Я стоял на холодном асфальте босыми ногами в темной подворотне, с неким Николаем. На самом деле представился он Колян, и был местным бомжем. Он хотел меня ограбить, но когда я ему показал что у меня, кроме плаща ничего нет, пригласил к огню, и даже поделился хлебом. Плащ мне достался от одного доброго человека, который решил помочь незнакомцу. Больше у меня и не было то ничего. Больше нет ни дома, ни друзей, ни старых добрых крыльев за спиной. Лишь еще кровоточащие раны и плащ.
Колян бубнил что-то о сложностях уличной жизни, о политике, и о советских временах, когда все было иначе, а я грел ноги, и думал что делать дальше. Ведь нельзя же прожить просто так сидя с Коляном, всю оставшуюся жизнь. Я выглянул из подворотни на улицу, и увидел группу детей, лет семнадцать – двадцать. Они были необычно одетые. Кто то в ярком, а кто-то в черном. Кто-то весь в помятом, а кто-то до педантичного аккуратен. Они шли к реке.
Мне почему то пришла мысль что молодым везде у нас дорога, и решил посмотреть куда они идут. Может там найду чего нового. Держась поодаль, я шел за ними, наблюдая за тем, как они шумно общаются, смеяться, обнимаются и веселятся. Минут через десять мы вышли к мосту, одна девочка, в рваной футболке и джинсах, отошла от всех и начала на них кричать чтобы убирались. Ребята пожали плечами, и пошли дальше по мосту, а девочка подошла к перилам и остановилась, глядя на воду.
Я решил подойти к ней, и встал неподалеку, упершись в перила. Она повернулась в мою сторону пустыми какими-то глазами и спросила «Вы педофил?». Я аж закашлялся, потом выдавил из себя - нет. Она повернулась к воде и сказала «хорошо».
«Что-то случилось?» спросил я ее через пять минут такого молчания. Она ответила «Мне показалось что мир неправильный». Я пожал плечами и подошел поближе. «А может тебе все таки показалось?». «Голый, в одном плаще, разговаривает с девочкой семнадцати лет которой плохо, и не педофил. Нет, мне не показалось». Я пристыжено отошел, а она встала забираться на перила. Я не успел ее остановить, хотя и рванулся. Последними ее словами было «Зато я сделала это сама, и мне никто не нужен».
Я развернулся и пошел обратно в подворотню. Там я сел и до рассвета проплакал. Вспоминая, как смотрел в глаза своему отцу и говорил, что сделаю все сам и мне никто не нужен. За что и оказался здесь.