Из цикла "Славкино детство"
С утра мороз давил прилично. В небе стояли три солнца и от всех трех тянулись оранжевые вертикальные столбы. Дымы над трубами тоже росли вверх, чуть отклоняясь к западу. Очень легкий, но опасный восточный ветерок предупреждал, на улице серьезный мороз. Слюна застывает на лету. Первый день каникул. Завтра в ночь уже Новый год встречать, а на улицу носа не высунешь.
Однако к обеду заметно потеплело. Накатанная тракторными санями и машинами посреди улицы дорога ярко блестела под окнами, солнце сверкало, приглашая на улицу.
Славка сидел у окна с книжкой, рассказы Аркадия Гайдара глотал один за другим. Как раз "Дым в лесу заканчивал", тут в окно постучали.
Трое соседских мальчишек с их улицы Школьной подпрыгивали от нетерпения и орали хором: Славка, пошли на лыжах кататься на Татарскую сопку.
Долго не думая, он встрепенулся, мгновенно собрался, и, не обращая внимания на бабушкины окрики с печки, куда, мол, ты надумал в такой мороз, ринулся на улицу.
По улице и огородам, будто расплавленное серебро да золото кузнецы сказочные разлили, и алмазную пыль рассыпали, все сверкает, искрится, сияет в свете солнечного дня, а вокруг трех солнц в небе еще и радуга зимняя раскинулась. Красота. Дышится легко и вольготно.
До сопки идти хоть и далече, зато спуски там отменные, сами месяц назад со старшими ребятами торили лыжню, раскатывали. Несколько разных по сложности лыжных спусков старшие ребята проложили между Ближним и Дальним лесками. Один спуск идет даже наискосок сопки, так по нему ух, как далеко можно было уехать, да потом еще по заснеженному льду плотины с разгона катиться. На одном из спусков трамплинчик смастерили из снежных глыб, а на другом спуске в самом низу два – три поворота, летишь, дух замирает.
В Ближний лесок летом часто ходили играть в войнушку и прочее. Там неподалеку есть еще и Заячья избушка. Почему так названа неглубокая пещерка в скалистом почти вертикальном склоне сопки, про то Славке неведомо.
И в Дальний лесок ходили, когда не лень было, тоже играть в прятки, например. А за Дальним леском плотина кончается, на нет, сходит, и начинаются плеса, одно за другим следуют, разделяются между собой длинными переузинами, мелями и перекатами, один такой перекат Каменный Брод называется. Некоторые плеса ох, и глубокие, дна не видать.
Ну, это всё летом хорошо видно, а сейчас внизу под глубокими снегами белая с голубоватым отливом равнина, сверкающая на зимнем солнце, и слепящая глаза, когда вниз летишь со страшной скоростью.
Крепления на лыжах брезентовые, порой, не выдерживали, рвались в самый неподходящий момент, тогда кубарем в слежавшийся снег, больно, но весело. Попробуй, перед деревенскими ребятами слабость показать, навеки засмеют. На случай аварии, в кармане запасные сыромятные ремни припрятаны.
Вот и сегодня всякого было, а Славка ни разу не упал, не приземлился на мерзлый наст. Мороз щиплет уши, щеки красные, нос тоже, а пацаны еще нарочно ушки у шапки - ушанки кверху подвязывают, друг перед дружкой храбрятся.
Зимний день короток, пролетает быстро, особенно в дни каникул.
Солнце вдруг резко провалилось за горизонт, стремительно надвинулись сумерки, мороз усилился.
Соседские мальчишки, все с одной улицы, засобирались домой, а упрямый Славка сказал: вы идите, а я сейчас еще раз заберусь на гору, съеду и вас догоню, и полез где елочкой, где приставными шажками в гору.
А, чтобы ему было короче догонять, он решил съехать вправо, прямо на плотину. Он виднелась далеко внизу, где уже сгущалась темень.
Лыжи неслись по накатанной и затвердевшей на сильном морозе лыжне. Из полутьмы стремительно надвигалась широкая спина плотины, которая должна бы была покрыта снегом.
Но только, когда лыжи мощно вынесли Славку на плотину, и по инерции помчались по голой земляной мерзлоте, он мгновенно понял, что сейчас разобьется.
С плотины ветрами сдуло почти весь снег, лыжи на полном ходу, пролетев несколько метров, остановились на голой земле.
Славка падал вперед, вытянув руки. Мерзлые кочки земли ударили Славку в грудь, живот, колени. Обе руки молниеносно уперлись в мерзлоту, чтобы не разбить лицо.
Большие пальцы обеих рук от дикой боли сразу онемели, разбухли, острая боль разрастаясь жаром, пронзила Славкино тело сверху донизу и растеклась по ногам.
Боль в выбитых пальцах затмила все другие ушибы. Славка сгоряча вскочил, оглядел снаряжение, как ни странно, всё цело, ничего не сломалось, не порвалось. Телу да, досталось, ничего, заживет.
Вглядываясь в темноту, он понял, что мальчишки ждать его не стали. Противоположный склон речки сначала полого, а потом круто спускался книзу, к речке до самого села, и на его мрачно - синем фоне фигурок людей видно не было.
Ушли, гады, такие, и Славка, подхватив под мышки бамбуковые палки, еле ворочая ногами, пошел выбираться на склон. Лыжня под наклоном поднималась из оврага, идти было не очень трудно, лыжи, правда, легонько отдавали назад. Если б не руки, он уж бы показал, как надо бегать на лыжах. Недаром в лыжную секцию при школе ходит.
Едва Славка одолел половину пути до первых домов села, чьи огоньки тускло мерцали вдалеке, как почувствовал позади чье-то присутствие. Кто-то еще идет по лыжне? Он обернулся. Нет, не человек. Похоже, собака.
Ночь надвигалась стремительно. Поодаль, метрах в сорока неясно виделся силуэт животного. Славка остановился. Вместе веселей будет идти. Начал махать собаке. И попытался свистеть. Смерзшиеся губы сипели, но свиста не получалось. Ладно, пойду, догонит сама. И Славка вновь побрел к деревне, медленно перебирая уставшими ногами.
Каким-то чутьем Славка почувствовал опасность позади себя, пройдя еще с полсотни шагов. Он остановился, резко обернулся. Сзади, уже метрах в двадцати стоял волк. Спутать теперь его с собакой было невозможно.
Глаза дерзкие, умные, - светятся, будто желтые огоньки. Хвост опущен к земле между ног. Ясно, волк, шерсть клочьями, конечно голоден, иначе б за человеком не шел. А до села, пожалуй, еще метров триста идти.
Если я побегу, он тоже побежит, догонит вмиг, упаду, прыгнет, и, привет.
Славка медленно, не отводя глаз от волка, наклонился, расстегнул крепления на валенках, теперь ноги выскочат моментом, если придется сражаться за свою жизнь. Это летом волк – одиночка не страшен, а зимой в самый раз полакомится человечиной.
Буду драться с тобой, крикнул он волку, у меня палки бамбуковые со штырями. Волк молча, вслушивался в Славкины бредни, и, казалось, ухмылялся. Но тоже стоял на месте. Размышлял.
И Славка пошел как-то боком, постоянно оглядываясь назад, с каждым шагом приближаясь к селу. Казалось, что от страха, даже боль в руках притупилась. Волк чуял Славкин страх, шел уверенно и спокойно, с каждым шагом приближаясь все ближе к жертве, зная, что она никуда от него не денется.
Свет от окошек ближайших домов падал на снег уже совсем неподалеку. Ну, еще метров сто, чуть больше. И село, первые дома. Где-то там должна быть помощь. Неужели, собаки деревенские не чуют волка? Кажись, лают. Но почему не бегут на помощь?
А волк стоял уже совсем близко, четко различались его мощные контуры, крутые сильные бока, крупная голова, разинутая пасть, из которой вырывается морозное дыхание.
Его уже отчетливо видно в отраженном от снега свете ближайшего уличного фонаря. Гребни снега бледно-оранжевые, впадины темные, как стиральная доска, и среди них молчаливая фигура волка. От неподвижной фигуры веет беспощадной силой и ужасом смерти, а позади нее на снегу тянется длинная черная тень.
Этот не пожалеет, мелькнуло у Славки в голове, сожрет. Ладно, хоть один. Мне-то в радость. Было бы их несколько, клочки уже бы от меня остались.
Волка и Славку разделяет едва десяток метров. Для волка, раз плюнуть. Славка освободился от лыж, одну палку воткнул рядом с лыжней, другую покрепче перехватил руками, пригнулся.
Волк стоял. Раздумывал, удивлялся, наверное, почему его жертва не убегает. Ведь сзади ему напасть удобнее, сразу сбить с ног и перегрызть шею. Вот и всё. Он любит такие атаки, в погоне и ярость, и азарт просыпаются. А этот человечек идет себе бесстрашно, да еще и со мной разговаривает.
И вдруг от деревни прорвало: стая разношерстных собак, сбившись в комок горячих тел, летела к Славке, скорее сказать, к волку. На лету они давились собственным лаем, скрежетали когтями по мерзлому насту, поднимая снежную пыль.
Славка растерянно и радостно бросал взгляды то на свору, несущуюся в его сторону под уклон, то на волка, которому до своей добычи оставалось всего ничего.
Собаки видели человека, видели позади него ненавистного им с древних времен волка - преследователя.
Однако, на волка броситься не осмелились, не смотря на почти десятикратное превосходство. Не добежав до Славки нескольких метров, клубок собак вдруг распался, они остановились, а среди них были и немаленькие, и стали неистово облаивать волка. Одна в запальчивости даже поперхнулась собственным лаем, закашлялась.
А тот даже не сдвинулся с места. Стоял словно каменный истукан, потом прикинул, видно, что с собаками и человеком одновременно ему не сладить.
Неплохо бы собачатиной полакомиться, подумал волк, однако неспешно развернулся и побежал назад, забирая вправо. Туда, где едва теплились огоньки животноводческой фермы. Попытать новой удачи.
Славка пошел к собакам, погладил пару подбежавших к нему заступников. Спасибо вам, собачки, спасли вы мою шкуру. А те так до самого села и сопровождали мальчишку, то и дело оглядывались, и по очереди надрывно продолжали лаять в темноту.
Едва дошли шумной толпой до первых домов, как собаки, будто по команде, бросились врассыпную по своим дворам, понимая, что миссию по спасению человека они успешно выполнили и теперь могут заслуженно отдыхать.
Дома Славке сначала попало от матери с отцом за позднюю явку, а потом, когда они увидели его опухшие и посиневшие суставы рук, кинулись к нему, стали раздевать, охать, причитать, слушая его сбивчивый рассказ о встрече с волком.
Потом отец побежал во двор, залил в радиатор машины, стоявшей зимой обычно в крытом дворе, горячей воды, а "Газик" еще не успел остыть после рабочего дня, съездил за фельдшером.
Славке ловко и почти без боли вправили оба пальца, а потом он долго сидел в жарко натопленной избе перед тазиком и держал руки в снегу, накладывая его горкой на вывихнутые суставы, смазанные зачем-то йодом.
Руки его зажили, а вот первая встреча с волком осталась в памяти навсегда.
И все-таки, почему он на меня тогда не бросился, вспоминал впоследствии Славка, времени и возможностей у серого бродяги было, хоть отбавляй.