Ночь одинокой

 

Меня разбудила тишина. Было мертво, тихо и темно. Беззвучность, сливаясь с мягким тиканьем часов, была такая звенящая, такая могущественная и жуткая, что часы, после долгого молчания решившись, наконец, пробить, зазвучали робко, с трудом… Будто сказали: «Ужасно».
Снова стало тихо и дремотно. Отзвук боя слился с безгласностью…

.                * * *

Меня разбудила буря.  Она плакала, сначала тихо, потом всё громче, громче… жаловалась печально.  Вдруг как взвизгнет: «Да не хочу я страдать, не хочу!», - и снова слёзы. А ответный вихрь шепчет ласково: «не надо, не надо…»
Внезапно тишина, змеино шипя, подняла голову, ещё более звенящая, чем те цепи, что явидела когда-то на человеке… Покорила собой всё, усыпила… 


.                * * *

Меня разбудил обычный кошмар: мне снился смертник отец… Каждую ночь! Бледный, тихий, седой, и только брови чёрными крыльями раскинулись над умершими глазами. Люблю его, но… запах цветов, посмертно венчающих, горем пьянит мою душу и невозвратностью…

 
.                * * *

Меня разбудила вьюга. Безутешная, она снова рыдала: так горько.  Усталая от слёз тишины и тревожная сонным страданьем, я поняла её; хотела крикнуть: «Не плачь! и я бессонно мечусь…», - но тут встретила взгляд темноты и услышала, цепенея, как тишина змеино прошипела: «Тш! Только крикни!»… Я не посмела шелохнуться. Глазами, полными застывших слёз, покорно выдержала грозный взгляд темноты. Подавила стон…
Только к утру затихли в спокойном объятии мрак, тишина, заснувшая буря и я, одинокая, вечно кошмарная. Горе мне!...