...Было хмурое утро. Я стоял у окна и размышлял, чем займусь в отпуске.
Курить я бросил ещё полгода тому назад, и с тех пор регулярно мучился вопросом, чем бы заполнить паузы между какой-нибудь полезной деятельностью. А когда начался отпуск, который мне дали лишь глубокой осенью, то навалившееся свободное время и вовсе ввело меня в легкое отчаяние. Видимо, трудоголизм так и возникает - из страха перед пустотой и одиночеством...
За окошком торжествовал ноябрь. Лысоватые деревья наводили на угрюмые мысли о предстоящем превращении всего и вся в царство льда, как это слишком часто бывало здесь, на моей малой родине...
"Сейчас бы сигаретку", - подумалось мне; но я сразу же понял, что курить вовсе не хочу.
Я нехотя оторвался от созерцания унылого пейзажа и включил радио. (Телевизор давно уже сломался; и, признаться, его хозяин не горел особым желанием вернуть аппарат к жизни.)
Радио, пошипев немного в поиске станции, выдало политические дебаты. Кажется, спорили Жириновский и ещё какой-то политик второго эшелона.
Несколько минут я на автопилоте слушал их ожесточенную беседу, потом вдруг очнулся и рывком выключил приёмник из сети.
Чем заполнить первое отпускное утро в этом году, я уже знал.
***
В первый день на меня смотрели, как на чудо. Точнее, чудо-юдо. Мальчишки смеялись без всякого стеснения, девчонки тихо хихикали, взрослые снисходительно посматривали в мою сторону (некоторые, впрочем, не без уважения).
На второй день смешков поубавилось. Мою фигуру, копошившуюся с мусорным мешком около теплотрассы (на трубах во дворе собирались вечерами подростки...), предпочитали не замечать.
На третий день чудеса стали происходить уже с самими жителями нашего двора. Первой ко мне присоединилась соседка-пенсионерка с пушкинским именем Марья Гавриловна. Правда, работы во дворе для нее осталось немного - убрать листья да подмести дорожку. Соседке с её живым характером этого оказалось мало, и она решила вымыть лестничную клетку, что тут же привела в исполнение. Подтягивались и другие соседи.
А когда после обеда я вышел за хлебом, меня встретила еще одна тетенька из нашего дома. Она слыла большой чудачкой, но я уважал ее, а иногда даже немножко завидовал ее прямоте и бодрости духа.
-Молодец, Сашок! - с чувством сказала она, поравнявшись со мной. - Давно бы все так!.. Сперва мусор убрать, потом цветы посадить, потом матом ругаться бросить, потом жене перестать изменять... Так и всю страну поднимем!
-Спасибо. Только я не женат, - зачем-то уточнил я. - Слушайте, а как вы догадались?..
-О чём?
-Насчет страны, - сказал я. - Я бы в жизни не взялся за это дело, если бы не выборы. Как же достала эта болтовня, прямо удивительно!.. А тут еще отпуск в ноябре...
-Так и правильно!.. - поддержала тетя. - Вот он, выбор-то наш. Пусть себе крикунчики эти покричат, а мы будем дело делать! Знаешь, как говорят: если пациент очень хочет жить - медицина бессильна!
Мы рассмеялись, и я вновь поспешил в магазин.
Над ноябрьским посёлком неожиданно вышло из туч скромное осеннее солнце; и я все никак не мог отделаться от мысли, что в этом есть какой-то небесный знак. Что там, наверху, вдруг увидели: больной еще не безнадежен!..
И так хотелось верить: мы еще будем жить.
Несмотря ни на какие выборы и прочие стихийные бедствия.
2.11.11
Подмосковье