***
Это было великолепно и красиво. Других слов для того, чтобы описать видимое им сейчас всевоин Флайг просто не мог подобрать. И каждый из воинов повелителя находящийся сейчас здесь испытывал те же чувства, что и он. Жаль, что этого не видит сам повелитель. Такое непременно должен увидеть каждый норог хоть раз в своей жизни. Всевоин, чтобы лучше разглядеть, взобрался на своём жеребце на высокий холм. Вокруг насколько хватало глаз, лежали мёртвые рурары. Их было так много, что казалось, здесь полегли все воины, какие ещё только оставались у Рурары. Между их телами бродили перерожденные, которые, стоило им только услышать стон недобитого рурара, тут же набрасывались на него. За право убить рурара они дрались даже между собой. Как голодные звери накидываются на добычу, так и перерожденные накидывались на рурар. Рурары и были для них добычей. И добраться до неё первым стремился каждый из перерожденных. Конечно, хорошо показали себя таймоги и воины повелителя: даже самые молодые и неопытные из них убили в это утро множество рурар. Но всё же сегодняшней победе они обязаны, прежде всего, перерожденным. Это они первыми – вот уж действительно звериное чутьё – услышали в густом утреннем тумане голоса рурар. А дальше началось неописуемое. Сдержать их уже ничто не могло. Влекомые жаждой убийства, перерожденные набрасывались на рурар. Им даже не надо было никакого оружия – их оружием была их ненависть. И предсмертные крики рурар ещё больше распаляли их ненависть. В какой-то миг большое рурарское войско просто перестало существовать. Воины повелителя уже успели привыкнуть к победам. Но сегодняшняя затмила все предыдущие, даже ту первую, на Могвайских полях. Это был разгром. Полный и безоговорочный. Не вызывающий никаких сомнений в силе Норгии и слабости Рурары. Никто из воинов повелителя не знал насколько велика Рурара, но это было уже совершенно не важно. Она была окончательно повержена. Вот лежат её воины, не сумевшие защитить даже самих себя. Что может ещё так радовать настоящего воина, как не павший враг? Пусть Рурара будет хоть бесконечной - её уже не существует. Она погибла – сегодня это видел каждый. Весть об этой победе будет лететь впереди норогского войска и обрушится на рурар, заставляя в страхе сжиматься их сердца и лишая остатков мужества. Так думали воины. Так же думал и всевоин. Поэтому он и не торопился. Рурару уже ничто не спасёт. Пусть рурары приходят снова – их ждёт та же участь. Эту победу надо отметить, как следует. Воины это заслужили. Пировали тут же, на поле победы. Двинулись вперёд только через несколько дней. Несмотря на приказ повелителя идти как можно быстрее, войска всевоина шли не спеша, часто вставая лагерем. Всевоин теперь рассуждал иначе: Рурара разбита и какая разница, когда она будет добита окончательно. Многие из его воинов были также беззаботны, как и он, даже беспечны, другие – наоборот, возбуждены в предвкушении новых громких побед, где они мечтали прославиться. И никто из них не чувствовал ни капли беспокойства на враждебной земле. Хотя смутная тревога начала появляться, когда на их пути стали попадаться пустые деревни. А ведь до сих пор рурары чаще всего защищали их. Но всевоин успокаивал себя – значит, у рурар и вправду мало сил, а скоро исчезнут и они. Но шли дни, а рурар всё не было. Некоторые из тысячевоинов, видимо, чувствуя неладное, подходили к нему с просьбами отправить их вперёд. Но он отказывал им. Это его поход и он должен быть впереди своих войск. Он, всевоин Флайг, первым ступает по рурарской земле, а не кто-нибудь другой. Но что он мог запретить своим воинам, того не мог запретить таймогам. Им, шедшим вместе с войсками всевоина, эта медлительность досаждала. Они привыкли к быстрым переходам, их резвые кони соскучились по ветру. И в один из дней воины Халая, таймогского вождя, шедшего вместе со всевоином, покинули норогский лагерь, даже не попросив дать им перерожденных. Они также пребывали в полной уверенности, что Рурара больше не сможет собрать воинов для своей защиты. Никто и не подозревал, чем может закончиться для них подобная беспечность. А вскоре войска всевоина неожиданно наткнулись на их лагерь. Воинов в нём было наполовину меньше от тех, числом равных четырём тысячесилам, что покинули его несколько дней назад. Оставшиеся же выглядели так, словно это не они заверяли не так давно воинов повелителя, что украсят свои щиты новыми головами рурар. И что же сейчас… Жалким ничтожеством – вот кем выглядели сейчас таймоги. По их словам, переходя мост через реку, которая находится совсем близко отсюда, они получили такой отпор, что, ища спасения, прыгали в воду, а многие даже бросали своих лошадей, что для всадников таймогов считалось немыслимым. Халай погиб, хотя как – никто не мог сказать. Остальные спасались, кто, как мог, уже думая о том, как бы спасти свою голову, а не наколоть новую на свой щит. Убедившись же, что их не преследуют, они остановились. Здесь их и застали воины повелителя. Слушая их, воины снисходительно улыбались: несчастные таймоги – не смогли справиться с рурарами в одиночку. Придётся им показать, как это следует делать.
***
Рурарский мост вызывал у всевоина Флайга те же чувства, что и зрелище тысяч мёртвых рурар. Он был великолепен и красив. До сих пор воинам повелителя в Рураре попадались лишь деревянные дома и мосты, даже крепости рурар, и те были из дерева. За что все нороги стали презирать рурар, как и степняков таймогов, которые вообще не имели у себя домов. Всевоин начал даже думать, что рурарам вообще неизвестно как обрабатывать камни и возводить из них замки или хотя бы дома. Но этот мост показывал, на что были способны рурары. Только одна его длина вызывала восхищение и уважение. Мост был перекинут через широчайшую реку, какую ещё не доводилось видеть всевоину. Многочисленные стройные опоры, образовывавшие изящные арки, высоко возвышали этот мост над водой. Ширина его была также необычайна. На взгляд всевоина по нему могли одновременно проехать до двадцати всадников. Выполненный из белого камня мост, несомненно прочный и крепкий, представлялся в тоже время лёгким и хрупким, одно дуновение ветра которого, казалось, могло обрушить его. Да, этот мост был великолепен и красив. Настолько, что на какой-то миг всевоину, ненавидящему всё на этой земле, даже одна мысль о его уничтожении вдруг показалось дикой и кощунственной. Но он непременно должен быть уничтожен. Как и всё рурарское. Как сами рурары. Ничто не должно напоминать о них.
Всевоин развернул своего коня, возвращаясь в лагерь, но обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на мост. В лучах заходящего солнца белоснежный мост показался ему особенно красивым. Завтра утром воины повелителя пройдут по нему на тот берег. Там их ждут новые победы, а Рурару окончательный разгром. Это даже хорошо, что рурары разбили здесь таймогов. Своим великолепием этот мост уязвлял гордость всевоина, бросал вызов самой Норгии. И он должен быть захвачен непременно норогами. Только истинные нороги первыми пройдут по нему. И тогда его сияние померкнет, а вслед за ним угаснет и Рурара. Всевоин ухмыльнулся в предвкушении завтрашнего дня.
…Чёрная тысячесила Крега спешно покидала мост. Утро, так ожидаемое всевоином, принесло позор и унижение. А рурарский мост с ещё большей, как это казалось всевоину, силой сиял – непокорный и гордый. Захлёстываемый злостью, Флайг отвернулся, не в силах смотреть на это – воины в беспорядке бежали, торопясь покинуть мост. Но винить их он ни в чём не мог. Он всё видел собственными глазами. Видел, как воины храбро и отважно дрались, видел, с какой пугающей быстротой таяла тысячесила. Он сам отдал приказ на отход. Но рурары не пытались их преследовать. Это была ловушка, в которую попались сначала таймоги, а теперь и он сам. Ловушка, о которой его пытались предупредить многие тысячевоины. Надо было идти и идти вперёд, не дать рурарам собраться у этой реки. Если бы ему было известно о ней!.. Правда, о ней знали чоры, но их почти всех сразу же перерождали. А пленным рурарам вырезали языки, чтобы они как раз и не могли произнести ни слова на своём проклятом языке. Теперь же этот мост может дорого им стоить. Флайгу пришлось отказаться от мысли, что этот мост непременно должен быть взят норогами – сегодняшний бой убедил его в этом. Воинов нужно сберечь, пусть здесь бьются перерожденные. Победа всё равно будет принадлежать Норгии. Главное, захватить этот мост, и как можно скорее. Следующим же днём все находившиеся у всевоина перерожденные бросились выполнять этот приказ. Так завязалась битва за мосты, как прозвали это многодневное и непрерывное побоище воины повелителя. Один день этой битвы был равен многим десяткам предшествовавших ему. Перерожденные тысячами гибли на этих мостах. Иногда они, казалось, были близки к успеху, захватывая большую часть моста. Но рурары, несмотря ни на что, всякий раз отбрасывали их назад. Ужасным для воинов повелителя оказался десятый день битвы. К этому времени перерожденные оказались почти полностью перебиты, новые же их силы ещё не подошли. Всевоин, твёрдо веря, что и силы рурар также истощены, и не желая давать им ни одного дня передышки, бросил в бой норогские тысячесилы.
При свете факелов, прикреплённых к щитам, тёмной безлунной ночью воины трёх лучших тысячесил шли к мосту, загромождённому телами убитых. Кто-то в страхе и отчаянии взывал к помощи Великой Силы, кто-то, надеясь только на собственную, крепче стискивал зубы, другие, не веря, что им удастся выжить, обречённо опускали головы, пытаясь понять, как такое могло произойти, почему Сила и удача отвернулись от них, и почему они должны здесь умереть. Прозвучал приказ залепить уши, и вскоре первые ряды воинов, с трудом преодолевая завалы тел, схватились с рурарами. Каждый понимал: надо как можно быстрее достичь того берега. Там – победа, а здесь, на мосту – смерть. И воины бились так, как никогда в своей жизни. Они не слышали звуков этого побоища, не слышали треска ломавшихся копий, лязга мечей и грохота щитов, не слышали криков и стонов умирающих у них под ногами своих и чужих раненых, не слышали воплей безумцев, сошедших с ума на этом мосту, не слышали самих себя – они слышали лишь бешеный стук собственных сердец. Это и было для них звуком битвы. Последнее, что они слышали перед смертью. Неимоверным усилием воинам повелителя удалось потеснить рурар. Но берег, от которого их отделял всего лишь полёт стрелы, был всё также далёк. Смерть же была близка. Близка и неожиданна. Она настигала воинов повсюду. На мосту и в реке, куда во множестве падали воины, и чьи воды не могли охладить пыла битвы. Река казалась ожившей от кишевших в ней людей. Рурары и нороги пытались утопить друг друга, прежде чем самим пойти на дно. А сверху на них, не переставая падали всё новые и новые воины – ещё живые и уже мёртвые…
***
– Угробили тысячесилы! В одну ночь – целых три! Когда такое было?!
– Столько воинов погибло! И всё напрасно!
– Нас было слишком мало!
– О чём ты говоришь?! Сколько до нас здесь полегло перерожденных! Ты же видел! Здесь не справились бы и тридцать тысячесил!
– Этот мост слишком узкий для такой битвы. Рурары сами отступили сюда – им удобно здесь биться!
– И мы попались в эту ловушку!
– Мы сами виноваты – думали, что с рурарами уже покончено!
– Ещё две таких ночи – и будет покончено с нами!
– Что нам все прошлые победы, если мы не можем перейти эту реку!
– Надо было найти другой путь!
– Она слишком длинная…
– Говорят таких мостов несколько – и на всех рурары стоят до конца!
– Это верно! Они будут драться здесь до последнего своего воина и просто так не уйдут!
– Мы уже прошли пол-Рурары. Неужели не захватим этих мостов?!
– Мы истечём здесь кровью – рурары об этом позаботятся!
– Когда-нибудь мы захватим их – у рурар же не бесконечные силы!
– Где были наши лучники?! Почему не помогли нам?!
– Они и не могли помочь нам в такой темноте!
– Они бились рядом с нами!
– На этом проклятом мосту нам не помогла бы даже конница псов!
– Увидеть бы сейчас хоть кого-нибудь из них!
– Зачем?! Чтобы ты им сказал?!
– Их берегут для победы. Мы приведём их к ней, а они как всегда перешагнут через нас!
– Гнусные псы! Стояли и смотрели, как мы гибнем!
– Тише! Вот и они!
К воинам только что вернувшимся с битвы подъехал отряд всадников во главе со всевоином Флайгом. Ещё издали он заметил как мало уцелевших в этой битве. А при приближении его ужас и удивление только возрастали. С дрожащими от дикой усталости руками выжившие воины едва держались на ногах, многие были настолько слабы, что не стали вставать с земли даже в его присутствии. Непостижимо! Всего лишь за ночь исчезли три тысячесилы! Так много воинов повелителя за время этой войны ещё не гибло. Он полагал, что этот мост будет захвачен перерожденными за день-два и даже поспешил отправить к повелителю гонца с вестью, что мост уже взят. Но все перерожденные уничтожены, погибло три тысячесилы, а мост по-прежнему рурарский. Всевоин не знал, кого во всём этом винить. Злость бушевала в нём, но была бессильна. Бессильна! Неужели Сила оставила их?! Всевоин ещё раз окинул взглядом жалкую кучку воинов, стоящих перед ним, и остановил его на Квиладе – единственном тысячевоине, уцелевшим в этой битве.
– Почему этот мост до сих пор рурарский? – жёстко спросил всевоин Квилада.
Квилад смотрел на Флайга с открытой и даже вызывающей неприязнью. Его доспехи, покрытые кровью, были во многих местах измяты и изрублены, а с правой стороны из них торчали обломки пяти застрявших в них стрел. Сразу же было видно, что он побывал в самом пекле битвы. В руках Квилад сжимал рурарский меч. Шлема на нём не было вовсе.
– Потому что тысячесил больше нет, – резко ответил Квилад. – Потому что все погибли на этом мосту. А те, что стоят сейчас здесь, сделали всё, что могли.
– Почему вы ушли? Я не отдавал такого приказа.
– Я уже сказал. Пятьсот израненных воинов не сделали бы того, что не смогли сделать пятнадцать тысяч. Я отдал этот приказ.
– Я здесь отдаю приказы… Не смогли справиться с этими презренными рурарами.
– Рурары не презренные. А если это так, тогда и эти воины, – обвёл Квилад мечом воинов, стоящих у него за спиной, – тогда я сам – презренные. Рурары – храбрые и мужественные воины. Они выдержали десять дней боёв с перерожденными. Они не дрогнули перед нами. Мои воины гибли не от рук трусов и подлецов. Или их вы тоже презираете, – тех, кто остался лежать там, на мосту? Вы можете презирать рурар сколько угодно, но чего стоит ваше презрение, когда вы способны только издалека смотреть на эту резню.
– Замолчите, Квилад! Чего стоит моё презрение вы ещё узнаете… А где ваш меч, Квилад? Вы его потеряли? Для любого норога во все времена это было позором.
– Мой меч сломался. А этот – я вырвал из рук рурара и убил им гораздо больше, чем любой из ваших воинов. И где были они, ваши хвалёные воины? Как обычно ждали, когда враг побежит? Также как и вы смотрели, как гибнем мы? Рурары достойны уважения в отличие от вас, грязных псов!
– Ну хватит! Взять его!
Чёрные воины бросились было к Квиладу, но тут же остановились. Воины Квилада подняли свои арбалеты, ощетинились копьями и мечами.
– Что-о-о?! – удивился всевоин. – Опустить мечи. Я приказываю вам.
Воины продолжали всё так же стоять, всем своим видом показывая, что не дадут тысячевоина в обиду.
– Я сказал: сложить оружие! – побагровел от гнева Флайг.
– Мы не сложили его перед рурарами, тем более не сложим перед вами, – пробасил широкоплечий воин, стоявший рядом с Квиладом, в таких же как и у него изрубленных и окровавленных доспехах.
– Именем повелителя! Приказываю вам!
С этими словами несколько чёрных воинов рванулись вперёд, но тотчас же остановились. Перед ними в землю впились десятки стрел.
– Вы ответите за это неповиновение, Квилад! – с угрозой сказал Флайг. – Ответите перед самим повелителем! Вы и ваши воины.
– Я готов предстать перед повелителем. Но мои воины здесь ни при чём.
Ничего не ответив, всевоин тронул коня.
– Мы с тобой до конца, Квилад, – вновь послышался бас широкоплечего воина.
– Спасибо, Лагоб. Для меня честь, что я бился рядом с тобой. Слышите, воины! Стоять рядом с вами – честь для меня! Сегодня я видел настоящую доблесть и отвагу! Вы показали мне их! Вы – герои Норгии! Вы вправе гордиться собой! Сейчас мы разожжём костры и вспомним тех, кого уже нет с нами! Великая Сила уже взяла их души в свою обитель! Но они никогда не будут забыты, пока мы помним их имена, пока их помнит Норгия! И мы не предадим их!
Воины иступлёно застучали по щитам, провожая своих павших товарищей, словно хотели, чтобы те услышали их. Грохот щитов ещё долго сотрясал воздух. Воинам не верилось, что они выжили в этой битве.
***
О крутой берег реки тихо плескалась вода. Слабый ветер лениво гладил траву. Медленное солнце, как будто застывшее на одном месте, грело сонную реку. Во всём, что видел лорд Карог, царило спокойствие и безмятежность. Даже летевшая куда-то стая птиц казалась неторопливой. Но сердце лорда терзала тревога. Да и это, наблюдаемое сейчас им спокойствие, было обманчивым. Совсем близко от этого места находился мост – такой же ослепительно белоснежный, как и дворец Ярорга, за что и был наречён самими рурарами «царским мостом». Уже несколько дней на нём, как и на всех других мостах перекинутых через Лияжу, шли ожесточённые битвы. Рурары сдерживали бешеный натиск перерожденных, и пока им это удавалось. Лорд говорил «рурары», хотя знал, что здесь дерутся и чоры, и орлаки, и балфы. Но всё же объединяющей всех их силой были именно рурары. И именно за Рурару шла теперь эта грандиозная битва. Падёт Рурара – падут и все остальные царства. Это понимали все. Потому и бились так отчаянно. Они защищали не мосты – они защищали свои дома, к которым обязательно придёт беда, если не остановить перерожденных. А он должен остановить повелителя. И он готов к этому, как и весь его отряд. Но уже несколько дней они стоят на берегу Лияжы безо всякого движения и ждут лишь одного – тёмной ночи, которая позволит им незамеченными переплыть на другой берег. Но как назло луна светила ярко и на небе не было ни одного облака. Лорд со злостью пнул по камню.
– На что досадуешь, Карог?
Лорд обернулся на голос. Это был Драд.
– Ходишь всё так же тихо, Драд.
– Я же всё-таки тавк. Так на что ты всё же так зол?
– На самого себя.
– Что же ты сделал, чтобы так на себя злиться?
– Сейчас я зол из-за того, что я не сделал.
– Я не знаю того, что ты не сделал. Но я знаю то, что ты сделал. Ты преодолел свою ненависть. Ты подарил всем нам надежду. В тебя верят, Карог. Не терзай себя тем, чего нельзя исправить. Лучше подумай о предстоящем.
– Я мог раньше прийти к рурарам. Мог раньше рассказать им о жезле. Каждый день моего промедления стоит тысячи жизней.
– Кто может знать, было бы лучше или нет, если б ты пришёл раньше. О настоящей силе жезла ты узнал от Ваяра. Ты мог с ним просто не встретиться. Нет, Карог. Всё случилось так, как и должно было случиться.
– Ты говоришь о судьбе?
– Судьба или что-то иное, но есть то, на что мы не можем повлиять.
– Я всё-таки норог, хоть и помогаю рурарам. А нороги верят в Силу, в свою Силу. И я здесь для того, чтобы как раз повлиять, или хотя бы попытаться.
– Вы верите в Силу, рурары верят в Небо, я верю в духов леса и воды. Мы все разные, но мы вместе и идём одним путём. Я не верю, что это всего лишь случай.
– Если это судьба, чего нам ждать от неё?
– Испытаний. Их будет много. Твоя вера в свою Силу должна помочь нам. – Драд погладил свой лук. – А мы поможем тебе.
– Тебе придётся оставить твой лук. У воинов повелителя они другие.
– Да. Жаль, что я не смогу взять его с собой. Теперь я понимаю Гралага и Семиура.
Лорд улыбнулся, вспомнив, как трогательно прощались меченосцы со своими мечами во дворце Ярорга. В этом они, пожалуй, походили на чёрных воинов, которых также отличало особое отношение к своему оружию.
– Когда дойдём до Пещеры, как думаешь – кто должен войти в неё?
– К этому должен быть готов каждый. Неизвестно, кому из нас суждено достичь её.
– И всё же, Драд. Верховный ведающий говорил, что Пещера опасна для людей, что она не пустит слабого духом.
– Если кто-то из нас окажется слабым – ему придётся стать сильным.
– Ты снова говоришь о судьбе.
– Мы все в руках судьбы, но именно от нас зависит, какой она будет.
Лорд не стал отвечать Драду, только бросил на него недоумённый взгляд. Его ответ показался ему странным и даже бессмысленным.
К вечеру поднялся ветер, пригнавший долгожданные облака. К отплытию всё уже было давно готово и сборы не заняли много времени. Вскоре пять лодок отчалили от берега. В каждой из них помимо гребцов находились воины в чёрных доспехах. Рядом с лордом сидели Драд и Семиур. Оба хранили молчание, как и все остальные. В ночной тишине слышались только всплески от осторожных ударов вёсел, да время от времени храп лошадей, перевозимых позади на трёх больших плотах. Лодки скользили по воде медленно, будто это давалось им с огромным трудом, и лорду иногда казалось, что они вовсе стоят на месте. Он с беспокойством смотрел на небо, если покажется луна – им придётся вернуться назад. А ему не терпелось отправиться в путь – они и без того слишком долго сидели на одном месте. Но на их счастье облака плотно закрыли собой ночное небо. Не было видно ни звёзд, ни луны. Ничего не было видно даже в шаге от себя. И вдруг в этой совершенно непроглядной тьме появились огни. Даже не огни, а потоки огня. Два потока, двигавшихся навстречу друг другу. Взгляды всех находившихся в лодках и на плотах сразу же оказались прикованы к этому завораживающему и в тоже время страшному зрелищу. Ни кому из них не надо было объяснять, что могут означать эти огни – на мосту, прямо на их глазах, вновь разгоралась битва. Оба потока неуклонно приближались и вскоре столкнулись друг с другом, сразу же посыпавшись искрами, затухавшими в чёрной воде. Это сражённые воины роняли свои щиты с прикреплёнными к ним факелами или падали вместе с ними. Усиливающиеся потоки огня, щедро сыпавшие искрами, ещё долго владели бы людьми, наблюдавшими за ними, если бы не раздался резкий крик:
– Ну, что встали?! Гребите! – Гралаг первым очнулся от этого всеобщего оцепенения. – Эй, впереди! Гребите! Нечего стоять!
Гребцы взялись за вёсла. Лодки вновь двинулись вперёд. Но все невольно возвращались взглядами к битве на мосту. Он казался огромным костром, зажжённым всеобщей ненавистью. Лорд неотрывно смотрел на это зарево, которое охватило уже оба берега – воины с обеих сторон готовились ступить на мост. Казалось, этому не будет конца: костёр разгорался всё сильней и сильней, всё больше искр сыпалось в чёрную гладь реки. Это гасли не просто искры – это гасли чьи-то жизни. Рурары и нороги, чоры и орлаки, балфы и неистовые тысячами сгорали в этом безумном и ненасытном пламени.
***
…Когда к мосту подошли новые силы перерожденных, битва продолжилась с новым ожесточением. Вновь мост заполнился людьми стремящимися убить друг друга. Вновь воздух огласили боевые кличи. Вновь спокойные воды Лияжы хоронили в своих глубинах тысячи воинов. Только вечное небо всё также беспристрастно взирало на происходящее внизу.
Как и предыдущее новое войско перерожденных полностью пало, так и не вытеснив рурар с моста. От тысячесилы, попытавшейся переплыть через реку на плотах, до сих пор не было никаких известий. Таймоги вообще боялись даже приближаться к этому мосту. Оставалось только одно: послать на мост тяжёлую конницу чёрного войска. Если же и она не возьмёт его, тогда его не возьмёт никто и ничто. Всевоин был близок к отчаянию: он не желал отправлять на него лучших воинов Норгии, он берёг своё войско для решающей битвы, для окончательного разгрома Рурары. Но этого не будет, если не будет взят мост, а, значит, его воинам всё же придётся отправиться туда, где уже погибло несколько тысячесил. Всевоин не спал всю ночь, обдумывая своё решение. Оно далось ему нелегко, но другого выхода просто не было.
Следующим днём тяжёлая конница тысячевоина Вейдла чёрного войска повелителя Норгии направилась к мосту. Мост встретил воинов зловещей тишиной. Впрочем, воины ничего не слышали. Но даже то, что они увидели, заставило содрогнуться их. Повсюду лежали мертвецы – рурары, нороги, орлаки, чоры, перерожденные… Их было так много, что воинам для того, чтобы проехать приходилось расчищать себе дорогу, сбрасывая вниз кучи изуродованных тел.
За ними издалека с напряжением и тревогой следил всевоин Флайг. К его удивлению тысячесила, не встречая никакого сопротивления, прошла мост и достигла противоположного берега. Прибывший от Вейдла гонец сообщал: рурар нигде нет, их лагерь, который они покинули в большой спешке, пуст. Рурары ушли? Почему? Всевоин не мог понять: что заставило рурар, так отчаянно дравшихся за мост, вдруг так быстро уйти. Что это? Очередная хитрость? Или Сила вновь на стороне Норгии? Как бы там ни было, мост свободен, дорога открыта. Весь день по мосту шли воины. Но лица их были угрюмы: они не чувствовали себя победителями – впервые за эту войну. Когда по мосту проезжал всевоин, все тела уже были убраны. Но следы битвы были повсюду. Мост был весь искалечен и залит кровью. Весь был покрыт ранами, нанесёнными ему тысячами копий, мечей и стрел. Он уже не восхищал своим великолепием – его просто не осталось. Теперь он внушал ужас. Именно ужас испытал всевоин, проезжая по нему. За короткое время этот мост, словно ненасытная тварь, пожрал столько жизней, столько тысячесил исчезло здесь, – что не ужасать он просто не мог. Но главное – здесь исчезла вера воинов в победу, в собственную силу.
Вскоре стала ясна причина бегства рурар. Воины повелителя захватили-таки соседний мост, и рурары не могли уже надеяться и дальше удерживаться здесь. Командовал там Абер – тот самый воин, который отличился в чорском походе. Всевоин уже тогда был им восхищён и сразу же по завершении того похода назначил его тысячевоином. И он в нём не ошибся. Абер был жесток и беспощаден не только к врагу, но даже к собственным воинам. За малейшую провинность в его тысячесиле следовало немедленное наказание, которое наказуемый запоминал на всю жизнь. Абер сам казнил тех, кто слышал рурарский язык. А к трусам не испытывал ничего, кроме презрения, заставляя смывать позор кровью. Такие воины в следующий раз первыми шли в битву. Среди всех чёрных тысячесил в его были самые большие потери, что не могло нравиться всевоину. Но они оправдывались победами, которых достигал Абер. Поэтому он и прощал ему сотни смертей чёрных воинов. И хотя сам Абер встал в ряды чёрного войска только перед самым вторжением в Рурару, он уже стал казаться Флайгу идеалом чёрного воина. Чего только стоили его слова, повторяемые всеми его воинами: «Язык рурар хорош только на шее норога». Если б каждый из тысячевоинов был таким же, как Абер, рурары были бы давно уже сломлены.
***
…Западный берег Лияжы встретил отряд лорда тишиной. Битва, которую они только что наблюдали, казалось, не имела к ней никакого отношения, была чем-то посторонним и чужим. Но лорд понимал, что это не так. Эта тишина и была порождением битв. В ней были похоронены смех и песни живших здесь когда-то людей. Их затухшие голоса и были теперь этой тишиной. Она давила и угнетала. Лорд тряхнул головой, стараясь прогнать мрачные мысли. Остальным тоже было не по себе. Они чувствовали себя так, словно вторглись в мир мёртвых. Первым всеобщее молчание опять нарушил Гралаг.
– Что будем теперь делать, Карог?
– Что делать… Сейчас найдём место для ночлега. С рассветом тронемся. И помните – вы теперь воины повелителя Норгии. Забудьте обо всём, помните только об этом. Говорите только по-норогски. Даже между собой. Пошли. Надо найти удобное место. Нам нужен отдых.
…Ночь провели неспокойно. Неясная, но оттого казавшаяся более опасной тревога, не давала им покоя. Хотя прямой угрозы для них пока и не было. Может быть, причиной тому было осознание того, что они находятся теперь возле врагов. Или эта оглушительная тишина, прогнать которую было не в силах даже наступившее утро. А может и поразившая всех ночная битва. Но отбирая покой, она придавала им решимости, не позволяла забыться. Сейчас именно эта тревога была необходима им больше всего. Необходимее уверенности в себе и даже желания спасти Рурару.
Наскоро поев, отряд отправился в путь. Но перед этим лорд всех своих воинов внимательно осмотрел, указывая, если это требовалось, на ошибки. Впрочем, их почти не оказалось. Все помнили, как должны были выглядеть и вести себя чёрные воины.
– Куда теперь, Карог? – спросил Драд.
– Надо отъехать подальше от реки. Здесь для нас небезопасно. Кстати, Драд. Не забывай следить за своей бородой – ты один не можешь её сбрить. У воинов повелителя они короткие. А вы – теперь воины повелителя. По коням.
Но отъехав совсем недалеко они тут же столкнулись с чёрными воинами. Большой отряд – больше ста всадников – выехал из-за высокого холма, который в это же время огибал отряд лорда. Для обоих отрядов это оказалось полной неожиданностью. Воины схватились за мечи, но сразу же вложили их обратно, разглядев друг друга. Воины лорда сделали это чуть позже воинов повелителя. Самым последним вложил свой меч в ножны Ваяр. Исподлобья смотря на норогов, он резким движением втолкнул его обратно, чем заслужил неодобрительный взгляд находящегося рядом Семиура. Тем временем всадник командовавший отрядом чёрных воинов выехал чуть вперёд. Это был молодой воин. На нём, как и на лорде, был шлем сотневоина. Решительный, смелый взгляд и волевое лицо говорили, что он не зря носит этот шлем. Доспехи воинов были покрыты пылью – было видно, что они проехали долгий путь.
– Я – сотневоин Ольд, – сказал воин твёрдым голосом. – Кто вы?
– Я – сотневоин Карог, – ответил лорд. – Мой отряд выполняет важное поручение.
– Откуда вы едете?
– От моста, – не зная, что отвечать, лорд сказал первое, о чём вспомнил. – Ночью там была битва.
– Мост взят? – порывисто спросил воин.
– Нет, – лорд не знал чем закончилась битва, но был твёрдо уверен, что рурары и на этот раз отстояли мост. – Но будет взят. Непременно.
– В этом не сомневается ни один норог.
– Надо признать, что это была удачная хитрость – отступить к этим мостам, чтобы здесь обескровить нас.
– Рурары хитрят, потому что слабы. Им не устоять. Сила с нами. Мы не упустим свою победу… Вы их не видели?
– Кого? Рурар? Здесь?
– Да. Здесь.
– А разве они не все сбежали за реку?
Лорд удивился так же, как и рурары-нороги. Они знали – все воины Рурары отошли за Лияжу и изо всех сил стараются не допустить на свой берег ни одного норога. В этом и был весь смысл отступления: удержать правый берег Лияжы. Зачем кому-то понадобилось переправляться через реку, лорд не мог понять. Может быть, кому-то из предводящих простой охраны берега показалось недостаточно, и он решил вопреки здравому смыслу напасть на воинов повелителя? Скорее всего, случилось именно это. Не все могли оставаться спокойными при мысли, что на твоей земле находится враг.
– Все, – ответил воин. – Но прошлой ночью они высадились на нашем берегу прямо возле нас. Мы перебили почти всех. Но некоторым удалось уйти. Теперь мы их ловим.
– Их было много?
– Около тысячи. Уйти удалось немногим. Так, значит, вы никого не видели?
– Нет. А где это произошло?
– Если поедете вдоль реки, то рано или поздно наткнётесь на это место.
– Это далеко?
– На хороших конях к вечеру можете достичь его. Но лучше вам туда не ездить.
– Почему?
– Мы только бегло осмотрели место битвы – потом сразу же бросились вдогонку за остальными рурарами. Сам понимаешь, Карог, к чему может привести наших воинов встреча с ними. Мы должны быстрее переловить всех рурар.
– Так там сейчас никого?
– Никого. Мы пошлём туда сотню перерожденных – они добьют раненых рурар, если они там есть. А пока лучше объезжать это место стороной.
– Спасибо за предупреждение, Ольд.
– Желаю удачи вашему отряду, Карог. Хвала повелителю!
– Хвала повелителю!
Отряд Ольда умчался, оставив за собой столб пыли.
– Если бы он только знал, кому пожелал удачи, – зло сказал молодой рурар Лемол.
– Мне так и хотелось сказать что-нибудь по-рурарски, – откликнулся Бокар. – Они бы повалились с коней, а потом бежали бы до самой Норгии.
– А что это у них было на шеях – я не разглядел? – спросил Аглар.
– Это были языки. Человеческие языки. Так ведь, Карог? – спокойно сказал Гралаг
– Да, это так, – так же спокойно ответил лорд. Но спокойствие это было только внешнее. Он всегда, с самого начала этой войны был против такого поведения воинов, считая его позорным и недостойным. – В основном это принято у чёрных воинов. Они делают это в знак победы…
– Так, значит, это правда? – зло сверкнул глазами Ваяр. – Они делают это со всеми рурарами? Со всеми кто попал к ним?
– Да. Для них не имеет значения, кто оказался перед ними – воин или нет, мужчина или женщина.
– Зачем это надо делать? Вы что, такие от рождения? – не унимался Ваяр. – Для чего? Чтобы запугать нас? Как таймоги?
– Они боятся. Боятся вашего языка. Думают, что он превратит их в вас. Я и сам был уверен в этом до того, как попал к вам.
– Это же ложь! – возмущение Семиура было сильно. Но ярость Ваяра была сильнее – его с трудом удерживали, чтобы он не накинулся на лорда.
– Я это знаю. Знаю также то, что все нороги живут с этой ложью. Но я не знаю, как мы оказались в её власти и не знаю, как с ней покончить.
– Сначала покончим с жезлом, – примиряюще сказал Драд.
– Да. Надо ехать, – ни на кого не глядя, сказал лорд.
– Куда сейчас? – спросил Гралаг.
– На место битвы.
– Зачем? Давно не видел мёртвых норогов? – вновь со злостью спросил Ваяр.
– Ваяр…, – Драд положил руку ему на плечо, стараясь его унять. Но Ваяр спихнул её.
– Нет. Пусть скажет, зачем надо туда ехать. Мы должны знать, что мы делаем. Или я не прав, норог.
Гралаг и Семиур неодобрительно посмотрели на Ваяра при его рурарских словах, но ничего не стали говорить ему.
– Ты прав, Ваяр. Я совершил ошибку, но больше не повторю её. Отныне вы будете знать обо всём, что я намерен делать.
– Это лишнее, Карог. Мы тебе полностью доверяем.
– Нет, Гралаг. Вы должны и будете знать о каждом моём решении. И даже можете оспорить его. Мы едем на место битвы за оружием. Нам нужны арбалеты и щиты. Там мы их найдём. Этот отряд ничего не заметил, но другие могут заметить. Кейвар, почему ты без шлема?
– Он утонул в реке… Я случайно уронил его.
– Найдёшь себе новый шлем. Кто-нибудь ещё что-то терял?
Ответа не последовало.
– Тогда едем. И ещё. По-рурарски больше ни слова. Не забывайтесь. Это может стоить нам жизни.
…Ехали весь день. За всё это время им не попадалось ни одного человека – ни живого, ни мёртвого. Зато во множестве попадались следы. Вероятно, отряда Ольда или кого-нибудь другого. Солнце уже клонилось к закату, а место битвы до сих пор не попалось на их пути.
– Может мы его проехали? – предположил Драд.
– Не должны. Мы едем вдоль реки, а Ольд как раз говорил…
– Смотрите! – прервал лорда Ильяр – самый молодой и самый зоркий в их отряде.
– Что ты там заметил? – Семиур приподнялся на стременах, напряжённо вглядываясь вдаль.
– Стая птиц. Прямо перед нами. Кружит на одном месте.
Ильяр указывал куда именно нужно смотреть. Вскоре и остальные заметили колыхающееся пятно на вечернем небе.
– Верно. Это птицы.
– Это вороны. Слетелись на свой пир. Значит, там и была битва.
На месте битвы стоял невообразимый гвалт. Вороны чёрной стаей кружили над павшими воинами. Многие уже нашли свою добычу. Лорд окинул взглядом это мрачное место. Рурарам, судя по всему, не удалось незамеченными подойти к лагерю псов. Очень много рурарских воинов, сражённых стрелами, лежало у самой кромки воды среди плотов, на которых они приплыли. Всё же рурарам удалось прорваться сквозь стрелы чёрных воинов. В ста шагах от реки произошла схватка. Здесь уже приняли смерть не только рурары, но и нороги. О ярости этой битвы можно было судить по павшим. Воины были не просто убиты, они были все изрублены. Воины не просто убивали, они уничтожали друг друга. Исколотые, с отсечёнными руками и ногами изуродованные воины лежали в лужах крови. Выживших здесь просто не могло быть.
– Найдите, что кому нужно. Берите только исправное оружие. Арбалеты проверяйте.
Лорд говорил через силу. Ему хотелось как можно быстрее покинуть это место. Вид воинов двух народов, которые оба были дороги ему, доставшихся на растерзание воронам, был невыносимо тяжёл. Лорд, ведя на поводу своего коня, побрёл в сторону. Из-под ног то и дело с недовольным карканьем лениво отскакивали вороны. Уже отойдя довольно далеко, он неожиданно наткнулся на двух воинов. Лорд остановился, глядя на них. Норог и рурар. Они были бы похожи на двух братьев, крепко обнявшихся после долгой разлуки, если бы не их мечи, которыми они пронзили друг друга. Норог лежал на земле, чуть запрокинув голову. Ясные глаза безжизненно смотрели в небо. На нём лежал рурар, повернув голову в сторону. Оба были молоды, даже ещё юны, и, скорее всего, не имели большого воинского опыта. Но это не помешало им убить друг друга. Хотя, возможно, не будь нороги и рурары врагами, их встреча могла бы оказаться совсем другой. Но кто-то – кто и когда? – решил иначе. На лорда вновь волнами нахлынули мысли: о жизнях, прерванных ради ложных целей, о том, получится ли у них выкрасть жезл и будет ли этого достаточно, чтобы остановить эту бессмысленную бойню, и вновь о легенде повелителей… В ней кроется какая-то тайна. Будет ли она когда-нибудь разгадана и поможет ли это Норгии и Рураре? Как же связаны эти две непохожие друг на друга страны? …У норогов есть легенда. А у рурар? Пророчество, из-за которого его не хотели пускать на Парящий Остров! Оно охраняет остров, а легенда призывает захватить его…
– Карог, все уже готовы, – раздался голос за спиной лорда. Он обернулся – это был Драд. Только он мог подойти так бесшумно.
– Хорошо. Я сейчас подойду, – пробормотал лорд. Он пытался вновь ухватиться за мысль, прерванную Драдом, но она уже ускользнула.
Лорд посмотрел в спину уходящему Драду и вдруг окликнул его. Драд обернулся.
– Драд. Пусть все идут сюда.
– Зачем?
– Мы должны кое-что сделать.
Отряд собрался быстро. Лорд вскользь осмотрел воинов, но успел заметить, что они полностью готовы. Всё же он спросил:
– Все готовы?
– Да, Карог. – За всех ответил Гралаг.
– Кейвар. Шлем тебе впору?
– Да, Карог. Даже лучше, чем прежний. – Кейвар снял с себя шлем, повертел в руках, и вновь надел.
– Хорошо. Арбалетные стрелы…
– Карог, – прервал лорда Гралаг. – Я всех проверил. Все готовы. Зачем ты нас звал?
Лорд мысленно поблагодарил Гралага за прямой вопрос. Он не знал, как должен был сказать то, что хотел сделать. На вопрос же было легче ответить.
– Нам надо похоронить этих воинов, – сказал лорд, показывая на двух молодых воинов, заколотых друг другом.
– Зачем тебе это, норог? – вдруг зло заговорил Ваяр. – Решил показать свою заботу?
– Перестань, Ваяр, – попытался успокоить его Драд.
– Нет. Я хочу знать – зачем ему это надо.
– Ничего плохо в том, что мы похороним их – нет, – вновь сказал Драд.
– Почему только этих двоих? А как же все остальные? Их мы оставим воронам? Или будем теперь хоронить каждого убитого? Хочешь успокоить свою совесть, норог? Эту войну начали вы. Из-за вас эти воины лежат здесь!
– Зря ты так, Ваяр, – угрюмо сказал Семиур.
– Зря? Будете во всём потакать ему? Пусть норог делает своё дело, а не занимается пустяками.
– Мы похороним этих воинов. И это не пустяк, – вдруг выкрикнул Семиур. – Это не пустяк. Это самое малое, что мы можем сделать.
– Лучше не делать ничего, чем самое малое, – не унимался Ваяр. Крик Семиура лишь больше разозлил его.
– Мы похороним их, Ваяр. Хочешь ты этого или нет. Поможем хоть кому-нибудь.
– Это всё ложь. Помогать надо живым, а не мёртвым.
– Мы похороним их, – твёрдо сказал Семиур.
– Делайте, как хотите, – сказал вдруг потухшим голосом Ваяр. – А я уже похоронил всех кого мог.
Он ушёл. Остальные же принялись копать могилу. Воинов похоронили вместе. Их объединила смерть. Такова была воля Неба и Силы. В полной темноте отряд покидал поле битвы. И чем дальше они отъезжали, тем отчётливее понимали, – заботы требуют не только живые, но и мёртвые.