляет никаких эмоций. На редкость уравновешенная натура. Не то что я…
И, когда ее силуэт готов раствориться в дальнем конце коридора, с меня внезапно спадает непрошеный ступор, палочка тут же перемещается из кармана в руку, а в душе вспыхивает боевое пламя. Как всегда, слишком поздно.
…Вот почему я бродила по лабиринту подземных ходов, пытаясь найти свою обидчицу и запоздало вызвать ее на дуэль. Всегда мечтала отомстить хоть одному из своих врагов, но, либо не предоставлялось подходящего случая, либо оправившись от первой вспышки злости, я понимала, что исход драки выйдет не в мою пользу. Надо же когда-то начинать отстаивать собственное достоинство! Сейчас – или никогда.
За спиной зашелестели знакомые шаги. А я-то в глубине души надеялась, что Ровена не придет на мой зов. В этом случае, можно было бы подождать пять минут для очистки совести и отправляться по своим делам. Но раз я сама хотела дуэли – похоже, ее-то я и получу.
- Вы настойчивы, мисс…,- прошипела Ровена, подойдя поближе и остановившись прямо передо мной,- Уверены в своем решении? Вам действительно необходима эта дуэль? У вас есть возможность взять свои слова обратно.
Может, согласиться, пока еще предлагают? Вероятно, она, и вправду, хорошо дерется. Мисс Тремейн даже не тратила силы на угрозы. По сути, она говорила со мной, обычным ровным тоном с легким оттенком скуки. Однако, в данном случае, сдаваться было бы весьма унизительно.
- Нет, мисс Тремейн. Я буду с вами драться – и это мое последнее слово.
Девушка лишь еле заметно хмыкнула, изящно взмахнув своей волшебной палочкой:
- Я предупреждала вас. Ну, что же, приступим…
7.
Конечно же, я проиграла. Она разделалась со мной легко, хладнокровно и безжалостно, впрочем, как и следовало ожидать. Но, как ни странно, я не чувствовала себя побежденной. Скорее, наоборот – как будто поднялась на какую-то новую ступень, преодолев свой давний страх. Разумеется, это было далеко не последнее наше столкновение.
Однако, теперь все наши перепалки заканчивались на уровне словесных баталий. И, как ни странно, теперь я неосознанно старалась почаще попасться мисс Тремейн на глаза, чтобы снова скрестить с ней клинки отточенных фраз, пытаясь превзойти ее, заслужить в ее глазах уважение, или, хотя бы, получить скупую похвалу язвительным тоном сквозь зубы. Ровена стала для меня совершенным врагом. Человеком, которого я люто ненавидела, но в то же испытывала к мисс Тремейн неожиданное в данной ситуации чувство уважения. Кажется, я даже успела привязаться к ней.
Ровена...Самая загадочная фигура нашей Школы. Не одна я пыталась угадать, кто же в реальной жизни скрывается за столь блестяще сделанной маской. Откуда эта незнакомка? Сколько ей лет? Как попала к нам? И однажды я все-таки получила ответ на эти вопросы. Только вот зачем?
Наша загадка все-таки показала свое лицо, откинув густую черную вуаль. А, если выражаться более конкретно, то выложила в сеть свою фотографию. Как выяснилось, Ровене было всего шестнадцать лет. В жизни она оказалась хрупкой девочкой с добрыми карими глазами и заразительной улыбкой. Да, совсем забыла, по-настоящему мою любимую соперницу звали Наташей.
С тех пор я несколько раз успела пожалеть о том, что заглянула в лицо той, кто однажды создал и оживил Ровену Тремейн. Дело в том, что реальный образ Наташи мешал мне воспринимать ее героиню и относиться к ней с прежней уважительной ненавистью. Несмотря на это, я все же была благодарна этой школьнице из Рязани.
Как многие старожилы нашей Школы, она умела писать. Более того, Наташа могла рисовать словами. Длинными, чеканными, искусно сплетенными фразами. Да и сложно было бы ожидать чего-то другого, учитывая, что наша Рови брала заочные уроки литературного мастерства у самого Эдгара По. Поэтому, встречаясь с мисс Тремейн на территории нашей Игры, я вскоре поймала себя на том, что стала брать с нее пример. И, действительно, мои ранее сухие и обрывочные фразы стали превращаться в распространенные предложения, повествование начало обрастать деталями, а потребность выражать свои мысли в письменном виде переросла из нудной обязанности в приятную привычку. Что говорить, Наталья была чудесным партнером по Игре, но в реальности нам, как назло, нам было абсолютно не о чем говорить. Впрочем, как и со всеми остальными.
9.
Однако, несмотря на все вышесказанное, я непроизвольно улыбаюсь, когда возле имени Ровена Тремейн распускается зеленая ромашка. И мои пальцы почти автоматически выстукивают: «Привет, Рови. Здравствуй, Наташа». Насколько же легче было наше общение там, в Игре, где мы были почти ровесницами! А здесь, в реальности, шесть лет, казалось бы, - небольшая разница в возрасте, но все же она накладывает свой отпечаток. Легко ли мне теперь вспомнить, что интересует шестнадцатилетних? Школьная жизнь давно стала для меня замшелым прошлым, а до моих проблем они, к сожалению, еще не доросли. Да и зачем мне грузить своими переживаниями находящегося на расстоянии человека?
Привет…Вот оно – кодовое слово для начала любой беседы. Потом она спросит меня, как дела, или я об этом поинтересуюсь. А вот следующим шагом будет одно из двух: либо разговор, так или иначе, сведется к Игре, либо заглохнет окончательно. И почему я склоняюсь к первому варианту? Ладно…Не хочу больше молчать. Ловите ключевой вопрос, мисс: «Как дела у нас в Школе?». Смотри-ка, пишет что-то. Долго пишет.
Ну-с, посмотрим, какие новости мне нынче принесла Натали. Все, в общем-то, как обычно, за исключением одной фразы – «Мы тут решили встретиться». Кто это «мы», ясно без предварительных объяснений, а вот встреча – это уже нечто более интересное. Так ли просто собраться людям, разбросанным по всей России: от вулканов Камчатки до Азовского моря? Безусловно, нет, потому что многие из нас еще не получили такой независимости, чтобы без разрешения родителей уехать в Москву. Да и как объяснить родным, к кому ты, собственно, собираешься? К друзьям? Но мы никогда не виделись по-настоящему. К одноклассникам? Но в реальном мире наша Школа никогда не существовала. Как же я все-таки, хочу к вам, ребята! Но меня ни за что не отпустят ни мать, ни отец, обязательно поинтересовавшись, куда же я все-таки еду. И хотя я обязательно запутаюсь в словах, придумывая хоть сколько-нибудь разумное объяснение, мое сердце знает точный ответ: «В Мечту».
Только вот ходит ли туда хоть какой-то поезд? Стоит ли мне срываться в такую даль, не зная, кто встретит меня на перроне: мои дорогие друзья, которых я отлично знаю в Сети, или абсолютно чужие мне люди? А если нам нечего будет сказать друг другу при встрече, разве я прощу себе то, что потратила немалые деньги на билет? Вы счастливы, ребята, потому что пока не умеете бояться. Я знаю, вы обязательно встретитесь в Москве, будете хлопать друг друга по плечам, ходить по Красной площади и всей толпой фотографироваться на Арбате. Только вот меня с вами не будет. Уж лучше я буду хранить память о нашей дружбе в Игре, чем самолично разрушу ее этой ненужной встречей.
Мои пальцы молчат над клавиатурой. Я не стану ничего объяснять, потому что, в конце-концов, я имею право хранить молчание. Мой ответ – нет. Я не смогу. Это абсолютно невозможно.
10.
- Ты занята?
-Да нет, не очень. Но ко мне скоро придут гости.
-Это ничего. У меня тоже не так много времени. Поговорим?
-Поговорим.
-Ну я тебе звоню)
Би-и-и-п…би-и-ип…Требовательное пиликанье телефона разрывает наушники. Надо взять трубку, и, пускай, это произойдет лишь кликом «мышки». Теперь между нами установилась связь – не столь крепкая, как хотелось бы, но достаточная для того, чтобы услышать друг друга.
«Здравствуй, Настя»,- тихо проговорю я в микрофон, и могучее эхо Сети разнесет эти слова по всей стране, по ледяным пустыням, где никогда не бывает лета, по горным хребтам, и доставит их берегам океана, где живешь ты. Там, где шипит множество гейзеров, где разговаривают на своем языке вулканы, а до материка можно добраться только морем или самолетом. Помимо географического барьера между нами существует и временной – пять часов. Много это или мало? Скажем так, ощутимо. И на деле получается, что, вставая утром с постели, я смело могу пожелать тебе доброго дня.
Для меня ты просто Настя, и не важно, что ребята в Игре называют тебя Раш. Так уж получилось, что из-за несовпадения часовых поясов мы почти не играли вместе и, следовательно Мари и Раш почти незнакомы друг с другом, но Марина и Настя подружились (насколько это возможно в Сети).
Ты была одной из немногих близких мне по возрасту и по специальности – тоже историк, только в КамГУ . Разница лишь в одной-единственной букве и не одной тысяче километров расстояния.
Обе мы отлично понимаем, что шанс на реальную встречу слишком мал, чтобы в него можно было поверить. Вряд ли ты рискнешь полететь ко мне в гости, а я – выложить сорок тысяч на дорогу к тебе и обратно. Лишь Интернет может помочь нам увидеться, да и то ненадолго. Услышаться – это реальнее.
- Здравствуй, Настя! Как ты? Как там твои экзамены? Готовишься?
Все-таки, связь безбожно тормозит! Мне приходится выждать несколько секунд, прежде чем ты меня услышишь. Именно по этой причине мы не можем друг друга перебивать, так как слова в эфире превращаются в самую настоящую кашу.
- Да готовимся помаленьку! В личной жизни полный бардак…
Далее она принимается рассказывать мне об отношениях с занимающим ее мысли парнем, причем у меня складывается впечатление, что я уже не только где-то все это слышала, но и видела. Даже знаю, где – в собственном прошлом. Просто поразительно, насколько схожи наши дороги! Может, потому мы и сошлись, что все это время следовали друг за другом? Но сейчас мои мысли занимает совсем не это, потому лучше перейти сразу к делу, только сначала дослушать Настин рассказ до конца.
-Насть, ты слышала, что наши собираются встречаться?
-Ну да! А ты разве не знала? Я как раз полечу в Москву!
Вот это сюрприз! Если честно, я надеялась, что она поймет мою проблему и сможет мне посочувствовать. А оказывается, что никакой дилеммы перед Настей и не стоит. Лететь – и все тут! Везет, однако, некоторым! Она, стало быть, вживую увидит всех ребят, а я буду торчать в своем идиотском Кемерово, куда никто и никогда не захочет приехать!
Перед монитором мне нечего стесняться своих слез, и они потихоньку текут по щекам. Проклятая география! Как же я ненавижу свою страну, с ее часовыми поясами и огромной территорией!!! Если бы мы жили в какой-нибудь Франции, собраться было бы куда легче. Или бы телепортацию какую-нибудь изобрели бы, что ли…
- Мари, ты чего?
-Везет тебе…Мне ни за что не вырваться в Москву. Денег не хватит!
-Ну, пусть родители дадут. На поезд не так уж дорого. Может, причина в другом?
-Насть, а есть ли мне смысл ехать? Откуда я знаю, а вдруг мы встретимся, и нам станет не о чем говорить. С тобой-то понятно, что темы для разговора есть, а вот со всеми остальными...И еще: ты же знаешь, что все ребята видят меня только в качестве Мари. Но я-то другой человек! Понятно, что и общаться с ней проще, и более безбашенная она, и веселая…Ты сама-то с кем бы хотела дружить: с ней или с еще какой-нибудь моей виртуальной маской?
-Я хотела бы дружить с тобой, потому что их всех изображаешь ты. И не бойся ехать. Подумай о том, какой путь придется проделать мне. Неужели ты не хочешь увидеть хотя бы меня?
-Я хочу, честно. Просто…как – то несерьезно это все. По-детски.
-А, может, иногда не стыдно быть ребенком? Спроси Мари – она ответит.
11.
Тик-так…Стрелки в серебре
Тик-так…Крутятся колеса
Я не плачу в сентябре,
Осенним дождям не подобают слезы.
Л. Бочарова
Крутятся колеса, перестукиваются, как два товарища, в соседних камерах, передают кому-то свою зашифрованную неведомым ключом «морзянку», которую не под силу принять ни одному телеграфисту. Я знаю, это со мной так говорит дорога. Что поделать, если нет у нее другого языка, кроме постукивания колес, гудков автомобилей и свистков паровозов?
Честно говоря, мне самой до сих пор непонятно, что привело меня в этот вагон на верхнюю полку, где я уже вторые сутки героически пытаюсь спать. Рассказав родителям какую-то невероятную сказку, я все же направляюсь в Москву. Это Мари, проклятая, во всем виновата!
Кому еще может прийти в голову рвануть на встречу с практически незнакомыми людьми, не имея в столице решительно никаких родственников, у которых можно было бы остановиться. Хотя, чего можно еще ожидать от безбашенного подростка, который в состоянии ночевать на вокзале? Вот, ответь мне, Мари, зачем тебе все это понадобилось, а?
-Зачем-зачем?- хмыкает в ответ Маризетт,- Я просто хочу видеть своих друзей. И, если честно, твое мнение меня очень мало волнует.
-Вот так приехали! Я сама тебя создала, и ты смеешь выступать против меня же?
- Я не выступаю…,-вздыхает Мари, садясь рядом и отхлебывая чай из стоящего на столе стакана, - Это ты не хочешь признать мое право на существование.
- И не подумаю! - непрошеной волной поднимается во мне возмущение,- ты всего лишь моя виртуальная маска. На территории своего мира делай, что хочешь, а здесь правила устанавливаю я.
-Кому они нужны твои правила? Кто бы им подчинялся! – Маризетт хохочет в голос. Когда она смеется, слишком заостренное лицо Мари кажется красивым. Может, дело в том, что в ее зеленых глазах горят хитрые огоньки?
-Вспомни,- продолжает она,- разве в школе тебя любили? А ты разве не задумывалась, почему друзья у тебя появились только в Сети?
- Откуда мне знать? - вздыхаю я, потому что Маризетт Виктуар нарочно затронула болезненный для меня вопрос,- Класс, значит, неудачный попался.
-Конечно,- закивала Мари,- в обоих случаях. И в универе тоже в твоем одиночестве виноваты все, кроме тебя, правильно?
-Ну…да! А разве это не так? По-моему, иначе и быть не могло.
- А, может быть, причина внутри тебя? Заметь, ты же не первый год мотаешься по разным мирам, и я прихожу к тебе не раз и не два. Просто каждый визит ты даешь мне новое имя, только теперь угадав настоящее. Раньше ты наделяла меня сверхспособностями, а теперь я просто одиночка, влюбленная в свои зелья. Прежде моя красота могла ослепить неподготовленного зрителя – сейчас в моей внешности нет ничего выдающегося. На этот раз ты создала меня для обычной жизни, и не важно, что мне суждено обитать в другой реальности. Просто не бойся меня, и не отрицай наше родство. Дай мне волю, прошу тебя.
-Это глупо по нескольким причинам. Первая из них – мне уже неприлично вести себя как шестнадцатилетний подросток.
Плохо, однако, дело…Я уже перед ней оправдываюсь. Дожила, с собственным персонажем диспуты устраивать!
- А, может, более глупо - вести себя как старая бабка?- Мари откровенно веселится, даже не дослушав мой назревающий монолог,- Возможно, ребята в Сети полюбили тебя как раз за то, что ты не побоялась быть собой? Взрывной, порой чересчур ребячливой, но все-таки собой. Ты притягивала окружающих как магнит, и многие мечтали с тобой общаться.
- Слишком поздно, Мари. В таком случае, мне надо было начинать со школы.
-Но ты как раз ее закончила,- на лице Маризетт возникает лукавая улыбка,- Прошлым летом. Нашу Школу.
- Так это же другая реальность…,-непроизвольно начинаю защищаться я,- там-то меня ничего не сковывало.
- А что же мешает здесь?
Я ненавижу тебя, Мари! Для чего ты посыпаешь солью мои почти закрывшиеся раны? Зачем терзаешь меня расспросами? Если ты хотела испортить мне настроение – то ты уже добилась своей цели. Но мне нечего ответить тебе. Может, потому что ты права, как ни больно мне это осознавать?
-Пожалуйста…,- тихо произносит она,- разве я о многом прошу? Сначала попробуй, а потом уже говори, что у тебя ничего не получается. А если уж я тебе так ненавистна – так убей меня, если рука поднимется. Давай, действуй!
Мари поднимается с места, и ее стройный силуэт четко вырисовывается на фоне окна. Солнечные блики золотистыми зайчиками играют в ее чудесных волосах, прямых и гладких. Всегда мечтала такие иметь.
-Что же ты медлишь? Она слегка прищуривается, что весьма характерно для близорукого человека. Как и у меня, у нее минус.
Да, убить персонажа несложно. Раз – и нет источника моих переживаний. Да только ли под силу ли мне это сделать? Нет, дорогой читатель. Это равносильно тому, что от скуки отрезать у себя руку или ногу. Чересчур я привязана к Мари, чтобы отнять у нее жизнь. Возможно, меня останавливает воспоминание о том, сколько сил я вложила в ее создание. Или дело в другом?
- Я не сделаю этого, потому что люблю тебя, Мари. Люблю, как свое второе «я», как младшую сестру, как свое дитя, в конце - концов! Отныне и навсегда, ты будешь теперь со мной.
- И пусть твой шрам на виске станет печатью нашего договора.
-Тогда и ты с этой минуты будешь носить мою отметину.
Шрам полулунной формы лишь на мгновение перечеркнул красной линией висок Мари, а потом принял вид здоровой кожи. Однако, я знаю, что, если хорошо приглядеться, его вполне можно заметить.
На короткое время я прикрываю глаза, чтобы избавиться от всепроникающего света небесного прожектора по имени Солнце, а, когда снова их открываю, Маризетт уже нет рядом, и лишь полупустой стакан с чаем напоминает о том, что она все-таки здесь была. Или это я сама начала чаевничать, а потом ушла в свои мысли? А в ушах все звучала последняя фраза Мари: «Не бойся. И помни, что теперь ты не одна». И, как ни странно, я верю ей. Да и надоело уже бояться неизвестности! Я хочу просто приехать и, наконец-то, заглянуть в глаза тем, кто меня встретит. И, клянусь, я готова принять их любыми. Потому что они все-таки мои друзья.
12.
Все. Прибываем. Вещи уложены в сумку, постельное белье сдано, а купе приобретает нежилой вид. Правда, ненадолго. До новых пассажиров. За окнами виднеется вокзал, и отлично можно разглядеть мельтешащий по перрону народ. Возможно, кто-то из них готовится занять мое место. Ну и пусть! Счастливого пути тебе, незнакомец, которому придется пить дорожный чай за этим столом и спать на верхней полке. Пусть путеводная звезда светит в твои окна! Я же ухожу, и на неделю позабуду о сутолоке и вагонах. Встречай меня, Москва…
Не только Москва ожидает меня на вокзале, но и ребята. Мерлин, как же я все-таки волнуюсь! Переждав в купе основной поток выходящих, я выбираюсь в коридор, а затем - из вагона. Все-таки весна сюда добирается быстрее, чем в Сибирь. Но, несмотря на теплую погоду, небо хмурится серо-стальными тучами, намекая на то, что вполне в его силах испортить уставшим от зимы людям первую радость оттепели.
Оглядываюсь по сторонам в поисках тех, кого я так долго мечтала увидеть. Совсем не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы отличить от всех остальных пеструю и разношерстную толпу молодежи. Да, это они - ребята. Как же сложно делать первый шаг по направлению к своей ожившей мечте, не зная, как она выглядит вблизи! Мари, в свою очередь, взвыла от радости, потому что своих она чуяла за километр.
Меня так и подмывало кинуться им навстречу, начать тискать всех и каждого в отдельности, хлопать по спине, вопить от восторга,- в общем, вести себя так, как будто повстречала старых друзей после долгой разлуки.
-Так что тебе мешает?- рассмеялась Мари.
Ну, как-то это…глупо выглядит со стороны. Взрослая девушка, нелепые прыжки, привлекающие ненужное внимание вопли. Еще, чего доброго, стану в запале называть ребят игровыми именами, или спрашивать, что нового в Школе. И как на меня посмотрят окружающие?
-А не все ли тебе равно? – резонно возражает Маризетт,- Ты ведь рада их видеть? Вот и не бойся выражать свои чувства. Разве ты забыла о нашем соглашении?
Я помню, Мари. Значит, мне не привиделся наш разговор, и мой шрам теперь горит на твоем виске. Не бояться? А чего я, собственно, боюсь? Может, и, вправду, не стыдно быть ребенком и верить в сказки? Верили же в них и Роулинг, и Толкиен, а ведь они взрослые люди и всемирно известные писатели. Эх, была не была! И я делаю еще несколько шагов по направлению к ребятам. Все-таки исполню свою мечту, не будь я Маризетт Виктуар Фрэзье!
И стоило упомянуть Мари, как вокруг меня стали происходить странные вещи. Москва, вокзал, перрон – весь окружающий пейзаж исчез, как будто кто-то его стер каким-то волшебным ластиком, и поставил взамен другие декорации. Я опять стояла на платформе, но окружающая публика явно поменялась – сплошь подростки, держащие в руках то кошек, то клетки с ухающими совами, то просто чемоданы с вещами. Неужели…И, боясь поверить в чудо, я скосила глаза на стену, висящая на которой белая табличка гласила «Платформа 9 3/4». Чуть поодаль ожидающе пыхтел старомодный поезд. Тот самый поезд, который всегда отвозит нас в Школу! Да! Сказка снова пришла ко мне наяву!
«Ткань униформы, Холод внутри, Еду с платформы без четверти три…» - где-то в подсознании пропела Бочарова, что сразу же побудило меня осмотреть свою одежду. Может, и она поменялась? Поменялась, да еще как! Теперь вместо зеленого пальто, в котором я поехала в Москву, на мне была черная мантия (стандартная, как у всех нас), а на шее намотан длинный сине-белый шарф. Интересно, а внешность у меня сохранилась собственная, или теперь я выгляжу, как Мари?
Но так ли это важно? Я перевела взгляд на ожидающих меня людей, одетых точно также, отличаясь только цветом шарфов. Я вижу вас, ребята. Вижу изнутри, такими, какими вы хотели бы быть. Вы же, в свою очередь, видите меня. Нам найдется, о чем поговорить, потому что вы мне нужны. И это правда.
Не думая уже ни о чем, я рванулась навстречу своим однокашникам, чтобы наконец-то заглянуть им в лица, которые раньше заменяли фотографии на мониторе, чтобы ощутить их руки и услышать живой смех. Все еще впереди – и полночные посиделки, и пирушки, и песни во все горло, и разговоры, непонятные никому, кроме нас самих. Мы – вместе. Теперь вместе.
И под хмурым московским небом Маризетт Виктуар обняла своих друзей.