Российское пьянство — позорное явление, ведущее нацию к вырождению и деградации. Я знаю о нём и изнутри, и снаружи. Выступают наркологи-специалисты, которым как не крути, а искоренение пьянства невыгодно. Поэтому идет только видимость борьбы с этим злом. Духу не хватит, чтобы перечислять все беды, которые несёт пьянство — и разбитые семьи, и убийства и уродства детей...
Я не поведу повествования из седой древности, когда это всё начиналось — мало информации, да и зачем? Будем говорить о том, что к нам ближе и знакомо лучше.
В своё время, после восьмилетки и неудачной моей учебы в техникуме, пошёл я шестнадцатилетним юношей на завод учеником токаря. Взрослые люди, мои наставники, ввели в курс дела, пития касаемо.
«Если ты мужик и хочешь утвердиться в коллективе должен: сдав экзамены на допуск, — поставить, с первой получки народ — угостить, сдашь на разряд — напоить! Дни рождения, майские, ноябрьские праздники, премиальные и так далее и тому подобное — это само собой!» И везде ты должен участвовать, если не хочешь быть "белой вороной" — каково? На неокрепшую, почти ещё детскую душу!
А кроме работы — двор, друзья, домино, где без портвейна никогда не обходилось, танцы — кто на них трезвый ходил? Изо дня в день, из года в год. Горе — выпил, радость — выпил, рождение — отмечаем, смерть — поминаем. Мебель занесли, огород вскопали, погреб вырыли — поставь! Электрику, сантехнику, телемастеру, печнику, шофёру, трактористу, грузчику, врачу…продолжить? А традиции пикников на природе по выходным. Выезжали бригадами и целыми цехами, чтоб «коллектив дружнее был», потом собирали по кустам, как дрова и в автобусы укладывали. После рыбалки, после баньки, после работы, а потом уже и вместо работы — всем знакомо? Это наши традиции!
Кто же всё это придумал? Выращивали алкоголиков, как рассаду в ящиках с "младых ногтей"! И всё бы ничего, если бы русский человек меру знал. Но пьёт он такими дозами, что европейцу смерть просто! Потом удивляемся, что ж мужики на Руси мрут как мухи! Вон сколько красивых, в соку, баб мается без мужского плеча да совета, без войны, а вдовые! Пока организм молодой и сильный, легко с отравой справляется. Но всему есть предел. Наступает такой момент, когда он не может самоочищаться. Тогда приходит зависимость, из которой два выхода: деградация и могила, или трудная напряженная борьба и лечение, и жизнь. Третьего не дано. Если вы от кого-то услышали, вот, мол сам справился — не верьте!
Пьянство в деревнях наших — это разговор особый. Вокруг от края до края заброшенные поля, к которым уже давно не касался плуг. Безлюдье. Почерневшие избы. Много домов где все пьют. Пытаться что-то исправить, наладить, ради детей хотя бы,— бесполезно. Причина пьянства в деревнях — потеря веры и работы. Пустота в душе, отсутствие дела в руках, голодные, неухоженные дети — уже не повод для стыда.
Были когда-то крепкие хозяйства — совхозы, колхозы. Население с тех пор сократилось втрое.
— А куда девался народ? — спросишь.
— На кладбище, в основном. Как «технарь» появился в девяностых (технический спирт), так сгорели-поумирали, кто постарше. Кто помоложе, да умней — в город подались. Ну, а мы уж так доживаем… — услышишь в ответ.
С алкоголем у меня давняя и трудная борьба. По причине особенностей своего характера, детства моего с перекосами в воспитании, бурной моей молодости — я не мог не попасть в "эти сети". Казалось, спиртное облегчает душевные муки и терзания мои. Но это только на время. На самом деле проблемы только усугубляются. Наступает момент, когда ты чувствуешь стремительное своё падение под откос.
Рушится семья, теряешь уважение в собственных глазах и глазах своих детей. Иногда они забирали меня, лежащего под лавкой во дворе, и вели домой. Кто-то рассказывал, что я обнимал на улице тополь, плакал и называл имя своего погибшего друга. На следующий день я ничего не помнил.
Видимо есть у меня внутренний стержень, который не дал мне скатиться совсем низко. Я не продавал вещей из дома, не менял продукты на водку, на работе держался и не прогуливал. Во время похмелья страдал сильно, и переживал, и стеснялся самого себя. Но заставить себя пойти к наркологу никак не мог. Мне казалось я смогу САМ, я же сильный!
Но время шло, и я чувствовал, как разрушается пространство вокруг меня и во мне самом. Я физически ощущал приближение своей гибели. Толчком, чтобы заняться проблемой всерьёз, послужил один случай.
Стояло лето. Я сидел дома на диване напротив открытой балконной двери и наблюдал, как тюлевая штора колышется и надувается пузырём от тёплого воздуха с улицы. Во мне было влито литр "палёной" водки, но опьянения я не чувствовал. Вдруг тело мое обрело необычайную лёгкость, я приподнялся над диваном, завис под потолком и медленно полетел в сторону балкона.
Голова моя соображала ясно, меня сковало страхом и ужасом. Я понял, что сейчас вылечу за перила балкона пятого этажа. Как-то сопротивляться, зацепиться за что-нибудь рукой было невозможно — тело моё больше не принадлежало мне. Затем резко "отпустило"… Я стоял на балконе и осматривался, меня била дрожь, лоб и спину покрыла испарина.
Кодировался я по методу Довженко в 1995 году. Не все было гладко, срывался за эти годы три раза. Но безотлагательно ехал туда, где меня лечили и быстро восстанавливался. Мне понравилось мое состояние постоянной трезвости и возврата к старому я решительно не хочу! Может быть, поэтому и жив ещё...
Валерий Зиновьев.