Помню... 16

               


   Помню один торжественный концерт, посвященный Дню Победы. Зал училища полон: студенты, преподаватели, гости ветераны. Концерт прекрасный – лучшие силы училища на сцене. Все в приподнятом настроении. Музыканты серьезны при исполнении и улыбчивы при поклонах. Слушатели доброжелательны, отбивают ладони в аплодисментах. Словом – праздник!

   Запомнился мне этот концерт из-за маленького казуса, превратившего главную песню «День Победы» в увлекательное шоу. Был бы у певца обычный концертмейстер, все прошло бы гладенько. Ну не справился певец с ритмом, и Бог с ним – всякое бывает. Концертмейстер бы, не моргнув глазом, провел свою партию, не обращая внимания на «выверты» солиста. Уж на последнем-то  аккорде сошлись бы. А тут, на беду, усадили за рояль студента. Музыкальный парень, слухач, только не обтесанный еще, не понимал, что сцена – это торжественность, сдержанность, горделивая подача своего «я».

   Начинается номер. Певец – чудо баритон! Бархат! «День Победы! Как он был от нас далек…» – неудобные скачки в мелодии да еще в быстром темпе – певец, орудуя голосом по скачкам, выбился из темпа, начал тормозить как паровоз у перрона. Юнец за роялем развеселился – интересно ему вылавливать нужный темп, чтобы совпасть с выпускающим тормозные пары певцом. Глаз с поющего не сводит, улыбка – до ушей. Зал замер. «Этот День  Победы!...» –  полился удобный плавный напев. Сошлись!  Концертмейстер, не удосужившись выучить композиторский текст, на радостях выдал пышную импровизацию. Поединок завершился успешно.

   Второй куплет: «Дни и ночи у мартеновских печей не смыкала наша Родина очей…»  –  очи пианиста засверкали, зубы заблистали. Крякает азартно. «Ух!» –  поймал, наконец, певца. «Дни и ночи битву трудную вели…» – тихо ржет пианист, подпрыгивая на стуле. Певец уверенно и гордо прыгает по интервалам, создавая неповторимые темпо-ритмические узоры. Зал раскололся. Начальственные первые ряды застыли полярными айсбергами. Задние ряды колыхались и стонали. Ветераны элегически млели, не замечая шероховатостей.

   Закончилась песня. Таких аплодисментов, «переходящих в овации», не удостоился ни один предыдущий номер. Пианист скромно кланялся в глубине сцены. Певец склонял и склонял голову, прижимая руки к сердцу, благодарил за такой горячий прием. Ни один из них не понял, что зал аплодировал победе молодого аккомпаниатора.