Под утро что-то так затосковало у меня в спине, что я вынуждена была согреть ее ладонями, вывернув кверху руки. Признаюсь, собственными ладонями я лечу все: горло, уши, ноги, сердце и душу. На мою просьбу края ладошек отзываются приятной вибрацией, переходящей в тепло, согревающее больное место.
Я знаю, что тело обычно просит помощи около четырех часов утра и если просьбу не оставить без внимания, то проснусь вполне здоровой.
Сегодня помощи просила утомленная душа. И дело в том, что два месяца назад я собралась изменить привычный образ жизни и пойти на работу.
Это решение далось мне непросто. Уходя из дома на весь день, я оставляла в квартире своего Роднулю одного, без привычного внимания. Муж, в течение многих лет, не знающий никаких забот, кроме собственного здоровья, вдруг оказывался наедине сам с собой и с бытом.
Мое решение он принял спокойно. Никаких волнений и эмоций я не заметила. Не увидела и беспокойства за меня, выдержу ли я в свои семьдесят лет очень напряженный рабочий график, ранний подъем в шесть утра, возвращение в семь вечера. Только это не равнодушие, скорее Роднуля, как бывало и раньше, оставался ожидающей и готовой к любым событиям стороной.
Выяснив, что я владею компьютером и техникой слепой печати, меня брали помощником начальника секретного отдела, или попросту делопроизводителем по работе с письмами.
Я страстно желала влиться в коллектив. Две недели я бегала, собирая справки, по разным инстанциям, фотографировалась, писала и переписывала длинные анкеты, трудовые договора. Чтоб получить нужную справку о здоровье мне пришлось сидеть в бесконечной очереди психоневрологического диспансера и даже просветить собственную голову.
Наконец, получив в налоговой инспекции индивидуальный номер, я сдала документы на получение допуска к работе. Ожидание длилось полтора месяца.
Все это время, на прогулке ли, за плитой ли, за швейной машинкой, дошивая очередной наряд для работы, я готовилась к новому жизненному графику и внимательно следила, как менялось собственное отношение к ожидающим нас переменам. Я вглядывалась в себя, в Роднулю.
Сначала я переживала, не подведу ли я коллектив, если мое тщедушное тело неожиданно заболеет. Потом, что вдруг начальницу не устроит моя скорость печати. К тому же я стала пристально вглядываться в облик прабабушки отраженный витринами магазинов, оценивая в них собственную походку.
Я даже стала заводить на шесть утра будильник, чтоб заранее привыкнуть ко времени подъема. Конечно, все эти мысли и наблюдения настроения мне не добавляли.
И только Роднуля меня радовал. Прежде всего, тем, что стал ко мне поразительно внимательным. Он даже есть не желал, пока не убеждался, что буду обедать и я. Он торопился помыть свои тарелки и без напоминаний выносил мусор. Он не залеживался в постели, а спешил в душ, пока я кувыркалась в зарядке, и с подчеркнутым удовольствием по понедельникам гладил пылесосом ковры.
Между тем пришел допуск. Меня вызвали в отдел кадров. Я заполнила последнюю анкету, подписалась под договором и понесла его финансисту для заполнения графы «Оклад».
Железная дама, внимательно осмотрела меня с ног до головы, несколько секунд подумала и вывела сумму 4578 рублей.
- И это все? – спросила я
- Там видно будет – ответила она.
Но мне совсем не хотелось идти в рабство и ждать, пока ей «будет видно». Поблагодарив, я попросила сообщить начальнице о моем отказе.
Что я чувствовала, выйдя за проходную, сказать не берусь. Шквал, ураган непонятных эмоций обрушились на меня. Чтоб не заплакать, я прищуривала глаза, а чтоб не радоваться вслух, сжимала губы.
Лишь когда, постанывая и похохатывая, перешла улицу на красный свет, я очнулась. В том моем состоянии можно было и рехнуться.
Недалеко от дома, я увидела на киоске «Роспечать» объявление «Требуются киоскеры. Режим работы 3\3. Оклад 8 тысяч рублей», прочитала, записала номер контактного телефона и громко расхохоталась.
С тех пор прошло больше недели и только сегодня мне удалось вылечить мою несчастную потрясенную напрасными ожиданиями душу.