Гениальная Люма. Эпизод 1

Пекл Адюк
                Моему другу и вдохновительнице,
                народной артистке Украины,
                композитору Ирине КИРИЛИНОЙ (1953 - 2017)
                посвящается этот триптих


АВТОР ОБРАЩАЕТ ВНИМАНИЕ ЧИТАТЕЛЕЙ: рассказы цикла "Гениальная Люма" далеко не во всём являются мемуарами.



Сидели мы в кроне усыхающего по причине старости грушевого дерева, попивали из двух стаканов на троих сухое вино «Изабелла» и горячо, но миролюбиво вели диспут на тему о пользе, вернее, бесполезности стреттной имитации как средства художественной выразительности в современном музыкальном искусстве.

 – Во времена Йоганна Баха, может, –  да! А ныне вряд ли, б…дь на х…й, –  периодически напоминала свою точку зрения композитор Людмила Улётова, ныне официально и просто народная деятельница многих искусств нашей не очень счастливой, но зато в охотку поющей страны. Людмила, больше известная в узких кругах как Люма, – героиня нашего преимущественно правдивого повествования. 

Имя «Йоганн» произносилось Люмою на немецкий манер – «Йохан», а мною почему-то воспринималось как ругательство, ещё больше меня подзадоривая на ведение дальнейшей дискуссии. В ней по причине недостаточной музыковедческой образованности никакого участия почти не принимал третий член нашей маленькой компашки, лет на семь нас младший юнош, недавний выпускник актёрского факультета театрального института имени, сами знаете кого, Виктор Ге (безвременно преставившийся не так давно по причине внезапной остановки сердца, Царство Небесное и вечный покой, как любил говаривать он сам об усопших знакомых). Лет ему было в пору описываемых событий двадцать три. С Люмой же мы обреченно продолжали оставаться ровесниками. Боже, как давно это было!  Впрочем, как будто вчера.

Так в благодушных пререканиях и размышлениях вслух, вероятно, мы  охотно продолжали бы наше занятие с приятным осознанием наличия ещё двух бутылок и уже заметным ощущением трёх выпитых. Кабы не случай: под нашим юным другом, изрядно скучавшим из-за специфической темы затянувшейся беседы, не обломилась без излишнего треска и шума не такая уж тонкая ветка. Он, разумеется, рухнул. Но не окончательно, не наземь, а лишь на длинный и толстый сук пониже, то есть вполне благополучно. Мы с Люмой сразу же взволнованно и участливо поинтересовались –  нет, отнюдь не здоровьем и возможными травмами молодого актёра, а тем, целы ли бутылки в его сумке.

Груша эта послужила лишь местом нашего отдохновения по дороге между Домом творчества композиторов (где, релаксировала, но и творила Людмила Улётова параллельно с коллегами по Союзу композиторов) и кладбищем посёлка, где этот самый Дом творчества собственно находился.

Стояло, помнится, лето. На упомянутом кладбище появилось гранитное надгробие –   постамент и ваза с пеплом кремированной не менее в своё время известной композиторши, прославившейся прежде всего благодаря одной и доселе неувядающей песне, ставшей тоже народной и гениальной, как нынче Люма.

За годы, отдалявшие дату безвременной кончины автора национального «эвергрина», выяснилось, что Людмила Улётова даже превзошла свою не менее талантливую предшественницу, которая творила в области многих музыкальных жанров. Превзошла и количеством их образцов, и разнообразием форм и стилей, и численностью исполнения. Но главное – в опровержение тезиса о том, что женщина, дескать, неспособна быть полноценным композитором в сравнении с более успешными представителями противоположного пола. Впрочем, феномен обеих даровитых женщин – лишь прецеденты, как и творчество Софии Губайдулиной, Александры Пахмутовой,Людмилы Лядовой, Леси Дычко, Анны Гаврилец и ещё нескольких «композиторш». Статистически, то бишь количественно, мужчины в  создании музыкальных произведений всё равно их опережают, что ни говори. Но не всегда по художественным достоинствам, по себе знаю. Когда Люме, чьему вкусу я доверял безоговорочно, не нравилось что-то из моего, то она говорила утешительно: "Ну, ты ж старался..."

Завидовал ли я Люме? Скорее недоумевал: почему ей так везёт при её-то образе жизни? Творила она, когда могла и, похоже, безо всякого на то вдохновения. Как Чайковский Пётр Ильич. Могла и за рулём своего «ауди», который останавливала, где попало, чтобы наспех записать тему и даже контрапункты, схему фактуры. Потом получалась очередная симфония, вскоре после завершения попадающая в репертуар лучших симфонических оркестров мира.
Когда Люма только и успевала! Ведь в Союзе композиторов входила в Правление, преподавала композицию и … вокал в консерватории. Были также частные ученики по обеим дисциплинам. А ещё она всегда присутствовала в студиях звукозаписи, где увековечивались её песни (часто в авторском исполнении), симфонические, хоровые, камерные (инструментальные и вокальные) произведения. Могла написать песню, которую затем похвалят и Александра Николаевна (Пахмутова) и Людмила Алексеевна (Лядова), совершенно искренне. А певцы неизбежно оспаривают право на исполнение. Диски, теле- и радиопередачи, творческие вечера. И последовательно три мужа, которых Люма выискивала в сомнительных компаниях, но неукоснительно ставила на ноги «в смысле денег», как любила выражаться.

Если она мне звонила в три ночи, то это означало, что завершила очередной шедевр, выпила полбутылки «изабелки» или «земфирки» и решила поговорить с коллегой по ремеслу, не считая его хоть сколько-нибудь ей конкурентом. Был я зато другом, что она подчеркивала мне, едва проснувшемуся, напоминая трюизм, мол, дружба – понятие круглосуточное. Когда-то пару раз мы были и любовниками. «Полстакана воды» (так Люма называла ни к чему не обязывающий секс) она «выпила» также с молодым и подающим надежды, членом нашего нынешнего "трио на груше", актёром Виктором Ге, которого вопреки всем препонам она же устроила в один из двух самых «крутых» киевских театров.

Она могла ночью в телефон напеть или наиграть на ф-но основные темы её нового опуса, а потом часа два очень умно философствовать «за быстротечную жизнь», пересыпая научную терминологию (и здесь она преуспела, защитив диссертацию именно по стреттной имитации) отборным матом.

Люма избыточна и неистова во всём. Сколько раз она правила мои и не только мои партитуры! Совершенно гениально. Могла помочь крупной денежной суммой и забыть о ней тоже совершенно, потом искренне удивляясь при получении долга.

– Серёжка, когда ты напишешь и обо мне монографию, как о Диди* написал (это так в семье называли композитора, к чьей могиле мы теперь добирались), – мечтательно говорила Люма, наполняя нам с Виктором  стаканы, – какую п…дицово-улётную презентацию мы заху…чим в филармонии!

Разве не интересно проследить становление и проанализировать уже творческую зрелость композитора Людмилы Улётовой? Тем более что и как личность она – незаурядна. А уж мила, почти красотка - вылитая Анна Маньяни в молодости! Как же хорошо жить в одно время с гением, да ещё быть знакомым так коротко с ним. Точнее, с ней, с Люмой.

Продолжение следует.

*Ссылка на эверегрин Диди (Юдифь Рожавская): http://www.youtube.com/watch?v=Aeh9ra3jB_I

Одна из мало известных у нас композиций Лю-Ма (стихи, исп. Dao Lang, Тибет):






Продолжение: http://www.proza.ru/2011/11/11/864

Репродукция  фотоработы Дарила Бэнкса (Канада) с его позволения.