Пестик

   

    Из цикла "Славкино детство"

           Славка получил задание, выкопать в огороде аккуратную яму, заложить дно досками, какие сочтет негодными для возможного ремонта двора. Картошки нынче уродилось столько, что все сусеки в подполье уже близки к заполнению, а еще копать и копать её, чуть ли не четверть огорода не копано.
           Славке лет полных десять. Но всё в доме на нем. Мать в школе с темна до темна пропадает. Отец шоферит, дома, разве что ночует. К тому же уборочная идет, зерно надо из-под комбайнов возить. Иной раз это и Славка делает, под приглядом отца. “Газик” отцов знает, как свои пять пальцев. Гоняет так, что пыль потом на проселках долго стоит в воздухе.
           А сегодня отец не взял Славку с собой, давай, говорит, яму копай, будем на зиму картошку упрятывать. Сверху еще досок положим, соломы копёшку накинем, до весны пролежит лучше, чем в погребе.
 
          Это и ежу понятно, думает Славка. Так уже делали иногда, в пору больших урожаев. Лопата идет в землю туго, но без особых препятствий. Славке уже выше колена. Вдруг штык, чуть ли не посреди ямы, ударяет во что-то со скрежетом и упирается. Славка берет в сторону, авось камень.
          Все ж таки село стоит на дне огромного древнего озера, потому и почва во многих местах песчаная или суглинистая, камни тоже не редкость.
           Копать ему приказали метра на полтора в глубину, это уже чуть выше его роста. Ну, из ямы-то он вылезет запросто, поперек ямы лопату положит, подтянется, перевернется как на перекладине, и всё тут.
          А само озеро теперь от Славкиного дома далековато, почти с километр будет, за сосновым бором. А всё еще оно большое, в длину, говорят километров восемнадцать, да хоть бы и двенадцать, дальнего берега почти не видать. Кстати, есть повод после работы сбегать искупаться, у бабы Сины потом отпрошусь.
          Лопатою, тем временем осторожно обкапывает препятствие, оно и не велико оказалось. Но что это? Стряхнув землю, Славка обнаруживает сверток в тряпье сгнившем.

          Славка торопливо раздирает слежавшееся тряпье, под ним еще одна плотная тряпка, густо смазанная не то солидолом, не то дегтем, в земле смазка загустела, почернела, не поймешь, а тряпка заскорузла, не гнется даже. И обомлевает.
          Тяжеленький. Сколько ж лет лежал?
          Небось, с Великой Отечественной, лет прошло-то всего ничего. А в гражданскую бы маузер закопали, таких, как этот, не было, поди.
          В его руках самый настоящий пестик. Наган с обоймой. Вороненый. Рукоять сама в руку просится. Правда, ржавчина пробралась и под слой тряпок, не спасла и смазка, заржавел местами пестик. Попробовал выщелкнуть обойму, она сначала не двигалась совсем. Сбив предохранитель, он постукивая пестиком по черенку лопаты, продолжал её тянуть, наконец, со с скрипом и скрежетом подалась. Обламывая ногти, пыхтя, Славка с трудом извлек обойму. Там были патроны. Сколько, неясно. Три – четыре, не меньше.
          Сердце Славкино гулко билось в груди, будто птица в клетке. Он бросил работу и бегом кинулся во двор, оглядываясь по сторонам. Вроде, никого не видать.
          В кладовке канистра с керосином для фитильного фонаря и лампы, на случай беды со светом. Славка налил в ведро так, чтобы покрыло наган и обойму, нашел во дворе крышку и отнес ведро с находкой в старую баню, в которой уже давно не мылись из-за её дряхлости. Сунул под полок, задвинул подальше, прикрыл, чем придется. И бегом побежал заканчивать работу.

          Несколько дней Славка, сгорая от нетерпения, выжидал, даже к бане близко не подходил. Когда уже никого из старших дома не будет. И младший братишка спать будет, ему пока три года, больше ест, да спит.
           Бабу Сину в счет не брал, она за ним не угонится и не уследит. А уж, как ему хотелось многочисленным друзьям и товарищам с улицы похвалиться своей находкой. Чуял Славка нутром, нельзя.
           И вот, наконец, он один на один с находкой.
           Сидит Славка, чистит, драит, скоблит, затвор уже хорошо ходит, курок срабатывает нормально, вот беда, что самый кончик бойка съела ржа, до патрона не достанет, не ударит, как надо. Совсем увлекся Славка, не слышал, что ворота уличные звякнули защелкой, что потом и калитка, в огород ведущая, скрипнула малость.
 
           Что это? Грянуло над ухом, будто мелкой шрапнелью. Колька Стогниев, через два дома живший от Славки, стоял позади, возвышаясь над Славкиной головой. Был он парнишка неплохой, воспитывался у бабки Стешки, однако тащил домой все, что под руку попадало. Нет, не воровал, а подбирал.
           Идет по улице, железяка лежит, возьмет. Проволока ли, горбыль, с машины упавший, кусок веревки, сапог дырявый хромовый, голенище отрежет и приберет. Никогда мимо не пройдет, всё в дом.
           У него в одном сарайчике целый склад был барахла. И, если нам, пацанам, надо чего – ни будь было срочно, а дома не найти, то к Кольке Стешкиному и шли, у него всегда найдется.
           Славка любил у них ночевать. Они с Колькой, бывало, залезут на печь, там и лампочка висела электрическая. Шнур в розетку и читают. Читает, конечно, Славка вслух, а Колька с бабкой слушают. Колька на два года младше, читает с пятое на десятое.
           Особенно все любили книги: "Всадник без головы", "Наследник из Калькутты", "Айвенго", "Тимур и его команда", "Миколка – паровоз", они шли на ура. А "Дети капитана Гранта" была без корочек и нескольких листов, но всё равно было здорово!
          Жаль, тогда свет только до десяти вечера давали, а потом керосиновую лампу приходилось зажигать. В колхозе им. Климента Ворошилова движок дизель в МТМ стоял, вот его заводили, и свет в дома пускали. Так и жили.
 
          Теперь Колька встал над душой, уперся глазищами в пестик и сразу же предложил мену, на перочинный шести складный ножичек. А Славка, страсть как, любил ножички. И они у него были. Но такого, с перламутровой ручкой, двумя лезвиями, шилом, буравчиком, открывашкой для лимонада, еще одной кривой, для консервных банок. Мечта. 
          Но такой находки ведь, ни у кого в селе нет, и не будет.
          Колька! Сказал Славка, едва выдержав его напористый говорок, ты же видишь, что пестик уже не совсем годный, боек съела ржа, пружины все ослабли, патронов всего три, и они уже, наверное, не стрельнут, столько в земле пролежали.
          Ну, Славка, пружины можно найти и заменить, боек подточить, а патрон один давай в костер бросим, вот и проверим. Пойдем в Денисову дубраву, там и проверим. Костерок запалим, патрон туда подбросим, сами за деревья, вот и проверим. Очень практичный пацан Колька, от слова к делу у него шаг короткий.
          Нет, не захотел тогда Славка меняться пестиком на шести складный ножичек. Такого пестика в селе нет больше. А ножичек ему отец купит, стоит лишь попросить.
         
          Прошло немного времени. Славка частенько доставал из надежного тайника сверкающий чистотой наган, тут и мелкую наждачку, и пасту ГОИ приложил к нагану, клал в карман штанов и шел к ребятам.
          Карман приятной тяжестью наполнен, аж, штаны набекрень сползают, но идешь по улице, и все мальчишки тебя уважают. Все равно, Колька Стешкин успел всем на улице растрепать. В руки Славка давал подержать только самым надежным. А взрослых парней старался избегать.

           Корова Майка, вся черная с белым пятном на лбу, была не только бодливая, в округе её и собаки побаивались, но еще и очень блудливая. Редко когда из стада сама домой придет, хоть какую прикормку ей подавай.
           Приходилось Славке её часто встречать из стада, едва оно в деревню входило под руководством пастуха – матершинника. Он с непослушными коровами только кнутом и матом разговаривал, поэтому по вечерам дома им приходилось заново привыкать к нормальной человеческой речи.
 
           Вот однажды взял Славка с собой пестик корову встречать, потому что подрался там с одним пацаном на Криволине, припугнуть чтоб немного.
 
           Криволин – это улица такая, её настоящее название – Ключевая, потому что там самый лучший родник села с изумительно вкусной водой расположен. Все село, почитай, туда за водой ходило и зимой, и летом. А Криволин, потому что кривая она.
            Как на беду, пастух по какой-то причине стадо задержал, может, на водопое или собирал долго по степи. Дома хозяйки коров на дойку заждались. Вот в тот вечер и пришло коров встречать много ребят, девчонок и даже взрослых парней, почти мужиков уже.
           Подваливают трое к Славке, один на уркагана, точь в точь похож, улыбочка фиксатая, взгляд пронзительный, а двое вроде бы знакомы. Да где там, разница в возрасте лет на восемь - десять.
 
          Здорово, Славка! Ты чё, не узнаешь соседей?
          Ну, тебя знаю, ты Володя, через речку ваш дом от нашего.
          Вот, а это мои кореша, это Колян, а это Петруха, показывая на фиксатого.
          Тут Славка вспомнил, что мать недавно рассказывала, будто в село явился из тюрьмы какой-то рецидивист. Отсидел свое и вышел, к родителям погостить приехал. 
          Ну, давай, показывай свой пестик, Славян! Сосед Володя присел на корточки перед Славкой, а другие встали по бокам. Не боись, не отберем.
          Да у меня нету, замялся Славка.
          Как же нету, карман оттопырился, того и гляди, штаны потеряшь. Все пацаны только о нем и говорят, о твоем пестике.
          Пришлось Славке, скрепя сердце, вынуть из кармана соё сокровище. На несколько секунд. И снова спрятать. 
           Глаза у парней явно загорелись.

           Вот что, малец, бить – обижать мы тебя не будем, благо, твоих мать и отца знаем. Хорошие люди. Давай по честному, ты нам ствол, а мы тебе вот, смотри что! А то родителям скажем, они тебе тогда всыпят. Да еще в милицию заберут, посадят ведь тебя, Славка. 
           Какой ствол? Прикинулся Славка непонятливым. Это ж не дерево.
           А вот этот, Петруха крепко обхватил своей пятерней Славкин карман, в котором лежал наган. Другой он протягивал Славке длинный китайский фонарик.
           О, это была большая редкость на селе в те годы. И Славка дрогнул.
           У Славки был фонарик, обыкновенный, с батарейкой прямоугольной. А тут китайский, – мечта любого пацана. Работает? Деловито спросил пленник взрослых парней.
            Петруха включил и выключил лампочку, видишь, все путём, без обмана.

           Делать нечего, подумал Славка, все равно рано или поздно отберут, не эти, так другие. Теперь уж всё село знает про наган.
           Ладно, меняемся, и Славка по-взрослому ударил по руке Петра.

           Больше о своей огородной находке Славка не слыхал. 
           Видно, Петр из села уехал. В областной центр подался. Ведь, такие урки, как он, в городах обычно  промышляют.   
           Хорошо, что он у меня уже негодный был, вспоминал Славка, хоть не убьют никого. Там и ствол весь ржавчиной поело. И вообще.
          А родителям Славка так и не сказал про свою находку, поэтому и не узнал, откуда и когда она там появилась.
          С войны в этот дедов дом вернулось лишь двое: дядя Георгий и его отец Тихон Егорыч.