Но, как выяснилось, единомышленников у нас было немало. Лаврентий поручился так же за начальника Колмаковского редута Лукина, Колмакова, Малахова и, разумеется, нашего хозяина, в чьем доме мы собрались - Глазунова. Они были креолами, прекрасно знали местность, а в преданности и вере не уступали, а даже превосходили выходцев из России. Так вышло, что все перечисленные откликнулись зову Егорыча на "коронацию" и сейчас во дворе расправлялись с остатками бурдюка под шашлычок, справленный из оленя, привезшего аппарат господина светокописта (в обратный путь ехать ему уже на человеческом горбу), хотя даже в обществе этой компании с бокалом вина был я заснят для истории. Переливы андреевского муара через плечо, вкупе с шелком мундира на фоне девственной природы и в компании аборигенов выглядели на кадре весьма импозантно, и как я потом заметил, именно этот снимок больше всего любили вставлять в номер редактора газет, когда разговор в публикуемых статьях заходил обо мне или княжестве.
Когда в горницу приглашена была вся тепленькая уже компания, то о деле говорить с ними смысла уже не было, но вот закрепить пиар-акцию случай представлялся благоприятный. О даже избыточной набоженности Лукина я уже знал и на этом можно было сыграть. Потому снял я с себя нательный свой золотой крестик и сказал, что бронзовый мой крест по праву заслужил Лаврентий Алексеевич (все согласно закивали головами), но и остальные из здесь присутствующих так же достойны наград. Но не хочу я, чтобы до сих пор честно служащие долгу люди родственной со мной души уподобились псам, виляющим хвостами ради кости - мы равные, мы братья. И поменялся крестами с управителем Колмаковского редута, пояснив, что в его лице вижу всех их. Возможно, слезы, что выступили у этих закаленных людей, отчасти и алкоголь спровоцировал, но до сих пор им не вино, а ром давали пить, и эти люди не плакали. Кстати и Людвиг Карлович - бывший верховный правитель - повеселиться любил весьма, придумывая для праздников поводы порой смешные. Например, даже не к круглой годовщине гибели монаха Ювеналия - первого миссионера здешних мест от рук немецко-фа... .Пардон! Дикарей. На месте предполагаемой кончины у озера Шелехова проводились выездные гуляния с возлияниями, живыми картинами и фейерверком. Поговаривали, что следующий банкет приурочен будет в пятой годовщине извержения вулкана Шишалдина на острове Унимаке. Но вечеря - вечере рознь. Кадры решают все, говаривал Сталин. И верные кадры у меня появились.
Позднее в газете "Земной шар", наряду с обведенным в траурную рамку сообщением о гибели опытного агента компании Гудзонова залива Генри Робертсона, прочел я заметку и о себе. Мол, стиль правления сочетает в себе и элементы и парламентской монархии и восточной сатрапии. Хоть внутри страны прилагается максимум усилий по улучшению жизни граждан, внешняя политика ведется в решительном и жестком ключе. Короче - этакий любящий свою семью ковбой, не боящийся схватиться за револьвер. И стреляющий при этом весьма недурно. В граничащих с Аляской как бы Британских территориях от этого морщились, а вот в САСШ образ такого ковбоя-героя был симпатичен. Тем паче, что еще не так давно - в 1814 году, когда Россия добивала Наполеона, ее как бы союзница Британия, наступая с земель, позднее названных Канадой, захватила Вашингтон и сожгла Капитолий. Такое забывается не скоро! И если удастся умело разыграть эту карту, возможно, многие жизни своих людей мне удастся сохранить. Да и различия там между "верхними" и "нижними" провинциями весьма интересны для нас. Англики ведь, по сути, отхватили заселенные французами земли. Так что потенциальный союзник в случае конфликта уже готов. А для верности и от нас по их земле должны "агенты" ходить - "жесткий ключ" это предполагает
Не все же Британии на грани фола играть. Но пока и ее, и Штаты надо попользовать. Вот раз бирмингемские штуцера лучше - заказ на них золотом с проходящей мимо русской эскадры уже оплачен. А представитель в Вашингтоне закупает первую тысячу кольтов, но с условием, что патронная фабрика строится уже в княжестве и под ключ - медных то залежей у нас почти как золотых. Да и мануфактуру у северного соседа выгодней закупать - там ее производят уже на фабриках машинно, значит - недорого. Мне же заселяющих Аляску одеть надлежит - синтепона еще не придумали, а шкур на все не хватит.
Когда мы с Лаврентием Загоскиным приплыли в Ново-Архангельск, работа по перебазированию припасов через Чилкут подходила уже к концу. Женушка моя имела уже достаточно руководящего опыта, чтобы жизнь в деревушке забурлила, тем паче, что не на голом месте начинать приходилось. Лазарет в селении уже имелся и заведующий там доктор Флит хоть и поддавал умеренно, но ремесло свое знал справно. Школа для детей аборигенов была уже открыта, и Машенька даже выкроила в своем расписании время, чтобы лично читать там несколько предметов. Оживила она и работу верфи, что для местного населения было неожиданно, но приятно - заработки людям были нужны, а нам требовались суда. Перешерстила она и чиновничий аппарат и даже подписала три прошения об отставке. И напротив - учредила пенсию несправедливо обиженной вдове славного мастерового человека. С настоятелем местной церкви - отцом Яковом, установила дружеские отношения, хоть он и пил безбожно, и даже прожекты выдвигал севернее 60-й параллели причащать стаканом рома с морским сухарем на закуску, но и в подвижнической деятельности весьма активен был - на местное наречие Святые Писания переводил в меру сил и умения. А так же сохранял и приумножал библиотеку, заложенную практически вместе с поселком - на ее рост женушка так же денег отпустила прилично. И еще она потащила меня на находящиеся верстах в 20-и от поселка открытые ею "Марикостиновские бани" - горячие источники, аналогичные тем, в которых тело с душой Печорина ныне черпает свое финансовое и физическое благополучие. Возведенный по ее указанию рядом с гейзером сруб должен был в будущем по ее задумкам разрастись в курорт местного значения и реабилитационный центр. А Загоскин же, пока я с женой дурью маялся, в чертильне наладил копирование карты, стоившей немалых лишений и даже жизни достойных людей. Кстати, и для переданного мне еще Николаем1 одного из жандармов так же работенка нашлась - при передаче начальником чертежной службы копии секретной карты журналисту американской газеты "Земной шар" произошло задержание и даже немедленная фиксация этого факта на даггероскопическую пластину. Иностранный подданный был выслан, а продажный чиновник поплыл на юг, но не отдыхать. Жандарма зауважали, тем паче что арестованный - любимчик прежнего правителя, давно уже напрашивался. В деревне то от глаз не спрячешься. ГэБист получил от меня поощрение и указание только контрразведкой не ограничиваться, а переходить уже к активной разведке. Максимально рекомендовалось опираться на местное население и денег не жалеть - свои Генри Робертсоны были нам необходимы даже больше чем Компании Гудзонова залива.
А после всего этого и я с Лаврентием Алексеевичем перевалили через Чилкут. Несколько вместительных амбаров, построенных на берегу озера как прибывшими со мною с юга, так и набранными в Ново-Архангельске промышленными людьми, соблазнившимися хорошими заработками, забиты были под завязку, и поморы уже пилили на доски бревна, что бы лодьи ладить. И тут только от назначенного наместника узнал я, что столь часто слышанное мною здесь название великой реки Квихпак и та река, что из озера вытекает, одно и то же. То есть Юкон - это ее второе название. Все вставало на свои места, и камень неопределенности с моей души свалился. Вскоре и первые лодочки были готовы, и бывший лейтенант флота возглавил эскадру из пяти груженных припасом суденышек. По мере готовности, следующим судам флота Юконского, надлежало направляться вслед, страха не ведая, ибо течет река скалами зажатая весьма бурливо. Пристать же где - на берегу в нужном месте помечено будет, там же следует и новое поселение закладывать и к зимовке готовиться.
С возвращающимися в нашу "столицу" носильщиками-индейцами было отправлено указание бригу "Байкал", как вернется он из Китая идти к устью Квихпака и ждать нас там.
Ежели видно будет, что в навигацию одна из сторон не укладывается, то возвращаться судну на зимовку в "столицу" и по весне вновь к Юкону идти. На всякий случай настраивал я Мэри, что ей и зиму поправить в поселке придется, но получалось у нее это неплохо, и симпатии у населения ее руководство уже вызывало. А ведь для этого только деньги иметь недостаточно, вон и предыдущий правитель на живые картины не скупился, а у людей это только смех вызывало.
А наше суденышко уже пересекало под парусом, на живую нитку сшитым из одеял, довольно своенравное озеро. Но рулевой наш не даром в прошлом по морям ходил и к истоку великой реки подвел лодку точно и не очень нас, поскольку ветер был попутным, утрудив. Чего сказать было уже нельзя, когда мы в реку вошли. Грести приходилось изо всех сил, хотя лодку по стремнине и так несло с такой скоростью, что не понятно было - штаны мокры от внешней или внутренней влаги. Проскакивали пороги и уворачивались от встававших на пути камней каждый раз с чувством, что это и есть последний миг жизни.
(Ах, Печорин - вот он настоящий драйв, и почто ты променял его на тарзанку?). Но в очередной раз доказано было, что удача сопутствует смелым. А следовавшим за нами экипажам лодок уже впадлу было струсить там, где прошли и их князь, и их правитель. Да и заработок впереди ожидал приличный. Лодки прошли все. А после плаванья уже по тихой воде наш рулевой, сверившись с картой, сказал что на следующем притоке должна быть россыпь, один же из индейцев-гребцов нашего экипажа, наконец, произнес вслух слово - Клондайк.