Охота на волков

                Владивосток 2000 г.

          Небо будто разрезано холодными ножницами на лоскутки. Дождь, пытаясь размягчить мое сердце, стучится в окно… Закончился день. Пора! Я смотрю сквозь стекло, пытаясь запомнить мир, в который мне, наверно, уже никогда не суждено вернуться. Сегодня я должен убить человека. Расслабляться нельзя, все должно произойти быстро, без эмоций. Уходя, я посмотрел в зеркало: черные кроссовки и джинсы; темная кожаная куртка с капюшоном, в правом кармане которой едва поместился пистолет ТТ. Для того, чтобы убедиться, что хорошо подготовился, я выключил свет и еще раз посмотрел на себя в зеркало. Мои очертания сливались в одно темное пятно. Я тихо закрыл за собой дверь и спустился по лестнице. Путь от подъезда до остановки трамвая занял шесть минут, а через полчаса я уже был на вокзале. Там я купил билет на пригородную электричку. “Примерно час ему осталось жить, примерно час”, – твердил внутренний голос, заставляя меня то и дело посматривать на часы. Вскоре подошла электричка. Я занял место в начале первого вагона, у окна. Пассажиров было немного: в основном, жители пригорода, которые возвращались домой после работы. Рядом со мной села старушка. Она поставила перед собой две пустые корзины, в одной из которых я разглядел несколько ягод черной смородины. Она выглядела уставшей и, как только уселась поудобнее, сразу закрыла глаза. Ясно было, что она имеет дом в пригороде, живет огородом, торгует ягодой, добавляя к своей скромной пенсии кровно заработанные рубли. Судя по сегодняшнему дню, выручка должна быть неплохой. Надеюсь, она меня не запомнит. Сорок минут требовалось, чтобы доехать до нужной станции. Я отвернулся к окну, за которым мелькали огни придорожных домов. Пронзая ночь, поезд нес меня в неизвестность.
“Обратной дороги нет!” – сурово заключил внутренний голос.
“Сам знаю! – огрызнулся я, сжимая рукоятку ТТ. – Все-таки пригодился, а ведь сколько лет лежал без надобности. Купил по случаю, для самообороны, а теперь он - как меч правосудия”.


* * *
Мне всегда нравилось оружие. Помню, как отец приходил на обед домой, снимал китель и вешал его на стул, а сверху – кожаную портупею с кобурой, на которой был кармашек с запасной обоймой. В кобуре находился пистолет, от него пахло оружейным маслом. Прикасаться к нему мне было запрещено. Когда же отец разбирал пистолет и смазывал, то доверял мне насухо протирать его бархатной тряпочкой. Я знал, что в чемодане на комоде хранятся охотничьи боеприпасы и несколько пачек с маленькими рыжими патронами. Пистолет, словно магнит, притягивал меня. И вот однажды, в конце августа, перед тем, как пойти в первый класс, я придумал план, как пострелять и уйти от наказания. Это была настоящая военная тайна. Я нашел подходящее место, где бы выстрелы не были слышны, – подвал строящегося дома. По субботам строители не работали, а сторож приходил только вечером.
Когда отец сел обедать, я выкрал пистолет и улизнул из дома. Оказавшись в подвале, вставил в обойму заранее приготовленные патроны, их было восемь. Водрузил на камень ведро, отошел на несколько шагов и снял пистолет с предохранителя. Прицелился, нажал на курок, но выстрела не последовало. Я
догадался, что нужно передернуть рамку, но силенок не хватало – она оттягивалась только до середины. Тогда я нашел выступ на стене, уперев в него рукоятку, обхватил рамку двумя руками и надавил на нее изо всех сил. Патрон мягко вошел в патронник, при этом дуло было направлено мне прямо в лоб. Но я не испытывал страха. Взяв пистолет за рукоятку обеими руками, снова прицелился и нажал на курок. Вспышка, затем – хлопок. Мои руки подбросило вверх, они едва удержали пистолет. Я ощутил запах пороха. Прислушался. Вроде тихо. Снова прицелился. Пуля ударилась в стену рядом с ведром. Еще выстрел. Ведро чуть качнулось. Тогда, по-ковбойски расставив ноги, я выстрелил несколько раз подряд. Расстреляв обойму, извлек ее и снова зарядил. Затем прибежал домой. Отец уже собирался на работу. Улучив минуту, когда он отвлекся, я незаметно вложил пистолет в кобуру. Все прошло гладко. В этот день я почувствовал, что повзрослел. Теперь у меня была своя тайна. Вскоре отец вышел на пенсию и, закончив службу в армии, получил новую квартиру. Мы переехали в город.


* * *
Электричка замедлила ход, подъезжая к нужной мне станции. Старушка, сидящая рядом, встала и, взяв свои корзины, направилась к выходу. “Пусть идет первой”, – решил я. Задержавшись на минуту, я быстро сошел на перрон. Пройдя несколько метров, спрыгнул на рельсы, пересек их и оказался на лесной тропинке, ведущей в поселок. Дождь стих. Я шел уверенно, иногда останавливаясь, прислушиваясь. Вряд ли кто из местных отважится пойти этим путем дождливой ночью? В небе появилась луна. Своими холодными лучами она указывала мне дорогу. На часах двадцать два пятьдесят. Осталось идти еще минут десять. Хотелось курить, но сейчас я не мог позволить себе это. Ветер, качнув кроны деревьев, сбил с листьев капли воды, брызнув в лицо, и я услышал приглушенный крик. Постукивая колесами, вдалеке прошла электричка. Теперь я смог различить какое-то жалобное поскуливание. Свернув с тропинки, я прошел метров двадцать и притаился за деревом. На небольшой поляне, метрах в десяти от меня, отражая лунный свет серебристым металликом, стоял джип. Похоже, что в нем совершалось насилие. Крики стихли, доносились только удары. Вскоре открылась передняя дверь; из джипа вышел мужчина, огляделся по сторонам, закурил. Из своего укрытия я смог его разглядеть: лет сорока, подтянут, хорошо одет, держится уверенно. Открылась задняя дверь, появился второй. Выше среднего роста, короткая стрижка.
– Покурим? – сказал он, засунув руки в карманы брюк.
– Тебе сейчас не курить, а девкой заниматься надо, или уже расхотелось? – услышал я голос, который мне показался знакомым.
– Не могу же я ее “мертвую” трахать.
– Толян, ты что, ее замочил?
– Да нет, вырубилась. Кусаться вздумала, сука! – перехватив сигарету, Толян пару раз затянулся и спросил: – Петрович, а ты ее будешь?
– Нет. После того, как ты ее отделал, развлекайся сам. У меня этого добра хватает, скоро увидишь. Будешь хорошо себя вести – угощу.
  Толян от радости потер ладони:
– Петрович, я думаю, мы с тобой сработаемся. Душевный ты человек, но меня, как твоего нового напарника, интересует еще один вопрос.
– А не много ли ты вопросов задаешь? – прервал его Петрович.
– Но я должен знать, что за груз мы везем в багажнике? Что в кейсе? – не унимался Толян.
– Это тебя не касается! Меньше знаешь – лучше спишь! – отрезал Петрович.
– Да я и сам уже въехал, – обиделся Толян и, последний раз затянувшись, швырнул окурок прямо в дерево, за которым стоял я.
“Если они будут разговаривать еще минут пять, то мой план можно считать провалившимся. Но уйти незамеченным я не могу. Остается только ждать...” Из машины донесся слабый стон.
– Очнулась, – сказал Толян.
– Иди и затрахай ее до смерти, у тебя еще полчаса. А не сможешь, воспользуйся этим, – и Петрович передал напарнику небольшой нож.
– Мы так не договаривались! – попытался возмутиться Толян.
– Делай, что говорю, и будешь жить долго. А может, вкус чифиря тебе по душе и не надо было тебя досрочно с нар вытаскивать? Попарился бы еще года три, – съязвил Петрович и добавил: – Не ломай систему!
– Что-то я не пойму. Ты ведь сам ее на трассе подобрал, сюда завез.
– Кретин, я же для тебя старался. Кто мне говорил, что два года бабы не видал? В общем так: иди и кончай телку, времени осталось мало, а то из-за тебя еще и без ужина останемся. А это что? Кровь? – и Петрович взял Толяна за воротник рубахи. – Совсем бить разучился! Если салон в джипе эта овца кровью измажет, ты не отмоешься. Кроме того, она нас или наш номер сфотографировала, а нам на трассе сюрпризы не нужны, сам понимаешь.
– Ладно. Надо, так надо, – и Толян направился к джипу.
Схватив за волосы лежащую на заднем сиденье блондинку, он сбросил ее на землю, словно это был мешок песка, волоком подтащил к ногам Петровича. Она не издала ни единого звука, по-видимому, смирившись, ждала своей смерти. Толян поставил ее на колени и вытащил нож.
В этот момент подъезжающая к станции электричка издала протяжный гудок, в эхе которого утонули два выстрела. Подождав несколько секунд, убедившись, что не промазал, я вышел из своего укрытия. Петрович и Толян были мертвы, а на траве между ними, жалобно всхлипывая, сидело жалкое существо. Натянув на лицо капюшон, я прошел мимо нее и направился к джипу. Открыв водительскую дверь, осмотрел салон: там никого не было. Ключи находились в замке зажигания. Сев за руль, я завел джип и включил передачу. Но только тронулся с места, как вдруг открылась дверца, и в салон проскользнула девица. Я отвернулся и, глядя на нее в зеркало заднего вида,
сказал:
– Выйди, так будет лучше для нас обоих. Ты не видела меня, а я не видел тебя. Прощай и радуйся, что осталась жива. Но незнакомка не собиралась выходить. Она закрыла ладонями лицо и прошептала:
– Куда я пойду в таком виде? Мне некуда идти.
  Действительно, выглядела она ужасно: ссадины, вместо платья – лохмотья, испачканные в грязи. Жалкое зрелище!
– Ладно, – сказал я, – оставайся, но только сиди тихо, как мышка. Что-нибудь придумаем. Вдавив почти до упора педаль газа, я сделал разворот и через пару минут уже был на трассе, ведущей в город.
“Не суетись! – вдруг напомнил о себе внутренний голос. – Куда разогнался? Забыл, что впереди КП?”
Я посмотрел на спидометр. Скорость – больше ста двадцати километров в час – в этой тачке почти не ощущалась. Отличный аппарат для рывка на длинные дистанции, почти новый. Объем – литра четыре с половиной, не меньше. Я плавно надавил на тормоз, понизив скорость до шестидесяти.
“А ты молодец, не испугался, – продолжал внутренний голос. – Мне уже показалось, что так и простоишь за деревом, но все-таки ты это сделал. Что дальше? Вот эта девица, которая замерла от страха на заднем сиденье, теперь твоя самая большая проблема. Уверен, она не оценит твоего душевного порыва и сдаст тебя первому менту”. Я пристально посмотрел на ее отражение в зеркале, которое навеяло воспоминание трагических событий, произошедших три месяца назад. Все это время не было дня, чтобы я не думал о мести. Готовил себя, вынашивал планы и вместо того, чтобы сегодня ночью поставить точку, попал в новую историю.

* * *
                Дождь, который весь день нагонял тоску, собравшись, с новой силой обрушился на город. Дворники едва успевали смахивать с лобового стекла потоки воды. В такую погоду ни один уважающий себя гаишник не будет стоять на трассе, и я решил проскочить в город, с которым навсегда попрощался. Сбавив скорость до сорока, проехал КП и вскоре свернул с трассы на дорогу, ведущую к морю. Сейчас мне необходимо было избавиться от джипа и найти какое-нибудь временное пристанище. Бухта Шамора как раз подходила для этого.
– Тебя как зовут? – не оборачиваясь, спросил я девушку.
– Настя, – ответила она.
– Меня – Андрей. Послушай, Настя, нам необходимо избавиться от этой машины, или вскоре у нас с тобой появятся проблемы. Я попытаюсь снять домик. Переждем до утра и вместе подумаем, что делать дальше. Согласна?
– Да, – ответила она.
Потушив фары, я остановил джип и, выйдя из него, направился к уютно расположенному среди остальных домику, на котором висел щит с надписью “Администрация”.
– У вас можно снять на выходные какое-нибудь помещение? – обратился я к сидящему на крыльце парню.
– Вон тот вечером освободился, – и он показал на деревянный домик, напоминающий дачу. – У нас предоплата. Машину под охрану ставить будете?
– Нет, – ответил я и, чтобы развеять его сомнения, добавил:
– Нас с супругой подвезли друзья. Они спешат и заедут за нами в понедельник вечером.
Отсчитав нужную сумму, я протянул деньги.
– Но у меня не будет сдачи, – сказал парень, пересчитав их.
– Оставь себе, – отмахнулся я и взял ключ.
Повсюду играла музыка, и отдыхающие во всю веселились, принимая горячительные напитки. Вкусно пахло шашлыком. Подойдя к джипу, я открыл дверь. Настя смирно сидела на заднем сиденье, поджав под себя ноги.
– Ну, как? – спросила она.
  Я показал ей ключ.
– Мои вещи там, – сказала она, показав на багажник.
  Два чемодана аккуратно стояли рядом. Один из них напоминал кейс. Я набросил на Настю свою куртку, и мы пошли к дому. Он находился неподалеку, но я успел насквозь промокнуть. Пистолет, который засунул за пояс, давил с непривычки. Кейс оказался неожиданно тяжелым. “Книги”, – подумал я, и когда мы вошли в дом, сунул кейс под кровать. Обстановка была простой: две кровати с чистым бельем аккуратно заправлены, цветной телевизор, два кресла и между ними журнальный столик. Завершал этот интерьер шкаф в углу. Рядом находились кухня и душ. “Довольно чисто”, – отметил я. Настя сняла куртку и села в кресло. Я достал из внутреннего кармана пачку синего “Пэлл Мэлла” и закурил.
– А можно мне? – спросила Настя.
  Я протянул сигареты и сел рядом.
– Сейчас мне нужно отогнать подальше машину, а то нас очень быстро вычислят. Оставайся здесь и никуда не ходи, если не хочешь новых приключений, в которых тебе может и не повезти, – я потушил сигарету, накинул куртку и вышел. Дождь не прекращался. Дождевые потоки стремились к морю. Я завел джип, развернулся и поехал в обратном направлении. Доехав до перекрестка, свернул направо; как только торговые палатки остались позади, остановил машину. Двигатель глушить не стал. Протер руль, автоматическую коробку передач. Внимательно осмотрел салон. Заднее сиденье было слегка испачкано кровью. Все-таки досталось бы Толяну от Петровича, вспомнил я недавний разговор в лесу двух бандитов. Закончив осмотр, я протер ручки дверей и пошел к торговым палаткам, где набил пакет продуктами, прихватив еще бутылку коньяка для снятия стресса. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что на месте джипа не оказалось. А ведь прошло минут пятнадцать, не больше! Впервые в жизни я был счастлив от того, что у меня, можно сказать, из-под носа увели тачку. Мое настроение приподнялось, и я поспешил к своему временному жилищу. “Чему ты так возрадовался?! Куда спешишь? – услышал я внутренний голос. – Вот ты сейчас вернешься, а там тебя менты уже поджидают. Как только зайдешь, на тебя сразу железные браслеты и наденут”. “Какой ты все-таки нудный”, – огрызнулся я и переложил пистолет из-за пояса в карман. Так легко можно было одной рукой снять его с предохранителя и, не вынимая из кармана, при необходимости произвести несколько выстрелов. Но что-то подсказывало, что беды пока ждать не стоит. Почему-то мне было жаль эту девушку, и кроме того, она внушала мне доверие. Я постучал. Настя открыла дверь: она
была одета в махровый халат, а голову обернула полотенцем.
– Добрый вечер! – почему-то сказал я и вошел в дом. Настя, приняв душ, уже успела покопаться в своем чемодане и приготовить нужные ей вещи.
“Оперативно”, – отметил я про себя, почувствовав, что жизнь еще полна сюрпризов.
Выставив содержимое пакета на журнальный столик, я сел в кресло, открыл коньяк и наполнил им два разовых стакана. Коньяк оказался подлинным, он источал спокойствие и аромат. Настя присела в кресло напротив.
– Выпей. Это сейчас тебе не помешает, – предложил я и протянул ей стакан.
Она сделала пару глотков и задержала дыхание. Дождь барабанил по крыше, набрасываясь на маленький домик, в котором сидели два человека, еще совсем незнакомых, но уже близких, объединенных одной тайной.
– Почему ты это сделал? – спросила Настя.
– А ты как думаешь?
– Не знаю, что тебе ответить. Я впервые в такой ситуации.
– Я тоже.
– Ты раньше когда-нибудь убивал?
– Нет, но те ребята, с которыми ты была в лесу, уверен, делали это неоднократно.
Я посмотрел ей в глаза. Она выглядела спокойной, и лишь блеск ее глаз выдавал волнение.
“Либо коньяк подействовал, либо у этого хрупкого создания железные нервы”, – отметил я и перешел в наступление:
– Кто они? Откуда ты их знаешь?
– Это совершенно незнакомые мне люди.
– Тогда как ты оказалась с ними в лесу?
– Случайно, – в ее голосе я услышал боль, с которой она боролась.
– Настя, ты должна мне все рассказать, хотя бы в целях своей безопасности. Еще совсем недавно твоя жизнь висела на волоске. Пойми, чтобы это не повторилось, я должен знать все... Но в этот момент мы неожиданно вздрогнули. В дверь громко и настойчиво постучали. Я достал пистолет и, сняв его с предохранителя, вышел в прихожую. Дверь, в которую теперь уже от души кто-то тарабанил кулаком, была хлипкой, и сломать ее не представляло труда.
“Ну что, герой, попался?! – успел-таки “приколоть” меня внутренний голос. – Быстро же они тебя вычислили. Что будешь делать?”
“Мочить!” – решительно ответил я и занял удобную позицию.
Родившись под знаком Крысы, я неохотно признавался в этом. Но прожив тридцать три года, я смог разобраться в этом знаке и по достоинству оценить его особенности. Все, что накапливает Крыса за всю жизнь, она с легкостью может подарить, не чувствуя сожаления. Гурман, всегда внимательна и осторожна. Старается избегать конфликтов. Но загнанная в угол – очень опасна. Она атакует без страха, наводя ужас даже на слонов.
   Подошедшая Настя, видимо, разгадав мои планы, громко спросила:
– Кто там?
    Стук прекратился, и после небольшой паузы, кто-то едва выговорил:
– Чё не открываете, спите, что ли?
Человек, стоящий за дверью, похоже, сбегал в палатку за спиртным и, вымокнув под дождем, потерял ориентир.
– А вам кто нужен? – снова спросила Настя.
– Как кто, свои, – промычало за дверью.
– Вы ошиблись. У вас какой номер дома?
– У нас седьмой.
– А это пятый, – пояснила Настя. – Идите домой и ложитесь спать.
– Ладно, – раздалось в ответ.
   Спускаясь с крыльца, мужик пробормотал в свое оправдание:
– А ведь дом – точь-в-точь.
  Настя отошла от двери и посмотрела на меня. Мы разом нервно рассмеялись. Прошли в комнату и сели в свои кресла.
   Я долил коньяка и произнес тост:
– За взаимопонимание!
Пластиковые стаканы бесшумно стукнулись друг о друга, и горячая ароматная жидкость, приятно согревая, потекла по моим венам. У Насти был завидный аппетит. Она ела с удовольствием. Я незаметно подливал ей коньяка. Какое-то время мы разговаривали, и казалось, что давно знаем друг друга.  Пока не хотелось возвращаться к старому разговору, кроме того, у нее была прекрасная улыбка. Да и куда мне было торопиться? За последнее время я слишком много пережил, чувствуя, как моя душа превращается в лед.
Потеряв жену и друга, которых убили, а затем сожгли в доме, доставшемся мне по наследству от матери, я просто не хотел жить. Чувство вины выедало мой мозг. Я не находил себе места. Эти трагические события произошли, когда я был в Москве, в командировке. За несколько дней до случившегося мне позвонил Илья: с ним мы дружили много лет, поэтому, уезжая куда-нибудь надолго, я просил его по возможности помогать моей молодой супруге по хозяйству, тем более сейчас, когда она находилась на седьмом месяце беременности. Наш дом располагался в пригороде, поэтому забот всегда хватало. Имея полуторатонный грузовик и часто проезжая мимо, Илья проведывал нас, завозил дрова или какие-нибудь строительные материалы. Да ему и самому было приятно провести время вдали от своей ненавистной гостинки в районе бухты Тихой. В ней мне пришлось прожить последние три месяца. Лежащая, можно сказать, прямо под ногами бухта была сотворена Богом для того, чтобы не умирала мечта. И тот, кто
надеялся и верил, может быть, видел в ней заблудшую фортуну, но только не я. Заходя в подъезд гостинки, я чувствовал себя археологом, который попал в доисторический период и пытается разгадать многочисленные надписи, выжженные и нацарапанные на стенах. Я поднимался на пятый этаж в свою “пещеру”, свет давали редко, поэтому я зажигал свечу и смотрел, как она сгорает, леденя мое сердце...
Я был погружен в свою темноту. Но сейчас я увидел маленький лучик света, и мне не хотелось его терять. Дождь внезапно прекратился, и над морем появилась луна. Рассыпав серебро, она гнала прибой на песчаный пляж, предвещая скорое окончание лета.
–  Как здесь красиво! – сказала Настя, посмотрев в окно.
– Край света. Я всегда мечтала здесь побывать. Однажды папа привозил меня сюда, еще в детстве. Вот с тех пор и мечтала.
– А что было потом? – спросил я.
– А потом была школа, выпускные экзамены, Хабаровский медицинский институт, диплом и распределение во Владивосток. Да, встретил меня город, ничего не скажешь...
–  Как ты попала в эту историю?
– Не знаю. Всегда была умной девочкой. Я бы никогда не стала останавливать джип, в котором сидят двое мужчин. Теперь я понимаю, насколько эти подонки были хитры и безжалостны.
  “Профессионалы”, – подумал я.
– Когда я сошла с поезда, то остановилась на привокзальной площади, – продолжала свою историю Настя. – Дело в том, что сумку с документами я положила в чемодан, но адрес у меня находился в кармане. Пока я его доставала, проехал джип, едва не коснувшись меня. Я успела отпрянуть, но он задел мой чемодан. Я уже хотела возмутиться, но тут из джипа вышел мужчина, знакомый мне по поезду, и стал извиняться. Интеллигентный, вежливый. Объяснил, что спешит. Потом спросил, в какую мне сторону. Я прочитала адрес. Он с неподдельной радостью сообщил, что нам по пути и что с удовольствием меня подбросит. Взяв мой чемодан, он поставил его в багажник, любезно открыл мне дверь и усадил на переднее сиденье. Только потом, когда мы тронулись с места, я увидела второго, сидящего сзади. Он всю дорогу молчал, но я чувствовала на себе его взгляд!.. – Настя еще отпила коньяка и продолжила: – Водитель пребывал в отличном настроении, шутил и смеялся. Взгляд у него такой цепкий, оценивающий. Потом он свернул с трассы на проселочную дорогу, пояснил мне, что так ближе, и заверил, что скоро приедем. Через несколько минут заехал подальше в лес, остановился и заглушил машину. – Настя закурила. – И только тогда, представляешь, только тогда я поняла, что ошиблась! Ты бы видел его лицо! Ведь это не человек – волк! В его глазах я увидела свою смерть. Он быстро нагнулся ко мне и надавил какую-то кнопку на кресле – спинка вместе со мной упала вниз. Я не успела опомниться, как оказалась на автоматически разложенном сиденье. Я внимательно следил за рассказом Насти, пытаясь разобраться, не обманывает ли она меня.
– Я была так напугана, что потеряла дар речи, а он, обратившись ко второму, торжественно произнес: “Толян, это для тебя мой подарок, можешь делать с ней все, что хочешь, только аккуратно и недолго”. Мерзкое животное с потными руками набросилось на меня, словно я была единственной женщиной в мире, – Настя брезгливо сморщилась.
Плеснув коньяка, я подал ей стакан. Сделав глоток, она задержала дыхание и, немного успокоившись, добавила:
– Зато я его укусила!..
Дальнейшие события мне были известны, но я хотел, чтобы она выговорилась до конца, поэтому не стал ее прерывать. Коньяк делал свое дело: зализывая раны, он развязывал язык. Слушая ее рассказ, я понял, что во Владивосток молодой врач-терапевт ехала поездом “Океан”. Вместе с плацкартными и купейными вагонами рядом с рестораном был прицеплен спецвагон класса “люкс”. Зайдя в вагон-ресторан и глянув в меню, Настя смогла заказать только кофе. За окном стройные кедры уступали место пихтам и елям. “Скоро я буду жить у самого синего моря, – мечтала девушка, рассматривая пассажиров. – Возможно, кто-то из них станет моим пациентом”. Ее внимание привлек мужчина, внешний вид которого говорил о богатстве и благополучии. Он аккуратно и с удовольствием ел, поглядывая на Настю.
“Вот за таким, наверное, бабы чувствуют себя как за каменной стеной. Не то что мой Димка: аспирант, умница, но в жизни – полный профан. Если бы я осталась в Хабаровске и вышла за него, то мы бы половину жизни копили на квартиру, а потом на прочую бытовую ерунду”, – подумалось ей. Владивосток открывал для нее совершенно иные перспективы. Город-порт стремительно развивался. Местные врачи давно уже работали с импортной медицинской аппаратурой. Полученные Настей знания в психотерапевтической области, в клинической эпидемиологии, а также биостатистике, конечно, создавали определенные условия для профессионального роста.
“Теперь уже не нужно быть “жилеткой”, в которую плачет пациент от безысходности”. – Настя допила кофе и перед тем, как пойти в свое купе, еще раз взглянула на элегантно одетого пассажира, довольного собой. Он доброжелательно улыбнулся ей в ответ.
Снова они встретились на привокзальной площади, когда ее улыбчивый попутчик “нечаянно” сбил чемодан и любезно усадил Настю в свой джип, обещая подвезти.
Из ее рассказа я легко представил картину происходящего, окончанием которой стало мое внезапное появление.

Остановив часы, мы все равно не сможем остановить время; его нельзя повернуть вспять, даже если перевести стрелки.
Но чему быть, тому не миновать. А может, само провидение свело нас этой ночью?..
Я вспомнил разговор в лесу: ведь речь шла о каком-то грузе, который лежал в чемодане и находился в багажнике джипа.
Но перед тем, как его бросить, я тщательно осмотрел салон: там ничего не было. Сюда я принес два чемодана, причем маленький, напоминавший кейс, был тяжелым. Он находился под кроватью, куда я его поставил.
“Может быть, это и есть тот груз?” – мелькнула догадка.
        – Настя, а что у тебя в этом кейсе такое тяжелое? Будущая докторская диссертация? – попытался пошутить я.
         – В каком кейсе? – удивилась она.
         – Вот в этом, – и я вытащил увесистый кейс из-под кровати.
        – Это не мой, – твердо сказала девушка.
Два кожаных ремня стягивали кейс по углам; вместо пряжек на них были замки, которые открыть не представлялось никакой возможности. Я перерезал ремни ножом. Мне пришлось еще потрудиться над двумя замками в кейсе, прежде чем они поддались моему ножу. Осторожно приподнял крышку. Можно было представить все, что угодно, но только не это: пачки долларов, обтянутые целлофаном. Кейс был набит ими доверху. Я ошеломленно замер.
Увидев мою реакцию, Настя встала с кресла и подошла к кровати, на которой лежал раскрытый кейс: его содержимое потрясло и ее.
Мы долго молча смотрели на несметное богатство.
      – Что это, наследство или приданое? – спросил я, прервав тишину, и вытащил из кейса один долларовый “кирпич”.
Разрезав ножом целлофан, извлек несколько купюр. Они были подлинными. В “кирпичике” находилось десять пачек стодолларовых купюр. Значит, сто тысяч в одном, а их всего десять. Итого – миллион! Мои губы нервно дернулись, а пересохший от волнения язык дважды коснулся верхнего нёба, и я выдохнул слово, осмыслить которое не мог:
– Мил-лион!..
– Миллион?.. – переспросила Настя.


* * *
Давно став достопримечательностью Владивостока, бухта Шамора в последнее воскресенье лета, как всегда, собирала гостей со всей России. Из всех ее уголков слетались и съезжались авторы и исполнители самодеятельных песен, выступления которых длились всю ночь до утра. Такое шоу невозможно забыть никогда. Зрелище притягивало зрителей. Песчаный берег заставлялся множеством палаток и возникал город со своими неписаными законами, где улицы имели свои названия. Здесь можно было прогуляться по Бродвею и попасть в Лас-Вегас, где лица кавказской национальности предлагали шашлык, жареных цыплят, а также любые горячительные напитки, которые имелись в ассортименте.
Фестиваль бардовской песни “Приморские струны” ожидали все. Зрители, заняв места, целыми днями загорали и купались. Хозяева торговых палаток завозили товар; музыканты, празднуя встречу, выпивали и репетировали. Палаточный город жил своей жизнью.
Санек, имеющий свою торговую точку на окраине Лас-Вегаса, тоже готовился к фестивалю. Его приятель Лось, специализирующийся на угоне автомобилей, получил хороший заказ на крутой джип и теперь сидел у него каждый вечер за крайним столиком, поцеживая колу.
  Лось считал себя профессионалом и всякий раз, успешно сбыв украденный автомобиль, мог бы пару месяцев развлекаться, загорать на пляже и не думать о деньгах. Но не таков был Лось. Увести крутую тачку у богатого лоха из-под самого носа, испытать чувство опасности доставляло ему большое удовольствие. Но за несколько дней до начала фестиваля не представилось ни одной реальной возможности, да вдобавок ко всему хлынул дождь, разгоняя отдыхающих. “Да, сегодня работы не будет, – огорченно подумал Лось и решил выпить, чего никогда не позволял себе в “рабочее” время. В небольшой спортивной сумке с необходимым для угона
инструментом всегда лежала фляжка с водкой. Из нержавейки, плоская, она, казалась небольшой, но тем не менее вмещала в себя целых поллитра.
Водкой можно было продезинфицировать раны, согреться в дороге, остановившись на ночлег. А зачастую содержимое фляжки помогало Лосю знакомиться, получать нужную информацию. Наполнив стакан и уже смочив губы, он вдруг увидел, что Санек ему активно “маячит”. Сунув фляжку в сумку,
Лось быстро подошел к своему наводчику.
– Хозяин в павильоне у Нинки втаривается продуктами. Лох – он даже двигатель не заглушил. Работай, у тебя еще минут пять есть, и помни: с тебя причитается.
– О’кей! – коротко ответил Лось и направился к джипу цвета “белая ночь”, который стоял невдалеке, слегка съехав на обочину. Быстро, но осторожно подойдя к джипу, Лось увидел мечту любого угонщика. Навороченный “Лэнд Круиз” с салоном, в который было впихнуто все, о чем может мечтать автолюбитель. Каково же было удивление Лося, когда он обнаружил, что водительская дверь слегка приоткрыта, а пятилитровый двигатель едва слышно работал.
“Неужели из-за дождя хозяин мог так лохануться?” – мелькнуло в голове у Лося.
Но раздумывать было некогда. Он быстро сел за руль. Плавно тронувшись с места, через несколько секунд джип исчез в темноте, словно растаял под дождем. Санек, наблюдая за происходящим из своей торговой лавки, получил изрядную дозу адреналина: не от того, что Лось угнал джип, а от того, что хозяин “Лэнд Круиза”, набив пакет продуктами, выйдя на улицу и не обнаружив своей машины, спокойно развернулся и ушел в обратном направлении.
“Во зажрались! – удивился Санек. – У него тачку за сто “кусков” увели, а он спокоен, как удав. Живут же люди! Я пашу здесь с утра до вечера и с ночи до утра, а о приличной машине даже не мечтаю. Да, рожденный ползать – летать не может”, – и он, подняв стакан, наполненный Лосем, с горечью его осушил.


* * *
Разум отторгал все, что связывало меня с убийством этой ночью, но отказаться от миллиона долларов не хватало сил. Вытащив пару пачек стодолларовых купюр, я сунул их в карман куртки, а остальное положил в кейс, закрыл его и поставил под кровать. Затем налил коньяка и выпил. Сел в кресло, закурил. Настя, тоже сделав пару глотков, удобно расположилась
напротив меня.
– Да, встретил тебя город, ничего не скажешь! – повторил я сказанную Настей фразу, вкладывая в нее совсем иной смысл.
– Что ты теперь будешь делать? – спросила она.
– Я думаю, нам пора освежиться, – ответил я. – Пойдем искупаемся!
– Пойдем, – согласилась Настя.
Берег пах морем. Оставляя следы на песке, мы шли, взявшись за руки. Зажигались костры, приглашая ночных бабочек и мотыльков обсушить свои намокшие крылышки. И вокруг костров, словно завороженные пламенем, выходя из темноты, собирались полуобнаженные, загорелые люди. Звучала гитара, которая всю ночь переходила из рук в руки, блуждая по кругу, а вместе с ней – стакан, на треть наполненный водкой. Благодарные слушатели подносили горячительное, за что авторы и исполнители песен на них не обижались, превращая вечер у костра в незабываемый праздник души, который после трех часов ночи носил эротический оттенок. Богом данная красота затерянной на побережье Тихого океана песчаной бухты отзывалась девственной гармонией в душах людей. Они скидывали с себя тесные одежды. Танец живота у костра под луной – незабываемое зрелище! Затем начиналось ночное купание. Океан манил к себе спокойствием и прохладой.
Настя зашла в воду и поплыла прямо к луне, которая низко повисла над морем, и, казалось, что ее можно потрогать рукой. Я следовал за ней, сохраняя между нами небольшое расстояние. Она заплывала все дальше и дальше.
Луна слепила глаза миллионами бликов, пряча в них ее светлые волосы.
Вскоре я понял, что потерял Настю из виду.
Дальние заплывы по ночам могут быть опасны. Надо рассчитывать свои силы, чтобы вернуться обратно.
“Не стоит испытывать судьбу так часто”, – подумал я и громко крикнул:
– Настя!
– Я здесь! – послышалось в темноте.
  Красивая, словно русалка, она плыла мне навстречу.
– Представляешь, вода светится! – с восторгом сказала она, подплывая.
  Планктон, словно морские светлячки, мерцал вокруг. Дивное зрелище! Если есть на свете сказочно красивый, волшебный мир, то свое начало он берет здесь, на краю света. И кто знает, что он для тебя готовит в следующую минуту?
 Внезапно берег погрузился в темноту, будто его проглотила ночь. Веерное отключение света могло сыграть с нами злую шутку. Находясь в море на дальнем расстоянии от берега, потеряв ориентир, человек поддается панике, и неопытный пловец запросто может утонуть.
– Берег в какой стороне? – спросила Настя, надеясь, что я знаю, где он находится.
– А ты как думаешь? – спросил я, чтобы определить ее состояние и сориентироваться.
– Не знаю, – ответила она.
– Тогда плыви за мной, но только не спеши, береги силы.
     Если вначале мы плыли прямо на луну, то возвращаться нужно было в обратном направлении. Главное, чтобы девушка не запаниковала. Я поплыл рядом, готовый оказать ей помощь в любую минуту, и только тогда, когда ноги коснулись дна, я почувствовал облегчение. Испытав, наверно, такое же
чувство, Настя подошла ко мне и, нежно прильнув, одарила меня таким поцелуем, в котором можно было утонуть от наслаждения. И я тонул вместе с нею. Охваченные внезапной страстью, мы сплетались, словно морская трава, предаваясь волнам...
  Что есть свеча? Вначале это невзрачный кусок воска, собранный из нектара цветов тысячью пчел, который, наверное, целую вечность может лежать в темном ящике комода, но стоит огню коснуться – с ним происходит то, что пока еще никто не смог объяснить.
Вспыхнувшая вдруг свеча завораживает, наполняя холодные сердца любовью и порой является единственным огнем, что светит нам в темном лабиринте души.
   Вконец обессилевшие, выйдя из воды, мы шли по песчаному берегу. Настины стройные ножки утопали в песке.
– Я словно в пустыне... – мечтательно произнесла она.
– Или на необитаемом острове, – добавил я .
   Невдалеке группа любителей ночного купания с разбега плюхнулась в воду.
– А это туземцы, ловцы жемчуга, – пошутил я, и мы весело рассмеялись.
    Если нас кто-нибудь и видел, то наверняка подумал, что идет влюбленная пара, одна из многих в этом палаточном городке. Любовь делает людей чем-то похожими друг на друга.
  Через несколько минут мы подошли к нашему деревянному жилищу.
– Ну, как вода? – кто-то спросил в темноте.
 Я обернулся, едва различив парня, работающего здесь администратором. В руках он держал фонарик, который в случае необходимости мог заменить дубинку. Яркий луч света, скользнувший по нашим ногам, остановился на замочной скважине двери, в которую я уже намеревался вставить ключ.
– Отличная! – ответила Настя, оперевшись на мое плечо, словно она это делала много раз.
– Опять начались веерные отключения света, – извиняясь, пояснил парень.
– Все равно это не испортит нашего настроения, – бодро сказала Настя.
– Вот вам свеча, и будьте с ней поаккуратней.
Вручив мне свечу, парень выключил фонарик и тихо исчез в темноте.
Оказавшись в прихожей, я закрыл на защелку дверь, а Настя, потеревшись об меня, словно кошка, ускользнула в душ. Нет лекарства от горя, но я вдруг понял, что нашел его. Мой прекрасный доктор воскрешала мою израненную душу всю ночь, и у нее это получилось. Какое-то время я лежал на кровати, глядя на деревянный потолок, чувствуя небывалую легкость и опустошенность. Но постепенно возвращаясь в реальный мир, моя душа наполнялась яркими и тревожными красками. Настя, укрывшись белой простыней, мирно спала, положив голову на мое плечо. Осмыслив все события, произошедшие этой ночью, я все-таки не мог составить точного плана дальнейших действий, не поговорив с Настей. Она спала сном младенца, красивая как ангел. Я не хотел ее будить.


* * *
Лось, удобно расположившись за водительским креслом, включил компакт-диск и от души надавил на педаль газа. Джип, “обутый” в новую резину, легко брал повороты, не страшась мокрого асфальта. Обладая внушительным размером и весом, он был абсолютно послушен и, казалось, если выжать газ до конца, может взлететь.
“Нет, – думал Лось, – эту тачку за пять кусков я ему не отдам. Десять – вот реальная цена! Разве от нее можно отказаться?”
Заранее спланировав маршрут угона, Лось изучил его на своем
“Паджерике”, точно рассчитав время и расстояние. Проехав Штыково, через полкилометра свернул налево в заповедник. По проселочной дороге доехал до Ивановки, что в восьми километрах от Сибирцево, и выехал на автомагистраль Владивосток–Хабаровск, минуя все посты ГАИ. Все шло как по маслу. Жажда адреналина давила на газ. Джип летел, оставляя за собой шлейф воды.
Перед Бикинским перевалом уютно расположилось придорожное кафе. Современный дизайн, удобная парковка, не оскорбительные цены сделали его излюбленным местом водителей–дальнебойщиков и тех, кто любил вкусно и недорого поесть в приятной обстановке.
Вот уже несколько часов у края обочины стояли два джипа и “Мерседес”. Хозяин “Мерседеса”, Юрий Григорьевич Бакулин, по прозвищу Генерал, нервничал, часто набирал один и тот же номер по сотовому. Длинные гудки, сигнал проходил – но ответа не было. Давая команды подчиненным, Генерал требовал их немедленного и четкого исполнения. Имея волевой характер, он никогда не боялся принимать решения. Его побаивались и уважали. Руководство доверяло ему самые щекотливые поручения. Сегодня он должен был получить кейс и в сопровождении охраны доставить адресату лично в руки. При успешном завершении задания должно произойти рукопожатие, которое его легко может “подтянуть вверх”. И поэтому Генерал нервничал, то и дело звонил на сотовый Петровичу. Они
были много лет знакомы, работали вместе в УВД. Генерал ушел из управления первым, четко рассчитав: с его опытом можно достичь высокого положения и заработка. И он не ошибся. Через год забрал к себе Петровича, завалил его работой. В нем он был уверен: расчетливый, хладнокровный и умный – в игры играть не будет.
“Где он?” – раздраженно размышлял Генерал, глядя на трассу, которая, вытянувшись, стрелой уходила за горизонт. Звонить Самому с докладом, что груз до сих пор не получен, не хотелось. Настроение стало совсем паскудным, как вдруг вдалеке, сверкнув металликом, наконец-то мелькнул
ожидаемый джип. Генерал облегченно вздохнул и, выйдя из “Мерседеса”, в нетерпении шагнул навстречу. Лось, подъезжая к Бикинскому перевалу, решил добавить газу и, притопив педаль, пулей пролетел мимо ошарашенного такой наглостью Генерала. Через несколько секунд “Мерседес” и два джипа, оставив по килограмму резины на мокром асфальте, кинулись в погоню, набирая скорость. Хабаровский участок дороги значительно уступает приморскому по качеству. Ямки, грубо залатанный асфальт давали значительное преимущество джипу, но в “Мерсе” Генерала за
рулем сидел отличный водитель. Неоднократно проверенный в деле, в нужную минуту он становился единым целым с автомобилем. Уже через несколько минут, оставив за собой два джипа охраны, “Мерседес” сел на “хвост” Лосю.
– Моргни ему фарами, пусть остановится! – приказал Генерал.
Но увидев погоню, Лось до конца притопил педаль газа.
Адреналин ударил ему в виски. Джип яростно рванулся вперед, увеличивая расстояние.
– Ах ты, подлец! – возмутился Генерал. – Догони его во что бы то ни стало! – приказал он водителю, затем извлек из-под заднего сиденья АКМ и, передернув затвор, опустил стекло.
Стрелка спидометра дернулась к цифре “160”. Входя в поворот, Лось увидел черный бок “Мерседеса”. Сухая очередь автомата скользнула по “японке”. Джип вильнул, его бросило на встречную полосу. Потеряв управление, сметая придорожные столбы, он ударился в дерево. Огромный тополь выдержал удар. Лось, выбив лобовое стекло, пролетел несколько метров и “приземлился” в канаве со множественными переломами, потеряв сознание. Из-под разбитого капота джипа показались языки пламени.
– Чего стоите, идиоты! – закричал на подоспевшую охрану взбешенный Генерал. – Мне нужен кейс, ищите его в багажнике!
Охранники быстро обследовали уже во всю горящий джип – но кейса нигде не было. Через секунду взорвался бензобак. Охваченный пламенем, джип сгорел за несколько минут.
– Могу поклясться, кейса в нем не было! – докладывал Генералу командир группы.
– Где водитель?
– В канаве. Приводим в сознание.
– Пойдем посмотрим, что за птица, – сказал Генерал.
  Вскоре они подошли к лежащему на земле Лосю.
– Это не Петрович! – воскликнул Генерал.
   Ситуация выходила из-под контроля. Не было кейса и Петровича. Зная, что груз будет серьезным, Генерал дал Петровичу напарника для страховки, который раньше тоже носил форму, но за превышение служебного положения был уволен из органов и осужден. Скостив ему наполовину срок, Генерал принял его в свою команду: Толян был способным и кому угодно мог развязать язык.
   Вторым специалистом по развязыванию языков был Лекарь, который, склонившись над угонщиком, приводил его в чувство. Некогда получивший образование фельдшера, с бледно-голубыми, как смерть глазами, он выполнял свою работу с энтузиазмом, вкладывая в нее все свои знания.
– Он живой? – спросил Генерал, склонившись над истекающим кровью Лосем.
– Живой! – ласково ответил Лекарь. – Еще пару минут, и заговорит. Я ввел ему снадобье, мой личный коктейль.
– Что он почувствует? – поинтересовался Генерал.
– Ему станет очень хорошо, – улыбнувшись, Лекарь приоткрыл веки Лося и заглянул в глаза. Затем приподнял его голову и нанес хлесткий удар по щеке ладошкой. Лось открыл глаза, приходя в себя: над ним склонилась будто сама смерть, задавая вопросы:
– Тебя как зовут?
– Коля, – прошептал Лось сухими губами.
– Фамилия? – спросила смерть, словно проверяя, говорит он правду или нет.
– Строков, – ответил Лось, почувствовав облегчение и безразличие.
Коктейль, которым “угостил” его Лекарь, был многократно проверен и сбоев не давал.
– Откуда у тебя эта машина? – потеряв терпение, спросил Генерал.
– Украл, – выдавил Лось и глупо заулыбался.
   Коктейль, поглотив боль, уже расправился с его волей.
– Откуда? – услышал он вопрос, который доносился издалека, словно из параллельного мира. – Откуда ты его угнал? – вновь послышалось в вышине.
– С Шаморы, – выдавил Лось и, перед тем, как снова отключиться, добавил: – У меня там Санек торгует. Сказав эти слова, он потерял сознание.
– Что с ним? – спросил Генерал, обратившись к Лекарю.
– Все, теперь, если не умрет от потери крови, то заговорит часов через пять, не раньше, – ответил тот со знанием дела.
    Взвесив все за и против, Генерал взял телефон и набрал номер. Вскоре на другом конце линии взяли трубку.
– Отгадай для меня загадку, – начал Генерал. – Есть машина, но нет хозяина и нет кейса, зато есть придурок, и он без сознания. Что нужно сделать, чтобы найти хозяина и кейс?
    На другом конце линии кто-то вздохнул:
–  Какой километр?
–  Прямо на Бикинском перевале, не ошибешься.
–  Оперативная группа уже выезжает.
– Звони в Приморье, подключай своих коллег! Времени у нас мало, нужно сделать все, чтобы не измазаться в дерьме! –
   Отключив телефон, Генерал сел в “Мерседес” и коротко бросил: – Во Владивосток, на Шамору, пулей! Кортеж автомобилей, состоящий из черного бронированного “Мерса” и двух джипов сопровождения, с предельной скоростью помчался в обратном направлении – во Владивосток.


* * *
   Солнце, осветив бухту, предвещало начало фестиваля бардовской песни “Приморские струны”. Последнее воскресенье лета. Незабываемое...
Настя, открыв глаза и нежно мурлыкнув, сладостно потянулась, обнажая свое изящное тело. “Даже самой красивой сказке однажды приходит конец”, –
подумал я и спросил:
– Ты проснулась?
Ответом был ее нежный поцелуй, который увлек меня за собой, разбивая мои планы. Восходящее солнце бессовестно подглядывало в окно, нежно трогая нас своими теплыми лучами. В глазах Насти не осталось и следа страха, который вселился от бывших “попутчиков”. Теперь ее глаза были наполнены страстью и огнем, от которого легко воспламенялась моя душа.
В реальную жизнь я возвращался под прохладным душем. За эту ночь, поглотив целый океан энергии и нежности, я вновь почувствовал себя сильным. Мозг четко работал, решая сложную задачу моих дальнейших действий. И наконец во мне родился идеальный план. В нем пока не хватало одного – разговора с Настей.
Выйдя из душа, я увидел ее, сидящую в кресле. На чистом журнальном столике стояли два стакана с апельсиновым соком.
Это как раз было то, что мне сейчас нужно. Вкус натурального и прохладного сока проводил как бы ту незримую грань, разделяя сказку и действительность.
– В жизни можно делать все, но рано или поздно за все приходится отвечать, – начал я. – Возможно, то, что произошло в лесу, навсегда останется тайной, но я не исключаю возможности, что кто-то уже идет по нашему следу. Здесь оставаться больше нельзя. Лучше отсюда уехать, и как можно скорее. Кроме того, я не хочу, чтобы ты жила в постоянном
напряжении и страхе. Я знаю, что это такое. Поэтому считаю, нам необходимо расстаться. Настя слушала мой монолог, глядя в окно, за которым еще спал палаточный город. Но когда она взглянула на меня, я уви-
дел ее глаза. Словно наполненные чистой водой озера, отражая солнечный свет, они блестели, как блестит упавшая с неба звезда, как жемчуг, спадающий с разорванных бус. И я понял, почувствовал, что крепко к ней привязался.
– Почему, почему мы должны расстаться? – спросила она.
– Потому что это опасно, – коротко ответил я и тихо добавил: – Зачем я тебе? Молодая, красивая. У тебя вся жизнь впереди.
   Настя подошла ко мне и, встав на колени, глядя мне прямо в глаза, прошептала:
– Ты мой Робин Гуд, мы едем вместе. Возьмешь меня?
   Солнце осветило ее лицо, сохранив таинственность, и лишь глаза, в которых отражалась вся вселенная, требовали немедленного ответа.
– Хорошо, – ответил я. – У тебя еще будет время подумать.
  Сейчас мне надо на пару часов уехать. Когда вернусь, ты должна быть готова.
  Я быстро оделся и вышел. Дойдя до перекрестка, на котором ночью бросил джип, я пересек дорогу и остановил частника, едущего в город:
– До Зеленого Угла подвезешь?
– Стольник! – потребовал он.
– Договорились, – согласился я, садясь на заднее сиденье.
   У водителя, молодого парня, на руках были тонкие кожаные перчатки для автокроссов. Его белая “Корона” имела неплохую подвеску, оборотистый двигатель и комфортабельный салон.
   Встречных машин было мало, и водитель уверенно давил на газ. “А ведь это именно то, что мне сейчас нужно, – осенило меня. – Белая “Корона” не привлечет внимания. Таких машин тысячи разбросаны на территории Приморского края и Амурской области”.
– Что у нее за двигатель? – спросил я, нагнувшись к водителю.
– 4S, – коротко ответил он.
– Давно в городе бегает? – продолжал я.
– Пару месяцев, – кинул он через плечо, увлеченный дорогой.
– Сколько стоит?
– А ты что, хочешь ее купить? – прямо спросил он.
– Если сговоримся, может, и куплю, – уклончиво ответил я.
– Я бы продал, но скажу честно, с ней жалко расставаться.
  Она мне нравится. Знаешь, как винтит! – и он резко придавил педаль газа.
  Меня откинуло на спинку сиденья. “Действительно, отличный двигатель, – подумал я. – По-видимому, он был рассчитан на более тяжелый кузов. “Корона” – с номерами, и ее можно забрать без хлопот, по доверенности”.
 Каждый, у кого нет автомобиля, мечтает его приобрести, и каждый, у кого он есть, желает его продать. Идея с продажей автомобиля заинтересовала водителя.
– Сколько ты за нее хочешь?
– Она стоит три с половиной. Три восемьсот – и она твоя!
– Машина оформлена на тебя?
– Нет, я купил ее по доверенности, с правом продажи и передоверия.
– Останови где-нибудь, хочу взглянуть под капот, – попросил я.
   Парень остановил машину на обочине. Я внимательно осмотрел кузов и остался доволен. Обтекаемая форма, затонированные стекла, хорошая широкая резина. Под капотом находилось сердце машины. Японские конструкторы не оставили ни одного свободного места, перепутав все проводами, трубками и шлангами. Водитель вытащил масляный щуп и протянул мне:
– Взгляни! – сказал он, улыбаясь.
   Я взял щуп и увидел на нем чистое масло, уровень которого был чуть ниже максимальной отметки.
– Что за масло залито?
– “Валволайн”! Я заливаю только его. – Он вставил щуп на место.
– Ты сможешь мне ее передоверить? – спросил я.
– А ты что, не будешь ее переоформлять? – удивился он.
– Зачем? Кому нужна эта возня? Покатаюсь пару лет и продам на запчасти.
– Без проблем, – коротко ответил он.
– Тогда меняем маршрут. Где здесь поблизости нотариальная контора, в которой поменьше посетителей?
– Есть такая. Мы рассчитаемся прямо у нотариуса в кабинете. Идет? – предложил он, глядя мне прямо в глаза.
Я выдержал его взгляд и спокойно ответил:
– Без проблем.
Получив техпаспорт и доверенность, я любезно рассчитался с парнем, незаметно перекинув ему еще пару стольников:
“Пусть повеселится. Теперь он наверняка будет избегать со мной встречи”.
Когда мы вышли на улицу, парень подошел к машине, ключом открыл багажник и, приподняв коврик, отодвинул оргалитовую крышку, под которой находилась запаска.
“Какое прекрасное место для хранения кейса!” – осенило меня.
– Пришлось немного модифицировать, – объяснил он.
Во вместительном багажнике помещалась еще одна запаска. Она была пристегнута резиновым ремнем к спинке заднего сиденья. Приморские водители окрестили ее “лимоном” за ядовитый желтый цвет. Я выдернул ключ и захлопнул багажник, на котором, кроме многочисленных обозначений и названий, блестящими буквами было написано: “4WD”.
– Так она что, полноприводная? – ошарашил своим вопросом я бывшего хозяина автомобиля.
– А ты что, не знал?! – удивился он.
    Я сел за водительское кресло, состроив на прощанье душевную
 улыбку. Завел двигатель и, плавно тронувшись с места, быстро набрал скорость, выбрав направление – Шамора.
В половине десятого я проехал шаморовский пост ГАИ и припарковал машину сразу за перекрестком. День выдался солнечным. Волны, облизывая берег, стирали следы, словно пересыпали их в песочных часах вечности,
оставляя лишь воспоминания.
Палаточный город еще мирно спал, набираясь сил после вчерашнего веселья, а берег захлестнула новая волна отдыхающих. Я прошел мимо машины, торгующей хлебом. К ней тянулась очередь, покупатели свою одежду свели до крайнего минимума. Каждый из них держал деньги в руках, так как класть их было просто некуда. Люди кавказской национальности уже установили свои мангалы с подветренной стороны. На шампурах благоухал шашлык, пробуждая к жизни палаточный город.
“В этой суматохе нас никто не заметит, – подумал я и свернул к летнему домику. Поднявшись на крыльцо, остановился.
– Что ждет меня за этой дверью?” – задал я вопрос своему внутреннему голосу. “Исцеление или испытание”, – ответил он.
Я уже хотел постучать в дверь, как вдруг она сама открылась. На пороге стояла Настя. Я не сразу узнал ее.
Белое короткое, облегающее платье подчеркивало достоинства ее фигуры. Светлые волосы спадали до плеч, а легкий макияж придавал ее глазам изумрудный блеск. Она одарила меня взглядом влюбленной кошки. Соски ее упругой груди призывно выпирали. Было видно, что она приняла решение, окончательное и бесповоротное. Происходящее с нами представля-
лось ей романтическим приключением, в котором опасность и риск придавали чувствам остроту, наполняя их гаммой новых ощущений.
Как бы я хотел утонуть в этом омуте вместе с ней, но в глубине души чувствовал стремительно надвигающуюся опасность.
Только человек с “изуродованным” интеллектом, когда разум берет верх над инстинктами, смог бы заставить себя устоять в эту минуту. Словно прочитав мои мысли, Настя улыбнулась:
– Я готова.
  Ее чемодан стоял в прихожей. Мы прошли в комнату. Настя несколько раз нежно погладила меня, в ее глазах сверкали игривые искры. Честное слово, мне это нравилось!
   Кровати были аккуратно заправлены, а в комнате произведена уборка. Кейс находился на прежнем месте. Я вытащил его и положил на журнальный столик. Сейчас мне нужно было что-то такое, что могло отрезвляюще подействовать на меня. Я приподнял крышку кейса. Действительно, такое количество денег имеет мощный энергетический заряд, сравнимый разве
что с холодным душем.
– К сожалению, нам пора! – снова погрузившись в реальный мир, перешел я к действиям. Сходил на кухню, взял большой черный целлофановый пакет, предназначенный для мусора, засунул в него кейс. Еще раз осмотрев комнату, я положил ключ от домика на стол. Выйдя на улицу, через пару минут мы были уже за территорией турбазы. Растворившись в многочисленном потоке отдыхающих, дошли до перекрестка, где стояла среди таких же неприметных машин наша белая “Тойота–Корона”.
         – Карета подана! – сказал я и, не вытаскивая руку из кармана, надавил на кнопку пульта противоугонного устройства. “Корона” пискнула, моргнув “габаритами”. Я открыл багажник, приподнял коврик, оргалитовую крышку и достал запаску. Вместо нее поместил кейс. Сверху тайничка поставил
Настин чемодан, а рядом с ним положил запаску.
         – Это наша машина? – спросила Настя.
         – Наша, – ответил я, усаживая ее на переднее сиденье. – Специально под твое платье подбирал.
         Похоже, все любители поспать по выходным уже проснулись и, увидев на безоблачном небе ласковое солнце последнего дня уходящего лета, решили провести этот день на песчаном пляже бухты Шамора.
К перекрестку, где стояла наша “Корона”, с трех направлений двинулась целая армия автомашин. Трасса вдоль побережья еще оставалась свободной.
  Я завел двигатель, и мы тронулись в путь, выбрав маршрут, по которому недавно дождливой ночью Лось угонял джип. Может быть, само провидение, развлекаясь, переставляет фигуры, играя нашими судьбами, не знаю. Но этот маршрут я выбрал не случайно. Через пару километров мы доехали до пионерского лагеря “Океан”. Еще в советские времена он был
вторым по престижности после “Артека”. Лауреаты фестивалей, победители олимпиад получали путевки в лагерь, который был открыт круглый год. На подъездах к нему с обеих сторон стояли знаки ограничения скорости до сорока километров. Я сбавил скорость: чуть ниже по трассе наверняка прячется в кустах предприимчивый гаишник. Стоило нам проехать не-
большую возвышенность, как перед нами возник ровный участок дороги, по которому вереницей тянулись автомашины. По встречной полосе, бесцеремонно прижимая всех к обочине, на большой скорости, не обращая внимания на знаки, летел черный “Мерседес” с желтыми номерами. За ним, будто на жесткой сцепке, мчались два джипа. Раздался визг тормозов. Я
едва успел свернуть на обочину, чтобы избежать столкновения.


                * * *
Дед Матвей вот уже около десяти лет жил в пригороде. Он слыл человеком непьющим и работящим. После хорошего дождя он просыпался за час до рассвета и, взяв корзину у своей старухи Марии Федоровны, уходил за грибами. Проходя по спящей улице мимо домов, дворов и усадеб, он хитро щурился, приговаривая:
          – Спите, спите, все Царствие Небесное проспите. Кто рано встает, тому Бог дает.
             С этими словами он, как всегда, сворачивал с дороги на тропинку, ведущую через лес к станции. Он знал все грибные места, и любители грибов, что просыпались позже, находили в лесу только аккуратно обрезанные ножки грибов, а в лучшем случае – сыроежки, которые дед Матвей никогда не брал. Он насобирал уже полкорзины грибов и решил нарезать опят, которые недавно заприметил на пнях за оврагом. Спускаясь вниз, палкой раздвигал папоротник, сбивая росу. Подойдя к полянке, вдруг услышал зуммер сотового телефона. Дед Матвей более двадцати лет проработал боцманом, и даже теперь, находясь на заслуженном отдыхе, он хорошо различал звуковые сигналы. Этот звук последнее время раздражал его. Работая на огороде и наслаждаясь пением птиц, он постоянно слышал этот звон из-за соседского железного забора. У соседей были такие же телефоны; у них то и дело раздавались звонки, шли переговоры, невольным свидетелем и заложником которых становился дед Матвей. Он не любил подслушивать, вторгаться в чужую жизнь, но то что слышал, порой вызывало в нем просто омерзение. Тогда он в сердцах втыкал лопату в землю и уходил в дом.

            Год назад его сосед Федор, который всю жизнь проработал на фанерном заводе, тяжело заболел. Диагноз врачей был неумолим. Требовалась срочная операция. Понадобились деньги, тогда он продал свой еще добротный деревянный дом и переехал к сыну. Вскоре на этот участок зашла тяжелая строительная техника. Экскаватор сломал дом и все надворные постройки. “КАМАЗы” целыми днями вывозили грунт и строительный мусор. Котлован вырыли огромный и глубокий.
          “Уж не санаторий ли собираются строить?” – удивлялся дед Матвей.
Но вскоре, словно по взмаху волшебной палочки, на месте котлована вырос дворец, напоминающий крепость. Блистающие башенки с узкими бойницами, пластиковые окна, изящная оранжерея, а вместо огорода – уютный парк, засаженный голландскими цветами. Вокруг участка – высокий железный забор с фонарями, и пара злобных огромных ротвейлеров для охраны. Такое соседство пугало и настораживало деда Матвея. Вот и сейчас, находясь в лесу и услышав зуммер сотового телефона, дед Матвей сразу насторожился. Он еще немного спустился вниз и подошел к дереву. В нескольких метрах от него, посередине небольшой поляны лежали двое мужчин, не подавая признаков жизни. В кармане куртки одного из них все
еще звонил телефон.
         – Ох, горе, горюшко-то какое! – вздохнул дед Матвей и подошел ближе.
Нагнулся и вытащил телефон, который по-прежнему издавал гудки. Открыл крышку и поднес телефон к уху.
        – Алло, алло, Петрович! Алло, отвечай. Ты где, что случилось, почему не выходишь на связь?!.. – кто-то кричал на другом конце линии.
        – Алло! – ответил дед Матвей. – Вызовите милицию!
        – Это кто?! Кто это?!.. – по-прежнему кричал из трубки чей-то голос.
        – Я, пенсионер Ребров Матвей Григорьевич, нашел двух мертвых мужчин в лесу, недалеко от станции.

       – Как мертвых?!.. Около какой станции?!.. – и в этот момент телефон издал протяжный писк и отключился.
       – Эх, техника-то ненадежная какая, – дед Матвей положил телефон на траву рядом с убитым, в груди которого зияла рана. Дед Матвей посмотрел на второго убитого: выстрел пришелся ему прямо в сердце.
– Кто же это вас так?.. – горестно произнес старик, повздыхал немного, взял корзину и пошел на станцию звонить в милицию.


                * * *
        – Вот подлец! Опять за свое взялся. Окажись ты живым, я бы из тебя душу вынул! – задыхался от злобы Генерал. – Тоже мне, “крестный папа” нашелся, любитель окрестить кровью. Значит, хотел Толяна окрестить, да лоханулся! – Он достал сотовый и набрал номер. На другом конце линии кто-то снял трубку.  – Это я! – пробасил Генерал. – Как там наш угонщик, пришел в себя?
         – Нет, он умер, больше не приходя в сознание, от потери крови.
Генерал почувствовал, что доброжелательная фортуна повернулась к нему кормой, суля большие проблемы, но сдаваться нахлынувшим обстоятельствам было не в его характере.
        – Дай Лекарю двух детективов и срочно отправляй его самолетом в Приморье, нечего ему у тебя прохлаждаться. Работы будет много. Свяжись с Советским РОВД. Где-то в пригороде некто Ребров Матвей Григорьевич нашел два трупа. У меня есть уверенность, что это наши. Будет информация, сразу звони мне на сотовый, а я займусь Шаморой. Есть тут у меня одна ниточка.
          Генерал отключил телефон и небрежно бросил его на заднее сиденье. Сейчас ничто не должно мешать ему думать. В такие минуты в нем пробуждался волк, идущий по кровавому следу жертвы. Около десяти часов утра, подъезжая к бухте Шамора, Генерал, взвесив все за и против, имел точный план дальнейших действий. Сейчас ему нужен был Санек, который торгует на Шаморе. Искать его следовало, скорее всего, в каком-нибудь
ларьке, недалеко от удобной парковки машин. Этот Санек, без сомнения, был наводчиком. Некто, убивший людей Генерала и завладевший грузом наверняка хотел избавиться от приметной машины, поэтому бросил ее где-нибудь в оживленном месте. Убийство, скорее всего, было незапланированным. Иначе зачем рисковать и перегонять ворованный джип на Шамору и там его бросить? Если убийство было спланировано заранее, то убийца воспользовался бы транспортным средством.
Берег тянулся длинной полосой, прячась за кронами деревьев и крышами турбаз. Водитель уверенно вел “Мерседес” на большой скорости, прижимая и подрезая двигающиеся по трассе машины. С левой стороны море закрыл своими корпусами пионерлагерь “Океан”.
           – Не мог он далеко уйти, – рассуждал вслух Генерал. – Он где-то рядом, совсем близко, я это чувствую. В этот момент “Мерседес”, объезжая выбоину на дороге, вильнул влево, едва не столкнувшись с белой “Тойотой–Короной”.


                * * *
                – Мне нужно сообщить родителям, что я доехала и хорошо устроилась, – сказала Настя, многозначительно улыбнувшись.
               – Можно заехать в Артем; кстати, там неплохой рынок, – ответил я, думая о черном “Мерседесе”.
                Он был мне знаком. Я не мог его спутать с другим таким же. Несколько раз мне приходилось видеть этот “Мерседес” с темными, тонированными стеклами и желтыми номерами, припаркованным к дому моих соседей в пригороде.


                На меня вдруг нахлынули воспоминания... Все было отлично, пока сосед не продал свой дом. Моя жена Анжелика находилась на седьмом месяце беременности. Мы ждали сына. Всю работу по дому я делал сам, успевая еще крутиться на работе. Дел, как всегда, было невпроворот, а тут еще и груз застрял в Москве – вагон скоропортящихся продуктов. Немалые деньги могли просто пропасть. И может быть, все было бы хорошо, если бы не новые соседи. За год они выстроили дом на месте старого. Судя по размаху, денег в строительство вкладывалось много. Использовались самые дорогие материалы. Мы всегда терпимо относились к шуму, доносившемуся с их участка, но беспардонность и вседозволенность, с которой они себя вели, удручала.
                Однажды Анжелика возвращалась из магазина. Когда она проходила мимо дома новых соседей, в железном заборе открылась дверь, и на улицу выскочил огромный ротвейлер, без поводка и намордника. Через секунду он бросился на нее. Она лишь смогла прикрыться сумкой с продуктами, в которую пес вонзил свои острые клыки, повалив на землю беременную женщину.
                В это время я копался на огороде и, услышав крик, выскочил на улицу, в руках у меня была лопата. Жена лежала на земле, закрывая лицо сумкой. Кобель яростно набрасывался на нее. Я подбежал, резко и сильно толкнул его. Он от неожиданности упал. По-видимому, еще никто с ним так не поступал. Не давая ему опомниться, я запрыгнул на него, подставив клыкам черенок лопаты. Находясь на спине, пес, вцепившись в дерево, отчаянно махал лапами в воздухе. Я же крепко держал лопату и давил ею изо всех сил, прижимая его голову к земле. В глазах ротвейлера, переполненных злобой, появился страх.
             “Где же хозяин? – думал я. – Если он сейчас не появится, я убью этого пса. Иначе он расправится со мной”. Взглянув на железный забор, за приоткрытой дверью я увидел хозяина дома, моего нового соседа, который спокойно наблюдал за происходящим. Под его густыми бровями вместо глаз, казалось, находились колючки. Похоже, он считал себя Цезарем, а
меня – гладиатором, вступившим в бой со зверем. Понимая, что мне неоткуда ждать помощи, я надавил лопатой на пасть так, что пес жалобно заскулил. Потянул черенок на себя. Ротвейлер разжал пасть. Приподнявшись с колен, я ударил пса черенком по шее и крикнул:
             – Фу!
                Услышав знакомую команду, пес в замешательстве встал на лапы и шатаясь, отбежал в сторону. Я подошел к хозяину, который по-прежнему стоял у приоткрытой двери.
            – Что вы себе позволяете?! – с негодованием спросил я. Глаза-колючки блеснули из-под бровей надменным холодом, порождая в моей душе гнев. Животное, повинуясь инстинктам, выполняет приказ хозяина, поэтому оно имеет право на сострадание. Хозяин, отдающий жестокий приказ, – нет. Дверь распахнулась, и мне навстречу вышли двое парней
спортивного телосложения, но их остановила остро заточенная лопата, которую я держал в руке.
             – Послушай, ублюдок, если с моей женой что-нибудь случится, я тебя здесь похороню! – сказал я, теряя самообладание.
                В ответ он лишь слегка прищурил свои колючки. Я выдержал его взгляд, повернулся и подошел к жене, которая еще не отошла от испуга, взял ее под руку, и мы пошли домой.
              – Не беспокойся, все будет хорошо, – успокаивал ее я. – Собака выскочила случайно.
              Она рыдала, закрыв глаза носовым платком, и вдруг прошептала:
              – Нет, была команда.
              – Какая команда?!
              – Взять!
                Наверно, такую же жгучую боль испытывает человек, которому в сердце вонзается шило. Подобное испытал и я. Появилась ненависть. “Он – явный псих, и нужно что-то делать”, – напряженно думал я, пытаясь найти какое-то решение.
Спустя пару дней я встретил деда Матвея, который жил в  доме напротив моего злобного соседа. Его супруга Мария Федоровна снимала наговоры, выгоняла недуги травами. Люди уважали старушку за ее Божий дар и побаивались. Каждый день она покупала упаковку сосисок и кормила приходящих к ней на обед бродячих кошек. За это они были ей благодарны и
никогда не забывали заходить каждый день к обеду на ее участок. От деда Матвея я узнал, что новый сосед, прогуливая своего толстого персидского кота, встретил Марию Федоровну, которая возвращалась из леса с корзиной целебных трав, и предложил ей продать дом вместе с участком земли. Она отказалась, и он пригрозил, что сожжет его и все надворные постройки. Выслушав угрозу, Мария Федоровна поставила на землю свою корзину, подняла правую руку и властно бросила:
               – Прокляну!
                На мгновенье почувствовав холод смерти, сосед вдруг увидел свои собственные похороны. На лбу его выступил холодный пот. Он ощутил, как неведомая сила сдавила его сердце и чуть не остановила. Он мертвенно побледнел, но собравшись с духом, взял кота на руки и произнес:
              – Извините, я пошутил.
                Такие люди, как он, привыкли достигать намеченных целей, и вскоре захват начался с другой стороны его участка. Тактика была простой. Вначале – устрашение, а затем “пряник” в виде скромной компенсации. На следующий день после схватки с ротвейлером ко мне пришли от соседа двое мужчин с предложением купить мой дом и участок. Цена, названная ими, была занижена вдвое. Кроме того, они сделали мне “толстый” намек, что от их предложения я не смогу отказаться. Тогда я взял в руки купленную в магазине “Снайпер” гладкоствольную, полуавтоматическую
“Сайгу”, которая выглядела как АКМ, и, передернув затвор, попросил незваных гостей удалиться восвояси, предупредив, что, если еще раз они пересекут границу моего участка, то это будет последнее, что они сделают в своей жизни. Затем я увез Анжелику в город погостить несколько дней у
ее давней подруги, а сам улетел в Москву, пообещав через три
дня вернуться.


                * * *
Бывая по делам в столице, я всегда останавливался в полюбившейся мне гостинице “Измайлово”, и непременно в корпусе “А”. По сложившейся традиции еще с горбачевских перестроечных времен в России тех, кто воруют вагонами, как правило, не судят. Их места на скамье подсудимых занимают те, кто украл из этих вагонов одну коробку в надежде прокормить свою семью.
Компания, получившая мои деньги, объявила себя банкротом, присвоив баснословные барыши. Реклама, которую она давала, притягивала коммерсантов низкими ценами, а гарантом сделок выступал, можно сказать, сам Кремль. Попав, под жернова адской пирамиды типа “МММ”, я пытался вернуть хотя бы часть средств. Но для этого требовалось время, которого у меня не было. Администрацию лжекомпании охраняли омоновцы в камуфляже и с автоматами наперевес. Сотни обманутых коммерсантов, купившихся на рекламу, слонялись по Москве, обивая пороги судов и адвокатских контор. Наше российское законодательство сочинило тексты законов, забыв в них расставить запятые. Простой смертный коммерсант не может воспользоваться выгодным банковским кредитом, как это делают наши коллеги в цивилизованных странах мира. Высокие проценты пожирают любое доброе начинание, а затем снежным комом обрушиваются на предпринимателя, рискнувшего взять кредит. Остается надеяться только на собственные силы и опыт. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Подделав пропуск, я смог проскользнуть мимо ОМОНа и попасть в головной офис лжекомпании. В кабинете коммерческого директора я предложил подписать наш контракт, из которого следовало, что я получил причитающийся мне товар полностью и никаких материальных претензий не имею, в обмен на пятьдесят процентов из ста, переведенных мною. В глазах у
хозяина кабинета мелькнула тусклая искорка, и он произнес тоном благодетеля:
              – Двадцать пять.
                Я мужественно пытался скрыть свое презрение. Еще немного поторговавшись, мы сошлись на тридцати пяти. Затем я подписал контракт, и мы пошли в кассу, где мне вручили третью часть переведенных мною денег.
Порой не важно, сколько высших образований получил человек, потому что основным помощником для него является жизненный опыт. Спускаясь по лестнице, я чувствовал себя обокраденным, но когда вышел на улицу и увидел коммерсантов, безнадежно пытающихся собрать демонстрацию протеста,  сразу успокоился. То, что сделал я, в такой ситуации было единственным правильным решением.

               На следующий день рейсом Москва–Владивосток я прилетел в родной город, который встретил меня мокрым туманом и слякотью. Десять дней, которые мне пришлось провести в Москве, заставили меня взглянуть на мой город по-новому.
              Каждый день люди живущие здесь, не замечая, питают себя энергией великого океана, порой ощущая на своих губах соль далеких морей. Город–порт живет своей жизнью, разбросав на сопках дома, за окнами которых всегда кто-то кого-то ждет, зажигая огни. И над океаном каждую ночь расцветает “морская роза”, на свет ее плывут корабли со всего света. Я почувствовал себя странником, который, вернувшись домой, так и не смог понять, что это: край света или  его начало? Хотелось поскорей увидеть Анжелику. Купив несколько свежих газет, я взял такси и поехал в город. Перебросившись несколькими фразами с водителем, развернул газету и погрузился в чтение. Около небольшого цветочного павильона попросил остановить машину. Увидев меня c красивым и чувственным букетом белых роз, таксист невольно улыбнулся. Я бережно положил цветы на заднем сиденье и снова взял газету. На предпоследней странице, в разделе “Криминальная хроника” прочитал информацию, в которую невозможно было поверить: “В пригороде дотла сгорел дом, унеся в пламени пожара жизни двух его хозяев – супругов...” Дальше шла моя фамилия. Заметка заканчивалась словами: “Вот до чего доводит небрежное отношение с огнем”. Сложно описать словами то, что почувствовал я. Мне казалось, что я падаю в бездонную пропасть, желая насмерть раз-
биться об каменное дно...

                Я пришел в себя только тогда, когда увидел вместо своего дома груду пепла. Просторный деревянный дом, срубленный из лиственницы, с резными карнизами и веселыми окошками, исчез, будто его никогда не было. Ветер раздувал пепел по саду, в котором еще совсем недавно жила любовь, строились планы. В те страшные минуты словно само провидение давало мне
силы, иначе сердце разорвалось бы на тысячи осколков, смешав мою кровь с пеплом жены, не родившегося ребенка и друга, который чем-то был на меня похож, но с душой более доброй и отзывчивой; он был менее честолюбив, в своем не совсем устроенном быту, ему жилось просто и понятно. Не знаю, как ноги вывели меня на дорогу. Пройдя несколько десятков метров я увидел белый полуторатонный грузовик Ильи. Он стоял на обочине за домом деда Матвея. Дорога, прилегающая к нашим домам, была узкой, и поэтому Илья, если приезжал больше, чем на пятнадцать минут, всегда ставил свой габаритный грузовик на это место, чтобы не препятствовать движению.
Согнув из стальной проволоки отмычку, я просунул ее в салон и поднял задвижку. Дверь открылась. Илья несколько раз забывал ключи в своем грузовике, впопыхах захлопнув двери, поэтому так открывать мне приходилось неоднократно. В бардачке Илья хранил ключи от квартиры. Они находились на месте. Я бессознательно положил их в карман, еще не сознавая, что с этой минуты перестал быть самим собой. Теперь для всех меня уже не было в списках живых. Мне пришлось прожить в гостинке Ильи три долгих месяца, постепенно восстанавливая, собирая по крупицам картину происшедших событий...

               Дальняя дорога часто навевает воспоминания, невольно наводя на размышления; отделяя прожитую жизнь, она возрождала надежду на лучшее будущее, которое пряталось где-то вдали за горизонтом. И я давил на газ, приближая желанную встречу. Насте необходимо было позвонить родителям, и я свернул в Артем.


                * * *
“Мерседес” и два джипа сопровождения, доехав до центрального перекрестка бухты Шамора, припарковались прямо под знаком “остановка запрещена”. Тысячи полуобнаженных тел лежали на песке, принимая солнечные ванны. Словно морские тюлени, вдоволь наплававшись в море, теперь грелись под
солнцем, лениво озираясь вокруг. Трепетные мамаши наблюдали за своими малышами, которые возились в песке, строя замки, украшая их ракушками и разноцветными стеклышками, обточенными морем. Генерал невольно почувствовал себя лишним на этом затянувшемся празднике. Палаточный город жил по своим законам. Люди, сонно слоняющиеся вокруг, смотрели на привыкшего к вниманию Генералу с полным безразличием.
             – Скопище скотов и дармоедов! – Генерал смачно сплюнул. В этот момент на заднем сиденье “Мерседеса” зазвонил
телефон. Генерал взял трубку.
            – Юрий Григорьевич!.. – раздался голос старшего оперуполномоченного Лещенко. С ним он несколько лет назад работал в Управлении. Но после развода с женой Лещенко крепко запил. Когда он находился на грани увольнения из органов, Генерал договорился с кем надо, и Лещенко перевели в Советское РОВД. Старший лейтенант был отличным оперативником, полагался не только на дедукцию, но и на собственное чутье.
Получив ориентировку о двойном убийстве в пригороде, Лещенко с группой криминалистов сразу выехал на место преступления. Сообщившего об убийстве в лесу деда Матвея он хорошо знал, точнее, его супругу Марию Федоровну, которая три года назад спасла жизнь и карьеру старшего лейтенанта, закодировав его от пьянства. Прибыв на место преступления, Лещенко среди убитых опознал Виктора Петровича Рыкова, который ушел из Управления по собственному желанию и работал на Генерала. Дело принимало серьезный оборот. Обследовав место преступления и посовещавшись с криминалистами, Лещенко восстановил картину происшедших событий и позвонил Генералу.
             – Говори, я слушаю, – сказал Генерал.
             – На моем участке – двойное убийство. Я сожалею, но один из убитых – Виктор Петрович. Личность второго убитого устанавливаем. Было произведено два выстрела с расстояния пяти метров из пистолета ТТ. Смерть наступила мгновенно. Убийца стрелял из-за дерева. Обнаружены две гильзы. В левой руке второго убитого найдены длинные светлые волосы. Кроме того, сохранился отпечаток женской туфли со шпилькой. Дело
непростое, запутанное, нужно дождаться заключения cудмедэкспертизы.
             – А что ты сам думаешь?
             – Я могу ошибаться, Юрий Григорьевич.
             – Говори! – отрезал Генерал.
               Лещенко еще раз взвесил свою версию, посмотрел на на-
ручные часы:
             – Убийца приехал на электричке в двадцать два сорок. Ско-
рее всего, он не хотел быть замеченным и отправился в поселок через лесную тропинку. По дороге, возможно, услышал крик некой блондинки, поменял маршрут и спустился с тропинки к оврагу. Судя по тому, что рядом со вторым убитым находился нож с его отпечатками, тот скорее всего, хотел договориться с блондинкой по-жесткому... Убийца произвел подряд два выстрела и скрылся с места преступления на автомашине, принадлежащей Виктору Петровичу, прихватив с собой девицу. К сожалению, вчера был сильный дождь. Следов почти не осталось.
              – Спасибо за службу, Лещенко! – поблагодарил Генерал. –
Появится заключение экспертизы, звони!
              – Есть! – коротко ответил старший оперуполномоченный.
                Всё становилось на свои места. “Значит, я не ошибся, – думал Генерал, просчитывая свою версию. – Вероятно, Петрович все-таки хотел окрестить своего нового напарника. Ему, как профессионалу, необходимо было определить ту грань, через которую мог перейти Толян, ведь в дальнейшем им пришлось бы работать вместе. Но кто убийца? Кто ему нужен был в поселке прошлой ночью?” Мозг четко работал, взвешивая все за и против. Волк бежал по кровавому следу, принюхиваясь, выбирая направление. “Может быть, убийца шел в “гости” к самому Олегу Николаевичу, нашему любителю–садоводу? – с иронией предположил Генерал.
               – Почему бы и нет? В последнее время обиженных было много. Но реально взяться за такую работу мог только профессионал. Дом-крепость, которую выстроил Олег Николаевич, круглосуточно охраняется. По ночам он спускает с цепи двух ротвейлеров, каждый из которых напоминает собаку Баскервилей. Хотя у этого любителя цветов и животных есть свои причуды. По ночам он выгуливает своего персидского кота, причем запрещает охране при этом присутствовать. А что, по времени совпадает!” – неожиданно мелькнула догадка. Генерал взял телефон и набрал номер.
               – Алло, я вас слушаю! – услышал он лживый женский голос. Без сомнения это была жена Олега Николаевича. Аппетитная длинноногая модель, которую бог щедро одарил красотой, не забыв при этом наполнить ее душу беспринципностью, завистью и лицемерием.
             – Сонечка, здравствуйте, это Юрий Григорьевич. Я могу услышать Олега Николаевича?
             – Он сейчас в саду. Ему сегодня привезли новые голландские цветы, и уже полдня он их высаживает и поливает. Хорошо, отнесу ему трубку, пусть он увидит, что у него есть молодая и красивая супруга, которой тоже требуются забота и внимание.
Пока Сонечка несла телефон, Генерал держал свою трубку, не отрывая ее от уха. Он знал, что ничего хорошего не услышит. Но ему нужно было сейчас выиграть время любой ценой. Ставки слишком высоки.
             – Здравствуй, дорогой мой! – услышал Генерал голос, от которого в тридцатиградусную жару повеяло холодом. – Ты сейчас где находишься?
             – На Шаморе.
             – Так ты там прохлаждаешься! А я слышал, что ты облажался по-крупному. Наверное, врут люди! Иначе зачем такому умному человеку отдыхать на Шаморе и надеяться, что твоего барахла, которое ты нажил за свою короткую жизнь, хватит, чтобы расплатиться за груз?
            – Я верну “груз”! – твердо ответил Генерал. – Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я почти уверен, что прошлой ночью на вашу жизнь готовилось покушение. Поэтому прошу вас, усильте охрану. А для того, чтобы передать “груз” адресату, мне необходимо несколько дней.
           – Ложка дорога к обеду. Землю рой, но найди его, как можно скорей! Такое не забывают и не прощают.
          Генерал услышал короткие гудки и понял, что его жизнь начала новый отсчет времени. Собрав свою группу, он объяснил задачу: ему нужен Санек,
который торгует здесь, на Шаморе и является наводчиком по угону автомобилей. Кроме того, отсюда прошлой ночью был угнан джип. Угонщика звали Николай Строков.

            – Как только появится любая интересующая нас информация, сразу выходите на связь! – закончил Генерал.
               Через мгновение его группа растворилась среди отдыхающих.

          Разнеженное солнцем море манило своим величием и легкой прохладой. Генералу нужно было размяться. Кроме того, у него разыгрался зверский аппетит. Запах жареного шашлыка кружил голову.
           – Пойду искупаюсь, – бросил Генерал водителю и добавил:
           – Минут через пятнадцать возьми мне пару порций шашлыка со специями и минеральной воды. Пройдя мимо скопившихся на перекрестке торговых павильонов, Генерал направился к многочисленным палаткам, рас-
кинутым на песчаном берегу.


                * * *
            Новая широкая резина белой “Короны” тихо шуршала по асфальту. Выехав на трассу Владивосток–Хабаровск, я, будучи заядлым автолюбителем, все еще проверял скоростные возможности своей машины. После Артема “Тойота” была изрядно загружена. Багажник, набитый продуктами, подарками и нужными вещами, слегка просел. Настя пребывала в отличном настроении, то и дело бросая на меня сексуально-заговорщические взгляды.
           “Милый мой человечек, как бы я хотел, чтобы ты была счастлива в этой жизни”,– думал я, отвечая на ее знаки внимания улыбкой.
           – Как тебя звали в детстве?
           – Лисичка-сестричка, – рассмеялась Настя.
          Я посмотрел на нее: кто-то был абсолютно прав, назвав ее так. В ней чувствовалась редкая смесь лисы и кошки, но многое для меня оставалось загадкой, и для разгадки, может быть, понадобится целая жизнь.
           – Я – Анастасия Лисовская, – улыбаясь, продолжала Настя.
           – В школе для всех была Лисой, в институте и на работе – се-
строй, а дома – Лисичкой-сестричкой.
             Я надавил на педаль газа. “Корона” резко дернулась, набирая скорость, и казалось, что она еще сможет догнать алую линию горизонта.

               Перед Уссурийском, с левой стороны от трассы располагается уютное кафе. За ним, утопая в синей дымке, ровной гладью раскинуты бескрайние поля. Туристы останавливаются здесь перекусить и часто фотографируются рядом с этим придорожным кафе, надеясь поймать объективом мгновение, в
котором навсегда останутся красота и величие приморских полей. Но даже самая совершенная фототехника не может передать ту глубину ощущений, которую испытывает душа, растворяясь в безмолвном величии зеленого океана.
          Я припарковал машину на бетонной площадке перед самым кафе, поставив “ Корону” так, чтобы ее было видно во время обеда. Мы зашли в зал, где молоденькие официантки предложили нам на выбор несколько свободных столиков. Мы выбрали тот, что стоял у окна. Обстановка была уютной. Несколько человек обедали; выходцы с далекого Кавказа распивали красное вино, закусывая шашлыком. Они одобрительно зацокали, глядя на стройные ножки моей златовласой спутницы. В меню перечислялись разные горячительные напитки, затем – блюда русской и кавказской кухни. Список заканчивался десертом, где предлагался чернослив, начиненный грецким орехом со взбитыми сливками, мороженое разных сортов и многое другое. Но я предпочел бы на десерт нечто иное – эту рыжую Лису, которая сидела напротив меня, сдвинув свои сексапильные ножки; при этом ее грациозно выгнутая спина, слегка откинутые назад плечи предлагали на зависть окружающим взглянуть, на сколько может быть счастлив человек, обладая таким сокровищем, как она. И мне это нравилось. Для нее я, наверное, казался романтическим рыцарем или богатым Ромео, но это меня не смущало, наоборот, каждая проведенная минута с нею рядом целебным бальзамом жизни наполняла каждую клетку моего организма, возвращая мне силы и надежды.
           Она заказала окрошку, приготовленную на березовом квасе, и отбивное мясо. Обедала с аппетитом, за столом вела себя непринужденно, при этом взглядом, словно руками, трогала меня, заглядывая и в душу, и в мои мысли.
         – Почему ты не спрашиваешь, куда мы едем? – спросил я свою Лису, которая уже принялась за отбивное мясо.
         – Потому что я знаю куда. – Она отрезала аппетитный кусочек, кокетливо прищурила глаза, ослепительно улыбнулась и мечтательно произнесла: – В романтическое путешествие по Приморскому краю!
        – Ты угадала, и я буду твоим гидом!


                * * *
         Информация об угонах автомашин на Шаморе постепенно сужала круг поисков Санька, который, ничего не подозревая, обслуживал многочисленных покупателей. Молодые девицы, щеголяя обнаженными бедрами, слегка прикрытыми узкой полоской ткани, всем своим видом напоминали окружающим, что сексуальная революция, о которой мечтало большинство граждан России, – свершилась. Замужние дамы бальзаковского возраста, опрометчиво решившие провести последние дни уходящего лета на солнечном берегу бухты Шамора, теперь испепеляли своих мужей ревнивыми взглядами. Сильная и мужественная половина человечества, еще с утра не подозревавшая о победе сексуальной революции во Владивостоке, пребывала в полном экстазе. Сегодня, по случайному стечению обстоятельств, они попали в рай, о котором так много слышали, но никогда не предполагали, что он так сексуально многолик. И вот, наконец, их мечты воплотились в реальность.
            Санек, находясь на этом празднике жизни, еще не знал, что за ним бледно-голубыми глазами наблюдает притаившаяся смерть. Лекарь, прилетевший самолетом, уже несколько минут изучал будущую жертву.
           – Контрольная покупка! – вдруг услышал Санек и взглянул на удостоверение, подлинность которого не вызывала сомнений. – Вы не пробили чек. Будем составлять протокол, – и обратившись к покупателям, человек, предъявивший удостоверение, объяснил: – Уважаемые граждане, сейчас будет проверяться финансовая деятельность этого предприятия, просьба не занимать очередь.
            “Этого еще не хватало! – подумал Санек. – В такой день и с проверкой! Совсем стыд потеряли!”
           Но интуиция ему подсказывала, что сегодня на солнечном небосклоне выгодной торговли можно было поставить крест. Отдыхающие, лениво поворчав, тихо разошлись, а вход в павильон преградили два парня мафиозного вида.
          – Здравствуй, Саша! – раздался голос проверяющего. – Тебе привет от Коли Строкова.
          – Какого Коли?
          – Того, что угнал джип прошлой ночью.
          – Какой джип?!..
          – Так, юноша, – проверяющий вонзил в Санька свои ледяные глаза, – времени у меня мало, – и он положил на прилавок чемоданчик; щелкнув замком, приподнял крышку. Шприцы, ампулы и какие-то страшные никелированные инструменты привели Санька в ужас. – Ты сейчас будешь рассказывать мне правду, только быстро и внятно.
           – Ка... Какую правду? – пролепетал побледневший Санек. Удар ребром ладони по горлу выключил солнечный свет в глазах торгаша. Минут через двадцать Санек рассказал все, что ему было известно: про Лося и про злополучный джип. Выяснилось, что дождливой ночью хозяина джипа он толком не запомнил. Какое-то темное пятно всплывало в памяти, не оставляя для Санька надежды выжить.

                * * *
                – Юрий Григорьевич, разрешите доложить! – услышал Генерал голос Лекаря, который умел подходить тихо, по-кошачьи.
               – Докладывай.
               – Человек о “грузе” ничего не знает. Обычная наводка. Мужчину, приехавшего на джипе, не разглядел, опознать не сможет. Интересная деталь: выдававший себя за хозяина джипа, проехав перекресток, зашел в павильон напротив, и при этом джип оставался заведенным на протяжении пятнадцати
минут, пока он отоваривался. Угонщик, по прозвищу Лось, воспользовался ситуацией и угнал джип. Скорее всего, машина была подставлена для угона. Потому что, купив продукты и обнаружив, что джипа нет, мужчина спокойно удалился в сторону побережья. Продавщицу, торговавшую в павильоне про-
шлой ночью и отпускавшую ему товар, уже ведут сюда. Генерал заметил в глазах Лекаря вспыхнувшую искорку.
               – Что с торгашом?
Лекарь, соединив ладони рук и уставившись в землю, тихо произнес:
               – Отторговался, бедолага. Передозировка наркотиком.


                * * *
              Правду говорят, что умом Россию не понять. Даже здесь, на
краю света видны невооруженным взглядом “мудрые” политические решения, которые принимались в Центре. Военные городки с многочисленными строениями, пятиэтажными домами, ангарами для автомеханизированных колонн были полностью заброшены. С уходом военных обнищали и деревни. Проезжая мимо, мы видели, как вдоль дороги на деревянных ящиках одиноко сидят старухи, торгуя чебуреками и беляшами на фоне брошенной и разграбленной техники, которая своими мощными ржавыми останками напоминала о былом величии наших Вооруженных Сил.

             Настя, любуясь природой, слушала меня, удобно расположившись в кресле. Ее ладонь, выставленная навстречу теплому ветру, при скорости машины сто двадцать километров в час, словно ощущая рукопожатие, расправляла пальчики, напоминая крыло дивной птицы. Мы подъезжали к реке Илистая, которая с высоты длинного моста казалась совсем крохотной, но я знал, что во время паводков она растекалась, разделяя два района.
            Сихотэ-Алинский перевал накрыло черное грозовое облако, брызнув морось на лобовое стекло. Я включил дворники. Дальше был очень опасный участок дороги. По “серпантину” мы вылетели на мост, раскинутый над пропастью. “Тойота”, хорошо чувствуя асфальт, промчалась этот участок дороги на второй полосе. Вскоре мы доехали до перекрестка с большим синим указателем, где белыми стрелками были выделены два направления: налево – Октябрьский район, поселок Ярославка, а прямо – трасса на Хабаровск, пятьсот девяносто семь километров. Слегка сбавив скорость перед указателем, я поехал прямо.
             Моя Лисичка-сестричка, весь путь пребывая в хорошем настроении, немного взгрустнула. Я включил музыку, пытаясь развеять ее грустные мысли, но это не помогало. Настя постепенно погружалась в меланхолию. Я не понимал причины, поэтому, включив правый поворот, выехал на гравий и остановился у обочины дороги.
            – Давай договоримся, – сказал я Насте, – пусть в наших с тобой отношениях не будет лжи. Если тебе есть что мне сказать, то говори сейчас, и всегда делай это сразу. Пойми, по сути говорить то, что думаешь тогда, когда захочешь, большая роскошь!
            – Ты везешь меня домой в Хабаровск? – спросила Настя. В этом вопросе я разглядел драму, разыгравшуюся в ее душе. По-детски надув губы, она старалась не смотреть мне в глаза. “Это просто поразительно, как устроены женщины! – подумал я. – Они строят жизнь на фундаменте своих чувств, где критерием счастья является ощущение того, что они желанны”. Мне захотелось развеять ее сомнение, и я взглянул на Настю так, чтобы она сама могла прочитать в моих глазах все, что ей было нужно. Бережно взял ее маленькую и нежную ручку:
           – Мы едем туда, где нас ждут и будут нам очень рады. Надеюсь, что тебе там понравится.
           Уголки ее губ приподнялись вверх, обозначив на щеках очаровательные ямочки.


                * * *
           Генерал был в ярости от того, что продавщица, торговавшая в ту дождливую ночь на Шаморе, не смогла оказать помощь в составлении фоторобота. Она не помнила ночного покупателя, так как он был в капюшоне и приковал ее взгляд к пятисотрублевой купюре, которой пользовался, как указкой, выбирая товар. Но в тоже время она назвала приблизительный возраст: чуть больше тридцати. По ее расплывчатым описаниям, он был выше среднего роста, спортивного телосложения, без особых примет. Выбирал покупки спокойно, не торопясь. Купил два тетрапакета с соком, палку сервилата, бутылку коньяка, разовую посуду, два гамбургера, пачку синего “Пэлл Мэлла”. Это все, что удалось у нее узнать. Лекарь настойчиво бросал на Генерала взгляды, в которых читалась готовность поговорить с продавщицей лично. Может быть, для нее все закончилось бы хорошо, прояви она чуточку самообладания. Сообразив, что ее не обвиняют в обсчете и обвесе покупателей, ни в других водящихся за ней грехах, она вдруг стала визжать, как поросенок, требуя, чтобы ей объяснили, по какому праву в выходной день ее привезли сюда, в течение часа задают вопросы и не собираются отвозить обратно.
           – Я буду жаловаться! – кричала она Генералу.
           Но его мысли находились давно за стенами павильона, откуда ночью вышел незнакомец, забравший груз и убивший его людей. Продавщица казалась ему маленькой жужжащей мухой, что норовит попасть в глаз. Тогда он многозначительно посмотрел на томящегося в ожидании Лекаря:
                – Проводите гражданку!


                * * *
           Редкие, крупные капли дождя разбивались о лобовое стекло. Грозовые облака, пролетая по синему небу, словно напуганные ярким солнцем, тянулись на восток, предвещая ливневые дожди на побережье. Мы подъезжали к одной из достопримечальностей нашей поездки, хутору Снежному, который состоял из двух коттеджей, построенных из силикатного кирпича. Отвоевав у тайги место под солнцем, они стояли на холодной земле северного края, где короткое, но жаркое лето щедро одаривает жителей за
их трудолюбие.

           Виктор и Татьяна были рады гостям. Накрытый праздничный стол говорил о том, что нас ждали. Настя, уставшая от дальней дороги, оживилась и казалась свежей и энергичной. Она легко сошлась с хозяйкой и за два часа, что мы у них гостили, узнала многое об их жизни. За это время Настя и Таня успели полюбоваться цветами, растущими на участке; осмотрели и искусственный водоем с зеркальными карпами; заглянули в погреб, забитый запасами на зиму, и посплетничали. Я тоже плодотворно провел вечер и обсудил с хозяином все интересующие нас вопросы. Чистый лесной воздух пьянил, и меня потянуло в сон. Но расслабляться было нельзя: остался последний рывок до цели нашего путешествия длиною в сто километров, в глубь Сихотэ-Алинской тайги. Там, за перевалом, окруженная цепью скалистых гор, где небо сливается с горизонтом, стояла лесная заимка, гостем которой мне уже доводилось бывать, и те добрые воспоминания, что я увез тогда с собой, тянули меня вернуться в те места. Преодолев Сихотэ-Алинский хребет, я остановил машину на самой верхней точке укатанной лесовозами дороги и заглушил двигатель. Открыл багажник, достал бутылку шампанского и стаканы. Отсалютовав гордым хлопком, пробка унеслась в
небо, растаяв в ночной вышине. Пенясь, шампанское стекало прямо на голые коленки Насти, омывая ее красивые ножки, шипело; пузырьки, лопаясь, до слез смешили Настю. Казалось, что до звезд можно дотянуться рукой.
            – Я хочу, чтобы бы ты произнес тост, – сказала моя Лиса.
           Шампанское, разлитое в стаканы, поглощая лунный свет, томилось в ожидании.
           – За то, чтобы наши мечты с этой минуты всегда воплощались в реальность!
          На огромном звездном небе, которое отражалось в ее глазах, я увидел, как в этот момент упала звезда.

             Странное чувство испытывает человек, когда, оставляя за собой шлейф дорожной пыли, сидит за рулем машины, включив дальний свет и выхватив узкую полоску земли, почти пятьдесят километров несется вниз, пронзая ночь. Спуск с Сихотэ-Алинского перевала казался мне дорогой к центру земли. Чтобы поддержать хорошее настроение Насти, я зажег в машине все световые приборы, превратив нашу “Тойоту” в “космический корабль”, который оказался на планете, еще не тронутой цивилизацией. У самого подножья горы я узнал лесную дорогу и свернул на нее. Вильнув вправо, она уводила нас в глубь тайги. Извиваясь между деревьями-великанами, она привела нас к перекату горной реки. На другом берегу ее, среди стройных кедров пряталась лесная заимка. Трехэтажная усадьба с рубленными деревянными стенами стояла на капитальном фундаменте. Электрический свет, мирно горящий в окнах, очертил границы маленького островка, затерянного в бескрайнем океане тайги. Я включил полный привод
                – “Корона” легко преодолела водное препятствие и, въехав на возвышенность, остановилась у заимки, на площадке для парковки машин. Перед тем, как заглушить двигатель, я посмотрел на счетчик расстояния, который установил утром, уезжая с Шаморы. Путь, проделанный нами, был равен семисот двум километрам. От дальней дороги слезились глаза, а сердце от радости стучало так громко, что, казалось, оно пугает притаившихся в зарослях зверей. Мы вышли из машины, разминая затекшие ноги. Настя была приятно удивлена. Взгромоздясь на бетонном фундаменте, стояла спутниковая антенна, которая могла соединить заимку почти с любой точкой мира.
              – Ну, наконец-то! – услышал я голос хозяина, который шел мне навстречу и казался огромным, как медведь. – А мы вас уже заждались.
Мы обнялись, как старые друзья.
             –  Миша, знакомься, это Настя, – представил я свою спутницу.
             – Что же это мы такую красивую девушку на улице держим?! – воскликнул он.
            Михаил галантно взял Настю за локоть. Мы вошли в дом; поднявшись по широкой деревянной лестнице на второй этаж, оказались в просторной гостиной, уставленной добротной мебелью, где был произведен евроремонт. Стены украшали охотничьи трофеи. Домашний кинотеатр и караоке говорили о современном вкусе хозяина этого лесного очага. Суетилась прислуга, вынимая из духовки горячее, аромат которого растекался по всему второму этажу. Мы удобно расположились в мягких креслах у камина перед невысоким дубовым столом. На нем быстро, но незаметно появлялись холодные закуски. Рядом с креслом Михаила стояла огромная бутылка водки “Емец” со специальным пневмонасосом вместо пробки. Он брал рюмку за рюмкой и, подставляя под пластиковый кран, наполнял их одним нажатием ладони вниз.
             – Неплохой тренажер для поддержания формы, – пошутил
я и добавил: – У меня в машине много всяких деликатесов и вкусностей, кроме того, там подарок для тебя.
              – С этим не торопись. У вас еще будет время расправиться с ними, а вот подарок для меня ты сможешь сделать, не выходя из этой комнаты.
Я знал, на что он намекает. Он понял, что я догадался. Мы заговорщически улыбнулись и посмотрели на Настю. Она захлопала длинными ресницами, не понимая смысла сказанных слов.
            Подали горячее: охотничью шурпу, приготовленную из мяса дикого зверя по всем правилам таежного кулинарного искусства.
Оказавшись здесь, пережив страшные события последних месяцев, я наконец-то позволил себе расслабить свою истерзанную душу. Стресс снимался водкой, которая текла словно из целебного источника. В эту ночь мы много шутили и смеялись, но как только возникла пауза, Михаил торжественно произнес,
обращаясь к Насте:
             – Настенька, вот этот молодой человек, – он многозначительно посмотрел на меня, – гостил здесь в прошлом году и провел всего несколько дней, один из которых вот уже целый год не дает мне покоя. Кроме того, – продолжал Михаил, положив на грудь свою большую ладонь, – он оставил здесь, наверное, самое дорогое, что может быть у такого человека, дав обещание, что однажды за нею вернется. И сейчас я ее возвращаю, – и он протянул мне гитару, – мой любимый инструмент с мягкими ладами и серебряными струнами. Ее хрустальный звон, словно звуки клавесина, сплетаясь с языками украшенного камином огня, напоминал северное сияние, освещая собой наши души. И я пел свои песни, каждая из которых была раскрытой книгой моей жизни. Голос был мне послушен, а пальцы верны и проворны, и я слышал, как лесное эхо подпевает в ночной тишине, повторяя мои слова звездам. Стрела Амура, посланная с небес, насквозь пронзила сердце моей спутницы. Ее глаза теперь стреляли молниями, целясь в мое сердце, которое сейчас ей не принадлежало. Гитара, ворвавшись в душу, поглощала мою накопившуюся энергию, превращая вечер у камина в праздник, где сбываются мечты и надежды.
          – Человек, который нюхает цветы, всегда добрее остальных, – повторил Михаил мою, запомнившуюся ему фразу.
          Он был очень доволен сегодняшней встречей с нами. Его душа, словно эфир, вырвавшись на свободу, растворилась в ночной тишине, наполняя дом теплотой, вниманием и гостеприимством.
          – Для тех, кто не знает, напоминаю, что баня давно готова! – объявил хозяин.
         – Действительно, пора освежиться, – согласился я. Все встали из-за стола и вышли на улицу.
         – А почему здесь нет комаров? – поинтересовался я у Михаила.
         – Тебе что, без них плохо? – сказал он, стараясь правильно выговаривать слова после выпитой дозы спиртного. – Микро-
климат такой!
         Настя стояла со мной рядом, устремив на меня взгляд, полный надежды. Я видел часть неба, ограниченную цепью остроконечных гор. Там, на вершинах, ветер сгибал сосны, прогоняя на юг дождевые облака. А здесь, в низине, спрятавшись за высокими и скалистыми стенами, мирно журчала река, прокладывая себе путь через лесные буреломы, чтобы слить свои чистые воды в Иман.
              – Настенька, – так назвал мою Лису Михаил: по-видимому, ему нравилось это русское имя, – Галина, которая работает здесь, отличный массажист. Если вы доверите ей свое тело, то вскоре почувствуете себя так, словно вновь родились на свет. А про то, как она веничками охаживает, вспоминают потом всю жизнь! Я – так сразу молодею лет на десять!
             – Так это же сколько мне тогда будет? – пошутила Настя.
            По лицу Михаила растеклась добродушная улыбка.
            – Смотри, Андрей! – погрозил он мне пальцем. – А то посадят тебя за разврат несовершеннолетних, – и он рассмеялся своей шутке, содрогая тишину.

           – Типун тебе на язык! – парировал я.
           Возможность помыться в русской бане после дальней дороги обрадовала Настю, и она своим лисьим, шелковым голоском пропела:
           – Хорошо. Я согласна.
Подошла Галя с двумя большими махровыми полотенцами. Кокетливо взглянув мне в глаза, Настя спустилась по деревянным ступенькам к реке, где в долгом ожидании томилась баня, раскалив камни до бела.
            – Скоро за мной придет машина. Я вынужден буду уехать. Работы накопилось много, – словно извиняясь, сказал Михаил. – А вы тут не скучайте без меня, Галя создаст вам уют, а Сергей присмотрит за хозяйством.
           – Какой Сергей? – спросил я .
           – Еще познакомишься. Серьезный мужик, он тебе понравится, – Михаил дружески хлопнул меня по плечу. – Он хоть и на одной ноге, а знаешь, как по тайге ходит! Могу поспорить, ты за ним не угонишься!
          Затем Михаил, словно протрезвев, серьезно спросил:
           – У тебя что-то случилось?
           – Нет. С чего ты взял?..
           – Сегодня ты пел как-то по-особенному, на пределе. И когда ты позвонил, я сразу почувствовал: что-то не так. Хочешь, попробую угадать? – Он поднял правую руку и, как заправский шаман, мудро произнес: – Ты поссорился со своей женой и, как человек умный, то естественно решил провести время у меня, вдали от проблем и суеты. Так?
           – Примерно... А почему ты думаешь, что Настя мне не жена? – задал я прямой вопрос Михаилу. Он закатился смехом, ухватив себя за живот, присев от удовольствия.
            – А где ты видел, чтобы наши жены так пожирали нас влюбленными глазами? Мы для них – собственность! А сегодня я увидел другое...
Даже находясь в таком расслабленном состоянии, я сохранил полную непроницаемость.
            – Что ты все обо мне? Сам-то как поживаешь? – попытался я сменить тему.
            – А что я? Живу, как видишь, – произнес он с грустинкой.
            – Ну а трудности есть? Как ты их преодолеваешь? – спокойно спросил я.
            – К сожалению, пока топчусь на месте, – обреченно ответил он. Но я почувствовал, что ненароком коснулся его больной темы. Он глубоко вздохнул и замолчал, решив не выносить на обсуждение собственные проблемы. Однако что-то подсказывало мне, что с ним нужно поговорить.
            – Миша, не томи, говори как есть. Одна голова хорошо, а две лучше.
            – Да что говорить, – начал Михаил, – продаем сырой кругляк отличных сортов за копейки. Заготовка и транспортировка леса теперь обходится недешево... – и он, увлекшись, встал, скрестив руки на груди, по-хозяйски широко расставив ноги и артистически закатив глаза к небу, мечтательно произнес: – Вот если бы я смог расширить производство, то есть пилить, строгать, сушить, изготавливать готовую продукцию и торговать ею! Вот тогда я бы смог сказать, что я абсолютно счастливый человек.
             – Ну, и сколько же тебе нужно для полного счастья? – спросил я, повторив известную фразу.
             – Смешно сказать, – обреченно ухмыльнулся Михаил, – всего двести тысяч баксов. Человеку, который бы влил деньги в мое предприятие, я бы за два года вернул всю сумму и в придачу ко всему еще сорок девять процентов от прибыли, – он произнес это торжественно, будто давал клятву.
              “А что? Предложение заманчивое, – подумал я. – Ведь предо мной стоит по сути хозяин тайги, со своими лесовозами, тракторами и бригадами профессионалов-заготовителей. А главное, он опытный специалист, который подходит ко всему со знанием дела”.
              Я стоял на свежесбитом настиле, которым была обнесена заимка, и смотрел на убегающие к горной реке деревянные ступеньки, спускающиеся прямо в холодную воду. Ровная, как сцена, площадка, примыкала к бане, в центре которой стоял стол, а на нем – самовар с дымящейся трубой.
             – Пойдем перед банькой попьем зеленого чайку моего собственного приготовления, – предложил Михаил, уловив мой взгляд.
             По-настоящему сильный человек по натуре всегда добрый. Любой, оказавшийся в этих местах, постепенно, незаметно для себя самого, сливается в гармонии с дикой природой и отличается от других глубиной души и широтой характера.
             Горячий ароматный чай источал горьковатый запах тайги; словно ее сгусток, собранный из целебных трав, он слегка вязал язык и легко расправлялся с хмелем.
              – Пей-пей!.. – приговаривал Михаил. – Тебе перед банькой
сейчас желательно пару кружечек выпить.
              Я пил с большим удовольствием. Затем он поднял свою фарфоровую кружку, напоминавшую пиалу, и с шутливым пафосом произнес:

Чтоб у мужчин всегда стоял
Бокал налитого вина.
Чтоб женщина всегда давала
Ему допить бокал до дна!

Мы рассмеялись и выпили, но только Михаил почему-то смеялся дольше и громче. Это меня навело на мысль, что он что-то затеял, но что именно, я пока не догадывался. Увидев мое легкое замешательство, Миша допил свою кружку чая и, важно выговаривая слова, произнес.
             – Вот этот чай, – он показал пальцем на мою кружку, – не только лечит организм, избавляя его от шлаков и прочей гадости, но и заставляет мужика почувствовать себя мужчиной, эдаким зубром. И он скрутил над головой свои руки, растопырил пальцы, изображая ветвистые рога, высунул язык. Эта пантомима была такой смешной, что я впал в хохот, пытаясь не выплеснуть выпитый чай. Вскоре из бани, обернутая полотенцем, вышла Настя. Миша уговорил и ее выпить кружечку чая. Подошла Галя и, накрыв Настины голые плечи еще одним полотенцем, заботливо произнесла:
              – Не застудите девушку! – и укоризненно посмотрев на мужчин, добавила: – Настенька, пойдемте. Я приготовила для вас комнату.
              Настя поставила на стол свою кружку, кинув на меня взгляд, полный ожидания, и они удалились.
           – Ну что, – сказал Михаил, – теперь и мы попаримся. Ты готов?
             Я по-пионерски вскинул руку:
           – Всегда готов!
           Мы вошли в предбанник, разделись донага. На деревянной полке лежало несколько меховых офицерских шапок, а ниже на крючках висели рукавицы. Михаил надел мне на голову шапку и протянул рукавицу. Смех, которым меня заразил гостеприимный хозяин тайги, теперь вырывался из груди с новой силой. Я представил себя офицером, который отслужил положенный срок, и теперь армия “щедро” одарила меня, вручив за проявленное мужество причитающееся вознаграждение, отправив на заслуженный отдых.
           – Хватит смеяться, иди париться! – услышал я голос Михаила, который уже находился в парилке, с наслаждением охаживая себя березовым веничком.
          Температура была высокой. Миша сидел на верхней полке, закатывая глаза от удовольствия. Он подал руку и усадил меня рядом с собой. От горячего воздуха, который вылетал из-под его веника, можно было “свариться вкрутую”.
          – Выдержишь? – спросил он.
          – Выдержу! – почему-то ответил я.
         Тогда он взял веник и положил меня на живот. Два веника в его руках летали рядом с моим разгоряченным телом, сначала едва касаясь, а затем обжигающим дождем опускались на спину, открывая для меня доселе неизведанное удовольствие.
           – Все, хватит! – услышал я, словно издалека, голос Михаила. – Теперь иди за мной!
           Мы вышли из бани; он подвел меня к краю деревянного настила, который зависал над речкой, и, взявшись за руки, мы прыгнули в холодную воду. Будто тысячи иголок вонзились в каждую клетку моего тела. Пронзая тишину, я издал крик раненого зверя.
           – Ты как? – спросил Михаил, подплывая ко мне.
           – Пока жив.
           – Ну, тогда выходим. Еще по кружечке моего чая, и в люлю, а то там, – он показал на окно одной из спален на третьем этаже, – тебя, наверное, уже заждались.
           – Ты думаешь, я сейчас что-нибудь смогу?
           – Сейчас нет, но через полчаса ты себя не узнаешь. Надеюсь, она оценит силу таежного врачевания.
           – Между прочим, она – доктор.
           – Тем более. Значит, для нее это будет крайне познавательно и интересно, – Михаил рассмеялся и сказал: – Сейчас из-за того дуба появится машина, – он показал на перекат горной реки, по которому несколько часов назад я проехал на своей “Короне”. – Слышишь? – спросил он, слегка вытянув шею.
            Я так же вытянул шею и включил свои музыкальные уши. Но ничего не услышал. Михаил удивленно посмотрел на меня и сказал:
            – Засекай время. Двадцать секунд.
           Так как у меня в данный момент не было часов, то я просто начал вслух считать, отводя на каждую новую цифру по секунде. На цифре двадцать один из-за огромного дуба выехал джип и пересек перекат.
             – Мне пора! – Михаил положил руку на мое еще горячее плечо.
Жаль было с ним расставаться. Он грустно улыбнулся и сказал:
             – Через пару дней, Бог даст, заеду. Кстати, – оживился он, – я вам тайменя оставил. Завтра Галя его приготовит. Она умеет. Фарширует, пальчики оближешь. Да, с Сергеем будь повнимательней.
              – В смысле? – не понял я.
              – Понимаешь, это наш мальчишка, вырос здесь. Честный, прямой. Старшим сержантом вернулся из Чечни. Орденоносец. Наступил на растяжку – ступни как ни бывало. Стреляет – равных ему нет.
             – Не беспокойся, – сказал я. – Все будет хорошо.
            Проводив Михаила, я, обернутый полотенцем, поднялся на третий этаж по деревянным ступенькам, которые после второго этажа стали круто уходить вверх. Ноги были “ватными” и слушались меня с трудом.
              “Погорячился Миша, обещая мне ночь, полную любви”, –сокрушался я, подходя к спальне. Дверь легко открылась, ветер тихо качнул занавеску. У раскрытого окна на белой двухспальной кровати лежала Настя, раскинув на подушке свои волосы. Она спала сном младенца. Красивое эротичное белье на ней недвусмысленно говорило, что меня ждали. Дальняя
дорога, эмоции, баня и массаж сделали свое дело, и она заснула в ожидании.
Память прошлого больно резанула ножом по сердцу. Ноги сами завели меня в комнату. Я сел в кресло напротив кровати, где грациозно лежала Настя:
“Бог создал ее для любви”, – заключил я, вдоволь насладившись этим зрелищем. “Как она хороша!” – услышал я внутренний голос: в данном случае я с ним был полностью согласен. Она казалась мне ангелом, который залетел в открытое окошко и лег вздремнуть. В улыбке, застывшей на лице, я видел ее цветные сны, в которых она летела над миром синей птицей, призывая всех к жизни. Я нежно поцеловал ее в щеку, едва коснувшись губами. Вышел из спальни и, открыв следующую дверь, зашел в соседнюю комнату. Примерно такая же обстановка, только кровать огромная, выполненная на заказ из натурального дерева, с высокой спинкой, на которой искусный мастер вырезал тигра. На полу лежала шкура медведя с головой, тупо смотревшей на меня стеклянными глазами, оскалив острые клыки. Я подошел и плюхнулся в кровать, упав словно в теплое болото, которое сразу засосало меня, погружая в сон...
                Мне снилась непроходимая тайга. Пряча в глубине своей секреты, она говорила со мной, обещая доверить главную тайну, разжигая во мне интерес. Вдруг ветви раздвинулись, и тайга отступила, явив мне прекрасную лесную фею с длинными светлыми волосами. Ее одежда была легче воздуха. Она плыла мне навстречу, пока мы не соединились в поцелуе. Ее сладкое дыхание пахло молоком; дрожа всем телом, в истоме прижимаясь ко мне, она тянула меня в пропасть. И я пал в эту бездну, окунувшись в горячие волны страстей весь, без остатка...

               Обеденное солнце смотрело в мое окно, словно напоминая, что сегодня наступил первый день осени. Я почувствовал его легкую, почти неуловимую прохладу, которая еле слышно звенела в прозрачном таежном воздухе северного края. Открыв глаза, я увидел Настю, тихо спящую на моем плече.
             “Как это случилось?” – подумал я, вспоминая вчерашнюю ночь. Я хорошо помнил, как зашел к ней перед сном, поцеловал ее в щеку. Затем – большая кровать, голова медведя, скалившая свои клыки, и лесная колдунья, трепетная и нежная...  Я посмотрел на Настю. Она открыла глаза, удивленно
взмахнув ресницами, и ласково улыбнулась.
            – Как ты здесь оказалась? – ошарашил я ее своим вопросом.
            – В той комнате подушки твердые, – тихо ответила она, сонно прижимаясь ко мне. Я не мог в это поверить. Так значит та лесная фея, это – она! Наверное, чай из целебных трав, которым потчевал меня Михаил, имел и впрямь волшебные свойства.
           – А ты давно пришла? – задал я второй вопрос, который, наверное, казался глупее первого.
            Настя приподняла голову, оперевшись на локоть, по-лисьи прищурила глаза и промурлыкала:
            – Вскоре после того, как ты меня поцеловал.
            – Так значит, ночью ты не спала?
            – Нет, мой милый. Разве я могла проспать самую главную ночь в моей жизни! Я выпила ее по капли, всю без остатка, и теперь ты мой навсегда, я это знаю. Если бы у меня осталась хотя бы одна капля сил, то я бы тебе это доказала, – она снова легла на мое плечо и сразу заснула...


                * * *
             Мы очнулись ото сна, одновременно открыв глаза. Нас разбудил голод, учуяв вкусные запахи, он стал урчать в наших желудках. Я сел на кровать, пытаясь вспомнить, куда вчера ночью положил свою одежду. Ее нигде не было. Неужели после бани я ходил голым? Не может быть!
            Настя села со мной рядом. По-видимому, разгадав мои мысли, она нежно прижалась ко мне и прошептала в ухо:
            – Мы, словно Адам и Ева, которые жили в раю.
            – Тебе здесь нравится?
            – Очень! – с чувством ответила она.
            – А ты не знаешь, где моя одежда?
            – Наверное, там, где ты ее оставил!
           Я вспомнил, что в салоне машины находилась коробка, набитая новыми вещами, купленными мною в Артеме, поднял лежащее на полу полотенце и, обвязавшись им, спустился вниз.
Моя белая “Тойота” стояла на том же месте, где я вчера ее оставил. Ключи находились в замке зажигания. Стряхнув с себя остатки сна, я открыл заднюю дверь и вытащил коробку с вещами. Оделся в спортивный костюм и кроссовки.
              – Добрый день! – услышал я голос стоящей на крыльце Гали.
              – Здравствуйте! – смущенно улыбнулся я и перешел на деловой лад:
              – Галя, у меня здесь, – я показал на багажник, – всякие вкусности. У тебя есть место на кухне в холодильнике?
              – Не беспокойтесь, я скажу Сергею, он все перенесет. А вам где накрывать?
              – В смысле? – не понял я.
              – Обедать где будете? В доме или у речки? – и она кивнула в сторону бани, перед которой на деревянной площадке стоял стол.
              – А ты как думаешь?
              – У речки.
              – Правильно, – входя в образ бывалого гостя, произнес я. Затем взял вторую коробку, находящуюся в машине с Настиными покупками и поднялся в спальню на третий этаж. Настя сидела на большой кровати, по-турецки поджав ноги. На ней был черный прозрачный пеньюар. Огонь, который излучали ее глаза, говорил, что она тоже проснулась.
           – Багаж прибыл! – я поставил на кресло Настину коробку.
           – Нас приглашают отобедать. Сбор у речки через пять минут.
           Сотни бабочек летали над перекатом горной реки. Садясь на мокрые камни, они махали яркими крылышками, выбирая себе пару, а затем покорно подчинялись зову природы, демонстрируя эротическое лесное шоу. Погрузившись в таинство этого трепетного зрелища, я не заметил, как подошла Настя. Она была одета в белые шорты и футболку. Не проронив ни
слова,  села рядом. Мы удобно расположились на деревянных стульях. Журчание горной реки... Мы словно оказались в партере лесного театра, где, похоже, уже несколько дней подряд шла романтическая сцена любви. Я бы ее назвал “Рай земной” в постановке самого Господа Бога.
               Спикировав с высоты, на руку Насти села бабочка. Немного отдышавшись, она растопырила крылышки, и вдруг на нее плюхнулась другая, проворно взгромоздясь. Они ритмично завибрировали крылышками, сливаясь в экстазе. Настя подняла руку на уровне наших глаз, и мы как завороженные смотрели на лесное чудо. Вспышка и щелчок прервали это зрелище. Мы обернулись и увидели Галю с “Полароидом”. Она протянула нам еще не проявившуюся фотографию и пригласила:
             – Прошу к столу!
            На большом блюде посреди стола лежал фаршированный таймень, украшенный ягодами, а на нем белым соусом было выведено: “Приятного аппетита!” Кроме этого, Галя подала к обеду куриный бульон с яйцом и зеленью, молодую, круглую, обжаренную картошку и овощной салат.
            – Сплошные дары природы, – весело сказал я.
            Пока мы обедали, Галя, хлопотавшая у стола, успела нам рассказать все местные новости. Мы узнали также, что рядом с заимкой располагается небольшой зверинец, в котором живет маленькая медведица Маша. Еще Галя сообщила, что вчера вернулся Сережа, который удачно поохотился, и у нас теперь много парного мяса. Затем она согласовала с нами меню на ужин, подала горячий ароматный чай и, пожелав нам приятного аппетита, ушла по своим делам.

Баловницу Машу всегда знакомили с гостями. Косолапо сбежав по деревянным ступенькам, она приблизилась к нашему столу. Ей было всего несколько месяцев, но острые когти на ее лапах говорили, что она зверь лесной и опасный. Маша встала и подняла лапу, словно приветствуя нас. Подошла Галя с открытой банкой сгущенного молока и спросила нас:
            – Хотите покормить?
            – Конечно! – Настя взяла банку.
           Маша, вскрикивая от наслаждения, вылизала длинным языком лакомство прямо из Настиных рук. Мы с умилением наблюдали за этой картиной. Под предлогом, что мне нужно заняться машиной, я удалился. Меня интересовал кейс, лежавший на дне багажника.

            Когда я поднялся наверх к заимке, то увидел, что багажник открыт. Я подошел и обнаружил, что он был пуст. Не было покупок и Настиного чемодана, оставались только две запаски. Сдвинув одну из них в сторону, я поднял коврик, а затем оргалитовую крышку. Кейс лежал на месте. Взглянув на его содержимое, я сразу почувствовал колоссальную энергию, исходящую оттуда. Разум включал воображение с такой скоростью, что у меня закружилась голова, и я захлопнул крышку кейса. Аккуратно поправил коврик и сдвинул на прежнее место запаску; извлек ключи из замка зажигания и поставил машину на сигнализацию.
Теперь “Тойота” была моим сейфом. Если кто-то попытается в нее проникнуть, она сразу оповестит меня сигналом. Я закурил и решил осмотреться: что изменилось здесь за год моего отсутствия? Спустившись по тропинке, я обнаружил поляну, которая представляла собой импровизированную спортивную площадку. В центре ее на турнике атлетический парень ловко выполнял сложные упражнения. На нем была
тельняшка и брюки защитного цвета. Из правой штанины вместо ботинка торчал деревянный протез. “Значит, это Сергей, о котором мне говорили Михаил и Галя. Что ж, нужно познакомиться”. – Я вышел из тени деревьев на освещенную солнцем поляну. Парень спрыгнул на землю и, припав на деревянную культю, сделал поворот в триста шестьдесят градусов и нанес сокрушительный удар по “груше”, набитой песком, которая висела рядом с турником. Удар был такой силы, что, окажись на месте “груши” чья-нибудь голова, если бы она не отлетела от туловища, то наверняка перестала бы думать навсегда. Я подошел ближе, и наши взгляды встретились. В его глазах я прочел многое. Судьба не пощадила этого парня, сделав инвалидом, и он боролся за достойную свою жизнь. Ему не нужна была жалость, хотелось только справедливости; может быть, здесь, в центре СихотэАлинской тайги, он искал ответы на свои вопросы. Я улыбнулся и протянул ему руку:
            – Андрей.
            – Сергей, – ответил он, и мы обменялись рукопожатием.
            – Слушай, классно это у тебя получается, – начал я разговор, кивнув на все еще раскачивающуюся “грушу”. Он посмотрел мне прямо в глаза, словно пытаясь определить степень моего лицемерия. Но что можно было прочесть в глазах человека, испытавшего глубокое горе и два дня назад застрелившего двух людей? Пусть отпетых бандитов, но все-таки людей.
           – Будешь курить? – прервал я затянувшуюся паузу и протянул ему сигареты.
           – Давай, – ответил он, и мы прошли в тень деревьев, присев на бревно.
Сергей прикурил и, жадно затянувшись, выпустил облако дыма.
            – Я слышал, ты воевал? – спросил я, пытаясь выстроить разговор.
            – Было дело, – коротко ответил он.
            – Михаил мне говорил, что ты отлично стреляешь, – надеялся я разговорить молчаливого парня.
           – Пришлось научиться.
          – А я пробовал много раз, но, видать, не суждено. Дальний выстрел – штука сложная, не каждый может им овладеть.
         – Под пулями научился бы.
         – Возможно, – согласился я. – Вот пистолет мне более доступен.
         – Эффективность стрельбы не более двадцати пяти метров, а все остальное только в кино показывают.
        – Ты хочешь сказать, что трудно попасть вон в то дерево с
расстояния тридцати метров?
        – Попасть можно, но это доступно не каждому.
        – Уверен, что я попал бы, – завелся я.
            Сергей многозначительно посмотрел на меня, но промолчал.
        – Жаль, что стрелять не из чего, – слукавил я.
        – Ну почему же не из чего? Побудь здесь, я скоро, – и он исчез за деревьями. Через пару минут он вернулся с обрезом двуствольного ружья двадцатого калибра. Сергей молча протянул мне оружие, бросив на меня взгляд, полный иронии.
        – Предлагаю пари, – сказал я .– Если попаду в это дерево, то завтра мы идем на охоту, если нет, значит – не судьба.
        – Договорились! – согласился он. Я подошел к дереву и отмерил от него тридцать шагов, повернувшись к солнцу. Затем оценил расстояние, оно оказалось немалым. Действительно, попасть было непросто. Признаюсь, в данный момент я полагался не на опыт, а на удачу. Поэтому, долго не раздумывая, вскинул обрез и выстрелил дуплетом. После того, как рассеялся дым, мы подошли к мишени. К моему удивлению, я увидел, что одна пуля попала прямо в ствол, а вторая прошла по касательной, разрезав кору. Мне показалось, что я пулями нарисовал на дереве нос и кривую улыбку. Сергей был удивлен не меньше моего. Мы вернулись на тоже место. Перезарядив ружье, Сергей тоже выстрелил и, обратившись ко мне, коротко бросил:
           – Выходим завтра в пять!
             Я подошел к дереву и увидел на нем еще два отверстия, которые смотрели на меня, словно глаза нарисованного выстрелами человечка.


                * * *
                – Настя, ты когда-нибудь ловила рыбу? – поинтересовался я.
                – Нет, но всегда мечтала об этом.
                – Собирайся. Есть предложение твою мечту воплотить в реальность. Только придется переодеться. В этих местах водятся клещи, а среди них встречаются энцефалитные.
              – Да, я в курсе. На эту тему у нас были лекции в институте.
              – Тебе хватит десять минут на сборы?
              – Мне хватит пяти минут! – сказала она и поднялась к себе в комнату.
             Я приметил спиннинги, которые, словно биллиардные кии, выстроились в ряд на подставке. В основном они были американские и японские. Я выбрал понравившуюся мне пару, прихватил надувной матрац и положил все это в багажник машины. Поднялся на кухню, взял из холодильника бутылку шампанского, конфеты “Птичье молоко” и, уже выходя, на лестнице столкнулся с Настей.
То, что я держал в руках, в ее понятии не соответствовало рыбной ловле. Она хитро прищурилась:
            – Значит, мы едем на рыбалку? А это – наживка и удочка? – Кивнула она на шампанское и конфеты.
            – Именно! – рассмеялся я, и мы спустились вниз.
            – Молодые люди! – услышали мы голос Гали. – Далеко это вы собрались?
            – На рыбалку! – с гордостью ответила Настя.
            – Ну, тогда закрывайте глаза! – В руках она держала какой-то спрей. Мы не стали спорить и закрыли ладонями лица. Галя обильно опрыснула нашу одежду содержимым баллончика. – Теперь вы можете гулять где угодно. Комары и клещи к вам уже не подступятся. Поблагодарив Галю, мы сели в машину и, преодолев перекат, выехали на лесную дорогу, которая, виляя между деревьями, минут через десять привела нас к Иману, где он сливается с Арму, образуя большую заводь. Я вытащил надувной матрац, спиннинги и спросил Настю:
           – Будешь купаться?
           – Конечно, только я купальник не взяла, – ответила моя Лиса, хитро сверкнув глазками.
          “В находчивости ей не откажешь!” – напомнил о себе внутренний голос. Я положил матрац на берегу тихой заводи. Мощное течение образовывалось при слиянии двух горных рек. В этом месте они, словно меряясь силой, выворачивают камни и размывают берега; затем, набирая скорость, несутся куда-то, “сломя голову”.
             Жаркий полдень излучал истому. Я решил выпить шампанского и заняться рыбалкой. Холодный газированный напиток придавал моему желанию легкую пикантность. Взяв из машины бутылку и два стакана, я обнаружил, что Насти нет рядом.
             – Андрей! Андрей! – послышалось мне.
Почувствовав, что ей угрожает опасность, я кинулся на крик сквозь кустарник. Настя, лежа на матраце, отчаянно гребла руками, пытаясь сопротивляться течению, которое влекло ее в кипящую бездну. Я бросился в воду. Пытаясь догнать Настю, я отчаянно плыл, сокращая между нами расстояние. Но ее затягивало к
речному порогу, а там могло произойти все что угодно.
            – Брось матрац! Прыгай в воду! – кричал я, почуяв смертельную опасность. Но перепуганная Настя не слышала меня. Я настиг ее перед самым порогом. Она боялась прыгнуть в воду, но у нее уже не оставалось сил сопротивляться течению – вцепившись в матрац, как в спасательный круг, она закрыла глаза, надеясь на чудо. Времени на раздумье не было ни секунды. Ухватив ее запястье, я изо всех сил дернул вниз. Матрац перевернулся, и Настя, оказавшись в воде, разжала руки. Резиновый плот, словно гусиное перышко, скрылся, поглощенный стихией. Под водой она обхватила меня за плечи, но ее руки соскользнули и сдавили мне горло. Ощутив каменное дно ногами, я оттолкнулся от него что
было сил. Проплыв под водой несколько метров, используя подводное течение, мы выплыли на отмель. Настя разжала руки и встала на ноги. Я жадно вдохнул воздух, разгоняя черные круги перед глазами. В этом месте вода была по пояс, но до берега оставалось еще метров десять. Отдышавшись, я взял Настю на руки и осторожно пошел вверх по течению.
Постепенно, с каждым шагом я начинал ощущать, что несу в своих руках самое дорогое, что оставалось в моей жизни. Настя трепетно и доверчиво прижалась ко мне. Я чувствовал, как бьется ее сердце. Осторожно ступая по окатышам, я медленно приближался к берегу и, когда вышел на сушу, еще
какое-то время держал Настю, боясь выпустить ее из рук.
                Солнце катилось на запад, загоняя под тень деревьев злобную мошкару. Мы лежали на песке, который небольшим островком затерялся среди множества белых камней, разбросанных на берегу. Выпитое за спасение в тридцатиградусную жару шампанское, словно помножив свои градусы на температуру воздуха, легко стирало в памяти недавно произошедшее с нами.

                Зачем обманывать себя надеждой, что судьба еще будет благосклонна? Почему мы уверены в том, что происходящее с нами еще много раз повторится? Погружаясь в суету, мы порой перестаем замечать приготовленные нам подарки судьбы. Мы слепы, глухи и немы тогда, когда судьба одаривает нас. Если вам повезет и однажды вы увидите в небе падающую звезду, свет которой зажжет вашу душу, то знайте, это всего лишь начало...

                – Будем удить рыбу? – спросил я Настю.
                – А ты меня научишь?
                – Конечно. Я уверен, что сегодня тебе повезет и ты поймаешь рыбу вот с таким глазом! – и я показал на свет донышко бутылки из-под шампанского. Иман сердился на нас, потревоживших его тишину. Он поднимал буруны и сбрасывал их, безумствуя на перекате. Представив себя заправским рыбаком и оценив достоинство спиннингов, вот уже несколько раз я забрасывал блесну, увеличивая расстояние. Настя делала то же, но самое удивительное – у нее это получалось! Увлеченная рыбалкой, она не забывала кокетничать, выбирая наиболее эротичные позы.

                – Я, кажется, что-то поймала! – восторженно закричала моя Лиса, с трудом удерживая в руках изогнувшийся спиннинг.
                – Держи крепче! – я поспешил ей на помощь. С трудом мы вытащили на берег белоснежного сига, который сопротивлялся до последнего, пытаясь порвать леску.

                Солнце спрятало лучи за вершинами остроконечных гор. Художник-закат раскрасил небо алой краской, заглянув в глубину Настиных глаз: он рисовал маленькие облака, которые, словно небылицы, плыли в вышине, меняя свои причудливые формы.

                Запеченный в духовке сиг, фаршированный картофелем, был бесподобен. Мы сидели за столом и наслаждались речным деликатесом.
               – Как странно, – сказала Настя, – эта сильная рыба, желая поужинать, иногда сама становится ужином. Галя поставила на стол подсвечник и зажгла свечи. Улыбнувшись, она кинула свой взгляд на Настю и произнесла:
              – Даже для наших таежных мест поймать такую рыбу на спиннинг – большая редкость! Она очень хитра и осторожна, поэтому ваш улов – настоящая рыбацкая удача.
              – Это нужно отметить! – предложил я.
             Настя не возражала, даже не стала привередничать в выборе
горячительного. Галя принесла бутылку водки “Емец”, и я наполнил рюмки.
Кто-то на небе рассыпал звезды, и они смотрели на нас с высоты, украшая небосклон. Свечи, тихо мерцая, едва освещали наши лица.
               – Я могу попросить тебя спеть?
               – Что ты хочешь услышать?
              – Душу.
                В лесной чаще прокричал филин. Светлячки вспыхивали в сумерках, словно глаза диких зверей, прячущихся за деревьями.

                Моя лесная фея сидела напротив, устремив на меня взгляд, сравнимый с ключом, вставленным в скважину потайной двери моей души.
Я замер в ожидании. Хватит ли у нее сил повернуть этот ключ и открыть дверь, ведь распахнуть ее я сам всегда боялся?
Настя, встав из-за стола, спросила:
               – Мне принести гитару?
Я закурил, прислушиваясь к мирному шепоту сонной реки.
              – Принеси.
                В этот вечер вместе с моими песнями, сгорая, плакали свечи, проливая свои горячие слезы на стол. Увлеченные, мы не могли заметить прятавшегося за ветвями деревьев парня, опирающегося на деревянный протез, и его скупую мужскую слезу, прокатившуюся по небритой щеке. Война калечит не только тело; меняя ценности и убеждения, она порой колет прямо в сердце, словно проверяя, на сколько человеку хватит сил в борьбе за жизнь.
                Любимая девушка, давшая обещание дождаться, вышла замуж, когда он лежал в госпитале после тяжелого ранения. Бог ей судья. Но Сергей знал цену данного слова. Когда он пошел на свое последнее задание, их разведгруппа попала в засаду. Под минометным огнем били снайперы, закручивая всех в адской мясорубке. Осколки и пули, словно разъяренные шершни, жгли тело. Сергей отстреливался до последнего патрона, пока не потерял сознание. Но он дал слово вернуться с войны живым – и вернулся.
Теперь тайга бальзамом тишины и девственности медленно затягивала раны. Возвращая сны, она пыталась зажечь в нем надежду вернуть ему утерянный покой и ясность.


                * * *
Я проснулся перед рассветом. На часах было ровно пять. Стараясь не будить Настю, тихо оделся и вышел. Предрассветная тишина была наполнена легкой прохладой. Уже чувствовалось приближение осени. Сонно потянувшись, я оглянулся и увидел Сергея.
                – Ты готов? – спросил он.
                – Готов, но только у меня нет оружия.
                – Пойдем, выберешь себе что-нибудь.
Он завел меня в небольшую комнату. В ней не было окон. Наряду с гладкоствольными ружьями разных калибров красовались нарезные винтовки с оптикой. Мое внимание привлек “Тигр” с хорошим прицелом и спортивным прикладом. Сергей взял боеприпасы, прихватил бинокль, и мы тронулись в путь по тропинке, которая уводила нас в верховье реки. Сергей шел впереди. Я еле успевал за ним, волоча на себе увесистую винтовку. Примерно через час он сделал мне знак, чтобы я шел осторожнее. Мы спустились к реке и притаились за деревьями.
                – Скоро пойдет, – глянув на перекат, прошептал Сергей.
                – Кто?
                – Кабарга.
                – Откуда ты знаешь?
Он пристально посмотрел на меня, но теперь в его взгляде не было вызова.
                – Скоро сам увидишь. Здесь она переходит Иман. Раньше на это место приходили казаки и убивали их сотнями.
                – Зачем?
                – Заготавливали на зиму мясо. Ну и на продажу, конечно.
                – А теперь?
                – А теперь это делают для удовольствия.
                – Кто?
                – Ты, например.
                – Я еще ни одной кабарги не застрелил.
                – Но собираешься это сделать
                – А может, я промажу.
                – С такой оптикой с расстояния ста метров слепой попадет. У лесной скотинки нет ни одного шанса.
                – Из твоих слов следует, что я безжалостный убийца животных. Но если мне не изменяет память, позавчера ты вернулся с охоты не с пустыми руками. Галя рассказала, что теперь у нее полно парного мяса.
                – Да, она еле смогла разместить его в холодильниках, которые до этого были пустыми. На перекат вышли несколько кабарожек. Крупный самец шел впереди, поглядывая по сторонам. Я вскинул винтовку и прицелился. Через оптику мне были хорошо видны грациозные фигуры животных. Я смог различить даже блеск их пугливых глаз. Преодолев перекат, они исчезли среди деревьев. Я опустил
винтовку.
                – Почему ты не выстрелил?
                – Есть предложение заняться стендовой стрельбой, не возражаешь?
                – Без проблем.
               Мы поднялись на тропинку и пошли в обратном направлении. Я заметил, что у Сергея улучшилось настроение. Вскоре мы вышли на поляну, на краю которой лежал огромный кедр. Рядом с ним находились остатки костра, обложенного камнями. Кто–то недавно останавливался здесь на привал. Сергей стал обследовать его. Обойдя вокруг лежавшего на земле дерева, я увидел рюкзак.
                – Что в нем?
                – Струи кабарги.
                – Много?
                – Штук двадцать
               Находка разозлила Сергея. В его глазах я прочитал решительность. Он нагнулся и из-под срубленных веток вытащил испачканный сажей котелок.
               – Повесь его на сучок, – попросил Сергей.
                Запрыгнув на дерево, подтянувшись, я повесил котелок на толстую длинную ветку. Сергей перекинул рюкзак через плечо и коротко бросил:
              – Пошли отсюда!
              – Ты что-то придумал?
              – Скоро узнаешь!
              Быстрым шагом мы шли около получаса. Спустились в распадок, а затем поднялись на крутую сопку. Оказавшись на ее вершине, расположились среди скал. Отсюда была видна поляна, на которой мы недавно были. Он взял винтовку, настроил прицел и протянул ее мне.
                – А ну глянь, котелок видишь?
                – Вижу. – Оптика приблизила его на расстояние не более двадцати пяти метров.
                – Попадешь?
                – Не знаю, с такой дистанции мне еще не приходилось стрелять. Сколько здесь метров?
                – Чуть более пятиста.
                Я прицелился, положив палец на спусковой крючок.
                – Не торопись. Давай лучше закурим. Скоро придут хозя-
ева, вот тогда и потренируешься.
               Я кинул на него вопросительный взгляд и понял, что он не
шутит.
              – А сколько их?
              – Думаю, двое.
              – Браконьеры?
              – Сволочи, хуже волков! За копейку – мать родную продадут. – Он глубоко затянулся сигаретой, огляделся вокруг и тихо добавил: – Тайга этого не прощает. – Затем взял винтовку, навел прицел на поляну. – А вот и хозяева пожаловали. Я их не знаю. Опять тащат что-то. Улыбаются. Ничего, сейчас я вас расстрою. – Изучающе посмотрел на меня: – Будешь стрелять?
               Я хладнокровно ответил:
             – Буду!
               Он передал мне винтовку. Выбрав хорошую позицию, я прицелился.
Двое мужчин в комуфляжной форме, вооруженные карабинами, несли рюкзак и уже подходили к лежавшему на поляне кедру, на сухой ветке которого висел закопченный котелок. Затаив дыхание, я плавно нажал на курок.  Приклад толкнул плечо, но пуля пронеслась мимо цели.
              – Я, кажется, промазал.
              – Разреши мне попробовать.
              Прицелившись, Сергей произвел три выстрела подряд. Я видел, как браконьеры упали на землю.
              – По-моему, ты их убил!
              – Да нет, это они со страху попадали.
             Отсегнув рожок, Сергей достал из кармана несколько патронов, на которых наконечники пуль имели особые цветные отметки и, зарядив ими поочередно рожок, вставил его на место.
             – Щас, вы у меня попляшете! – Он снова вскинул винтовку. – Отработаем кавказский вариант. В окуляры бинокля я хорошо видел все, что происходило на поляне. Двое браконьеров лежали на земле у сухого кедра. Прямо над ними, на ветке висел котелок, теперь напоминающий решето. Но стоило им пошевелиться, Сергей произвел несколько выстрелов, засыпав браконьеров пеплом от костра. Вскоре один из них, решив осмотреться, поднял голову.
Тотчас пули срезали толстую ветку с котелком на сучке, и она упала прямо на браконьеров. Словно по команде насмерть перепуганные, они кинулись в разные стороны, ломая кусты.
               – Теперь они не скоро встретятся, – заключил Сергей. Я позавидовал его хладнокровию. Война закаляет характер, отнимая мечты и просто калеча, но для сильных духом она взамен дает нечто иное.
               – Представляю, как ты их напугал, – сказал я.
               – С ними по-другому нельзя.
               – Это невероятно! С такого расстояния – и такая точность!
Сергей молча зарядил обойму и, казалось, не слышал моего внезапно вырвавшегося восхищения. Стрельба и запах пороха заставили меня вспомнить недавно произошедшие со мной события и ощутить острую боль. Я вспомнил ротвейлера, набросившегося на Анжелику, сгоревший дом, в котором когда-то чувствовал себя, как в раю, и смерть любимых мною людей. Затем – ненавистного соседа с колючками вместо глаз и его толстого персидского кота, которого он выгуливал по ночам на спортивной площадке, примыкающей к лесу, рядом со своим домом-крепостью. Той ночью я должен был разрядить свой ТТ в эту сволочь, но судьба распорядилась по-другому. И я вдруг почувствовал, что она готовила для меня. В этой истории мне придется поставить точку с дальней дистанции. Все сразу вставало на свои места. Больше месяца каждый день я приезжал за город, поднимался на сопку и с расстояния пятьсот метров в бинокль наблюдал за домом соседа. Я видел, как он заботливо осваивает мой участок. Сердце обливалось кровью, когда я вспоминал лучшие мгновения своей жизни там, в раю, среди роз, с любимой женой. Мне хотелось взорвать эту крепость, чтобы она разлетелась
на мелкие кусочки, но это было невозможно по многим причинам. В то время я не мог и предположить, что в моего врага можно попасть из винтовки с такого расстояния. Сергей развеял все сомнения. У меня вновь родился план мести; не хватало только одного – умения отлично стрелять, как это делал Серега. Я взял винтовку в руки и оценивающе рассмотрел ее:
               – Отличная машина!
               – Ничего хорошего.
               – Судя по тому, как ты сегодня из нее стрелял, этого не скажешь.
               – За неимением королевы трахают служанку.
               – В смысле?
               – Оружие – любительское, не профессиональное.
               – Почему?
               – Ты же слышал, как при выстреле оно грохочет, вес, отдача... Оптика слабая.
               – Ну а дизайн? – зацепившись за ее последнее достоинство, разочарованно спросил я.
               – Поганка– тоже гриб красивый. Конечно, Сергей – мастер, и его есть за что уважать, но он непредсказуем, а мне необходимо научиться стрелять. Почувствовав прилив энергии, я продолжил:
                – Сережа, скажи честно: меня можно научить стрелять?
                – И зайца можно научить курить.
                – Профессиональную винтовку трудно достать?
Он пристально посмотрел мне в глаза:
                – Зачем тебе?
                – Надо, – уклончиво ответил я . – Жизнь – штука длинная, может, пригодится когда-нибудь.
                – Играешь и поешь ты хорошо, а вот врать не умеешь.
                – Так не заставляй меня это делать.
                – А ты не ври, говори как есть!
                – Я думаю, что мои проблемы – это мои проблемы. Зачем
перекладывать свои трудности на чьи-то плечи?
                – А почему бы не помочь хорошему человеку в трудную
минуту?
                В его взгляде я прочел искренность. Участие такого специалиста могло оказать мне неоценимую услугу, но последнюю точку должен был поставить я сам. Я задумался, принимая решение:
                – Ты когда-нибудь убивал людей?
                – На войне.
                – А в мирной жизни?
                – Где ты видел мирную жизнь? Ты считаешь, что в Чечне загод погибает меньше людей, чем в городах России? В этих каменных джунглях смертей не меньше, а может, даже и поболее.
                “А ведь он прав!” – услышал я внутренний голос. Смерть действительно живет в городах. Прогуливаясь по вечерам, она приглядывает себе новые жертвы, выбирая самые изощренные способы их гибели, словно напоминая о себе смертным, она не дает им расслабляться, превращая жизнь каждого в борьбу за свое место под солнцем.
                Мы сели рядом и закурили.
                – Жену и друга убили, а затем сожгли в моем доме. Я знаю, кто это заказал. Достать его можно с пятисот метров. Расстояние примерно такое же, как до поляны.
                – А ты где был?
                – В командировке.
Сергей курил, жадно затягиваясь.
                – Кто он?
                – Мафия.
                – А исполнителей знаешь?
                – Нет.
                – Жаль! – Он потушил сигарету. – Есть у меня игрушка с глушителем. Вернемся на заимку, покажу. Я видел, как Сергей оживился. Он словно ждал от меня предложения, которое бы смогло на время вернуть его к прежней военной жизни. Теперь мы шли рядом. Тропинка, виляя между деревьев, вскоре привела нас к заимке. Галя уже растопила баню и теперь
хлопотала на кухне, собирая завтрак.
                – А, вернулись! – увидев нас, сказала она. – Ну как поохотились?
Сергей протянул ей рюкзак:
                – Положи в холодильник, но только не замораживай. После обеда нужно староверам отвезти, – сказал он, посмотрев на меня. Я согласно кивнул и обратился к Гале:
                – Настя проснулась?
                – Пошла с Машей гулять.
День обещал быть солнечным. Птицы словно обменивались утренними новостями, наперебой щебетали, укрывшись на ветках среди листвы.
                – Пойду, позову ее завтракать.
Спустившись к реке, я увидел Настю. Она стояла у высокой ели и безнадежно просила спуститься вниз медведицу Машу, которая залезла до середины ствола и теперь в нерешительности размышляла: продолжать лезть вверх, что может быть опасным, или спускаться вниз? Медведица, впившись когтями в кору, важно поглядывала на нас с высоты.
                – Привет! – сказал я.
Девушка была явно смущена своим положением, поэтому мне захотелось “плеснуть масла в огонь”.
                – Что, подружка убежала от тебя на дерево и не хочет спускаться?
Огонь блеснул в глазах Насти, но не обжигающий, а наоборот, ласковый, беззащитный.
                – Маша, пойдешь завтракать? – обратился я к медведице.
Слово “завтрак” она знала хорошо, поэтому не стала долго раздумывать и, немножко покряхтев, спустилась вниз. Мы посмеялись от души, наблюдая эту картину. Оказавшись на земле, медведица косолапо побежала к заимке.
За столом я попросил Галю рассказать о староверах, и она поведала нам об этих людях, самозабвенно ушедших в мир, где чтится Старый Завет, имеющий тысячелетние корни. Они живут коммуной, почитают Господни заповеди, выращивают и пекут хлеб. Удалившись от мирской жизни и дожив до третьего тысячелетия, не имеют ни радио, ни телевизоров. Но в то же время на их полях работает хлебоуборочная техника, а дома освещает электрогенератор. Настя захотела поехать с нами. Ей посчастливилось познакомиться с Прокопычем, который всю свою жизнь посвятил народному врачеванию. Он прекрасно разбирался в травах, готовил афродизеаки, зная секреты, которые передавались от поколения к поколению. От него веяло мудростью и добротой. К нему за помощью приходили люди, и он их лечил травами и настоями. Насте, как врачу, это было очень интересно.
Сергей передал Прокопычу рюкзак, который мы забрали у браконьеров, и он выложил на стол содержимое:
                – Ээ–эх!.. Совсем нет совести у людей. Это ж надо, столько
зверей побить!

                – Теперь они сюда больше не сунутся! – сказал я. Мне хотелось развеять Настины сомнения.
Прокопыч взглянул на меня поверх своих очков и обратился к Сергею:
                – Сережа, опять браконьеры?
                Тот лишь кивнул в ответ.
                – И ведь носит же земля таких людей. Изверги! Поохав еще немного, старик занялся приготовлением какого-то снадобья, а мы попрощались и поехали на заимку.


                * * *
Галя вычесывала медведицу специальной металлической расческой. Маша, вытянувшись, лежала на животе, подергивая ушами от удовольствия.
              – Ну, как тебе здесь? – спросил я у Насти.
              – Очень нравится!
              – Что ты думаешь о Сергее?
               – На пирата похож.
Я невольно улыбнулся такому точному сравнению: вылитый Джон Сильвер.
Сергей появился на крыльце с чемоданчиком, напоминающим футляр от саксофона. Проходя мимо, тихо произнес мне:
              – Я на спортивной площадке.
Не трудно было догадаться, что он несет “игрушку”, о которой говорил. Наш заговорщический вид заинтересовал Настю, но найдя нужные слова, я отправил ее смотреть телевизор, а сам быстро зашагал вниз по тропинке. Сергей, ожидая меня, курил, выпуская кольцами дым. В его глазах я увидел загоревшийся огонек.
              – Есть подозрение, что это то, о чем ты мне говорил? Я не ошибся?
Он открыл футляр, из деталей вдавленных в поролон, быстро собрал винтовку.
              – Прицельная дальность стрельбы – семьсот пятьдесят метров. Лазерный прицел. Совершенно бесшумна. Спецпатроны. Рожки по четыре и десять патронов. Калибр – девять миллиметров. Я взял ее в руки и почувствовал, насколько она легка и удобна. Мы отошли метров на пятьдесят. Сергей взял винтовку, прицелился и нажал на курок, но выстрела я не услышал: это был щелчок, вслед за которым на спортивной площадке упала “груша”, набитая песком. Веревку, на которой она висела, словно перерезали ножом. На турник я поставил железную банку. Сергей протянул
мне винтовку:
              – Наводи красную точку в центр. Дави плавно: курок “мягкий”.
Я выстрелил – банка упала на траву. Я внимательно рассмотрел винтовку, не скрывая своего восторга.
              – Чье производство?!
              – Россия.
              – Серьезно? – удивился я.
              – Трофейная. Такой даже у спецназа нет!
              – А почему тогда трофейная?
              – Этот винтарь много людей положил на Кавказе. Появился снайпер и давай наших ребят укладывать. Ранения – все смертельные. Бронежилет – насквозь, а мясо – в куски. Вот я с ним почти две недели в кошки-мышки играл. А он – матерый, хитрый. За все время я ни разу его не видел. Бьет с семисот метров – при этом ни выстрела, ни вспышки. Засечь – невозможно. Потом, видать, страх потерял, подошел поближе,  здесь я его и снял. А ночью сползал, забрал эту “игрушку”.
            – Как же так, у них есть наши винтовки, а у нас нет?!
            – Потому что у них – деньги!
Что-то больно кольнуло в груди. Может быть – обида за Родину, которая, словно изнасилованная девка, оскорбленная и ограбленная, до сих пор от стыда не может встать с колен.

           – Деньги, говоришь? Ты прав. Я готов рассчитаться!
           – Э, брат, да ты не понял. Эта вещь не продается, но службу сослужить она тебе сможет.
          Я не знал, как к нему относиться, он вызывал во мне двойственные чувства. Главное заключалось в том, что мы были искренними друг перед другом, и это сближало.
           – Сергей, если ты мне поможешь, то не пожалеешь об этом.
           – Дальше не говори, не надо. Живы будем, не помрем. Теперь тренируйся.
           – А патронов много?
           – Обычных – полный цинк, тебе хватит, а специальные для
дела пригодятся. Он обучил меня пользоваться лазерным прицелом, дал четкие наставления по стрельбе. Я овладевал винтовкой, пытаясь слиться с ней в единое целое. Представляя своего врага, постепенно увеличивал дистанцию: выстрелы у меня получались все лучше и точнее. Я осознавал, что держу в руках смертоносное оружие: легкое, бесшумное и надежное, пулеметные пули которого прошивают тело насквозь, разрывая мясо в клочья, они не оставляют для жертвы никакой надежды на выживание.
Установив на скале у реки ржавое ведро и зрительно определив нужное мне расстояние пятьсот метров, откуда бы хорошо просматривалась мишень, я рассчитал маршрут, заприметив ориентир. Им служил огромный круглый камень на противоположной сопке. Чуть выше ее подножия я обнаружил небольшую пещеру. Случайно вывалившийся из-под ноги камень образовал дыру. Эта находка меня заинтересовала. Откинув еще несколько камней, я увидел небольшое сухое углубление, где мог поместиться мой кейс. Решив в будущем им воспользоваться, я заложил камнями отверстие и поднялся к
выбранному ориентиру. Отсюда расстояние до установленной мною цели было примерно таким же, как в пригороде Владивостока до дома моего
врага. Настроив прицел, я вскинул винтовку. Из памяти не выходил рассказ Сергея о его дуэли с кавказским снайпером, бывшим обладателем этой “игрушки”. Ведь ему было гораздо сложнее выполнить свою задачу, чем мне. Моя же задача была намного проще: в нужное время необходимо было поставить точку на прошлом и всерьез подумать о будущем. Крохотную красную точку я едва различил в центре ведра, стоящего на скале, которое казалось мне головой моего врага. Вложив всю свою ненависть, я несколько раз нажал на курок. Словно пораженное молнией, дырявое ведро упало на землю. Я закурил, испытывая странное чувство...

             Вернувшись на спортивную площадку, я увидел Сергея: он
сидел на траве, ожидая меня.
            – Что скажешь?
Мое отличное настроение говорило само за себя.
            – У меня получилось!
            – Вот и отлично! На сегодня хватит. – Он взял винтовку и быстро разобрал ее. – Сегодня нужно почистить, – сказал Сергей, укладывая ствол. – Он это любит, – и добавил: – Михаил приехал, зовет к ужину.

             До встречи с Михаилом я успел извлечь из багажника своей машины кейс и, выложив из него два “кирпичика” стоимостью в двести тысяч долларов, спрятал его в пещере. Убедившись, что меня никто не видит, я заложил камнями отверстие и вернулся на заимку. Хозяина этого лесного очага я застал за приготовлением зеленого чая, который он заваривал только сам.
            – Колдуем? – поздоровался я с Михаилом.
            – Выпьешь кружечку перед ужином?
            – С удовольствием!
            – Ну как, вам здесь нравится?
            – Пусть лучше Настя выскажет свое мнение, а я не буду повторяться, скажу просто: теперь я знаю, есть святое место, где свет пронзает тело, нежно раня чистотой. Ты погибаешь, но уже родишься другим, должно быть, лучшим, чем ты был недавно, и хочешь верить: победит любовь. Она сильнее
всех!..
             – Вот теперь я вижу, что дни, проведенные здесь, идут тебе на пользу. А как здоровье?
             – Хуже, чем было, но лучше чем будет.
Михаил протянул мне кружку своего фирменного чая, по дружески похлопал меня по плечу и предложил отужинать тем, что Бог послал.
             Стол, заставленный деликатесами, говорил, что Всевышний не поскупился. К тому же имел отличный вкус, расположив соленые грузди, политые сметаной, рядом с молодой вареной картошкой, посыпанной укропом и зеленым луком; жареные цыплята в чесночном соусе и прочие радости, как лососевая икра, сервилат, малосольные огурчики... Непочатая
бутылка водки “Емец” своим величием напоминала, что Михаил настроился на хороший отдых.
              – А где Настя? – поинтересовался я.
              – Ее Галя сейчас охаживает веничками в бане. После массажа она к нам присоединится.
             – Вот и отлично! Значит, у нас есть время обсудить некоторые вопросы.
             – Давай потолкуем, – согласился Михаил, наполнив по первой.
Мы молча выпили и закусили. Открыв пачку “Пэлл Мэл-
ла”, я закурил:
             – Как бизнес, что нового?
             – Всё по-старому, – Михаил слегка нахмурился.
По-видимому, он много думал о развитии своего предприятия и, не находя верного решения, приезжал на заимку, чтобы снять стресс и расслабиться.
             – Я подумал над твоим предложением и решил принять его. Михаил напряженно смотрел мне в глаза, еще не понимая, что я имею в виду.
             – Наполни по второй, а я сейчас приду.
Я встал из-за стола и вышел на улицу. Щелкнув пультом, отключил сигнализацию и, открыв багажник машины, достал “зеленые кирпичики”. Вернувшись, выложил деньги на стол перед Михаилом.
              – Сколько здесь? – выдохнул он, разорвав повисшую тишину.
              – Ровно столько, сколько тебе нужно для полного счастья. Михаил взял нож и разрезал целлофановый “кирпич”. Десять пачек стодолларовых купюр высыпались на стол. Я взял второй “кирпич” и сделал тоже самое.
             – Двести тысяч! – завороженно произнес Михаил.
Не веря своим глазам, он взял несколько пачек долларов и сосредоточился, словно проверяя их на вес. В этот миг, наверное, Михаил видел цех, наполненный оборудованием, ощущал запах свежераспиленного леса; ему уже грезились рабочие места, склад готовой продукции, выгодные контракты... Он радостно бросил деньги на стол и, обхватив меня своими ручищами, сдавил так, что мне едва удалось сохранить дух в своем теле.
             – Отпусти, задушишь!
             – Андрюха, мы с тобой сейчас такие дела завернем!
             – Не со мной.
             – А с кем? – удивился он.
             – С Настей.
             – С Настенькой?
             – Да. С Лисовской Анастасией Владимировной, хозяйкой сорока девяти процентов твоего предприятия. Документы должны быть оформлены на нее. На лице Михаила растеклась понимающая улыбка:
             – Завтра к вечеру ты их получишь!
Счастливый хозяин заимки аккуратно сложил деньги в спортивную сумку, отнес ее в оружейную комнату и, закрыв на ключ, вернулся к столу.
Подняли по второй, и я произнес:
              – За абсолютно счастливого человека!
Мы чокнулись большими коньячными рюмками, до краев наполненными водкой, и осушили их до дна. Я понял, что дарить подарки гораздо приятнее, чем получать, хотя и осознавал, что выгодно вложил деньги. Моя душа ликовала. Мне хотелось быть щедрым и умным. Чувства переполняли меня.
Соленые грузди со сметаной были просто восхитительны. Я плотно закусывал, чувствуя, как спиртное, растекаясь по телу, легко повышало взаимную симпатию и уважение, выводя нас
на откровенный разговор. Налили по третьей.
             – Я хочу Сергею купить хороший протез, – вырвалась созревшая во мне мысль.
             – Что тайга с людьми делает, это ж надо! За два дня, проведенных здесь, двух людей счастливыми сделать! – прогремел Михаил, давая выплеснуться переполняющим его эмоциям. – Андрей, нет никаких проблем. Завтра я постараюсь съездить в Хабаровск, там недавно открылся филиал Международного общества помощи инвалидам. У них имеются уникальные протезы, выполненные из титановых сплавов, напичканные пружинами. Имитируют ногу так, что живая не сравнится. Экспериментальные европейские образцы! Сергею подобрали один из них, да денег свободных не было. Хотя Красный Крест и продает их вполовину реальной стоимости, все равно цены слишком высокие, практически – не подъемные.
              – Сколько? – сгорал в нетерпении я.
              – Более пяти тысячи долларов.
              – Сейчас я дам тебе деньги, а завтра ты привезешь тот образец сюда. Давай выпьем за это! Мы чокнулись, едва не разбив бокалы, но прежде чем выпить, Михаил произнес:
              – Денег не надо. Теперь моя очередь. Завтра я добуду ему ногу.
              – Секретничаете? – вдруг услышали мы голос Насти.
              – С легким паром! – разом вырвалось у нас.
Короткое, открытое платье подчеркивало мелодию внутреннего настроя девушки. Она присела к нам за стол, и в ее взгляде я прочел готовность к волнующему любовному приключению. Ее умение наслаждаться тем, что дарит жизнь сегодня, пока не перерастало во внутреннюю потребность сделать это формой своего повседневного существования, поэтому, обратив на себя внимание, Лиса принялась за ужин, постреливая красивыми глазками. Михаилу нравилась моя спутница, но он смотрел на нее уже другими глазами. Теперь Настя была совладелицей его предприятия. Находясь в небольшом замешательстве, Михаил вырабатывал новую стратегию взаимоотношений.
               – Как банька?
               – О, просто чудо! У Гали – волшебные руки. Я еще никогда не чувствовала себя так...
              – Легко, – подсказал Михаил, и они понимающе улыбнулись.
              – После вашей ненавязчивой рекламы придется попросить
Галю, чтобы она и мне продемонстрировала свое искусство, – сказал я, хитро поглядывая на Настю. – Банька с массажем – это нечто!
Михаил решил подыграть мне:
              – Андрей! Когда Галя тебя веничками разогреет, вот тогда попроси ее запустить свои пальчики. Я тебя уверяю, она разомнет все твои косточки, разберет тебя на части, а потом соберет заново. Будешь чувствовать себя романтическим юношей. Эта перспектива совсем не понравилась моей Лисе: она подсознательно уже вела целенаправленную “охоту” на единственного и неповторимого “принца на белом коне”, которого вознамерилась осчастливить собой.
              – Можешь не беспокоиться, Андрюша! Галя показала мне основные приемы, поэтому, если ты не против, я сама сделаю тебе массаж.
              – То есть тебе нужен кто-то, на ком ты хочешь потренироваться? – все еще продолжал я дразнить Настю.
От точно брошенного слова, словно от кремня, может легко воспламениться душа. Главное, суметь разжечь огонь, если хочешь согреться от его пламени.
Настя, просыпаясь каждое утро с радостным ожиданием нового дня, наполненного радужными надеждами, жила в реальном мире. Вот уже несколько дней она была так долгожданно счастливой, что настоящее, нынешнее, сегодняшнее было самым дорогим для нее. Теперь она уже не думала о том, что придет день, и она встретит того, кто впоследствии станет близким и родным. Избавившись от этого томительного ожидания, она рисовала в своих мечтах вожделенный предмет своего воздыхания, созданный из крови и плоти. Чувства переполняли ее, они словно излучали свет, на который заправский капитан всегда выведет свою фортуну. Задумавшись, Настя с чувством произнесла:
                – Доверь мне свое тело, и тогда, может быть, я смогу добраться до твоей души.
                – Думаешь, ей тоже нужен массаж?
                – Не помешал бы, – мудро вставил Михаил.
                –Так в чем же дело?! У меня есть тост: за желания – в стиле брызгов шампанского и за мечты – вкуса черной икры! Мы дружно сдвинули бокалы.

                За окном уходящими лучами заката с нами прощался теплый вечер. Ночь, стоя на пороге лесной заимки, уже разжигала в камине огонь, и лучи, отражаясь, играли в наших бокалах, создавая атмосферу уюта. Свежий ветер, толкнув занавеску, разлил в комнате легкую осеннюю грусть. Мелодия гитары настроила души на волну надежд и вдохновения. Мы пели полюбившиеся песни, а память закладывала в свои ячейки наше состояние, чтобы однажды назвать его счастьем. Ведь счастье, как здоровье, когда оно есть – его не замечаешь. Всласть “помассажировав” свою душу, я предложил выйти освежиться. Поставив гитару на прежнее место и мысленно поблагодарив ее за отличное звучание и аккомпанемент, я спустился по лестнице вслед за Настей и Михаилом. Запах березовых дров, приятно пощекотав ноздри, напомнил о бане с ее горячей парилкой и обещанном массаже. Моя Лиса, появившись из темноты, сообщила, что Михаил пошел
париться. Я предложил прогуляться. Ноги привели нас на спортивную площадку. Луна, прячась за кроны деревьев, тускло освещала поляну. Ветер, запутавшись в соснах, уснул до рассвета. Объятые тишиной, мы молча смотрели друг другу в глаза, которые бессовестно объяснялись в любви, не спросив нашего на то разрешения. Ночная птица, хлопнув крыльями, перелетела на другое дерево и еще какое–то время недовольно суетилась на ветке. Почувствовав на себе чей-то взгляд, мы обернулись. Излучая параллизующий страх, перед нами стоял тигр!.. Строгие глаза хозяина тайги требовали от нас кротости и покорности. Мы гипнотически улавливали малейшие движения его грациозного тела. Испуганная Настя, словно влилась в меня, обозначив упругие соски и острые ногти. Ближайшее будущее, которое смутно вырисовывалось у меня в голове, высвечивало жуткие картины. Но в тоже время я не мог думать о себе: следовало спасти жизнь человека, “растворившегося” во мне. Мозг лихорадочно изобретал способы защиты, но в таком скованном положении, вряд ли я смог воспользоваться хотя бы одним из них. Тигр нагнул голову, как это делает кошка перед
прыжком. Настя разжала руки, и я смог повернуться к хищнику. Наши глаза встретились.
                Как все-таки переменчива судьба! Порой она забирает наши жизни, когда мы находимся на вершине счастья, словно в назидание другим, чтобы не расслаблялись, достигнув высоты. Счет пошел на секунды. Тигр, у которого не хватало одно го уха, по-видимому, решил поиздеваься над нами. Он замер в позе для прыжка и, слегка покачивая хвостом, пригвоздил нас своим властным взглядом.
             – Что, гости пожаловали? Привет, Меченый! – как гром среди ясного неба раздался голос Сергея, появившегося из темноты. – Все хулиганишь? И не стыдно тебе?!
             Прихрамывая, он уверенно шел к тигру. Тот не стал дожидаться и, недовольно рыкнув, лениво повернулся и исчез за деревьями.
Моя душа, которая уже наблюдала за происходящим с высоты, плавно возвращалась назад, в тело, выдавливая на лбу холодный пот.
             – Сергей! А почему у этого тигра нет уха? – язык снова стал
мне послушен.
От этого полунелепого вопроса Настя стала приходить в себя.
             – Да это свой в доску тигр! Его все лесовики знают. Браконьеры ухо отстрелили ему в детстве, вот у него и проснулась “любовь” к людям. Иногда озорничает. У нас тут в зверинце коза – видать, приходил проведать. А с вами он столкнулся случайно, ну и решил попугать, хотя сам – не людоед.
Настя уже через минуту взяла себя в руки, а еще через пару минут, подходя к заимке, хохотала вместе с нами, снимая с себя остатки стресса.
На следующий день, вспоминая происшедшее, я осознал ту безраздельную власть, которую проявил лесной зверь, встретившись с нами на своей территории, где он считал себя полновластным хозяином. В его когтях погибло множество животных, ему нет равных, и он привык побеждать, но не человека. Именно поэтому он смог дожить до своего почтенного возраста, сыскав симпатии местных жителей.
              – У меня сегодня день рождения! – прервал ход моих мыслей Настин голос. Обернувшись, я увидел восхитительную Лису.
              – Поздравляю! С меня – подарок. Устроим сегодня вечером “прощальную гастроль”, – произнес я, уже рисуя перед собой сценарий.
              – А почему прощальную?
              – Потому что завтра мы уезжаем.
              – Во Владивосток?
              – Да.
             Я заметил, что девушка ничуть не огорчилась от предстоящих перемен. За пять дней, проведенных здесь, она уверовала, что жизнь ее изменилась в лучшую сторону.

Время тянулось медленно. Ожидая Михаила, я предвкушал события, которые должны были произойти сегодня. Плеск горной реки наполнял таежную тишину жизнью и мудростью. Стремительное течение как бы возвращало ритм утерянной для меня жизни. По перекату проехал джип: вернулся Михаил. Пора. Посмотрим, что на этот раз приготовила мне судьба. Мы подошли вовремя. Михаил встретил нас широкой улыбкой. Вместо приветствия он протянул мне папку, почти небрежно, однако глаза его не могли скрыть торжества. Раскрыв ее, я увидел пакет документов, оформленных на Лисовскую Анастасию Владимировну, как совладелицу предприятия и обладательницу сорока девяти процентов.
               – Неплохой подарок ко дню рождения Насти! Ну, а главное не забыл?
              – Обижаешь, начальник! – с этими словами он извлек из джипа внушительную коробку и жестами заправского фокусника вскрыл ее. Я увидел одно из сложнейших механических изобретений человечества: словно нога терминатора, оставленная на Земле инопланетянами. Излучая металлический блеск, она являла собой копию конечности человека. Я с восхищением взял ее в руки:
             – А где Сергей?
             – Как где? На месте. Сережа, иди-ка сюда! – позвал Михаил и передал мне коробку.
Я положил протез на место. Услышав за спиной шаги, повернулся и, увидев Сергея, произнес:
            – На-ка, примерь!
По рисунку на упаковке Сергей понял, что находится внутри. С достоинством кивнув, он взял подарок и, прихрамывая, пошел к заимке.
Постепенно настроение переходило в ностальгическое. Все уже знали, что сегодняшний вечер будет прощальным. Галя во всю хлопотала, накрывая стол у реки. Настя вела себя обычно. И тем приятнее мне было осознавать, что в этот вечер я смогу для нее что-то сделать. Михаил с головой окунулся в предпрощальную суету, а я, ощутив легкую усталость, рассеянно наблюдал за происходящим.
              – Прошу к столу! – раздался громоподобный голос хозяина, и немногочисленные его обитатели вскоре собрались у реки. Не буду описывать то, что я увидел на столе, дабы не вызывать судорожных спазмов желудков уважаемых читателей. Скажу только, что вечер обещал быть незабываемым. Настя в открытом вечернем платье блистала во всей красе. Сергей, слегка смущенный, твердо шел к нам уверенной походкой. Он нес огромный букет полевых цветов, который преподнес очаровательной имениннице. Заменив деревянный протез, переодевшись в спортивный костюм и кроссовки, он стоял с нами рядом, переминаясь с ноги на ногу.
Все были искренне рады за него. Михаил добродушно похлопав Сергея по плечу, со свойственной ему хитринкой произнес:
               – Этот день мы должны запечатлеть на фото. Сережа, при-
неси аппарат.
              Он сказал просто, словно делал это много раз, обращаясь к Сергею. Хотя на самом деле никогда этого себе не позволял. Парень повернулся и пошел к заимке. Конечно же, он знал, что мы придирчиво смотрим ему вслед и тем не менее шел твердо, ни разу не оглянувшись. Мы больше не видели в нем угрюмого пирата. Обратившись к имениннице, я протянул папку, привезенную Михаилом:
               – Поздравляю и прошу принять мой скромный подарок! –придав слову “скромный” извиняющийся оттенок, я вручил Насте толстую кожаную папку с красивой металлической застежкой.
Удивленная девушка попыталась изобразить радостную улыбку, хотя, было очевидно, что она не знает, для чего ей эта вещь и что с ней делать. Насладившись этим зрелищем, я, наконец, добавил:
              – Надеюсь, ее содержимое тебя не разочарует.
                Лиса, стрельнув глазками, отстегнула на папке металлическую застежку и, открыв первую страницу, с интересом погрузилась в чтение. Я не стал ей мешать, а подошел к столу и, заговорщически подмигнув Михаилу, открыл шампанское и наполнил бокалы. Вскоре к нам присоединилась Настя, она была взволнована. Я подал ей бокал:
              – С днем рождения!
                Как прекрасны женские глаза, когда в них горит восхищение! В этих лучах сама жизнь, ласковая и благодарная, свободная и настоящая.
Двадцать три выстрела, выпущенные в небо Михаилом и Сергеем из полуавтоматического оружия, салютовали имениннице. Танго под гитару, и Настя пригласила Сергея. Слегка опешив, он быстро нашел в себе решимость, и вскоре они танцевали медленный танец. Но счастливая именинница не была бы Лисой, если бы не стала двигаться более ритмично, демонстрируя свою изящную пластичность. Сергей невольно пытался подстроиться, но вскоре это ему надоело, тогда он стал танцевать так, как ему хотелось. Мы были поражены. Он прекрасно чувствовал свое тело. Настя добилась своего. Она казалась счастливой в этот прощальный вечер на лесной заимке. Я уже не употреблял спиртного. Мой мозг, заранее включив
отсчет времени, отпущенного мне для возмездия, уже складывал детали предстоящей операции, анализировал и требовал решительных действий. “Мне нужно поставить точку с дальней дистанции. Между двух колючек, прямо на лбу этой сволочи! И может быть, я сделаю это уже завтра вечером из винтовки Сергея. Это не будет слишком сложным делом. Я даже не стану по отдельности отстреливать ему руки и ноги, а просто лишу его жизни, вычеркну из списка живых, раздавлю как клопа!”


                * * *
Утром, лишь солнце выкатилось из-за горы, мы уже были готовы к отъезду. Поразмыслив о том, что в городе могут возникнуть трудности, которые, как правило, влекут за собой затраты, я уже успел сходить в свой тайник в пещере и прихватить
в дорогу один “кирпичик”, на всякий случай. Пока Настя доедала завтрак, я стоял у машины и внимательно слушал инструктаж, который давал мне в дорогу Сергей. Он разложил на капоте трофейный чемоданчик и еще раз продемонстрировал возможности лазерного прицела. Затем положил коробку спецпатронов, пояснив их предназначение и возможности. Все это поместил в багажник, где уже находились две спортивные сум-
ки и Настин чемодан: “игрушка” среди вещей не вызовет никаких подозрений.
                – Возьми еще это! – Сергей протянул мне мини-кобуру из сыромятной кожи, к которой были пришиты широкие резинки с застежками. Я был слегка удивлен такому подарку. – Для твоего тэтэшника. А то носишь его как попало. Пока я приходил в себя от удивления, он успел накинуть на
меня кобуру с левой стороны выше пояса. Я надел куртку и, вытащив из кармана пистолет, сунул его в кобуру. Теперь он мне не мешал: не давил, не выпирал, как раньше, а скрытно поместился в удобном месте, придав мне уверенности.
                – Отличный подарок! А как ты догадался? – спросил я Сергея.
                – Твоя куртка пахла порохом.
Обнюхав свою куртку и даже карман, в котором лежал пистолет, я не почувствовал запаха пороха. На лице Сергея раскатилась улыбка.
               – Андрей! Может, все-таки поедем вместе? – участливо задал он вопрос.
               – Нет, Серега! С этой проблемой я хочу разобраться сам.
На скулах Сергея обозначились желваки, хотя внешне он казался спокойным.

               – Хорошо, тебе видней, – согласился он, – но запомни: никогда недооценивай противника! Всегда жди неожиданного!
              Вышли Настя, Галя и Михаил. Мы попрощались. Я пообещал, что будем звонить. Сев в машину и включив передачу, я сказал Михаилу:
               – Гитару оставляю здесь. Обещаю за ней вернуться! Михаил поднял свою ладонь вверх, словно давал обещание сохранить инструмент.

               Яркое солнце, взошедшее на востоке, слепило глаза. Ветер, врываясь в салон автомобиля, играл Настиными волосами, лаская ей щеки. Она молча смотрела в окно, думая о том, что ждет ее во Владивостоке. Последние пять дней вскружили голову молодому доктору, перепутав ее мысли, и теперь дальняя дорога распутывала этот клубок, вытягиваясь длинной лентой автомагистрали, ведущей на побережье.
Я же не мог строить никаких планов на будущее, пока задуманное мною не воплотится в реальность и не закроется страница моего печального прошлого. Со скоростью сто двадцать километров в час я уверенно вел “Тойоту” по второй полосе, изредка уступая дорогу любителям скоростной езды, что пролетали мимо, пытаясь обогнать время. Они исчезали где-то за горизонтом, тая в горячем воздухе, словно миражи. В зеркале заднего вида я заметил оранжевую “тройку”, которая мужественно сидела у меня на хвосте, оставляя на подъемах шлейф синего дыма. Водитель не щадил свою машину и давил педаль газа от души. Она кашляла и чихала, но стоило ей покатиться под гору, резко развивала скорость, скрипя и дрожа от нагрузки, тараня встречные потоки воздуха, махала ржавыми крыльями и, казалось, что хочет напоследок взлететь. Исчезая, она вновь и вновь появлялась в зеркале заднего вида. Какое-то время меня это забавляло. Мы словно вели бессловесный диалог, демонстрируя возможности своих автомобилей, но после нескольких часов упорной погони, перед Уссурийском, “тройка” все же сдалась.
Разобравшись в многочисленных, похожих друг на друга перекрестках, мы, наконец, выехали из города, догнав грозовые облака. Я свернул с трассы к уже полюбившемуся нам придорожному кафе. Тот же столик у окна, и то же гостеприимство. Я заметил, что Настя стала немного серьезней, чем обычно. Пропало несравненное кокетство, но взгляд ее по-прежнему был наполнен трепетным чувством. Что-то не складывалось у нее в голове, еще не распутан был клубок, и мысли, не выстроившись, задавали вопросы, на которые пока не было ответов. Вскоре ее черты лица обострились, и через мгновение, невинно хлопая длинными ресницами, передо мной сидела хитрая Лиса.
             – Андрей! Сколько нам еще ехать до Владивостока? – вкрадчиво спросила она.
             – Часа полтора-два.
             – Значит, примерно в четыре часа мы будем на месте, – и она посмотрела на часы с большими черными стрелками, висящие на стене кафе.
            – Надеюсь на это, – ответил я, продолжая разделываться с отбивной.
            – А где мы остановимся? – последовал вопрос, в котором послышалась тревога.
            – У тебя направление в какой санаторий?
            – В “Строитель”.
            – Вот там и остановимся. Думаю, тебя не будут ругать за опоздание. Главврач, увидев такого очаровательного доктора, как ты, сразу примет тебя на работу. Все вставало на свои места, и мысли, выстраивая свой таинственный ряд, успокаивались. Услышав то, что хотелось, моя спутница заказала еще пирожное и молочный коктейль. Время поездки пролетело незаметно. Погрузившись в туман, дворники смахнули морось с лобового стекла и указали въезд во Владивосток. Железный моряк приветствовал нас, подняв руку к небу, где на раздутых парусах плывет Фортуна, которую может увидеть каждый. Проезжая этот постамент, я посигналил на удачу.

Спустя пару часов Лиса была не только принята на работу, но и не получив никаких замечаний за опоздание, имела ключ от уютной комнаты, закрепленной за персоналом. Я же приобрел за наличные путевку и разместился на третьем этаже в люксе – двухкомнатном номере с джакузи, большим цветным телевизором и кондиционером.
               Туман, который спал за моим окном, подгоняемый вечерним бризом, растаял, и на небе показались звезды. Я вышел на лоджию. Мокрый воздух был наполнен запахом моря. В эти дни, когда начинают распускаться хризантемы, источает свой нежнейший аромат душистый табак. Уловив этот трепетный запах, я невольно вспомнил те счастливые вечера, проведенные с Анжеликой в нашем саду, где рождались мечты и строились планы...
Кровь ударила в голову. Сжав кулаки, я почувствовал, что час расплаты настал! Решительно толкнув стеклянные двери, вошел в комнату и увидел доктора в белом халате и с пакетом, наполненным продуктами. Это была Настя. Влюбленная девушка светилась здоровьем и счастьем. Одним движением я отстранил ее, когда она захотела прижаться ко мне.
              – Не сейчас! – сухо сказал я и вышел в прихожую.
                Настя, почуяв неладное, последовала за мной.
              – Что-то случилось, Андрей? – растерянно спросила она.
              – У меня остались кое-какие незавершенные дела. Сегодня я попытаюсь их закончить. Проскользнув мимо меня, Настя встала у двери, раздвинув руки:
              – Андрюша, пожалуйста, не уходи! У меня плохое предчувствие!
Но я не слышал ее слов. Они глухо прозвучали где-то далеко, словно в параллельном мире. В этот момент я отчетливо видел глаза жены, которые смотрели мне прямо в душу, заставляя чувствовать жгучий стыд.
              – Отойди! – холодно выдохнул я и вышел из номера.
                Предъявив сторожу автостоянки алюминиевый номерок, я завел “Тойоту” и выехал на трассу. Минут через десять припарковал машину у хозяйственного магазина. За ним виднелся фундамент строящегося коттеджа, а далее высилась сопка. С ее вершины отлично просматривался ненавистный дом-крепость моего врага. Заглушив двигатель, я открыл багажник и огляделся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, взял чемоданчик
с “игрушкой” и направился через лес по тропинке к вершине сопки. Передвигался осторожно, то и дело останавливаясь, прислушиваясь. Достигнув вершины, отыскал свое место, откуда раньше вел наблюдение. Внизу в домах горели огни. Я открыл футляр и быстро собрал винтовку. Уткнувшись в лазерный прицел, стал заглядывать в узкие окна-бойницы второго этажа, пытаясь увидеть за ними противные глаза-колючки, чтобы одним выстрелом остановить их хищный блеск.
               – Не двигаться! – вдруг раздался чей-то властный голос, и в мой затылок уткнулось тупое дуло пистолета. – Одно движение, и ты – труп! – продолжал командовать кто-то, стоя за моей спиной. – А теперь очень медленно положи винтовку на землю. Руки – за голову! Стоявший сзади крепко схватил меня за волосы и сильно надавил на затылок холодным дулом пистолета. “Все! Это конец!” – мелькнуло у меня в голове. Нет, мне не жалко было своей жизни. С горечью я понял, что зло не будет наказано и справедливость не восторжествует. Поэтому я не стал подчиняться, а выжидал, когда у него лопнет терпение, и он захочет отключить меня ударом рукоятки пистолета по голове. Мозг напряженно работал. Я весь напрягся, ожидая, когда ствол оторвется от затылка и у меня будет полсекунды, чтобы напасть на противника. Маленький огонек надежды мелькнул в моем сознании.
               – Ты что, в игры решил со мной поиграть?! – рявкнул детина. – Сейчас для начала я отстрелю тебе правую руку!
               – Зачем же руку, стреляй сразу в голову! – не узнал я свой охрипший голос.
                – Размечтался! – съехидничал он. – Скоро ты у меня запоешь, как соловей и прежде, чем подохнешь, исповедуешься. Ему нравилось то, что он делает. “Сев на своего конька”, верзила уже предвкушал грядущие события.
                – Ты будешь меня умолять, чтобы я пристрелил тебя. Но сначала пройдешь все муки ада, а затем, когда я сниму с тебя шкуру, ты еще какое-то время будешь жить, – говорил он, наслаждаясь. Жизнь уходила из-под моих ног, и впервые я был согласен с тем, что в подобные минуты сознание человека прокручивает в памяти эту самую жизнь, высвечивая лишь светлые воспоминания.
                Внезапно я услышал ни с чем не сравнимый треск электрошока. Детина, выпустив мои волосы, наклонил пистолет в сторону. Раздумывать было некогда. Резко отбросив винтовку, я выхватил свой ТТ и выстрелил наугад, не оборачиваясь. Через мгновение несостоявшийся мой палач бесславно рухнул на землю, не издав ни единого звука. Следующий шок испытал я, когда, не веря своим глазам, вынужден был констатировать, что передо мной стоял Сергей.
             – Серега! Ты откуда?
             – Чего расшумелся? Помоги лучше. – Вытащив из кармана любителя пыток наручники, Сергей заломил ему руки за спину и накинул “браслеты”. Затем его ремнем связал ноги.
               -  Я же тебе говорил: никогда недооценивай противника. Всегда жди неожиданного!.. Тяжелый, гад!.. Как мы его потащим?
              – Зачем? – удивился я.
              – Надо с ним потолковать. Или ты думаешь, что он здесь грибы собирал, да случайно на тебя напоролся?
Сергей был со мной рядом! Вдвоем мы можем “свернуть горы”! Без колебаний я доверился его опыту. Упаковав винтовку, мы перевернули грузное тело на живот и, подхватив его под руки, поволкли вниз, оставляя на земле борозды от его ног.
              – Слушай, а не взять ли нам его за ноги?
              – Зачем? – снова удивился я.
              – Не знаю, как ты, а я чувствую себя плужным волом на чужой пахоте. Даже в этой непростой ситуации Сергея не покидало чувство юмора. Мы отшагали не менее трехсот метров. Было очевидно, что для Сергея такая работа была привычной. Я же порядком подустал и был рад, когда перед нами вырос монументальный фундамент коттеджа.

              – Когда придем домой в конце пути, свои ладони в Волгу
опусти, – тихо пропел Сергей, и мы прислонили свою ношу к стене изрядно захламленного подвала.
             Сергей включил фонарь и направил в лицо пленника – веки его вздрогнули, и он открыл глаза: в них уже был животный страх загнанного в угол зверя.
             – Я не обещаю тебе поочередно отстреливать твои конечности и снимать с тебя шкуру, как ты хотел сделать моему другу, но я сделаю это наверняка, если ты сейчас не ответишь на все его вопросы, – и Сергей кивнул в мою сторону. Я не знал, с чего начать, и вопросительно взглянул на Сергея. Он не заставил себя ждать:
             – Ты чьих будешь, стрелец?
             Тот вздрогнул, напрягся, щуря глаза от направленного луча
фонаря.
             – В смысле?.. – проскрипел он.
             – Чей холоп, спрашиваю?
             – Сам ты – холоп!
             – Ну-ну!.. – Сергей вплотную приблизился к пленнику. Остро отточенная сталь штык-ножа заиграла в его руке. – Тебе выбирать.
            – Я уже выбрал. Только кто из вас спрашивать будет?
            – Я! – твердо прозвучал мой голос. – Кому служишь?
            – Тому, кто больше платит.
            – И сколько же тебе платят?
            – За твою голову пятьдесят кусков бос назначил.
            – Давно?
            – Четыре дня назад, сразу после убийства двух его людей, которых нашли недалеко от станции.
            – Ты их знал?
            – Одного из них звали Петровичем. Он был правой рукой опального Генерала.
            – Почему опального?
            – За потерянный “груз” его приговорили к смерти. Вчера всю его команду разом накрыли, а он, гад, ушел. Сейчас его ищут и его телохранителя-палача Лекаря. Генерал тяжело ранен, поэтому далеко уйти не мог. Все больницы и санатории – под контролем. Теперь – это дело времени.
             Его бедро, простреленное мною в лесу, причиняло ему нестерпимую боль: глаза постепенно мутнели, и, казалось, он вот-вот потеряет сознание.
              – Как это было?
              – Бос позвонил Генералу и сказал, что потерянный “груз” найден спрятанным в лесу, недалеко от того места, где убили его людей, рядом со станцией. Генерал скоро приехал туда со своей бригадой. Их всех там и положили, а он с Лекарем и водилой попытался на своем бронированном “Мерсе” уйти. Им дорогу заблокировали, так они – в кусты. Водилу сразу сняли. Он и пятидесяти метров не пробежал. А Генерал ушел. Раненый ушел... И Лекарь с ним.
             – Что твоему босу известно обо мне?
             – Ничего. Он подозревает многих. Нервы у него шалят.
Совсем взбесился. Злой, хуже собаки, а сам – за сердце хватается. Видать, побаливает оно у него, сердце-то.
Пленный выгнул спину и, словно теряя сознание, согнул в коленях ноги. Сергей, держа фонарь, слегка склонился над ним и тут же получил сильный удар ногами в грудь. Фонарь вылетел из его рук, и прежде, чем он разбился о стену, я успел заметить, что пленный – без наручников и в его руке блеснул
нож. Я выстрелил уже в полной темноте, наугад – и этого было достаточно: тело грузно упало в полуметре от меня. В подвале пахло порохом, как много лет назад, когда я учился стрелять в детстве. В эту минуту я вспомнил, как выкрал у отца пистолет, чтобы потренироваться в стрельбе. И тогда мне это сошло с рук, но теперь это – уже не игры. Ставка –жизнь!
              – Серега! Ты где? Жив?
              – Живой, живой! Фонарь ищу. Спички есть?
              – Зачем он тебе?
              – На нем мои пальчики.
Я достал зажигалку, и мы отыскали фонарь: у него разбилось стекло и стряхнулась лампочка, но пластиковый корпус остался целым.
              – Шустрый какой! – Сергей кивнул на убитого. – Фонарик разбил, паразит! – Оглядевшись, он взял футляр с “игрушкой” и подтолкнул меня к выходу: – Пошли отсюда! Один-ноль в нашу пользу.
Мы поднялись по лестнице и подошли к моей машине. Рядом с ней стояла оранжевая “тройка”, которую я, возврашаясь
во Владивосток, заметил на трассе.
              – Так это ты тогда, на трассе?..
              – Я, я! Поехали отсюда скорей!
              – Ну ты даешь! Едем ко мне?
              – В санаторий? Ты забыл, что он под контролем тех ребят,
один из которых остался в подвале? Сейчас не время расслабляться!
              – А я бы с удовольствием это сделал.
              – Так в чем же дело? У тебя имеется укромное местечко? Я
думаю, нам есть что обсудить.
              – Уютный кабачок устроит?
              – Конечно, вот только прикид у меня не по случаю.
              – Нет проблем. Сейчас мы тебя перелатаем. Нужно на Тихую сгонять.
             – Поехали!
Ночной туман сползал в море, возвращая городу его строгие очертания. Отражаясь на мокром асфальте, как в зеркале, Владивосток любовался собой: повинуясь неведомому дирижеру, он отвечал многоголосым хором, купаясь в цветастом море реклам и огней.
Миновав Луговую, мы вскоре оказались на Тихой. Подъехав к одной из девятиэтажек, расположенных у видовой площадки, припарковали машины и поднялись на пятый этаж. Вместо связки ключей, которые я носил в прежней жизни, я достал из кармана единственный ключ, оставшийся у меня, и
им открыл дверь.
                В комнате ничего не изменилось. Мирно работал холодильник, и тихо играло радио, словно я сходил в магазин и вернулся. Хотя я прекрасно понимал, что это не так, но все же еще какое-то время испытывал двойственное чувство. Вмонтированная в стены мебель экономила каждый сантиметр малогабаритной квартиры, которая напоминала каюту, где за окном всегда видно море и слышны крики чаек. Сергею понравилась уютная обстановка. Его заинтересовал деревянный штурвал с бронзовыми заклепками, висевший на стене, а я заглянул в холодильник: початая литровая водка “Кузьмич” на нижней полке, несколько яиц в ячейках дверцы
и кое-какие консервы.
            – Не густо, но мы не привыкли отступать! – услышал я бодрый голос Сергея, который из-за моей спины заглянул в холодильник и уже, по-видимому, что-то придумал.
Я кинул на него вопросительный взгляд.
            – Думаю, сегодня не стоит отказываться от столь приятной
компании, – сказал он, вынимая бутылку, где с этикетки улыбался всем известный Кузьмич из “Особенностей национальной охоты”.
            – Мы же собирались поужинать в ресторане?
            – Подождем до лучших времен, а сейчас ставь стаканы и включай печку, я приготовлю одно фирменное блюдо. Посуетившись у стола, я заглянул в шкаф, чтобы подобрать Сергею одежду: мой новый выходной костюм висел на месте. Затем я выбрал рубашку и галстук, которые купил в Москве в той роковой командировке. Мысли опять повели меня по дороге, ведущей к моему сожженному дому, который поглотил в себя огромный монстр, выросший рядом.
             – Прошу к столу! – услышал я торжественное приглашение
Сергея.
                Налили по первой.
             – За что пьем? – спросил я.
             – За победу!
Да, теперь я понимал, насколько мне нужна помощь Сергея. Без его опыта не обойтись; кроме того, он силен духом, которому можно только позавидовать. Но как я могу рассказать ему о миллионе долларов? Ведь это такое искушение. К тому же я подвергну опасности жизнь Насти, доверив свою тайну третьему. Поэтому я решил в разговоре с Сергеем сохранить очередность и подлинность происшедших со мной событий и занизить подлинную стоимость “груза” до трехсот тысяч. И лишь когда веселый и пустой “Кузьмич” был поставлен на пол, я закончил свое печальное повествование. Сергей закурил и открыл окно. Желтая луна, словно бросив горсть своего золота в соленые воды бухты, осветила узкую дорожку, ведущую куда-то в ночь. Наверное, по ней бежали его мысли, выстраиваясь в логический ряд.
               – Какая красота! Никогда бы не уезжал отсюда надолго, – произнес он.
               – А ты не уезжай. Вот ключ, – сказал я, вынув его из кармана. – Располагайся в этой каюте, а я вернусь в санаторий. У меня путевка на три недели. Заодно здоровье поправлю.
              – А что у тебя со здоровьем?
              – Ничего, так, для профилактики.
              – Боюсь, тебе там могут устроить такую профилактику, что ты потом всю оставшуюся жизнь только ею и будешь заниматься.
              – Ну я же не раненый Генерал!
              – Вот именно, пока он не объявится, тебе там лучше не стоит появляться.
Я видел, что Сергей обеспокоен за мою судьбу, и это придавало мне силы.
               – Ты забыл первое правило, – напомнил он.
               – Какое?
               – Никогда не дооценивай противника. А мы что о них знаем?
               – Теперь кое-что знаем!
               – Этого недостаточно. Ты лучше подумай, есть ли у тебя надежный человек в УВД.
               – Есть, но только я его не видел давно.
               – Домашний адрес знаешь?
               – Пару лет назад случайно встретились на “Зеленом Углу”,он машину себе подбирал, но ничего подходящего не нашел, так я его домой и подвез. Он там рядом живет, в девятиэтажке, а работает в управлении. Еще в студенческие годы мы с ним вместе в стройотряде “зажигали”.
                – Он в каком звании?
                – Был капитаном, теперь уже майор, наверное.
                – В каком отделе?
                – Какая-то структура федерального подчинения.
                – Подходит, – удовлетворенно произнес Сергей. – Теперь пару часов вздремнем и к семи нужно быть у его дома. Перехватим, когда он на работу пойдет.
Поместив Сергея на диване, я расположился на кресле-кровати. Стоило мне расстелить простыни, как я почувствовал смертельную усталость и, лишь коснувшись подушки, сразу погрузился в сон. Мне снилась тайга, чувственная и нежная, как женщина. Безухий тигр покорно лежал у моих ног. Я гладил его упругую шерсть, а он доверчиво мурлыкал, выражая мне свою преданность. Затем поднял полосатую голову и лизнул меня в щеку шершавым языком... Я открыл глаза. Сергей стоял передо мной и ладошкой шлепал меня по щеке:
                – Подъем!
                – Что? – не понял я.
                – Опоздаем!
Стряхнув с себя остатки сна, умывшись, я заставил Сергея одеть мой костюм и галстук. Он пытался отказаться, но решив сделать мне приятное, все-таки согласился. Я был поражен тем, как он преобразился. Еще несколько дней назад, когда я увидел его впервые, это был угрюмый, искалеченный войной парень, а теперь он походил на преуспевающего бизнесмена. Уловив мой удивленно-восхищенный взгляд, Сергей подошел к зеркалу и осмотрел себя с ног до головы:
                – Мне всегда шла чужая одежда.
Он был удивлен не меньше моего, но сохранил внешнее спокойствие, однако голос выдал его волнение. Дружески похлопав по плечу, я попросил Сергея закрыть гостинку. Мы вышли на улицу. Белый мохнатый туман полз с бухты, проглатывая дома и дороги. Ржавая оранжевая “тройка”, припаркованная с моей “Тойотой”, когда-то являла собой гордость отечественного машиностроения. Пробежав сотни тысяч километров по бездорожью, всем своим видом она просилась на покой.
                – Она, какого года выпуска?
                – Восемьдесят второго.
                – Восемнадцать лет! Пусть отдохнет, поехали на моей. Около семи мы были на месте. Длинный дом-крейсер, построенный комсомольцами восьмидесятых, энтузиастами молодежного движения МЖК, растянулся по самой вершине сопки. Не меняя комсомольских традиций, совершив трудовой подвиг, воздвигнув на семи ветрах в труднодоступном месте монументальное здание, они обрекли жителей на вечный подвиг, который им теперь приходится совершать, проживая в нем. Подъездные пути размыты. В асфальте большие выбоины. Пришлось машине немножко “почесать брюхо”, пока мы добрались. Я собрался запастись терпением, но как только прикурил
сигарету, из подъезда вышел Славка. Мой дружбан студенческой поры, драчун и забияка, а теперь – майор милиции. Воистину, пути Господни неисповедимы.
                – Здравствуйте, товарищ! – громко сказал я, картавя, подражая вождю мирового пролетариата, и добавил: – А ведь народ за вами не пойдет!
                – Андрюха, ты?! Привет! Какими судьбами в наших краях? – Искренне обрадовался он.
                – Да вот решил тебя на работу подвезти.
                – На работу? Я – в отпуске! Сегодня последний день гуляю. Завтра отзывают. Московская комиссия приехала.
                – Тогда куда путь держишь в такую рань?
Счастливая улыбка на его лице улетучилась, словно туман в ясную погоду.
                – В больницу, – мрачно выговорил он.
                – Садись, поехали, по дороге потолкуем. Познакомьтесь: это Сергей, а это Слава. Они пожали руки. Проезжая машины, выстроенные рядами на продажу, мы миновали авторынок “Зеленый Угол” и выехали на площадь Баляева.
               – Андрей! Больница рыбаков – на Русской. Я свернул направо и через длинный высотный мост мы вскоре выехали на улицу Русскую. Расположенная в зеленой зоне больница имела несколько корпусов. Слава попросил припарковать машину у одного из них.
              – Подождите меня. Я скоро, – сказал он и направился к входу.
Ветер трепал его белокурые волосы, которые уже поседели на висках. Хотя он, как и прежде, был подтянут, но все же чувствовалась внутренняя усталость, какая бывает от хронического недосыпания и недоедания. “ Да... Видно, не жалеет себя Слава. В стройотряде он нас будил поутру и заставлял бегать на речку купаться. Сначала мы хотели его побить, но потом втянулись, и вскоре местные девчонки наблюдали, как в одних плавках студенты бегают по деревне, пропагандируя здоровый образ жизни”.
               – Интересно, кто у него здесь? – прервав ход моих мыслей, спросил Сергей.
               – Сложно сказать, – ответил я.
               – Супругу его знаешь?
               – Татьяну? Конечно! Это целая история. У них такая любовь была!
Я невольно вспомнил, как она, проживая в городе, пару раз в неделю к нам в стройотряд приезжала. Ну, а работали мы тогда по-стахановски: днем – на поле, а вечером – за деньги, причем, за наличные. Крыли шифером колхозный коровник. Никто из нас не смог бы себя назвать бедным студентом. Так вот, в те дни, когда приезжала Татьяна, Слава устраивал баню. До ее появления мы уже были чисты и опрятны. Поэтому, если объявляли банный день, это значило, что вечером приезжает Таня. Она заодно была нашим почтальоном. Некоторые парни втайне были в нее влюблены. Но Славка не потерпел бы конкуренции, поэтому их чувства так и оставались тайной. Наш стройотряд размещался в трех домах, закрепленных за шефами. Мы вшестером жили в самом большом из них, четырехкомнатном, с просторной верандой, общим залом и тремя одинаковыми раздельными комнатами. Так вот, в один из вечеров мы отлично посидели, изрядно отметив чей-то день рождения. Повеселились и разошлись спать. Я последним зашел в дом и на пороге столкнулся с Татьяной. Она выходила на улицу, впопыхах завязывая халат. Мы разошлись, и я пошел спать. Разделся, выключил свет и только лег в кровать, как дверь тихонько скрипнула, и вошла Таня. Не успел я и слова сказать, как она скинула халат и прыг ко мне под одеяло. В первые секунды я потерял дар речи. И вдруг она спрашивает: “Кто здесь?” Отвечаю: “Я – Андрей”. Она возмутилась: “Что ты здесь делаешь?” – “Сплю...” Тут открывается дверь, влетает Славка, зажигает свет и видит, как на кровати сидят два голых человека и пытаются прикрыться простыней. “Не понял...” – выдавил он и уставился на нас, вытаращив глаза. “А что тут непонятного? – сказал я. – Девушка нечаянно перепутала комнаты”. Бедная Таня подняла на него свои невинные глазки и прошептала: “Нечаянно”. У нее был такой взволнованный вид и трепетный голос, что она мне невольно напомнила Дездемону перед тем, как ее должен был задушить ревнивый Отелло. Я не выдержал и рассмеялся, понимая, что драки не избежать. Славка сверлил глазами то меня, то ее. Ну, вылитый Отелло! Только белый! И меня стал распирать хохот. Ситуация была настолько нелепой, что не поддавалась никакой логике. Не удержавшись, Татьяна заулыбалась, и вскоре мы с ней хохотали на пару, а затем и Славка, прочувствовав ситуацию, также от души начал смеяться. В этом доме часто путали комнаты, то ли архитектор так подшутил над будущими жильцами, или место такое, но вскоре ректор нашего института, приехавший с проверкой, с полчаса блуждал ночью по всем комнатам, сдерживая изо всех сил свой мочевой пузырь. Так, бедолага, и налил бы где-нибудь в угол, да слава Богу, кто-то из наших проводил его к выходу.
               Мокрый туман, надвигаясь белой пеленой с моря, окутал почти весь город и уже подбирался к больнице рыбаков. Из корпуса вышел Слава, и хотя внешне он был спокоен, но я все же уловил его внутреннее напряжение. Он сел в машину, и включив дворники и галогенки, мы нырнули, словно в молоко, в плотную полосу мокрого морского воздуха. Приморский житель в такие минуты, наверное, отключает легкие и включает жабры. Иначе, как можно объяснить, почему в такую погоду мы чувствуем себя как рыба в воде? Может быть, поэтому большинство местных ресторанов имеют морские названия? Некоторое время спустя, как три голодные акулы, мы разместились в уютном ресторане “Капитан Кук”. Официантки быстро обслуживали ранних посетителей, заставляя наш стол гребешками, крабами, кальмаром и икрой. Я обратил внимание на то, что девушки строят глазки респектабельно выглядевшему Сергею. Славка, накинувшись на морепродукты, утолял свой здоровый аппетит. Я не стал ему мешать расспросами, понимая, что наш разговор еще впереди. Закончив плотный завтрак и расплатившись, мы вышли на улицу. Туман испарялся под яркими лучами полуденного солнца, проявляя очертания домов, покрывая крыши крупными янтарными каплями. Мы закурили и присели в тени деревьев на лавочку в уютном сквере с цветочной клумбой возле ресторана.
                – Отлично живут российские предприниматели! – произнес Славка, глубоко затягиваясь сигаретным дымом. – Мой желудок аж замер в нерешительности: как относиться к такому количеству морских деликатесов?                – и он похлопал себя ладошкой по животу.
                – Ничего, справится как-нибудь, тем более, что белок повышает потенцию, – сказал я, хитро прищурившись.
                – Мне только этого сейчас не хватало, – разочарованно ответил он.
                Я удивленно посмотрел на него.
                – Татьяна в больнице, – словно извиняясь, пояснил он.
                – Так это мы к ней ездили?
                – К ней.
                – А что не сказал? – немного обиделся я. – Я бы тоже сходил ее проведать.
                – Сейчас нельзя. Она проходит курс сложной терапии.
                – Что же с ней случилось?
                – Случилось, Андрей! – с болью в сердце сказал он. – Но не сегодня и не вчера, а пару лет назад. Кто бы мог подумать, что это с ней могло произойти? Я видел, как тяжело ему было говорить. Он словно выдавливал слова, которые причиняли ему боль, поэтому говорил медленно, то и дело останавливаясь.
                – Да в чем дело? – не выдержал я. – Чем она больна, какой диагноз?
                – Диагноз?.. – переспросил Славка, и на его скулах обозначились желваки. – Алкогольная зависимость! – выпалил он, зло сверкнув глазами.
                – Всего лишь! – облегченно выдохнул я. – Это не смертельно. Ее можно закодировать.
                – Ты не понял, Андрей! – словно “бикфордов шнур”, вспыхнул Славка. – Это я во всем виноват, понимаешь! Я и моя собачья работа! – он потушил и бросил окурок. – Ухожу на рассвете, прихожу за полночь. Бывает, приходится отсутствовать дома по нескольку дней подряд. Года два назад получил огнестрельное ранение при задержании, вот она и стала волноваться за меня, переживать. Целыми днями места себе не находила. Потихоньку начала нервы рюмочкой успокаивать. – Слава снова закурил и продолжил: – Полгода назад – второе ранение. Несколько дней в реанимации, но ничего, вытянули, живой, как видишь, даже внеочередное звание присвоили. А она – в больнице!
                – Так ты ее кодируешь?
                – Уже во второй раз.
                – Не переживай, Слава. А друзья на что? – подбодряющее сказал я.                – Говори, в чем трудности. Может быть, сообща мы эту проблему решим.
                – Да вряд ли...
                – Тебе что, на работе так мозги вкрутили? Так бросай ее. Устроишься начальником охраны коммерческой структуры. Будешь сытым, толстым и счастливым. Тебе пора подумать о своей семье, или так и будешь “шашкой” махать за идею?
                Слава понял, что я не шучу. Видимо, он и сам уже думал об этом.
                – А кто будет мусор из этого города выметать?
                – Слава, как можно думать о правосудии в стране, где не работают законы?
                – Так-то оно так, да только сильно прикипел я к этой работе и, слава Богу, ко мне эта грязь пока не липнет.
                – Слава, дружище, ты не забывай, что бросив свои сумасшедшие гонки со стрельбой, ты сможешь вернуть к нормальной жизни прекрасную женщину, свою жену, мать, наконец! У меня и эскулап подходящий на примете есть. Светило на этом поприще! Да и с работой вопрос решим. Внезапно зародившаяся мысль уже начинала приобретать видимые очертания: небольшое, но надежное охранно-сыскное агенство, а во главе его Славка, с его огромным опытом и связями. Это стоило хорошенько обдумать, и я изложил ему свой план. По Славиным глазам было видно, что предложение его здорово заинтересовало – оставалось только выполнить необходимые формальности.
                – Так что сегодня должно быть на вооружении у современного охранно-сыскного агентства? – спросил я непринужденно.
                – Очень многое! – сказал с сожалением Слава, но в его глазах теперь уже виделся азарт охотника, напавшего на след.
                – Давай поподробней, – предложил я и бросил взгляд на Сергея.
Тот молча слушал нас, по лицу его было видно, что он внимательно следит за разговором и уже анализирует предстоящие события.
                – Прежде всего необходимо найти подходящее помещение под офис, и желательно поближе к центру города. Лицензия и всевозможные разрешения займут какое-то время, но это будет недолго. Теперь – оснастка: пара умных компьютеров, хорошие
телефоны, спецаппаратура... Но это очень дорого! – вздохнул Слава.
                – Сколько?
                – Около тридцати тысяч баксов, плюс-минус пять штук.
                – Что еще? – спросил я.
                – Автопарк из пяти хороших машин среднего класса и полноприводный автобус.
                – Дальше.
                – Ну а с командой, я думаю, проблем вообще не будет. Пока еще есть надежные люди, – Слава испытующе смотрел на меня и ждал ответа, от которого могла зависеть его судьба. Я еще раз взглянул на Сергея: он так и не проронил ни слова, но всем своим видом выражал полное одобрение этой идеи.

                Придав своему голосу торжественность, я обратился к своим друзьям:
                – Думаю, вам будет приятно еще раз пожать друг другу руки, но теперь уже как компаньонам. Сергей войдет в это новое предприятие с половинной долей, а стартовый капитал я возьму на себя. Разбогатеете – вернете. Сказанное мною было полной неожиданностью для Сергея, но держался он молодцом. Затем последовало рукопожатие, и я понял, что деньги не будут выброшены на ветер. На следующий день они уже вовсю занимались документами. И через неделю, завершив основные дела, уже выглядели деловыми партнерами. Офис подобрал я сам. Это был небольшой домик, чудом сохранившийся в самом центре города, скорее всего, потому, что удачно вписывался в архитектуру. На его воротах висело объявление: “Продается”. Добротный гараж, в аккурат на шесть машин, уютный дворик с ухоженной клумбой и несколькими уже окрепшими деревьями, железные решетки и надежные двери. Когда я показал свою находку ребятам, то понял, что не ошибся. После евроремонта они разместились в нем, а на его двери появилась новенькая вывеска:
               “Охранное агентство “Беркут”. Ниже следовали номера телефонов, факса, словом, все, как положено. Слава знакомил меня с подобранным штатом, и ребята сомнений не вызывали. Он буквально рвался к работе, показывая при этом незаурядный талант организатора. Я понял, что пора сделать им первый заказ. Мы собрались в кабинете Сергея. Я начал объяснять:
               – Мне нужна полная информация на Власова Олега Николаевича. Меня интересует все: когда он ходит на горшок, с кем ложится спать? Как добывает и тратит деньги? Какой пастой чистит зубы и принимает ли снотворное на ночь? Ну, буквально все! – с этими словами я положил на стол увесистый пакет:
              – Это задаток. На первое время хватит.


                * * *
Яркое осеннее солнце, разлившись по улицам города, сохраняло в чистом морском воздухе легкую прохладу, которая так характерна для золотой приморской осени. Прежде, чем вернуться в гостиницу, где я проживал не-
сколько недель, мне захотелось заехать на Набережную. Припарковав машину у Торговой улицы, я пошел навстречу легкому бризу, который приятно охлаждал меня. Стайка детишек копошилась в песке, сооружая извечные песочные замки, а затем с радостными криками они разрушали их друг у друга. И все начиналось сначала. Довольные мамы радовались за своих чад и, удобно расположившись на лавочке, целиком отдавались обзору последних городских сплетен. Мое внимание привлекла совсем молодая мама, почти девчонка, которая кормила грудью розовощекого малыша. До меня доносились аппетитные причмокивания крохи, и тут же дал о себе знать мой внутренний голос: “А ведь у тебя мог быть такой же, если бы чаще слушал меня”.
              – Заткнись! – почти прорычал я, и мамы, вздрогнув, повернули ко мне удивленные лица. Я понял, что произнес это вслух, и сразу взял себя в руки. На мгновение я представил себе на месте этой молодой матери Анжелику, которая так часто в снах приходила ко мне с младенцем на руках. Но постепенно ее образ стала вытеснять Настя, такая же нежная, белокурая и непредсказуемая. Причиной этому было мое беспокойство: уже два дня, как она не отвечала на мои звонки и не звонила на сотовый. С нарастающим тревожным предчувствием я подъехал к гостинице, поднялся на третий этаж и, взяв ключи у дежурной, зашел в свой номер. Мое внимание привлек аккуратно сложенный листок, лежавший на кровати. Я развернул его. В глазах заплясали буквы, которые усилием воли я заставил выстроиться в ряд, и смог прочитать: “Завтра, в 23.00 ты придешь в Покровский парк, один и без оружия. Там и поговорим. Обсудим дальнейшую судьбу твоей подружки. Она у нас, и ты можешь ее больше никогда не увидеть, если поведешь себя неразумно”.    Подписи не было, но по стилю я уже догадывался, что автором
мог быть обыкновенный ловец за удачей, который решил, что поймал за яйца богатенького Буратино. И мне безудержно захотелось с ним встретиться. Я немедленно связался с Сергеем и вкратце изложил ситуацию. Примерно через полчаса Сергей и Слава были у меня в номере.
                – Извини, что задержались. Пришлось с черного входа заходить, – произнес по-деловому настроенный Слава. Сергей сразу предложил оригинальный план поимки похитителей. Срочно были отозваны те, кто работал по моему первому заказу. Получив новое задание, группа сразу занялась поисками. В мой гостиничный номер стекалась вся оперативная ин-
формация. Пользовались только мобильной связью. Уже к ночи мы имели фоторобот подозреваемого: это был мужчина крепкого телосложения лет сорока. Несколько недель он проживал в санатории. Пытался добиться расположения Насти, но получив отказ, стал вести себя по-хамски. Он преследовал девушку повсюду. В нетрезвом виде ночью пытался выломать
Настину дверь. Напуганная соседка, тоже молодой врач, позвонила в милицию. Но задержать нарушителя не удалось. Он оказал отчаянное сопротивление, но когда прибыл дополнительный наряд, его скрутили, надели наручники и увезли. А утром он уже прогуливался по санаторию как ни в чем не бывало. Узнав девушку, звонившую в милицию, догнал ее и при-
грозил:
                – Я тебе глаза выколю!
На следующий день пропала Настя. После работы она пошла в свою комнату, и больше ее никто не видел. Злобный ухажер освободил номер и уехал. Немаловажным был тот факт, что он нигде не был зарегистрирован: ни имени, ни фамилии – прямо-таки мистер Икс. Этой же ночью мы тщательно осмотрели Настину комнату. Все вещи были на месте, кроме паспорта и соучредительских документов с залоговым обязательством на двести тысяч долларов. Моя первая версия подтверждалась: кто-то решил обогатиться и захватил девушку с целью выкупа. Не завладев понравившейся врачом-блондинкой, он проник в ее комнату и, покопавшись в вещах, обнаружил соучредительские документы и решил воспользоваться ими по своему усмотрению. Но аппетит приходит во время еды. Поразмыслив, похититель решил потрясти богатого спонсора. Воспользовавшись своими связями, Слава к обеду следующего дня имел информацию о предполагаемом похитителе. Было установлено, что Грачев Дмитрий Иванович, по кличке Шило, был неоднократно судим за разбой и вымогательство. Ни разу не тянул срок от звонка до звонка. Имеет высокопоставленных покровителей. Полгода назад, после того, как освободился, купил дом на станции Весенней.
               – Адрес дома имеется? – в нетерпении спросил я, перебив доклад Славы.
               – Обижаете, товарищ! – произнес он нашу студенческую шутку, картавя. – Уже ведется наблюдение за домом.
               – Оперативно! – одобрительно произнес я. Раздался телефонный звонок. Слава взял трубку и прослушав сообщение, приказал:
               – Продолжайте наблюдение!
Я понял, что поступила важная информация, и смотрел на
Славку, не сводя с него глаз. Больше всего на свете я боялся,
чтобы с Настей ничего не случилось. Слава разрядил обстановку:
– Грачев пожаловал домой.
– Тогда что мы здесь делаем? – я еле сдерживал себя.
– Не брать же дом штурмом? Остынь! Сегодня ты пойдешь к нему на встречу в парк, я тебя там подстрахую, а Сергей проверит дом в отсутствие хозяина и сразу скинет тебе информацию на сотовый. Если Настя там, то Грачева я упрячу надолго.
Это я тебе обещаю. Я вышел покурить на улицу. Среди небольшого каменного двора сохранился клочок земли, на котором кто-то заботливо высадил цветы. Я сел на лавочку. Запоздалая бабочка, присев на желтую хризантему, пыталась отыскать крохотную каплю нектара, чтобы утолить голод и согреться. Память сразу перенесла меня на берег таежной реки, где мы с Настей любовались подобным зрелищем, и я вспомнил о фотографии, которую сделала Галя. Во время осмотра комнаты я ее не заметил, вероятно, она пропала вместе с документами. Это означало, что мы с похитителем по фотографиям знаем друг друга в лицо. Рядом со мной присел Сергей и молча закурил.
               – Если он хоть пальцем ее тронет, я разряжу в него всю обойму! – сказал я угрожающе.
              – Не беспокойся, все будет хорошо. Постарайся держать себя в руках, когда пойдешь на встречу с этим ублюдком. Не зря у него погоняло – Шило. Слава говорит, он непредсказуем, поэтому жди неожиданного и, если что, не мешкай, казни подонка.
               – Мне нужно знать, у него Настя или нет, до того, как я с ним встречусь.
               – Со мной пойдут еще трое. Ребята серьезные, думаю, прокола не будет, – пытался успокоить меня Сергей.
               Стрелки неотвратимо отсчитывали часы и минуты, приближая нашу встречу. День медленно клонился к закату. Я вычистил свой ТТ и зарядил обойму. Слава со своей группой уже находился в Покровском парке и, разбив его на сектора, рассредоточил людей, блокируя пути отступления. Около половины одиннадцатого я уже был на месте. Запомнив фоторобот похитителя, я пристально всматривался в лица людей, гуляющих в парке. Прохладный осенний ветер внезапным порывом сорвал сдеревьев несколько слабых листьев и, словно художник, своей искусной рукой нарисовал портрет похитителя: широкополая шляпа, длиннополый плащ, безупречно белое кашне... Его взгляд, будто трассирующие пули, прошил меня, и я почувствовал, что это именно он, и двинулся ему навстречу:
                – Привет!
                – Привет, если ты меня знаешь.
                – Так же, как ты меня.
                Его рука профессионально скользнула в карман плаща. Легкое замешательство отразилось в его глазах.
                – Где Настя?! – вырвалось у меня.
                – Ух, какой прыткий! – довольно произнес он. – Ты здесь, значит, ты мой, и условия буду ставить я.
                – Сколько?
                – А сколько, по-твоему, может стоить любимая женщина для богатого человека?
                – А с чего ты взял, что я богат?
                – Да так, полюбопытствовал.
                – Лады, назови цифру.
За Настю, не колеблясь, я отдал бы все, и свою жизнь, но сейчас даже это вряд ли могло помочь ей. “Где же Сергей, почему он не выходит на связь?” – назойливо липли вопросы, на которые я пока не мог дать ответа, но нужно было тянуть время, ибо оно сейчас работало на меня. Передо мной стоял совсем не тот человек, которого я представлял себе до встречи. Этот был настолько самоуверен, что по нему было видно, что он точно знает, чего хочет. И вот эта хамская самоуверенность, присущая лишь тем, кто привык отбирать, воспламеняла во мне лютую ненависть. Я был на пределе, так как вздрогнул от неожиданно заголосившего сотового в моем внутреннем кармане. Похититель тут же насторожился, но внешне продолжал оставаться спокойным. Я еще не успел поднести к уху трубку, как из нее, обжигая мои нервы, послышался взволнованный Настин голос:
               – Андрюша! Ты меня слышишь? Это я – Настя! Со мной все в порядке. Я знала, что ты меня найдешь. Не молчи! Скажи, что ты меня слышишь!.. – звучал ее голос. Взглянув на собеседника, я понял, что он тоже все слышит: на его лице скользили новые, доселе неизвестные мне маски. Так матерый волк в предчувствии смерти пытается использовать свой последний шанс, показывая противнику, насколько еще остры его клыки. Я же почувствовал себя охотником, и мне оставалось только сменить трубку на пистолет. Стараясь быть спокойным, я отключил телефон и небрежно сунул его в карман, где в ту же секунду мои пальцы в нетерпении слились с рукояткой ТТ. Но он оказался быстрее, молниеносно выхватив из кармана вороненый кольт – его смертоносная бульдожья пасть замерла у моей переносицы.
                – Будем считать, сделка не состоялась, – сквозь зубы процедил он.                – Так что прощай.
Раздался выстрел, но я не увидел вспышки и не почувствовал боли. Зато на лице моего убийцы, ставшем внезапно отрешенным, застыл немой вопрос, ответа на который он никогда уже не услышит. Его ноги подкосились, но инстинктивно пытаясь удержаться, он упал на колени. И смерть приняла его в свои объятия, так и не дав ему никакого ответа. Быстрыми шагами ко мне подошел Слава:
                – А ты – счастливчик! Задержись я на секунду... Ладно, об этом потом... Тебя здесь не было. Я сам закрою вопросы. Спустя несколько минут я уже находился в салоне своего автомобиля и смог перевести дух. Выкурив несколько сигарет, я попытался логически опередить развитие событий. Больше всего мне хотелось поскорее встретиться с Настей, услышать ее голос, прижать к своей груди и больше никуда не отпускать. Конечно, я полностью доверял Сергею, да и рядом с ним были настоящие профессионалы. Иначе, как можно было объяснить столь быстрый успех? И все же мне нестерпимо хотелось уви-
деть Настю. Я быстро набрал номер, и вскоре из моей трубки донесся
спокойный голос Сергея:
                – Я слушаю.
                – Это Андрей, – сдерживая волнение, сказал я.
               – Да я уже догадался. Похоже, и у тебя все в порядке. Послушай, мне тут одному не отбиться. Здесь известная тебе особа опять трубку у меня отбирает. Прямо тигрица какая-то!

                – Андрей! – разлился в салоне моей машины счастливый Настин голос. – Ты слышишь меня? Где ты? Я схожу с ума! Не молчи!
С трудом протолкнув ком, застрявший у меня в горле, я едва смог произнести:
                – Все в порядке, Лисичка! Я еду.
                Трижды проигнорировав красный свет на перекрестках и не создав аварийных ситуаций, я мчался к Славиному офису, и, хотя я еще не знал, где находятся Настя, руки уверенно вели машину именно туда.
Как-то один мой знакомый уговорил меня пойти на ипподромные скачки. Я поставил тогда на красивую гнедую с коротко подстриженной гривой. Это было впечатляющее зрелище. Я не сводил с нее глаз, и она, словно чувствуя мой взгляд, хищно раздувая ноздри, дрожала на старте перед бешеной гонкой, повинуясь магической силе азарта. И мне увиделась Настя, мечущаяся по уютному дворику перед офисом... Одна моя нога еще оставалась внутри машины, а на шее уже сомкнулись нежные руки. Настя старательно прятала лицо на моей груди, но я уже заметил припухшие, покрасневшие от слез веки. Ответная волна нежности прокатилась по телу, и мои руки сказали ей об этом. Хотелось стоять и молчать и чувствовать себя одним целым.
                – Задушишь, – наконец выдохнул я, но отрывать ее от себя не решался.
Осторожно приподняв Настин подбородок, я бережно поцеловал ее глаза и, ощутив на них соленый привкус, тихо спросил:
                – Он тебя обижал?
                – Это сейчас не имеет никакого значения, ведь ты – рядом, а слезы – от счастья.
                – Больше он никого не обидит, – и мы еще теснее прижались друг к другу.
                В маленьком дворике, затерянном на одной из сопок в центре города, еще долго стояли два человека, сжимая друг друга в объятиях, а над ними покачивался на ветру тусклый фонарь, напоминая маленькую звездочку, повисшую над морем. Она, словно очарованная морским пейзажем, была готова в любой миг сорваться с этой безумной высоты и броситься морю навстречу. Так и мы порой, не удержавшись, бросаемся в манящую бездну, а потом понимаем, что жить без нее уже не можем. Вот и сейчас, одновременно испытывая одни и те же чувства, мы не нуждались в словах, без них понимая друг друга. Но слова появились, и они принадлежали Сергею:
              – Если бы я был скульптором, то я бы вас изваял, и тогда стояли бы вы вот так вечно, на радость людям.
Он говорил мягко, понимая значимость происходящего, а я слушал голос верного друга. Лиса, умница, отстранилась от меня, давая возможность шагнуть нам навстречу друг другу. Сначала я думал, что задушу его в своих благодарных объятиях, но оказалось, вполне хватило крепкого рукопожатия и просто понимающего взгляда.
                – Давай рассказывай; не сомневаюсь, тебе пришлось попотеть?
                – Как тебе сказать? Попотеть тоже иногда не вредно, важен результат, а он пока в нашу пользу.
                – Сергей, я многому у тебя научился, ты укрепил мою веру в людей, и я думаю, что заслужил право задать тебе один вопрос, хотя мне самому он не нравится. Он немного удивился, метнув к переносице брови:
                – Давай спрашивай.
                – Ты не жалеешь, что ввязался в эту историю?
                – Я свое отжалел. Подружка–смерть не раз заглядывала мне в глаза, и как ты понимаешь, кое в чем я уже разобрался. Хотя жалеть приходилось. Однажды на Кавказе у меня кончились патроны. Если бы ты знал, как я тогда жалел... А еще помню молодого – недели не прослужил – салагу: выпендривался перед девчонкой и сболтнул лишнего. Ребята пошли на задание, а напоролись на засаду. Никто не вернулся. Как тут не пожалеешь? А вот сейчас, Андрей, мне жалеть не о чем. Ну, хватит об этом. Еще вопросы будут?
                – Нет, – сказал я вслух, а про себя подумал, что не ошибся в этом человеке.
                – Мальчики, я замерзла. Вы еще долго будете меня морозить здесь? – Настя пыталась согреть свои плечи ладонями.
                Как я мог забыть, что она выскочила во двор в легком, открытом платье и теперь стояла на зябком, осеннем ветру, сохраняя последние силы? И все-таки они оставили ее. Ноги Насти подкосились, и я едва успел подхватить ее обмякшее тело.
                – Ничего, бывает, отойдет. Притомилась просто, – поставил свой диагноз Сергей. – Пойдем, устроишь ее в мансарде. Пусть отдохнет как следует. Через два часа, когда мы сидели в кабинете Сергея, допивая уже не первую кружку горячего кофе, я узнал все подробности о проведенной операции, и тут вошел Слава.
                – Ну и наломали же вы дров, мужики! – начал он прямо с порога. – За один вечер – четыре трупа! Сережа, как ты думаешь, это – не много?
                – А ты считаешь, было бы лучше на них наручники надеть? – съязвил Сергей.
                – Да понимаю я тебя! – вдруг взорвался Слава. – Но привык я все по закону!
                – Законы меняются, – вставил я. – Главное в том, что она сейчас спит, а мы общаемся друг с другом. Не переживай, Слава. Ты же привык из города мусор выметать. Так вот, считай, что мы тебе немного помогли.


                * * *
                Настя постепенно превращалась в прежнюю Лису, хотя нельзя было не заметить, что произошедшее оставило-таки заметный след в ее утонченной душе. Она вздрагивала по ночам, судорожно прижималась ко мне, словно спасалась от чудовищных преследователей. Но, слава Богу, это становилось все реже и реже. В такие минуты я крепко сжимал зубы, пытаясь подавить в себе ярость к ее мучителю, несмотря на то, что за его спиной давно уже захлопнулись ворота ада. Оставалось надеяться: время залечит ее раны; и я хотел ускорить этот процесс. Зная о пристрастии Насти к красивым безделушкам, в один из вечеров, обшарив все ювелирные магазины, я, наконец, нашел то, что искал. Признаться, я даже не ожидал такой удачи.
Еще под стеклом витрины очаровало меня фантастической работы кольцо, на котором присел отдохнуть лесной мотылек с изумрудным тельцем. На его крыльях, словно роса, были рассыпаны бриллианты, и мне казалось, что он вот-вот вспорхнет, но его платиновые лапки и не думали расставаться с золотым обручем. Выбрав подходящий момент, когда Настя пребывала в хорошем настроении, я с напускной торжественностью подошел к ней и достал из кармана синюю бархатную коробочку. Моя Лиса теперь больше походила на сытую рысь, и могучий инстинкт охотника будоражил ее кровь. Настя кидала своей взгляд на коробочку, с коробочки – на меня, и было видно, что она нашла брешь в маске, которую я на себя надел, разглядев под ней нечто серьезное.
              – Котик, расслабься и взгляни сюда! – с этими словами я открыл маленький ларец.
                В изумленно распахнутых глазах вспыхнул неподдельный восторг, подчеркнутый блеском единственных на земле камней, способных своим сиянием порождать это чувство.
             – Какая очаровательная прелесть! – почти беззвучно прошептала Настя. – А помнишь, в заимке, там, на берегу, мне на руку сел мотылек?..
              – Это он и есть, только теперь он всегда будет сидеть на твоем пальце.
              – Тогда на, усаживай! – и она протянула свою ладонь, слегка оттопырив безымянный пальчик. Словно выпорхнув из прошлого и преодолев немыслимое расстояние, мотылек скользнул из моих рук, уютно поселившись на предложенном месте. Лиса, любуясь, отвела руку в сторону. Она наслаждалась призывным блеском посланца всколыхнувшейся памяти, затем, хитро прищурив глаза, сладко пропела:
              – Андрей, а ему одному здесь не будет скучно?
              – У меня не хватило времени найти ему пару; ничего, по-
терпит немножко, подберем.
             Я не ошибся в своих ожиданиях. Пролетела еще одна неделя, и она стала прежней Настей. Мы нашли достойную спутницу заждавшемуся мотыльку и, почти не разлучаясь, наслаждались нашим уединением. Словом, все шло своим чередом...


                * * *
Нудный телефонный звонок в несусветную рань заставил меня подняться, и я раздраженно посмотрел на часы: ровно шесть. Снял трубку:
                – Слушаю!
                – Андрей?
                – Говори, Сережа!
                – Извини , что разбудил, но надо бы увидеться до того, как сюда придет Слава. Двадцать минут, я думаю, хватит.
               – Заваривай кофе! – вместо ответа сказал я.
               – Уже поставил.
               – Тогда лечу.
               Сергей выглядел бы безупречно, не будь той крайней усталости, которую он не смог спрятать от меня.
                – Да, не спал я несколько дней, – был его ответ на мой немой вопрос. – Пришлось самому поработать немного. И теперь я вижу, что не зря. Хотя Славик и без меня такое нарыл на твоего гуся, что и двадцати жизней не хватит для минимального срока, который ему накрутят самые милосердные судьи. Славка может не выдержать, он мечтает его засадить. И он это сделает, если мы не поторопимся. Я тут попутал кое-какие карты в их колоде, поэтому операция, к которой готовится Слава завтра, может не состояться, если мы сегодня проведем свою. Иначе зачем бы я не спал столько времени? – он хитро подмигнул мне и добавил: – У меня есть план, который поможет выпустить свору голодных волков на твоего аппетитного гуся. Но об этом позже, в подробности пока вдаваться не будем. Сначала послушаем Славу. Парень знает дело. Доклад будет обстоятельным, только, прошу тебя, не вступай с ним в диспуты о законе. Пусть готовится, мало ли что, а мы попробуем его опередить.
                Хлопнула парадная, а за ней и дверь кабинета напротив.
             – Вот и Слава пожаловал. К нему пойдем или здесь подождем?
             – Пусть подготовится немного, давай-ка еще по кофейку.

               День, который начался так рано, сулил быть нелегким. Слава, перелистывая страницы досье на Власова Олега Николаевича, хладнокровно перечислял даты, события, имена. Я внимательно слушал и поражался тому, какой кропотливой была работа, восстановившая шаг за шагом путь человека, который давно уже распоряжается судьбами людей по своему усмотрению, сохраняя облик добропорядочного гражданина. Из доклада Славы следовало, что Власов Олег Николаевич имеет два высших образования. В детстве был паинькой. Закончил школу с золотой медалью. Уже в те годы он научился делить людей на нужных и ненужных и умело этим пользовался. Его юридическое образование помогло ему в этом. Закончив юрфак и просчитав все до мелочей, он выгодно женился на вобщем-то неприметной девчонке, единственным достоинством которой была фамилия, приводившая в трепет как уголовный мир, так и высокопоставленных чиновников. Новоиспеченному тестю понравился смышленый зять, и он приобщил его к делу. В течение многих лет у родственников не было претензий друг к другу. Зять четко выполнял поставленные перед ним задачи, порой предугадывал события, был в курсе всех дел и снискал этим огромное доверие своего тестя, который открыл для него не только сейфы, но и свою душу. Его голова не кружилась от успехов, в ней уже зрел коварный план захвата не только всей собственности, но и кресла своего благодетеля, который вскоре вполне благополучно скончался в автомобильной катастрофе: на безлюдной улице спального района его
машина почему-то столкнулась с КАМАЗом.
              – Как вы догадываетесь, КАМАЗ был угнан, а злополучного угонщика, естественно, не нашли, – комментировал события Слава.
Я внимательно слушал собранную им информацию, сопоставляя ее с той, что знал сам, и она совпадала. Узнавая о деяниях Власова, за которыми тянулся кровавый след, я был поражен тем, что этот подлец никогда не гнушался подставить близкого ему человека. Расправившись с тестем и присвоив его капитал, он все же не смог занять его место. В это высокое чиновничье кресло посадили человека Москвы. Власов счел это личным оскорблением и, хлопнув дверью, ушел в частный бизнес, где имел мощные наработки и обширные связи. Поставки нефти, мазута, угля замерзающему Приморью давали неплохой доход, но жадность этого человека не имела границ. Он не брезговал живым товаром, поставляя глупых заблудших “овечек” за бугор. Немалые деньги давал и наркобизнес, поэтому Власов всегда стремился принять долевое участие в крупных сделках. Конкуренты устранялись физически. Несколько вооруженных и хорошо обученных охранных групп, имеющих все необходимые лицензии, находились у него на службе, выполняя поручения любой сложности. Сам же Власов представлялся мне личностью сложной и коварной. Его первая жена так и не смогла родить ему долгожданного наследника. После смерти своего отца, которого она боготворила, вскоре распался их брак. Прожив несколько месяцев в уединении, она умерла. В заключении судмедэкспертов значилось, что причиной смерти стала передозировка сильнодействующим снотворным.
              – Темное дело, – мимоходом бросил Слава. – Она никогда не жаловалась на свое здоровье. В ее больничной карте нет ничего серьезного, кроме того, что она способна была рожать. Это подтверждают многочисленные обследования и анализы. Власов бесплоден; к счастью, он не может производить себе подобных. Выяснилось, клиент заставляет проходить строжайшую медицинскую комиссию всех девиц, прежде чем они попадают к нему в постель. Никогда не пользуется средствами защиты, на чем и попался. Одна из обожаемых им фотомоделей, делившая с ним постель, но не забывающая при этом своих прежних дружков, преподнесла ему долгожданную беременность и создала их брачный союз. Она и сама могла бы поверить в это, если бы не испытывала отвращения от немыслимого притворства, изображаемого день за днем перед человеком, которого ненавидела и жутко боялась. Власов изменил бы себе, если бы не решил устроить экспертизу на предмет отцовства, о чем не замедлил уведомить новоиспеченную супругу. Ей было от чего запаниковать. Она знала, где дала маху, и у нее случился выкидыш. Несмотря на это, ей все-таки удалось убедить разгневанного мужа, что следующая попытка будет удачной, что она ляжет на сохранение, и что, наконец, она обязательно подарит ему сына. Ее языком говорил страх, и она почти верила тому, что говорила. Поверил и он, но атмосфера в доме накалилась до предела. Он не сводил глаз с ее живота, который, вопреки его страстному желанию, не округлялся, и это порождало в нем лютую ненависть ко всем беременным женщинам... Много внимания уделяет животным. Имеет двух огромных ротвейлеров. Их ошейники инкрустированы серебром тончайшей ручной работы. В любимцах – персидский кот, за которым он, никому не доверяя, ухаживает только сам. Вычесывает и посыпает кота тальком, прыскает духами “Импров”. Кормит и выгуливает по ночам. С недавнего времени, после того, как недалеко от его дома было совершено двойное убийство, прекратил свои ночные прогулки с котом за территорией участка...
Далее в докладе шел перечень финансовых махинаций, которые наш “подопечный” прокручивал через сеть подставных фирм, и за всем этим постоянно тянулся кровавый след. Казалось, что даже Славин офис стал наполняться холодом от ледяных колючих глаз, которые рисовало мое воображение после каждого нового эпизода. Даже скупой казенный язык протокола рисовал жуткие картины из жизни зверя в человеческом обличии. Он потерял всякий страх и, возомнив себя выше закона, словно взбесившийся бульдозер, подминал все на своем пути. К заключительной части доклада прилагались списки с адресами и телефонами контактных с ним людей: поваров, садовников, врачей, парикмахеров, массажистов – словом, всех тех, кем обставляют себя обожающие комфорт люди.
                Слава закурил и вплотную придвинулся ко мне. Какое-то время взгляд его был строгим, потом слегка оттаял, и он тихо произнес:
                – Андрей, почему ты не сказал мне об истинных мотивах
этой “охоты”?
                – Поясни! – попытался парировать я.
                – Что пояснять? Одна из ниточек привела меня на Морское кладбище, и я чуть слезу не пустил у твоей могилы. Ну, рассказывай, где жену прячешь – Анжелику?
                – Погоди, Слава, здесь не все так просто. Там действительно – она. Только меня волей случая заменил мой друг. Так уж получилось...
Аналитический ум опера, просчитав кое-какие даты и сопоставив их, пришел к заключению: не срастается. Тут что-то не так. Неужели ошибка? Придется кое-что перепроверить. А вслух он сказал:
                – Ну как, ты нашу работу принимаешь?
                – Да, вы сделали все и даже чуточку больше.
                – Андрей, теперь мне известно многое, но поверь, распутывая этот клубок, я не выходил за рамки поставленной тобой задачи, и еще я понял, как Власов тебе нужен. Прости, но я прошу тебя, отдай его мне, все-таки закон должен стоять выше таких выродков, и будь спокоен: ему воздастся по заслугам!
              – Бери, если сможешь.
Слава по-военному кивнул, но сразу спохватился. К этому его офицерскому жесту не доставало только: “Честь имею!” Мы расхохотались, поняв друг друга. Сергей нетерпеливо ерзал на стуле, и было видно, что его мысли давно уже витают вокруг предстоящей сегодня операции. Мы тепло попрощались со Славой, отправив его отдыхать, и, наконец, остались вдвоем. Сергей подробно изложил мне свой план. Ситуация складывалась следующим образом: Власов сделал крупный заказ на партию наркотиков. Ему их доставили, и сегодня в двадцать два ноль ноль в одной маленькой бухточке состоится сделка. Поставщики – люди серьезные, и проколов никогда не прощают. Но накануне у Власова пропал миллион долларов, и он не сумел набрать необходимую сумму для сегодняшнего расчета. И тогда он решился на очередной коварный шаг: собрал своих головорезов и приказал силой завладеть товаром, при этом не оставляя никаких свидетелей. Раньше подобные поручения чисто и профессионально выполнял Генерал, но теперь, получив огнестрельное ранение, он спрятался в тень, и отыскать его не представлялось возможным. План Сергея был предельно прост: нужно будет заблаговременно прибыть на место встречи, изучить обстановку, продумать возможные варианты отхода на случай провала, но так или иначе надо изъять и уничтожить этот груз, остановив таким образом этих торговцев “сладкой смертью”. За два часа до роковой встречи мы были уже на месте. Я впервые увидел в Сергее настоящую боевую машину войны, полную хладнокровия и уверенности в себе. Детально изучив план местности и выгодно расположившись у отвесной скалы, откуда бухта была как на ладони, он раскрыл уже знакомый мне чемоданчик и привычными движениями собрал свою “игрушку”. Затем бережно закрепил оптику, прильнул к окуляру, многократно сократившему расстояние, и начал внимательно всматриваться в прибрежную полосу. Внезапно он застыл, словно изваяние. Мне тоже хотелось знать, что там, за этим оптическим прицелом. Как бы угадав мои мысли, Сергей проронил:
                – Ну-ка, взгляни! – и он протянул мне винтовку.
Мне понадобилось немного больше времени, чтобы разглядеть высокий бурун от мощного катера, мчащегося прямо на нас. Вскоре я уже смог различить даже лица с помощью этих волшебных стекляшек. Каково же было мое удивление, когда среди пассажиров катера я, не веря своим глазам, узнал Власова.
                – Надо же, сам пожаловал: видать, вы здорово наступили ему на хвост. Сереж, как ты думаешь, с этого расстояния уместен прицельный выстрел?
                – Не спеши, возьми лучше немного вправо. Полузатопленную баржу видишь? Так. Теперь пройдись по иллюминаторам, может, еще кого узнаешь.
               Я последовал его совету и обшарил прицелом посудину. Уловив легкий, едва заметный блик, я метнулся в сторону и увидел человека с биноклем. Затем я смог разглядеть неудачно замаскированную резиновую лодку с мотором, а в ней – еще одного человека.
             – Ну что, узнал кого-нибудь? – спросил Сергей.
Снова взглянув на первого, который как раз оторвал бинокль от глаз, я увидел лицо: оно могло принадлежать только человеку из черного “Мерседеса” с желтыми номерами. Он не один раз парковался у дома Власова. Вне всякого сомнения это был опальный Генерал.
            – Узнал, конечно. Видно, скоро отсюда падалью понесет, коли вороны начали слетаться. Как думаешь, Сергей, а этому что здесь надо?
            – Этому? – переспросил он. – Мстить пришел, волчара. Его я в счет не брал. Как бы он нам всю “малину” не испортил, хотя, с другой стороны, может и пригодиться. Поживем – увидим, а пока нам надо затихнуть.
Сергей даже не предполагал, насколько он был близок к истине. Полковник, которого уже давно звали Генералом, не имел права на ошибку и, зная все слабые места Олега Николаевича, понял, что, потеряв миллион долларов, ставший ненавистным ему человек не полезет головой в петлю. Он теперь наверняка захочет завладеть грузом и избавиться от свидетелей.

                Позицию Генерал выбрал неплохую. На берегу и в море просматривалось все, кроме нашего с Сергеем закутка. Оптический прицел винтовки, словно связанный нервами с указательным пальцем, лежащем на спусковом крючке, спровоцировал плавное нажатие, но я вовремя остановился.
            – Если мы думаем об одном и том же, скажу тебе, что он и есть исполнитель воли истинного палача. Мой палец снова невольно потянул курок.
           – Не дури! – одернул меня Сергей. – Всему свое время!
А время не стояло на месте, и события начали стремительно развиваться. Подминая под себя прибрежный грунт и разбрасывая его колесами, по берегу упрямо продвигались два джипа. Описав на песке замысловатый зигзаг, они замерли так, что их мощные фары были направлены в сторону катера, стоящего на рейде. Несколько раз мигнув дальним светом, они угасли. В это же время из второго джипа метнулись и тут же растаяли в темноте наступающей ночи едва заметные тени.
            – Секешь? – ткнул меня локтем Сергей. – Этих будет по более. Интересно, в какой из машин товар?
           – Скорее всего, в первой, – предположил я. На катере ответно моргнул прожектор, и от его левого борта отошла к берегу быстроходная лодка. Из джипа вышли четверо. Один из них держал в руке внушительных размеров чемодан. Пробороздив килем дно, лодка тупо ткнулась в песок. На берег вышли четверо, а двое остались в ней. Сергей следил за происходящим через оптический прицел своего трофея, а мне вполне хватало бинокля ночного видения.
              – Приглядывай за теми, – перешел на шепот Сергей и кивнул в сторону баржи, – там один Генерал чего только стоит. Я сместил бинокль, мысленно похвалив друга, так как от баржи уже тихо отчалила лодка. На ее корме застыла неподвижная фигура Генерала, а на веслах, вне всякого сомнения, пыхтел его верный пес – Лекарь. Было ясно, что они преследуют единственную цель – без шума подойти к корме катера, и, если им это удастся, Генерал вполне мог рассчитывать на определенные преимущества и прежде всего на внезапность, свой излюбленный прием. Ему не терпелось свести счеты с человеком, который в ответ за безупречную работу хотел лишить его жизни. Остальное вырисовывалось само собой, стоило немного
пошевелить мозгами. На берег отправились люди, которых он сам натаскивал, и без сомнения, после короткого боя они вернутся с грузом на
катер. Разделаться с ними было делом нехитрым. Завладев грузом, можно было прямо здесь “похоронить” Олега Николаевича, отрубив тем самым все концы, ведущие к истине, и ни одна
ищейка не сможет взять его след. Так он думал, осторожно взбираясь на палубу катера.
              – Тсс!.. – обернулся Генерал к Лекарю, который, словно его тень, скользил рядом, и кивнул в сторону рубки, где, вглядываясь в темноту, замерла крепкая фигура охранника.
Лекарь мгновенно выдвинулся вперед и в три бесшумных прыжка был у цели. Последовал короткий взмах руки, вонзивший по самую рукоятку клинок в шею незадачливого сторожа. Даже не вскрикнув, он безвольно повис на сходнях трапа, а Лекарь уже замер у двери кают-компании, единственном помещении, где горел свет. В руке он по-прежнему сжимал клинок, с которого все еще капала кровь. Генерал, остановившись в двух шагах от Лекаря, достал из под плечной кобуры пистолет с глушителем и на секунду замешкался. Он прекрасно знал своего босса и был уверен, что
тот на это дело не будет брать много людей, а значит, в каюткомпании находится не более двух самых преданных телохранителей. Решимость вновь вернулась к нему, и он рванул на себя дверь. Так и есть – двое! Прозвучали два коротких хлопка. А Лекарь уже заламывал руки потрясенному Олегу Николаевичу.
                В эти же минуты на берегу произошла короткая перестрелка, которую на катере никто не услышал: все “работали” с глушителями. Предшествовал этой скоротечной бойне предельно короткий диалог:
             – Товар с нами. Бабки привезли?
             – Получи свои бабки!
И четыре короткоствольных УЗИ почти бесшумно стали поливать свинцом опешивших продавцов, ставших мишенями. Через несколько секунд с ними было покончено, но группа, притаившаяся в засаде, начала ответный прицельный огонь. Двое из лодки залегли на берегу и включились в перестрелку, прижимая длинными очередями к земле группу страховки продавцов. Отбив груз, покупатели поместили его на дно лодки и, рассредоточившись, пошли в атаку, не давая продавцам никаких шансов. Через пару минут все было кончено. Раненых добивали контрольными выстрелами в голову, не оставляя свидетелей.
На мгновение мне показалось, что я волею судьбы оказался на передовой одной из многочисленных горячих точек.
             – Уйдут ведь, Сергей, уйдут! – забеспокоился я, наблюдая, как группа собирается у быстроходной лодки, готовой к отплытию. В ответ его трофейная “игрушка” шесть раз подряд бесшумно плюнула спецпатронами – на берегу шесть человек упали замертво.
             – Пошли! – в ответ бросил он, и мы спустились на берег. Контрольных выстрелов, к счастью, не потребовалось. Эти шестеро действительно ушли, но только туда, откуда еще никто не возвращался.
               – Вот видишь, а ты боялся. Будем считать, полдела сделано. Ну что, поднатужимся? – кивнул он в сторону стоящего нарейде катера.
               – С Богом! – сказал я, а он запустил мотор, и мы нырнули в темноту.
Когда до катера оставалось около пятидесяти метров, он заглушил его. Теперь уже совсем бесшумно мы скользили к обозначившемуся силуэту катера.
               – Держи руль! – бросил Сергей, а сам взял в руки винтовку. – Рули к корме! – скомандовал он.
              Описав небольшую дугу, мы уткнулись в дрейфовавшую рядом с катером лодку, привязанную коротким концом к лееру. Проделав то же, что наши предшественники, мы поднялись на борт. На сходнях, у рулевой рубки лежал здоровенный детина с глубокой раной на шее, из которой все еше сочилась густая кровь. Осторожно приблизившись к иллюминатору, где горел свет, мы услышали голоса. Напрягая слух, я начал различать отдельные фразы. Последняя принадлежала Генералу:
              – Иди-ка глянь, пора бы им уже вернуться!
              – Ноу проблем, сэр! – наигранно бодро прозвучало в ответ,
и послышались легкие шаги.
             Мы с Сергеем тут же отпрянули в стороны. Ручка металлической двери дернулась вниз, и в проеме показался Лекарь. Лицо кровожадного стервятника не оставляло сомнений, что это был именно он. В этом лице было что-то такое, что заставляло содрогаться. Оно могло принадлежать только извергу, мучителю, палачу. Все это пронеслось в моей голове за долю
секунды. Вынырнув из темноты, Сергей страшным ударом кованого ботинка сложил Лекаря вдвое. Пола его куртки приподнялась, обнажив на поясе финку в инкрустированных ножнах. Брезгуя пачкать свою, Сергей воспользовался этой, вогнав в шею ее хозяина. Из жизни ушел еще один страшный человек. Только Богу известно, сколько его потенциальных жертв должны были сейчас облегченно вздохнуть. Я был даже горд, что кровавый путь Лекаря оборвал именно Сергей, и не без моего участия. “Расслабляться рано: нужно сконцентрироваться, впереди еще главная встреча”, – и я вытащил свой ТТ. Словно
прочитав мои мысли, Сергей сменил рожок и дослал патрон в
ствол своей безотказной любимицы, скупо бросив при этом:
                – Вперед, боец!
Я тихонько потянул дверь на себя, затем резко распахнул ее и рванулся в кают-компанию. Сергей в точности повторил мои действия. Генералу нельзя было отказать в быстроте реакции. Пистолет, лежавший на столе, он молниеносно схватил и направил в нашу сторону, но я был готов ко всему и выстрелил первым. Его рука, выронив оружие, повисла, и он грузно опустился на диван.
                – Ну вот! Кажется, и приплыли!.. – только и сказал он, понимая безысходность своего положения. Над аккуратно разложенными на столе изощреннейшим орудиями пыток, которые завершали несколько “заряженных” шприцов, возвышалось нечто, отдаленно напоминавшее Власова. Наши глаза встретились. На меня смотрел жалкий старик, в глазах которого застыл не только животный страх, но и мольба, подталкиваемая слабой надеждой.
                – Ну что, узнал меня, сосед? – пистолет невольно дернулся в моей руке.
                На его лице появилась гримаса ужаса, а в глазах, где еще
недавно ютилась надежда, остался один только страх. Он не
мог издать ни звука. Затянувшуюся паузу нарушил Сергей:
                – Андрей, у тебя есть еще к нему вопросы?
                – Да нет! – ответил я. – Какие уж тут вопросы, и так все ясно.
                – Ну, тогда у меня есть идейка. Пойдемте-ка все вместе подышим воздухом, а вы, подонки, сейчас поработаете сиамскими близнецами, – с этими словами Сергей соединил их запястья наручниками и жестом указал на выход. Минутой позже мы все четверо стояли на корме.
                – Пригляди за ними! – Сергей прыгнул в лодку и поднял на палубу тяжелый чемодан внушительных габаритов. – Так это и есть ваш идол? – спросил он, даже не взглянув в сторону застывшей от страха пары. Щелкнув замками, он поднял крышку. Генерал простонал от увиденного: чемодан был доверху забит целлофановыми пакетами с белым порошком. Даже трудно себе представить, сколько искалеченных судеб таило в себе содержимое этого чемодана.
                – Ты посмотри, Андрей: здесь миллиона на три, не меньше!
Может, не будем разлучать их с этим богатством? – Сергей заговорщически подмигнул мне. Но я и без этого понял, что он задумал. У меня была еще
одна пара наручников, и одно из колец я быстро защелкнул на ручке чемодана. Сергей не заставил себя долго ждать, и второе кольцо, хищно щелкнув, сковало наручники наших “близнецов”. Было очевидно, что они догадались: о законе здесь толковать не будут.
Первым не выдержал Власов. Срывающимся на фальцет голосом, он завопил:
               – Послушайте, я дам вам много денег, чемодан уже ваш! Я исчезну, провалюсь сквозь землю! – и совсем уже по-бабьи взвизгнул: – Отпустите меня!
               – Заткнись, ублюдок! – не выдержал я. – Нам твоего дерьма не надо, поделись лучше со своим другом. Он теперь будет неразлучен с тобой.
Положив на мое плечо руку и кивнув в сторону Генерала, Сергей сказал:
               – Как быть с этим, решать тебе. Он, хоть и сволочь, но всетаки был боевым офицером.
               – Я понимаю, Сережа, – я вскинул ТТ и выстрелил в генеральскую голову. Невероятно, но мне даже показалось, что в его глазах промелькнула благодарность, но он уже валился за борт, увлекая за собой Олега Николаевича. Несколько мгновений тот еще пытался удержаться на палубе, свободной рукой ухватившись за леер. Но слишком тяжелым был груз, тянувший его в черную толщу воды. Ни один мускул не дрогнул на моем лице, когда вода сомкнулась над его головой, а он все еще пытался что-то кричать, пуская пузыри. Вслед за ними упал в воду теперь уже ставший не нужным мне ТТ.


                * * *
Усталость валила меня с ног, и впервые за долгие месяцы я почувствовал острую необходимость отпустить натянутые нервы, и как только мы вернулись в офис, то закатили небольшую, но славную расслабуху. Сергей принес бутылку водки “Емец”, заранее припасенную им для этого случая, и остаток ночи, вплоть до самого утра, мы пили горькую за нашу победу. В половине девятого приехал Слава. Он зашел к нам в кабинет и увидел двух в дупель пьяных друзей, которые, казалось, после его вчерашнего доклада никуда и не выходили, а пьянствовали всю ночь напролет. Но так ему казалось только в первые секунды. Острое чутье профессионала уже подсказывало ему, что захват большой партии наркотиков, которую он планировал на сегодняшнюю ночь, уже состоялся. Не сказав ни слова, он молча сел за стол, плеснул себе полстакана водки и, тяжело вздохнув, осушил его. Затем взял телефон и набрал номер. Когда на другом конце кто-то снял трубку, он коротко бросил:
                – Всем отбой! Сделка не состоится!
Я поднял свой стакан и голосом киношного генерала произнес:
                – За справедливость!
Сергей, который не спал уже несколько суток, еще умудрялся держаться молодцом, но усталость вползала в его сознание, и было видно, что он находится на пределе своих возможностей.
                – Так, мужики, хватит! – твердо сказал Славик. – Нам еще сегодня в аэропорт ехать, – с этими словами он подложил под голову Сергея подушку и укрыл его одеялом. Вместо благодарности, уже сквозь сон Сергей прошептал:
                – Хорошо, хорошо, разбудите, когда надо.
Укрываясь с головой, он потянул на себя одеяло, и оно, ув-
лекая за собой штанины брюк, обнажило его великолепный
протез.
Мне приходилось видеть Славу в самых различных ситуа-
циях, вплоть до экстремальных, но такого выражения на его
лице я не видел никогда. Не поверив своим глазам, он склонился к дивану и потрогал это механическое чудо. Сергей неожиданно заворочался во сне, и Слава невольно одернул руку.
                – У него что, но-ги не-е-т? – растягивая слова, спросил он.
                – А чем тебе эта не нравится? – подлил я масла в огонь.
                – Ну да, конечно, конечно. Да, кстати, тебе тоже не мешало бы выспаться. К двадцати трем ноль ноль ты сегодня должен выглядеть как огурчик. Очень может быть, что предстоящая встреча окажется самой важной в твоей жизни.
                – Да ладно, Слава, чё там! Конечно буду как огурчик! Раз-
будишь?.. – язык с трудом повиновался мне.
                – Разбужу, какие вопросы?
Как он ушел, я уже не помнил. Двенадцать часов полноценного сна вернули нам силы, и когда вошел Слава, мы с Сергеем почти одновременно открыли
глаза.
                – Подъем, мужики! Приятно видеть ваши новые лица. Карета у ворот! – он посмотрел на часы, и что-то просчитав в голове, добавил:
                – Двадцати минут, я думаю, вам хватит? Да, чуть не забыл: форма одежды – парадная!
                Еще не совсем понимая, что происходит, мы начали лихорадочно собираться. Наскоро приведя себя в порядок, я, не раздумывая, облачился в костюм, подаренный мне Настей. Сергей, отмучившись с узлом галстука, спросил:
                – Андрей, я не понял, а по какому случаю парад? Что-то он темнит!
– Сейчас узнаем.
                По дороге в аэропорт Слава так запудрил нам мозги, проявив при этом невероятное искусство оратора, что мы и не заметили, как прямо перед нами засверкали аэропортовские огни.
               – Кого встречаем? – наконец-то смог спросить я.
               – Сейчас увидишь! – что-то тревожно-загадочное прозвучало в его ответе.
                Монотонный голос диктора объявил о прибытии самолета из Красноярска.
                – Это наш! – сказал Слава. – Пошли!
Мы примкнули к толпе встречающих, а на трапе самолета уже появились первые пассажиры. Мне хотелось курить, а пачка была пуста. Я тронул Славика за руку:

                – Отлучусь на пару минут, сигарет купить надо.
                – Иди, но только недолго. – Он повернулся к Сергею: – Ты знаешь, кого мы встречаем? – и убедившись, что меня нет рядом, продолжил: – Его жену, Анжелику. Да, Сергей, она  жива. Это мы ее ждем.
                – И ты молчал?! – взорвался Сергей, схватив за грудки своего компаньона.
                – Да погоди ты, не кипятись! Ты попробуй-ка сам сказать ему об этом. Вспомни хотя бы о Насте: они ведь прикипели друг к другу. Не хотел бы я сейчас оказаться на его месте. Ну ничего, судя по всему, Андрей – мужик крепкий, разберется.
                – Но как же это могло произойти? – изумился Сергей.
                – Все просто, как две копейки. В тот злополучный день Анжела пошла к соседке и засиделась там, а к ней как раз приехал в гости Илья со своей подружкой. Она уже собралась идти домой, когда, выйдя на веранду, увидела стоящий у их дома джип. Илья в это время из шланга поливал цветы и даже не заметил подошедших бандитов. Раздались выстрелы. Анжела видела, как они расправились с Ильей, а потом и с его подругой. Не в силах этого вынести, она упала в обморок, поэтому все остальное могла знать только со слов соседки. Мария Федоровна позже рассказала ей, что произошло, приютила на время, а затем больную, беспамятную отвезла к своим родственникам в Красноярск. Старушка – непростая. Если бы я “случайно” не заглянул в ее почтовый ящик и не обнаружил там письмо из Красноярска, как ты понимаешь, от Анжелы, то ничего этого я мог бы и не знать.
                – Ну и ну!.. – только и смог сказать Сергей.
                – Тише! – прошипел Слава, – Андрей идет!
Пассажиров, прилетевших этим рейсом, становилось все меньше и меньше, тогда, как поведение моих друзей все больше и больше становилось странным. Слава напрягся, а Сергей вообще не знал куда себя деть. Мое внимание привлекла женщина с ребенком на руках. Что-то до боли знакомое было в ее походке. Остановившись от нас в нескольких шагах, она на какое–то время замерла, не в силах двигаться дальше, и до меня долетело:
                – Андрей, это мы!
“О, Господи, что ж это я, с ума схожу что ли?!.. Или это все тот же сон, но только в другой реальности?..” Я не мог не узнать ее. Передо мной была Анжелика, а у нее на руках... Нет, в это невозможно было поверить! Это же мой сын!.. Я хотел сделать шаг навстречу, но ноги не слушались меня. Сергей, ох уж этот все понимающий Сергей, осторожно взял у нее маленький драгоценный сверток, из которого были видны крохотные губки и носик. Анжелика медленно протянула ко мне руки, и я ощутил их тепло. Это уже не могло быть сном, а значит, это была реальность. Наши сердца, казалось, безнадежно потерявшие друг друга, соединились. Ну и Славка!.. Не ослабляя своих объятий, я взглянул на него. Он пожал плечами, всем своим видом говоря: вот видишь, брат, бывает и так.



                Э П И Л О Г

Вскоре имущество, нажитое Власовым, было распродано кредиторами. Подыскивая моей семье новое жилье в одном из агентств недвижимости, я случайно наткнулся на объявление о срочной продаже шикарного дома в пригороде. Взглянув на фото, я сразу узнал его и не колеблясь купил дом-крепость своего бывшего соседа. И вот сейчас в этих стенах звенит счастливый детский голос, когда мой сын тискает толстого персидского кота, забытого прежней хозяйкой. Ему нравится у нас, он и не думает никуда уходить, целыми днями охотясь на птиц на своем огромном участке. Сегодня новоселье. Собрались мои друзья. Приехал Михаил и привез очаровательную детскую кроватку. Покрытая узорами и резьбой, она являет собой крохотную часть той девственной тайги, где играя, на дерево взбирается медведица Маша, где живет одноухий тигр Меченый, попугивая незадачливых туристов, и где я провел несколько дней моей жизни, которые навсегда останутся в моей памяти.
                Последний наш с Настей разговор, когда она, узнав от Славы всю правду, пришла ко мне на встречу и, едва сдерживая слезы, отпустила меня:
                – Андрей, ты должен вернуться к ней. Там твой сын, твоя семья, – говорила она. – Я вернусь в санаторий. Врач не должен терять квалификацию. Мой внутренний голос рыдал, как мальчишка, а я шептал ей:
                – Настенька, все будет хорошо. Прости меня, прости, дорогая!
                – Андрюша, а как же я?.. – все-таки не выдержав, спросила она. Какое-то время мы еще стояли, глядя друг другу в глаза, и мое молчание было ответом...

                – Андрей, застудишь малыша! – сказала Анжелика, занятая гостями. Я закрыл окно, и ночной мотылек, летевший на свет, опоздав, еще долго призывно махал своими крылышками, постукивая в стекло, пока не выбился из сил. Но, отдышавшись, он вспорхнул и улетел куда-то в ночь, в поисках света и тепла. Теперь уже опоздал я, распахнув окно...
                “Холодно”, – шептали листья деревьев, замерзая на ветках. Дрожа, они отрывались, и ветер нес их над землей, закручивая в этом неистовом последнем танце. Теперь уже полностью вступив в свои права, городом правила осень, усыпав землю золотой листвой.
Прощай, розовый ветер!
На смену дня быстро приходил вечер, за которым прямо по пятам шла ночь. Заглядывая в окна, она пугала горожан приближением зимы, оставляя на стеклах свое холодное дыхание...