Записки
1.
Есть русская толи пословица, толи поговорка, общий смысл которой в том, что лучше всего запоминается последнее блюдо, последнее слово, взгляд, впечатление...
В бездонных глубинах интернета конечно же можно отыскать точную формулировку этого пассажа, но делать этого не буду, поскольку абсолютно с этим не согласен.
Это тем более неверно, если предпринять автомобильное путешествие из Москвы в Европу. Как минимум полтысячи километров от Москвы на Запад, к границе – серость, убогость, неустроенность...
Но ведь эта же серость, убогость и неустроенность ждут при возвращении. И по логике упомянутого выше тезиса – толи пословицы, толи поговорки – все прекрасное, увиденное и почувствованное в старой, доброй и благословенной Европе, должно разбиться и стереться о пять сотен километров до Москвы...
И я всегда стараюсь бережно сохранить и довезти до дома ту радость общения с европейскими ценностями, а под ними можно понимать очень и очень многое, которую я тщательно собирал в себе на улицах Варшавы и Берлина, Будапешта и Парижа, Афин и Рима, в полях Эльзаса, лесах Тюрингии, пустынях Иордании и каналах Венеции, в немалой массе мест и местечек, где мне уже довелось побывать...
И эту массу хочется многажды увеличить...
И не омрачить радость возвращения домой...
2.
Очередной, и даст Бог не последний, бросок мой в Европу, нежно мной любимую, именно бросок, казался поначалу настоящей авантюрой...В моем распоряжении было шесть дней, моей целью был Париж! Шесть дней и шесть тысяч километров туда и обратно...
Ради ужина с женой на Елисейских Полях...
Забегая вперед, скажу, что все намеченное и спланированное удалось и получилось.
И когда на обратном пути Смоленский Тракт буквально вбивал в меня аккорды тонического трезвучия темы Родины – удивительное сходство с сонатной формой – начинается все с Главной партии – темы Родины – ею же и заканчивается, я старался уберечь в себе послевкусие Побочной партии, которую в этом моем произведении, как и во всех, впрочем, ему подобных, я считаю Абсолютно Главной.
Наиглавнейшей!
Такая вот трансформация сонатной формы. Вроде Главная – ан нет! Побочная-то главнее! И разработка целиком и полностью строится на материале Побочной партии. А Главная – так себе... Одно лишь название. Ну, если хочет, пусть себе так называется. Я-то знаю, что никакая она не Главная. Ха-ха!
3.
Режим движения предполагался достаточно жесткий.
Четыре-пять часов сна, поделенных на двухчасовые кусочки на заднем сиденье наивеликолепнейшего Авенсиса, для чего в дорогу были взяты толстая теплая куртка, чтоб укрываться, и меховые, такие, не знаю, как назвать, вставки от резиновых сапог. За пару часов в машине заметно прохладнело. Подушечка и теплый свитер есть с собой всегда.
Самый продолжительный сон за всю поездку – пять часов в уютной гостинице Brenner на одноименной улице в немецком городке Билефельд (Bielefeld). Причем уже в три часа ночи я проснулся под переливы будильника... После обеда я уже должен быть а Париже...
С вечера, при поселении в отель, мне привычно рассказали про завтрак с шести до восьми. Удивившись моему столь раннему отъезду, мужчина на ресепшене предложил собрать для меня завтрак в пакет, с собой... Утром, часов в семь, уже в Голландии, я позавтракал. В пакете оказались четыре увесистых бутерброда с тремя видами колбас и сыром, каждый с разным сортом хлеба, кусочек мяса в сухарях размером и толщиной с ладонь взрослого мужчины, привыкшего к физическому труду на свежем воздухе, яблоко, помидорка, ягодка киви и бутылочка Ice Tee. Все очень вкусно, и, без малейшего сомнения, полезно...
4.
А предшествовали этой ночи короткие пересыпы в автомобиле в Беларуси, Польше и Германии.
Был уже седьмой час утра, когда я, переехал Одер, миновав никому не нужный, но по-прежнему производящий впечатление обилием запрещающих и предписывающих знаков, комплекс пограничного перехода между Польшей и Германией. Еще дома, изучая карту, я поражался замысловатому «гребенчатому» рисунку и правого и левого берегов пограничной реки Одер. Увидеть своими глазами, к сожалению, не удалось. На мосту, естественно, остановка запрещена, да и темно было. Свернул с автобана и поплутал по улочкам Франкфурта-на-Одере – утро, люди идут и едут на работу – у меня же глаза слипаются от ночного перегона с почти противоположной границы Польши... Покрутился во Франкфурте-на-Одере, не нашел съезда к реке, обратно на автобан до ближайшего места, где можно припарковаться и поспать – и спать...
Дождь, дождь, дождь...
5.
И на карте видно, и подтвердить могу, что Германия опутана – нет, плохое слово – пронизана весьма рациональной сетью автобанов. Автобанов – с большой буквы. По этим превосходнейшим дорогам можно проехать всю страну вдоль, поперек и еще раз вдоль, не встретив ни одного светофора...
Я проехал Германию поперек «верхом» по А2 и «низом» по А4. Заправки через километров 40-60, причем при подъезде к одной уже написано расстояние до следующей. Безумно удобно рассчитывать и количество бензина и свои силы...
Да и не заправки это в привычном для нас понимании, типа АЗС № «неважно какой с неважным же бензином». Смешно так называть целые комплексы на немаленькой площади с отдельными площадками для парковки большегрузных фур, автобусов и уютными пятачками на четыре-пять автомобилей среди густых кустарников и деревьев. Кафе, где можно прилично, вкусно и чисто поесть на весьма скромную мелочь (по европейским меркам, конечно). Магазины, где не продают разве ювелирные украшения, чистые, благоухающие туалеты, души... Сеть таких комплексов, встречающихся, пожалуй, даже чаще других, которые называются AXXE, мне очень понравилась. Есть и другие, но когда до AXXE оставалось километров 45-50 – я ехал туда...
И дождь, дождь, дождь...
6.
Два часа в Берлине. Такая малость, но мне и этого времени хватило, чтобы, в силу своей сентиментальности, влюбиться в этот город. Возможно, не последнюю каплю к моим чувствам добавил дождь. Осенний Берлин, аллеи, набережные, площади, опустевшие столики уличных кафе с приклеенными дождем желтыми листочками... Хочу в Берлин! Впрочем, список моих желаний – ого-го-го!!!
О Варшаве чуть ниже.
На обратном пути.
7.
Когда я начал понимать, что вполне выдерживаю такой график, возникло естественное желание от него немного отклониться. Не по времени, а по маршруту.
Еще раз убедился и утвердился в мысли, что автобан – довольно посредственный, если не сказать резче, способ знакомства со страной. Асфальт, пусть даже и отличный, ограждения, указатели. Можно, например, узнать, что дорога А2 с юга огибает Берлин по приличному куску Берлинского кольца, с нее есть съезды на Магдебург и Ганновер (Ханноуфер, как говорят немцы). Что дорога А4 пролегает рядом с городком Баха – Айзенахом и городом Гете – Веймаром... И все. Трудно, конечно, не заметить скопления огромных, метров под сто, ветрогенераторов, лениво вращающих свои гигантские лопасти по часовой стрелке. Привела в восторг Ruhrgebiet – море огней до горизонта...
Ближе познакомиться – свернуть с автобана на маленькие дорожки, уютные и чистые, вьющиеся между городков и деревенек, уютных и чистых...
Такая мысль пришла в Нидерландах.
8.
Совсем чуть-чуть проехал я через эту страну. И, как всегда, был покорен...
Вот слева большой завод: корпуса, трубы, все, как полагается большому заводу. Дорога делает поворот – поля, перелески, вдали деревенька с характерным шпилем церкви, коровы пасутся...
И в Бельгии я решительно свернул с автобана.
И не пожалел. Слов не хватает описать абсолютнейшую гармонию сельской идиллии. Уютные городочки, старые каменные дома, поля, леса, туманы... До дрожи приятно и радостно видеть все это...
И завидовать...
И завидовать...
И вот Франция. И снова автобан. На сей раз платный. Примерно один евро за десять километров идеальной, правда, дороги. За это можно заплатить.
Две сотни километров до Парижа. Красотища вокруг неописуемая.
Во время коротенькой остановочки видел французский скоростной поезд. Фотоаппарат под рукой не было, да и успел ли бы? Глазом не моргнул, как он уже пронесся мимо меня в сторону Парижа.
Подъезжая к Парижу, позвонил жене:
«Мы вот из магазина, сейчас в автобус и в Версаль поедем.»
Навигатор, Версаль – и вот уже сиреневым прочерчен маршрут...
10.
Как всюду, видимо, в Европе, в Версале тоже сложно с парковкой. Нашел место по 75 центов за полчаса. В Берлине, на Unter den Linden, парковка в такую же цену.
Звоню жене:
«Выезжаем в Версаль».
«Жду».
«Где?»
«В Версале, перед входом, у Золотых Ворот».
«Ты шутишь!?»
«Да нет... до встречи!»
Лишь когда жена увидела меня на площади перед золотыми воротами, или как там их, только тогда она поверила, что я действительно приехал в Париж. К ней!
Она пошла на экскурсию во дворец, все-таки 50 евро заплачено, а я погулял вокруг, пофотографировал. Потом мы прокатились по Парижу, потолкались в вечерних пробках – надо сказать, что они не такие жесткие, как в Москве. Да и нигде я таких глухих пробок, ожесточающих томящихся в них и людей и машин, не видел, а города есть и поболее Москвы. Можно, значит, так организовать движение, что поток, пусть даже и плотный, и очень плотный, будет ехать. Да вряд ли у наших властей это получится.
Забрались на третий – самый верхний – этаж Эйфелевой башни, снова проехались по Парижу и оказались в пафосном и богемном ресторане на Елисейских Полях. Правда, надо отдать должное кухне – на славу...
Потом я отвез жену в ее гостиницу в районе Мулен Руж и поехал в свою, на другой конец города. Уже ночь, машин значительно меньше...
11.
Молодой человек, служитель отеля, был поражен, когда в половине четвертого утра я спускался по узенькой и довольно крутой лестничке. Три часа на сон – вполне, когда снова есть цель – Люксембург!
12.
Люксембург! Город-сад! Красивый, богатый...
Люксембург! Княжество-парк! Со светлыми, ухоженными лесами, лугами, на которых пасутся красивые, физически и духовно здоровые коровы, реками и озерами, в которых плавают, без тени сомнения, красивые и физически и духовно здоровые рыбы.
Я не говорю о красивых, физически и духовно здоровых жителях этой чудесной земли, с большой буквы Земли – это сама собой разумеющаяся мысль.
Щелкать затвором фотоаппарата можно было на каждом шагу, крутясь при этом на 360 градусов. Кадры были бы – один великолепнее другого. Но – график. И, глотнув немного Люксембурга, облизываясь, снова на автобан.
Германия – Трир, Кобленц, великая немецкая река Рейн...
Ближе к вечеру – чудо-городок Витцлар – словно из сказки...
Дождь, дождь, дождь...
И вот температура падает до одного градуса, потом ноль, и – мокрый снег...
13.
Здесь надо вернуться чуть назад: от самого выезда из Парижа и до Меца, а это без малого три с половиной сотни километров – жесточайший туман. Видимость, ну не знаю, метров двадцать может быть. Благо, что в это утро, как, наверное, и в другие, из Парижа в «область» машин очень мало. Можно ехать, держа прерывистую линию, разделяющую ряды для движения, посередине автомобиля. И следовать всем ее извивам. Правда, извивов этих не очень много. Французский автобан – на славу – следи за белыми полосками, не отвлекаясь на неровности дороги, помягче бы так сказать. Мне кажется, такого понятия, как неровность дороги, просто не существует.
И уже к Мецу, к повороту на Люксембург, туман, наконец, рассеялся...
14.
И вот в такую мокро-снежно-дождевую ночь, в районе часов двух, проезжал я указатель на Айзенах – город, где родился Великий Бах! Как не заехать? По указателям, благо, это не сложно, нашел домик Баха. Рядом памятник, Бах-ресторан. Третий час ночи. Я, видимо, был единственный неспящий в этом городе. За пять минут, на которые я покинул автомобиль, непогода основательно пропитала влагой мою одежду, но преклонить колено Великому Баху мне посчастливилось! Сумасшествие? Может быть...
В машину, одежду – сушиться, печку потеплее – и в путь!..
Очередной короткий сон – в районе Эрфурта. И через пару часов снова в путь. Следующая остановка – забронирован номер в отеле Варшавы. И прогуляться хочется по городу, забравшему изрядный кусочек моего сердца пять лет назад. В этот раз Варшава отхватила еще немалый кусочек. Но сердце у меня большое. Сколько кусочков оставлено в прекраснейших местах Земли нашей, а, чувствую, есть еще резерв. Вот и тянет путешествовать, путешествовать...
15.
Дороги в Польше, конечно, не те...
Строят, правда, строят много и на совесть. На добрый метр вынимают грунт, отсыпают щебнем и песком, уплотняют гигантскими, величиной с паровоз, катками. И слой асфальта, толщиной со все четыре тома Марксова «Капитала». Такая дорога будет служить.
Про строительство наших дорог даже вспоминать не хочется. Зато каждый год из бюджета деньги... Возьмут три рубля, подлатают на три копейки, два рубля девяносто семь копеек – в карман. Это по российски.
Нам до Европы еще...
А туда же...
Колосс...
На глиняных ногах.
Фу!
Противно!
16.
А как великолепно я себя чувствовал в эти шесть дней!
Все болячки в сторону. Само совершенство! Физическое и духовное! И это – не смотря на ущербный сон, на немалое напряжение за рулем.
Да, чем же согрешил я в прошлой жизни, что в этой родился в России? Как узнать, а хотелось бы, дабы не повторить еще раз роковой ошибки.
17.
Часов в девять вечера оказался я в Варшавском отеле. Освежающий душ, и – вперед! В центр Города! Ходить, смотреть, запоминать, наслаждаться!
В уютном ресторанчике напротив Королевского Дворца – порция голонки. И погода не подвела, днем в Польше было плюс девятнадцать, к вечеру плюс семнадцать. К ночи, правда, попрохладнело, так ведь ноябрь на носу, через день, буквально. Ветер поднялся. Но настроение испортить уже ничто не в силах.
Кроткий сон – и снова в путь.
Двести километров.
Граница.
Дорога к дому, к Толстикову.
18.
Граница и туда и обратно не вызвала никаких проблем и заняла не более двадцати минут. Белорусский таможенник попросил открыть багажник. Там лишь несколько небольших пакетиков, которые жена положила мне в Париже, чтобы ей меньше паковать багажа.
«Что у Вас там?»
«Понятия не имею, ездил к жене в Париж, она положила. Если есть желание, модно посмотреть. Мне и самому будет интересно...»
Причем сказал я абсолютную правду, сказал просто, обыденно. Очень внимательно посмотрел на меня белорусский таможенник...
«Закрывайте багажник. Счастливого пути...»
Отличная трасса М1 через Белоруссию.
19.
И... 500 километров до Толстикова по российским дорогам.
Серость, убогость и неустроенность. Кофе выпить – негде, на два-три часа остановиться поспать, спокойно и безопасно – негде...
И я изо всех сил старался бережно сохранить и довезти до дома ту радость общения с европейскими ценностями, которую я тщательно собирал в себе в этом, к сожалению, молниеносном, отчасти авантюрном, но радостном каждой своей секундой броске в Париж...
И не омрачить радость возвращением домой...
Реприза довольно жиденькой Главной партии. Ну да Бог с ней. Удалась шикарнейшая Побочная, изумительнейшая разработка на материале Побочной партии, коротенькая, правда, зато неимоверно богатая тембрами, насыщенная модуляциями, сдобренная полифонией, яркая, запоминающаяся.
А Главная – так себе... Одно лишь название. Ну, если хочет, пусть себе так называется. Я-то знаю, что никакая она не главная.
Ха-Ха!
20.
Всю дорогу дождило...
И вдруг!
Заметелило!
В дальнем свете снежины –
Словно космическая пыль!
И ты летишь сквозь нее,
Сквозь пространство и время,
И становишься злее.
И это не сказка, а быль!
Не на погоду ты злишься.
Она хороша, поверь мне!
У природы, как поется в песне,
Плохой погоды нет!
Но все же, как некстати
При возвращенье из Парижа,
Но все же, как некстати
Ты, проезжая Эрфурт
Попал в жестокий снег...
И ты летишь сквозь метель,
Сквозь пространство и время,
И становишься злее,
И вспоминаешь апрель!
И дрова, и дрова,
Потрескивающие в камине...
И трава, и трава,
Припорошенная инеем...
Этот дом, этот дом –
Он не в Кобленце и не в Гдыне...
Хотя, наверное, хорошо
Жить в Варшаве или Берлине...
А ты летишь сквозь метель,
Сквозь пространство и время,
Воспоминаньем о теме
Звучит в тебе ля-бемоль...
21.
Я хотел бы родиться в другой стране.
Много есть таких стран, но они далеко.
Здесь я чахну, здесь грязно и нелегко
Жизнь достойно прожить – не сегодняшним днем –
Не чадить, не коптить. Ярко вспыхнуть огнем! –
И гореть. И гореть вдохновением строк,
Что ложатся тихо на белый лист.
За окном луна, зимний вечер чист,
Я пишу стихи и уютно мне –
Я хотел бы родиться в другой стране…
Я учу язык той, другой страны,
Чтобы п;нятым быть и понять других.
Я уверен – не ошибаюсь в них.
То же солнце там – только все не так,
Не сидит в кустах полуночный враг…
Это знаю я, я учил урок.
И «отлично» я получал вполне.
Грезил наяву…
И не стыдно мне.
Я шепчу молитвы, я вижу сны,
Я учу язык той, другой страны…