Думаю, многие проезжая мимо полей на машине, автобусе или даже на поезде замечали валяющиеся рулоны скатанного сена. Кому случалось бывать в более аккуратных, чем Россия странах, мог наблюдать такие же рулоны, упакованные в полиэтилен. Ну, а у нас их просто связывают веревками.
Пирамида из таких рулонов была и у Сергея заготовлена на зиму. Точнее сказать, не пирамида, а что-то вроде лежащей на боку треугольной призмы. 140 рулонов на зиму. Гора довольно внушительная.
Но запасти рулоны мало. Чтобы лошади могли есть это сено, рулон надо размотать, распотрошить, раскидать… Этим и занимался Юра каждое утро. Ну, а поскольку я ему в помощи никогда не отказывал, то сам принимал в «разделке» деятельное участие.
Начиналось все с разрубания верхнего мерзлого слоя. Топором делалась такая насечка вдоль рулона. Потом смерзшиеся пласты раскрывались, как своеобразные дверцы. Для этого уже приходилось применять лом. Дальше начиналось самое веселое. Сено в рулоне скручено определенным способом. Надо было вытаскивать эти слои и кидать их вниз, чтобы потом уже готовое к употреблению сено тащить в конюшню. Зарядка получалась исключительная. Половины рулона мне хватало, чтобы стать совершенно мокрым. Я каждый раз думал: «Да, крепкий парень Юра, раз регулярно занимается такой работой. Лучше любого спортзала!»
Верховая езда оставалась на «после обеда».
Уже где-то на третий день, после Ямахи и Бутуса, Сережа, когда пришло время поездки, сказал:
- Сегодня поедешь на темной лошадке.
Под темной лошадкой он подразумевал Матрену. Ту самую кусачую Матрену с дурным характером. Почему он так рассудил, не знаю. Я по обыкновению не спрашивал - почему? Сам Сережа про Матрену говорил так:
- Лошадь честная. Она честно довезет, она будет слушаться. Но это – пока ты в седле. Стоит спрыгнуть – все! Она с тобой не дружит.
Собственно, вся «не дружба» ограничивалась укусами. Причем, не такими уж и сильными, и вполне предсказуемыми. Привычки лягаться Матрена не имела. Прижатые уши и вытянутая шея – так Матрена встречала любого, к ней приближается.
На Матрене мне случалось ездить. Я против нее ничего не имел. Иногда она была ленива, но мне удавалось с ней ладить.
В общем, заседлал мне Серега Матрену, я ее вывел, привычно вскочил в седло… Большинство лошадей в Сенавиане невысокие, но Матрена выделяется своей величиной. Голова тяжелая. Грива слегка волнистая. Сидя на Матрене, чувствуешь и себя огромным.
Поехали… Сидеть на круглой матрениной спине было удобно. Немного отойдя от конюшни, пустил ее рысью. Матрена слушалась. Я проехал за деревней, вышел на дорогу, потом через лес, к Волге. Там у Волги есть небольшой овраг. Спустились в него осторожненько, а на подъеме я уже пришпорил Матрену. «В три прыжка» мы взметнулись наверх и дальше пошли галопом.
«Ну, хороша!» - подумал я.
Возможно, всаднику опытному, привыкшему к более высоким скоростям, Матрена показалась бы медленной. Но для меня тогда это было в самый раз. Я наслаждался этой скачкой на крупной лошади. Настоящая богатырская лошадь. Шла Матрена плавно. Ровно и сильно. Только сейчас на быстрой рыси и на галопе я не только понял, но и прочувствовал, что Сергей не зря называл Матрену ортопедической лошадью.
Вечером, как обычно, все вместе пили чай. Я делился с Сергеем и Наташей, восхищался Матреной. Мне вспомнился фильм «Сонная лощина». Там всадник без головы выпрыгивает из земли на огромном вороном коне, размахивая мечом. Матрена стала для меня такой же зловещей и притягательной.
Так и стала она «моей лошадью» на эту зиму. Остаток отпуска я ездил на ней. Седлал обычно Юра, поскольку Сережа часто был в разъездах. Я понемногу учился седлать, оценивать правильно ли затянута подпруга, на месте ли седло…
Обычно я ездил вдоль Волги, а также делал челночные «вылазки» по менее знакомым окрестностям.
Не надо забывать о том, что была зима. Но не смущал ни холод, ни неуклюжая одежду, которую приходилось одевать. Спящие под белым снегом поля. Деревья под белыми шапками. Лес здесь в основном сосновый, поэтому не скажешь, что он голый. Погода бывала разная. Бывало и в духе А.С. Пушкина: «Мороз и солнце – день чудесный…» Иногда серое небо, снег, ветер. Даже лошади в такие дни казались понурыми. Природа напоминала, что зимой холодно и голодно, что порой и выживают не все. Даже люди со своими домами и механизмами должны готовиться к этому суровому сезону.
А сенавиановцы… Что сенавиановцы – мы просто прожили бок о бок эти две недели. Поэтому одну из сережиных историй я хочу передать именно сейчас. Для оживления повествования.
Как известно, Сережа был ветеринаром. Среда, в которой он работал, понятное дело, была рассадником инфекции. Деревенская привычка ходить босиком или в тапочках сыграла свою пагубную роль. Беспечность… Самоуверенность… Пожалуй, да. По какой почве ходит ветеринар в деревне – понятно. Обычно это навоз. Пятки не становятся броней. Со временем они пересыхают и трескаются. Дело закончилось воспалением. Дальше – больше. Не знаю медицинских терминов, чтобы точно описать, что случилось, но когда Сергей наконец добрался до больницы, врачи сказали однозначно: «Ампутация». Причем положили не сразу, а назначили явиться в определенный срок.
Когда время уже подходило, Сергей решил: «А! Терять нечего!» - и обколол ноги лошадиной дозой пенициллина. Как врач, пусть даже ветеринар, он имел доступ к этому препарату. Помогло! Мне он объяснял еще, что дозы обычно исчисляются в «мышиных единицах». Он ввел себе столько этих мышиных единиц, что и подумать страшно. В день ампутации он явился в больницу на своих ногах, которые уже совершенно преобразились. Врачи только покачали головами.
Правда, по утверждению Сергея, иммунитет он себе таким образом загубил. И хоть больным я его не видел, думаю, все это действительно не прошло даром. Что ж... выбирать из двух зол меньшую – не привыкать.
Пришло мне время возвращаться домой. Попрощались… «Не исчезай, ты здесь всегда желанный гость!» - сказали мне на прощание.
Дома ждал другой мир. Городской. И новая песня. Про Матрену.