Как во всяком вузе, на любом факультете, у нас была своя элита, «высшая» и «низшая» часть курса. Элита, конечно же, одесситы, которые и в английских школах учились, и репетиторов имели перед поступлением. Они с лёгкой насмешкой (не все, конечно) смотрели на провинциально-сельскую толпу, заполонившую аудиторию от первого до последнего ряда. Да и то: местных было человек десять-пятнадцать, остальные пятьдесят были отовсюду, преимущественно из сельских районов Одесской области. Я была из Донбасса, кто-то – из Херсона, из Ялты… Это потом мы перемешались, пообтесались, и сельские девчонки стали носить маникюр и фирменные шмотки не хуже, чем у рафинированных одесситок. Вначале же было иначе.
Надо сказать, основания заноситься у некоторых наших однокурсниц были. Приехавшая из донбасской провинции, я, к примеру, считала особым шиком говорить «Адэса». Где я этого набралась, в каком кино? Пока одна из однокурсниц-одесситок не удивилась искренне: и почему это я так коверкаю название города? И – как будто уши открылись, я стала следить за речью и даже робко произносить букву «г'» вместо местечкого «гхэ».
Наташа Гордиенко у нас на курсе была звездой. Мало того, что она одевалась практически моднее всех – у неё были вещи исключительно «с толкучки», то есть фирменные, или из «торгсина» - магазина, где продавались импортные одёжки за специальные купоны-боны. А может, она даже в «Берёзке» отоваривалась! Кроме того, она была какой-то родственницей героя войны Яши Гордиенко, именем которого в Одессе названа одна из улиц. Мы, провинциальные барышни, относились к ней с опаской, но однажды случилась история, которая греет меня всю жизнь, а тогда она в корне изменила наше отношение к Наташе.
Шёл экзамен по литературе. Злой, то ли похмельный, то ли просто невыспавшийся преподаватель, терзал курс. То один, то другой вылетал из аудитории с двойкой. Надвигалась катастрофа, которую никак нельзя было остановить.
Получила двойку и Наташа. Но профессор не знал, что существуют и такие студенты: Наташа потребовала немедленной пересдачи, так как считала, что знает на «пять»! Взъярённый преподаватель вызвал с кафедры ассистента, усадил Наташу в поле зрения и приказал «прогнать» по всему курсу, да так, чтобы мало не показалось!
И тут подошла моя очередь. Дальнейшее разыгрывалось прямо при мне.
Обречённая, я зашла в аудиторию. В такой ситуации кроме пары мне не светило ничего! Кроме того, в моих знаниях были существенные пробелы. Но мне повезло: я вытащила билет с творчеством Куприна. «Гамбринус!» И я начала повествовать. Преподаватель постоянно меня останавливал – он прислушивался к тому, что творилось в углу. А там шёл настоящий бой. Наташа отвечала уже не на третий, а на тридцать третий вопрос! Отвечала блестяще. И чем великолепнее отвечала, тем больше сыпалось вопросов. Профессор злился и, задавая вопрос мне, тут же меня останавливал. Наташу пытали час, я была не то третьей, не то пятой после неё.
- Так, вот вы всё: Куприн, Куприн, а знаете ли вы, где был «Гамбринус»? Не тот кабак, куда все студенты бегают в перерыве, а настоящий, где играл Сашка-скрипач?
Я – знала!! Мой парень – одессит и большой любитель истории как раз рассказывал мне недавно и показывал забитые двери старого «Гамбринуса»! Я даже адрес смогла назвать!
Преподаватель посмотрел на меня с интересом и – с уважением – в дальний угол. Настроение у него явно стало меняться в лучшую сторону. Из аудитории мы выходили вместе с Наташей: я с законной «четвёркой», а она – с блестящей, завоёванной в настоящем бою «пятёркой». Но мне до сих пор кажется, что я больше гордилась её «пятёркой», чем она сама. Она-то знала, что это просто оценка её знаний! А я горжусь ею до сих пор!
После нас двоек не было.